Вместе

Дин нормальный. Ему нравится драться. Он готов сломать нос или любую другую выпирающую часть тела каждому, кто косо посмотрит. Он обожает пироги и всякую фастфудную всячину. Дин при любой возможности идет в бар, напивается там и «цепляет сексуальную цыпочку», с которой проводит ночь. Он так трясется над «Импалой», как будто она живая и хрустальная. А еще Дин считает, что семья — самое дорогое в жизни. Сэм правильный. Он всегда любил учиться и, чего греха таить, весьма в этом преуспел. Он начитанный, образованный, невероятно способный. У него милая улыбка, он вежлив и тактичен. Кроме того, Сэм питается исключительно полезной едой. В его комнате — и абсолютно неважно, где конкретно он живет — все лежит на своих местах. А еще Сэм думает, что нет ничего, важнее свободы. Поэтому Дин беспрекословно слушается отца. Поэтому Сэм бежит в Стэнфорд. Поэтому Дин уже несколько месяцев не берет трубку, когда Сэм ему звонит. Поэтому Сэм, каждый вечер, засыпая, думает о старшем брате и мучается чувством вины. И поэтому, когда Дин однажды ночью оказывается дома у младшего брата, тот достает из холодильника пару бутылок пива — такого, какое пьет старший Винчестер — дешевого и оттого довольно быстро пьянящего — и садится за стол, готовясь слушать, и без разницы что, главное — чтобы Дин говорил.

***

Дин остается на ночь. Сэм разбирает диван в гостиной, застилает его и дает брату толстенную подушку, как тот и любит. Сам Сэм на таких не спит — у него от них затекает шея, как, кстати, и у Джесс. Младшему Винчестеру ужасно хочется еще посидеть с Дином, просто поговорить ни о чем и уверится, что он действительно рядом. Но Сэм понимает, что брат гнал несколько часов подряд, вероятно, без перерыва, и теперь нуждается в отдыхе. И Сэм уходит наверх — тоже спать. На утро Вичестеры ведут себя, как ни в чем не бывало. Сэм знакомит Дина с Джессикой, и они все вместе мило завтракают. А потом Сэм сообщает своей девушке, что ему надо ненадолго уехать. Всего на пару дней, надо просто-напросто решить некоторые семейные дела. И братья как раньше садятся в «Импалу». Ведет, естественно, Дин — когда это он пускал мелочь за руль? И, по отлаженной схеме, они не говорят о том, что случилось. Ни о ссоре Сэма с отцом, ни о его побеге, ни о месяцах тишины. Отец учил их быть воинами: не жалеть, не сомневаться, не бояться и уж ни в коем случае не показывать своих чувств. И Сэм никогда не скажет, как сильно скучал и как плохо спал первые месяцы в Стэнфорде из-за того, что прямо чувствовал отсутствие старшего брата в комнате. Он не признается, как много раз порывался послать учебу ко всем чертям и поехать назад, к Дину. И как гордость его останавливала он тоже не упомянет. И даже не заикнется о том, что жил с Джессикой лишь для того, чтобы не чувствовать себя таким одиноким. А Дин постарается не выдать неосторожным словом, что он напился до беспамятства в тот вечер, когда младший брат уехал. И — что гораздо, гораздо сложнее — изо всех сил не будет вспоминать, как смотрел на вибрирующий в руке телефон; смотрел, сжимая руки в кулаки с такой силой, что багровые следы оставались надолго; смотрел, разрываясь между желанием поговорить с Сэмом и обидой с горьким привкусом предательства; смотрел, но не отвечал.