Soul Selter

— Рюсей? Эй, всё хорошо. Успокойся, я здесь, я рядом. Руки Саэ были прохладными, но удивительно успокаивающими — словно в них отразилась сама природа. Нежность прохладного ветра, мягкость свежей росы. Его пальцы, тонкие и изящные, медленно скользили по волосам Рюсея, легко касаясь его кожи. В этих движениях была такая забота, такая бессловесная любовь, что взрослый парень, казалось, снова стал маленьким ребёнком, которому не нужно ничего, кроме этой тихой ласки. Каждое прикосновение Саэ было словно обещание — что бы ни случилось, он рядом, его руки укроют, утешат, прогонят любые страхи. Холодок этих прикосновений не отталкивал, а будто стирал жар тревоги и усталости, оставляя после себя умиротворение и тепло, которое не согревает тело, но греет душу. Окровавленные руки Рюсея слегка подрагивали. Вскоре, красноволосый взяв полную инициативу на себя, приобнял парня, аккуратно поглаживая того по спине. Саэ знал, как тяжело Рюсею бороться с внутренними демонами, и его сердце сжималось, когда он видел, как тот снова и снова причиняет себе боль. Когда Рюсей, казалось, терял контроль, когда его руки невольно тянулись к острым предметам или к тем моментам, когда боль казалась единственным выходом, парень всегда был рядом, чтобы помочь ему не сломаться окончательно. Он не осуждал, не пытался изменить, но его поддержка была безусловной. Саэ мягко отвлекал его, стараясь говорить теми словами, которые могли бы хоть немного успокоить, вернуть в реальность. Вместо осуждения он дарил внимание, понимание и, порой, тишину, позволяя Рюсею понять, что его чувства имеют значение, что его боль — не чужда. Рюсей, тяжело дыша, пытался удержать свои руки, чтобы не причинить себе боль, но Саэ, казалось, чувствовал каждое его движение, предсказывал, что произойдёт, и действовал как нежный, уверенный якорь, который не даёт уйти в шторм. Когда Рюсей срывался и начинал вырываться, Саэ обнимал его ещё крепче, утешая и шепча: «Я тебя не оставлю». Руки Рюсея всё ещё были окровавлены, но Саэ не противился их, не пугался. Он знал, что это не просто порезы на коже, это следы гораздо более глубоких ран, которые не видны со стороны, но тоже требовали исцеления и проработки. Он аккуратно взял его запястья, и нежно, почти на грани молчания, стал очищать кровь. Это не был момент боли, а момент доверия, когда одно прикосновение могло изменить всё, хотя бы на миг. На полу рядом до сих пор лежали телефон и лезвие. Бритвенное лезвие. И кровь. Алая, густая кровь, напоминающая парню лишь о его прошлом. Детство - определенно счастливая, наверное, даже волшебная часть нашей жизни. Отнятое детство - определенно, самое противное и несправедливое, что могли бы сделать для вас другие. Отнятое детство ощущается как пустота, как невидимая тяжесть, которая давит на душу, оставляя за собой следы боли недосказанных слов. Это — как если бы самые важные моменты жизни были украдены, как если бы счастье было обещано, но никогда не исполнилось. Чувство утраты невидимо и сложно объяснимо, но оно существует в каждом шаге, в каждом вздохе, в каждом взгляде на тех, кто по-настоящему чувствует себя детьми. Рюсей - нелюбимый ребенок, двух не любивших друг-друга людей. Его мать и старшая сестра - жертвы насилия, которым пришлось жить с собственными насильниками.

***

Лос-Анджелес, 199X год, 23 мая. «Эмили Гранде - дочь всемирно известного актера, выступающего в Голливуде. Стала она известна всему миру не только из за собственного отца, но и тем фактом, что девушка вышла замуж за обычного мужчину, родив от него ребенка. Молодая мать отказалась учавствовать в качестве актрисы или звезды, устроившись в банк финансисткой, чем удивила публику. От других отличается она тем, что является необычайной красоты девушкой. Светлые длинные волосы, что закручивались в кудри. привлекали не только мужчин, но и женщин, побуждая их на моду блондинистых, волнистых волос. Дочка Эмили - София Гранде. На данный момент ей нет и пяти лет, но мы не уверены в достоверности этой информации, по причине того, что Эмили Гранде запретила семье разглашать информацию о своей дочери, для её же безопасности. Как известно, София переняла от мамы голубые глаза, очень светлую кожу, но не удостоилась её светлыми волосам, приобретя русые - цвет волос её отца. Любящий муж и прекрасный отец - Фредрик Бонс. Обычный мужчина, работающий в IT подразделении какой-то одноименной компании. Мужчина невысокого роста, около 175 сантиметров, среднего телосложения, и иногда, даже неопрятного вида. Как известно - несмотря на своё финансовое положение, мужчина способен дарить всеми любимой Эмили подарки, уделять ей достаточно времени, чтобы делать её счастливее. На сегодняшний день пара проживает и работает в США, продолжая радовать нас милыми постами в своем семейном инстаграмм аккаунте» Где-то в гостиной небольших апартаментов, девочка 4-х лет переключала каналы, остановившись на новостном. В новостях, на её удивление, были знакомы ей имена, которые она, к сожалению, сопоставить с людьми еще не смогла. — Дорогой, я пойду в магазин за продуктами, спроси у Софи, чего она хочет? — произнесла девушка 26 лет, накидывая на себя бордовый берет и черное пальто. Сапожки у неё были кожаные, немного стертые у носка. Завивающиеся локоны небрежно вылезали из под головного убора, что придавало её внешности немного ребяческий вид. — Эмили, Софи сказала, что хочет шоколадку с клубникой, её любимую. Будь осторожна, сейчас уже довольно поздно. Если что - звони. Я сейчас пишу программный код, так что сообщение могу заметить не сразу. Ты ведь помнишь список продуктов? — Да, я всё записала. Не бойся ты так, не умру же я от одной прогулки до круглосуточного, верно? — девушка заулыбалась, и не в силах сдержать смех, еще сильнее взлохматила и без того лохматые волосы. Поцеловав мужа, Эмили вышла из дома, совсем позабыв о том, что её телефон - в сумочке, которую она оставила дома. Девушка в пальто шагала по прохладным улицам Лос-Анджелеса, слегка поеживаясь от ветра, который играл с ее кудрями, выбивавшимися из-под берета. Ночные огни города сверкали вокруг, но район был тихий, почти безлюдный. Она ускорила шаг, желая быстрее добраться до круглосуточного магазина, а потом вернуться домой к семье. Когда Эмили открыла стеклянную дверь магазина, её лицо приветливо осветил тусклый, слегка мерцающий свет ламп. Внутри было почти пусто, за исключением одного-единственного покупателя — высокого, массивного мужчины, одетого полностью в черное. Он стоял у стойки с напитками, покачиваясь и что-то бормоча себе под нос. Его одежда была помята, черная куртка сидела неровно, а сапоги были покрыты грязью. Запах алкоголя окутывал его, даже на расстоянии. Эмили почувствовала неприятное напряжение, когда её взгляд случайно встретился с его. Мужчина слегка повернулся в её сторону, и его алые глаза, обрамленные тенями от недостатка света, показались ей пустыми и тяжелыми. Он прищурился, словно оценивая её, но ничего не сказал. Его глухое бормотание на мгновение прекратилось. Она старалась не придавать значения ситуации, мысленно уверяя себя, что всё в порядке. “Я просто возьму продукты и уйду,” — подумала она, направляясь к стеллажу с шоколадками. Но спиной она продолжала чувствовать его настырный взгляд. Быстро сгребая все продукты, девушка оплатила их наличными, достав деньги из карманов пальто. Заметив, что мужчина в чёрном еще не ушел, Эмили хотела попросить помощи у женщины за кассой, но она показалась ей очень сонной и немного не трезвой, что еще сильнее усугубляло ситуацию. Блондинка толкнула тяжёлую стеклянную дверь круглосуточного магазина, и та с тихим скрипом распахнулась, выпуская её в прохладный ночной воздух. Звук звонка над входом, оповещающего о выходе клиента, раздался чуть громче, чем ей хотелось. Она невольно вздрогнула, чувствуя, как её сердце начинает биться быстрее. Улица перед ней была пустой и тихой, лишь слабый свет редких фонарей бросал длинные тени на тротуар. Холодный ветер играл с подолом её пальто и непослушными завитками волос, выбившимися из-под бордового берета. Эмили крепче прижала пакет с продуктами к груди, как будто этот жест мог дать ей чувство большей защищённости. Её шаги отдались эхом на пустой улице, когда она направилась домой. Лёгкий хруст гравия под сапожками успокаивал её, но лишь на мгновение — едва она сделала несколько шагов, как услышала скрип двери позади себя. Она обернулась на долю секунды, повторяя мольбы о том, чтобы там никого не оказалось, но взгляд невольно зацепился за фигуру — тот самый мужчина в чёрном. Он вышел из магазина вслед за ней, шагнул на тротуар и замер на мгновение, словно изучая её. Эмили отвернулась и ускорила шаг, чувствуя, как холодный ночной воздух кажется гуще, а её дыхание становится чуть тяжелее. Девушка быстрыми шагами пересекла небольшую парковку перед круглосуточным, сжимая пакет с продуктами в руках. Сердце начало колотиться быстрее, когда она услышала тяжелые шаги позади. Мужчина, тот самый нетрезвый и массивный, теперь шел за ней. Его шаги были медленными, но уверенными, с пугающим равнодушием. Она машинально сунула руку в карман пальто, пытаясь нащупать телефон, чтобы позвонить Фредрику, но тут же вспомнила, что оставила его дома, в сумочке. Паника начала подниматься в груди. Она резко оглянулась через плечо — мужчина действительно шел следом. — Эй, ты, — пробасил он, его голос звучал глухо и хрипло. — Ты слишком милая, чтобы гулять здесь одна. Не страшно? Эмили старалась не показывать страха. Она ускорила шаги, надеясь, что сможет добраться до более оживленной улицы, где будет безопаснее. Вдали виднелся свет фар проезжающих машин, и это давало ей хоть какую-то надежду. — Остановись! — выкрикнул мужчина, его голос стал громче, а шаги быстрее. Теперь она уже почти бежала. Холодный ветер бил в лицо, мешая дышать, но Эмили не могла остановиться. Она пыталась придумать план, но в голове царил хаос. Спокойно, ты справишься. Просто добеги до света, кто-нибудь точно поможет, — повторяла она про себя, надеясь, что ей удастся избежать столкновения с этим человеком. Но никто не помог. Она не добежала до людей. Запыхавшись, девушка сотню раз пожалела о том, что забыла телефон дома. Она тысячу раз пожалела, что надела именно эти кожаные сапоги, а не кроссовки. Она миллион раз пожалела, что споткнулась о тот камень, дав шанс мужчине её нагнать. Ночью, 23 мая Эмили Гранде была жестоко изнасилована. Девушку нашел мужчина-почтальон, вышедший на утреннюю развозку писем утром. Инцидент скрыли, но, к несчастью Эмили, насильник оказался наследником японской мафии. Джей Шидо - 29-ти летний брюнет достаточно крепкого телосложения, обладатель высокого роста, а так же человек, отсидевший не один срок в тюрьме. По совместительству, Джей - родной отец Шидо Рюсея. Рюс не знал почему, как и зачем его мать вышла за собственного насильника, но он точно знал одно - на Эмили Гранде повлияло два или более факторов. Первое, это то, что она забеременела от Джея. Второе, это её отец, что не желал грязных слухов и падения в глазах других людей. Пожертвовав психологическим и физическим здоровьем своей дочери, мужчина обозлил собственное дитя, что выразило весь свой гнев на нелюбимом ей ребенке. На Рюсее. Мальчик и сам не понимал, почему он был любимчиком отца. Молодой наследник часто замечал сходство между собой и мужчиной, но совершенно не понимал причины ненависти от матери. Женщина часто настраивала старшую и младшую сестер против него, что очень сильно давило на мальчика. Джей Шидо редко бывал дома, его работа и привычка проводить вечера вне семьи стали привычной частью их жизни. Но его редкие возвращения никогда не приносили покоя. Момент, когда ключ поворачивался в замке, был словно сигнал тревоги для всех в доме. Тяжелый шаг, короткий стук двери и низкий голос — всё это разрывалось напряжением, которое Эмили и дети пытались скрыть за натянутыми улыбками и молчанием. Когда он замечал раны на теле Рюсея — синяки на руках, порезы или царапины оставленные матерью в моменты агонии, — в его взгляде вспыхивал гнев. Но это был не гнев, направленный на защиту сына, а что-то другое, темное и уродливое. Он смотрел на Эмили с презрением, как будто обвиняя её во всем. — Опять не уследила? Ты вообще мать ему или нет? — его голос звучал тяжело, почти угрожающе. Эмили молчала, но её лицо каменело. Она знала, что оправдания не помогут. Джей срывался на ней с такой силой, что это стало обыденностью. Иногда его удары были быстрыми и резкими, иногда — затягивались, словно он хотел выразить весь свой гнев через боль. Рюсей, застывший в углу комнаты, наблюдал за всем этим с ужасом. Он не смел вмешаться, зная, что это только ухудшит ситуацию. Его сердце сжималось каждый раз, когда мать, которой он так хотел угодить, бросала на него полный ненависти взгляд, будто всё, что происходило, было его виной. Эти ночи оставляли шрамы не только на теле Эмили, но и на душе Рюсея. Он чувствовал себя одновременно причиной и свидетелем этого насилия, раздираемый противоречивыми эмоциями — ненавистью к отцу, обидой на мать и глубоким чувством вины за всё, что происходило в их доме.

***

— Ты задумался о чём-то, верно? Выглядишь очень милым. Рюсей вздрогнул от слов Саэ, словно тот застал его за чем-то сокровенным. Он перевёл взгляд на лицо парня, и мягкая улыбка Саэ, такая простая и искренняя, будто разом разрушала его внутренние стены. — Милым? — хрипловато переспросил Рюсей, стараясь отвлечься от тяжёлых мыслей. Он нервно провёл рукой по своим растрёпанным волосам. — Саэ, ты странный… Старший Итоши тихо рассмеялся, легко покачав головой. — Может быть, я странный, но это правда. Когда ты задумываешься, у тебя появляется такой… мечтательный взгляд. Как будто ты на мгновение покидаешь эту реальность и уходишь в мир, где тебя никто не может тронуть. Рюсей отвёл взгляд, чувствуя, как его щёки слегка покраснели. — Это… просто привычка. Саэ ненавязчиво подался вперёд, кладя ладонь на плечо Рюсея. — Хочешь рассказать, о чём ты думал? Рюсей замолчал. Вопрос был простым, но он чувствовал в нём столько заботы, что внутри всё будто перевернулось. Саэ умел так — задавать вопросы без давления, словно предлагая мостик, по которому Рюсей мог перейти, когда будет готов. — О детстве, — наконец, тихо произнёс он, глядя на свои дрожащие руки. — О том, каким оно должно быть… и каким оно у меня было. Саэ чуть нахмурился, но не перебивал. Он только медленно сжал плечо Рюсея, давая понять, что слушает. — Знаешь, — продолжил Рюсей, его голос был наполнен горечью, но слова звучали ровно, почти отрешённо. — Иногда я думаю, что, может, было бы лучше, если бы я вообще не родился. Тогда бы моя мать и сестра не страдали. Не пришлось бы терпеть всё то дерьмо, которое я… — Рюсей, — мягко, но настойчиво перебил Саэ. — Не смей так думать. Красноволосый парень поднял глаза, встречаясь с взглядом Саэ. Тот смотрел на него так, будто искал что-то в глубине его души, что-то важное. — Ты здесь. И ты нужен. Если бы тебя не было, не было бы и этого момента. Не было бы нас. — Голос Саэ звучал спокойно, но в нём чувствовалась сила. — Ты сильнее, чем ты думаешь. — Саэ… — Рюсей вдруг почувствовал, как его голос дрожит. Он отвёл взгляд, не в силах сдерживать переполнявшие его эмоции. Саэ не стал ничего говорить. Он просто наклонился вперёд, обнял Рюсея, крепко прижимая к себе. Это было не просто объятие — это было обещание, молчаливая клятва быть рядом, несмотря ни на что. Рюсей, уткнувшись лицом в плечо Саэ, почувствовал, как сжимавшее сердце напряжение постепенно отпускает. Он больше не чувствовал себя таким одиноким. Саэ был рядом, и этого было достаточно. — Спасибо… — шепнул он едва слышно. Саэ слегка улыбнулся, осторожно проводя рукой по волосам Рюсея, и, словно невесомо, боясь спугнуть, целуя в губы. — Всегда, Рюсей. Я всегда буду рядом. Неожиданно, красноволосый аккуратно вырвался из объятий, его глаза горели решимостью, а руки чуть дрожали от волнения. Он подошёл к столу и, не глядя на Рюсея, схватил чёрную ручку. — Дай мне руку, Рюс, — сказал он тихо, но уверенно. — Я хочу… нарисовать звезды на твоих шрамах. Блондин замер, не понимая, что происходит. Он был готов отказаться, но взгляд старшего, полный заботы и странной решимости, остановил его. В этот момент он почувствовал, как что-то тёплое, но непостижимое проникает в его душу. — Ты уверен? Тебе не противно? — спросил Рюсей, хотя сам уже протянул руку. Саэ стиснул зубы и кивнул, не отрывая взгляда от его руки. Он аккуратно взял запястье Рюсея, будто боясь причинить боль, и, медленно, с огромной бережностью, начал рисовать звезды на его шрамах. Кожа была нежной, несмотря на следы боли, оставшиеся в прошлом, и Саэ словно заново творил на ней свет, который, казалось, был затмён годами боли и тьмы. Каждая звезда была не просто рисунком — она становилась символом. Символом того, что всё, что было, не определяет, кто ты есть. Символом того, что даже тёмные моменты можно преобразовать в нечто красивое. Рюсей почувствовал, как его тело расслабляется, а сердце начинает биться чуть тише. Эти простые, но наполненные смыслом действия давали ему надежду. Не надежду на то, что всё станет лучше за мгновение, но надежду на то, что его боль не будет вечной, что он не один. Красноволосый продолжал рисовать, и когда завершил, он взглянул на свою работу. Лёгкая улыбка скользнула по его губам, когда он поднял глаза на Рюсея. — Ты теперь не просто с шрамами. Ты с звёздами. — Его голос был тихим, почти шёпотом. — И эти звезды никогда не погаснут. Рюсей, посмотрев на свою руку, на черные линии, теперь превращённые в символы света, не мог сдержать тихиго вздоха. Это было неожиданно… красиво.