Не так

Что-то было не так. Артур чувствовал это в воздухе, сквозь бодрящий аромат хвойного леса после дождя. Сквозь недоумение и отрицание. Что-то было настолько не так, что в ноздрях пощипывало, а дыхание спирало, стоило лишь сделать вдох. Он прекрасно знал этот запах. Он узнал его до того, как, отборно выругавшись под нос, отодвинул полог палатки и, пригнувшись, влез внутрь, в душную полутьму. Несмотря на всякую хрень, за которую ему нет-нет да и бывало стыдно, Артур в целом мнил себя нормальным альфой. Не из числа озабоченных мудаков. Его вырастили двое омег, в конце-то концов… Датч сказал однажды: «Все мы — немного животные, но, в отличие от них, у нас есть выбор, поддаваться или нет тем порывам, о которых мы пожалеем позднее.» По сути, так оно и было. В банде существовали негласные правила, одно из которых — не лезть к омегам, которых было, как водится, в разы меньше, чем альф. Впрочем, с учётом того, что сам босс никогда не скрывал своей сути, такие порядки не страдали хромотой логики. В отличие от Хозии, Датч не пытался маскировать запах — и даже не всегда находил нужным перебивать течку распиванием всяческих настоек. Казалось, ублюдка попросту забавляло то, что все ломают шеи, когда он проходит мимо. Случалось, что и на дела выбирался. На попытки его вразумить со стороны друга-омеги утверждал, что чужая несдержанность — не его проблема. Шайка альф, взбудораженная близостью своего течного лидера, но готовая защищать его от любого чужака — клоунское зрелище. Датчу нравилось. Наверное, каждый в какой-то момент боролся с желанием его трахнуть, но перепало в итоге этому недоноску Марстону. Лохматый нескладный альфа вертелся вокруг Датча с тех пор, как созрел. Артур помнит момент, когда понял всё, словно вчера это было. Он тогда на рассвете отправился за пределы лагеря, чтобы от души отлить, и по пути назад повстречал Датча. Лидер курил сигару у входа в свою палатку и выглядел откровенно довольным, даже… умиротворённым. От него, будто кровью от хищника, разило альфой. Одним конкретным. Прекрасно Артуру знакомым. Как он тогда сказал? «Мы не можем бороться со своей природой», вроде? Моргана укололо дебильным чувством ревности, он ведь и сам, бывало, хотел подмять Датча под себя, надышаться его сладко-пряным запахом и хорошенько выебать его, кончив внутрь. Однако, как ни крути, Джон лучше для этого подходил. Артур всё-таки, когда Датч не тёк, думать не думал о нём в таком ключе, в отличие от всё того же Марстона, который всегда его ел глазами. После ебли нормальный альфа не оставляет свою омегу. Образуется что-то вроде связи, и даже запах становится общим, как бы намешавшись в один. Артуру пахнуть кем-то ещё не хотелось бы. С него хватало и собственной вони. Воспоминания о первом гоне — что-то настолько стыдное, что впору бы закопаться в землю и сверху поставить могильный камень с эпитафией: «ДОЛБОЁБ». Он тогда был зелёный совсем, весь измучился. Рухнул почти без сил на скамейку у стола, стоящего поотдаль от остального лагеря, рядом с Хозией, и это было большой ошибкой. Сквозь запахи трав от Мэттьюза исходил знакомый аромат, заставивший юного альфу тогда досадливо застонать, до боли смыкая челюсти. Хозия и сам был на взводе. Его затрясло, когда Морган придвинулся ближе, уткнувшись носом ему в шею. Артур как заведённый просил прощения. Когда не бранился, если точнее. Хозия его утешал, повторяя дрожащим голосом: «Ничего-ничего, мальчик, не стыдись, это просто ты.» Скверно было зарываться в объятия мужчины, который в каком-то смысле его растил, и ехать крышей от желания затащить к себе на колени и усадить на хуй… Тем более, зная, что тот бы не вздумал сопротивляться. По крайней мере, после того идиотского опыта Артур сполна научился сдерживаться. Знал, что не полезет ни на какого омегу, даже на такого ебанутого и рискового, как Датч. Тем более, что омегам в целом жилось тяжелее, чем альфам. Как бы Артур ни смеялся над тем же Уильямсоном, ему было немного жаль мужика когда тот шугался от него, Чарльза, Хавьера и других по всему лагерю, и пытался скрываться за запахом перегара, лишь бы к нему не принюхивались. А уж сколько он дрался и просто кидался на всех подряд, чтобы доказать своё умение постоять за себя… Шон шутил порою, что Билла успокоит только хороший крепкий хуй. Может, он и напрашивался — кто его знает?.. Когда в банде появился этот тщедушный альфа из О’Дрисколлов, Уильямсон, впрочем, бросил стесняться своей природы. Сам чуть не лезет на парня, и, может быть, вскоре тоже, как ван дер Линде, будет помечен. И если Билл Уильямсон был самым вздорным омегой в банде, то самым мерзким альфой из всех, кого Артур когда-либо знал, был ебучий Майка Белл. Он без умолку отпускал сальные шуточки, шумно втягивал носом воздух над ухом Билла, проходя рядом с ним, при каждой удачной возможности щупал Датча, и разве что к Хозии не лез, выдавая уебанское: «старая омега — это вообще худшее, что может быть на свете.» Артур не любил Майку. Терпеть его не мог. …Наверное, поэтому, отыскав его лагерь в окрестностях Строберри, он ощутил что-то вроде злорадного ликования, когда ещё из-за полога палатки почувствовал пьянящий запах течки. Похоже, кто-то хранил секрет. Пиздел напропалую, лишь бы никто в банде не догадался. И этому пиздежу наступил конец. Майка даже не сразу заметил, как Артур влез в палатку. Он лежал на матрасе, прикрыв глаза, но не спал — что было очевидно по рваному, слишком частоту дыханию. Рядом с ним, на всё том же матрасе, лежали его револьверы. Один он сжимал в руке, видимо, готовый в случае чего применить. — Майка, — сухо поздоровался Артур. Белл вздрогнул. Немедленно распахнул глаза, мотнул головой и вскочил. Уставился на него, хуй пойми чем так ошеломлённый. Как будто не сам хотел, чтобы Морган его разыскал. Видно, течка пришла внезапно? — О, чёрт, — спустя примерно минуту молчания, нарушаемого разве что его же сиплым шумным дыханием, процедил Майка. — Ты не должен был… — Ты не должен был, — Артур мрачно усмехнулся, усевшись рядом с ним, — врать всем вокруг. Щёлкнул взведённый курок, и холодное дуло уткнулось Артуру в щёку. Предсказуемо и ожидаемо. — Извини, Морган, — желчно и нервно прошептал Майка. — Ни одна сраная душа не должна зна… Майка не договорил, и выстрела не последовало. Всё случилось мгновенно. Артур выбил из его руки револьвер, отправив его в дальний угол палатки — вместе со вторым. Без труда вжал Белла обратно в матрас, нависая сверху. Да, Майка был не из хилых, но течка есть течка. Омега медлительнее, слабее и даже чувствительнее в это время — кое-что из древних видовых подлянок. Как говорил Хозия, иронично вздыхая: «Чтобы проще было схватить.» А Датч усмехался: «Ну, это не будет просто…» Но с Майкой оказалось легко. — Слезь с меня, ты, ёбанный ублюдок! — прорычал он, вырываясь. Странное сочетание чувств: отвращение, ликование, любопытство. Вот уж не думал Морган, что будет однажды утихомиривать одичавшего от злости и жажды быть выебанным омегу. Но жизнь непредсказуема. — И не подумаю, пока ты не угомонишься, — ответил он, крепко держа Майку за запястья. Зрелище тот из себя представлял то ещё: с налипшими к влажному лбу волосами и нездоровым, как у больного гриппом, румянцем от рожи до самой груди, частично открытой благодаря расстёгнутой наполовину рубашке. — Теперь понятно, почему ты время от времени сваливаешь хер пойми куда. Отсиживаешься где-нибудь? Так не хочешь быть насаженным на член, что переживаешь всё это один? Может, сам ебёшь себя пальцами? — Заткнись, пастушок, — прошипел Майка сквозь оскаленные зубы. Артур рассмеялся. Тихо и хрипло, ни разу не искренне, больше из вредности. — Ну нет, — протянул он, дыханием обжигая и без того горящую щёку в бледных веснушках. — Это ты скоро заткнёшься. Когда все узнают. Вот тут уже Майка замер. Уставился на него вытаращенными глазами, как будто бы наконец осознал всю незавидность своего положения. Артуру ничуть не было жаль ублюдка. Нечего строить из себя бог весть что, да ещё докучать всем вокруг. — Ты вообще представляешь, каково это? — уязвлённо пробурчал Белл, слегка ёрзая, всё ещё не оставленный, видимо, надеждой на то чтобы высвободиться. — Все Беллы — альфы, и… — Мне насрать на твою семью, Майка, — перехватив оба запястья Майки одной рукой, Артур по-быстрому расстегнул до конца его рубашку и выдрал из-за пояса штанов. — Ты будто не понимаешь, в какую банду вступил — никто бы не приебался, а Датч бы тебе даже руку пожал. Или он единственный в курсе? Похуй. Давай, тебе надо как-нибудь с этим справиться. Я не собираюсь торчать тут весь день и ждать, когда тебя отпустит. Я не для этого такой путь проделал. — Что, блядь, ты… — Белл приглушённо всхлипнул, когда Артур расстегнул и его ремень тоже. — Не волнуйся, — Артур отпустил его руки для того, чтобы наспех избавить его от штанов и белья. Сдирать вниз пришлось вместе с ботинками, и в итоге Майка предстал пред ним в одной только расстёгнутой рубашке, с напряжённым, покрасневшим членом и… Да, на внутренних сторонах его бёдер блестела смазка. Всё, блядь, как положено. — Не волнуйся, я тебе не присуну. Нахер мне это надо? — Морган не стал церемониться, только ощупал из любопытства сияющий от пота торс — Майка был крепкий, но мягкий. Кому-то однажды будет, за что подержаться. Если он перестанет тупить. — Но от тебя пасёт так, что кто угодно с дороги может почувствовать. Ещё свяжешься хрен пойми с кем — не все альфы добрые, ты и сам знаешь, судя по тому, какого ублюдочного строил из себя. Стоило Майку пощупать, как он задрожал, даже замер. Никто, наверное, раньше его так не трогал. Но этим дело не ограничится. Артур без труда перевернул довольно крупного мужика на живот, напоследок насмешливо глянув в его прищуренные от злости, но в то же время какие-то отчаянные, голодные глаза. Ничего-ничего. Скоро всё прекратится. Тело омеги вполне можно обмануть, если хорошо выебать… чем-нибудь. Майка бы и сам справился, не будь он таким упрямым и тупым. — Если не присунешь, то… что? — Артуру почудилось, будто в голосе Майки послышался интерес. Сквозь обиду, злость и недовольство. — А вот что, — незамысловато отозвался он, взял Белла за бедро, позволил себе пару секунд поглазеть на сочную, тоже слегка веснушчатую задницу, и провёл пальцем между булок. Кольцо, скользкое от смазки, дрогнуло от прикосновения, и Майка сдавленно застонал. — Расслабься, — посоветовал Артур. — Представь, что это… Я не ебу, кого ты там хочешь. Палец вошёл гладко, без сопротивления, но зато то, как жадно дырка его сжала, пульсируя… Это было почти неплохо. Почти. Но член Артура в любом случае изнывал. Да уж… Начиналось это как издевательство, насмешка, переросло в попытку помочь придурку, а продолжается как… — Ч-чёрт, Морган, — Майка выдохнул со всхлипом, уставившись на него из-за плеча совершенно дикими глазами. — Давай уже… если начал. …Как ебля. Или такая своеобразная забота, раз уж на то пошло. Артур не позволял себе раньше заботиться таким образом ни об одном омеге из банды, но с Майкой сработало на ура то, что он в банде этой — самый поганый тип. Это в некотором смысле развязывало руки. Но всё-таки руки его не действовали как придётся, когда он принялся массировать Майку пальцем внутри — одним, а затем и двумя, не давая покоя простате, пока тот скулил уже не затыкаясь. Таким Майка Белл нравился ему больше. И пахло от него хорошо. — И нахуя тебе нужно было скрываться? — как бы и поддразнил, и искренне удивился Морган, стиснув и чуть отведя в сторону ягодицу, чтобы полюбоваться на то, как на фалангах его пальцев сжимается розоватая симпатичная дырка. — Разве так плохо быть омегой? Лучше, чем быть Майкой Беллом, во всяком случае… — Артур, — неожиданно жалобно выдохнул Майка. — Пожалуйста, я… Редкое зрелище — послушный, начисто забывший о выебонах, да ещё и просящий о чём-то Майка. Таким он точно нравился Моргану больше. — Ну что? — Трахни меня, — и да, это прозвучало отчётливо, несмотря на стоны. — Я хочу… я хочу твой хуй. Артур замер. Притормозил, игнорируя недовольное рычание Майки. Скажи тот это, глядя ему в глаза, лёжа на спине, Артур бы отказался, съязвил в ответ. Ведь тогда бы и Майка видел его глаза, и неловкость от резкой смены выражения лица следовало бы немедленно компенсировать чем-то… В особенности на случай, если сам Белл спизданул, не подумав. О, он ведь мог. Но Артур не смотрел в его блядское раскрасневшееся лицо. — Хорошо, — буркнул он, потому что его член ныл и пульсировал не хуже, чем во время гона. — Только не рассчитывай… ни на что, кроме одного перепихона, ладно? — Ещё чего, придурок, — Майка фыркнул в ответ, и Артуру показалось почему-то, что в его тоне крылась, причём лажово, обида. Он вытащил пальцы, расстегнул штаны и, дёрнув Майку за бёдра, заставил его встать на четвереньки. — Расслабься, — посоветовал он опять, но уже помягче, и толкнулся в скользкий от смазки, хорошо поддавшийся его напору вход. Трудно было поверить, что Майку никто не ебал вот так до того, настолько он славно принимал. Но верить всё-таки приходилось, ведь запаха альфы, чужого запаха, от Белла не исходило. И почему-то Артуру было дело — возможно, из некоторой брезгливости… — Сука… …Возможно, из-за того что ему было как никогда хорошо. Уж особенно когда Майка охотно подался бёдрами назад, уже пробуя подмахивать. Вскоре Артур уже ебал его вовсю, жестковато, быстро и часто, покусывая при этом горячую влажную шею и ухо. Туда же сквозь стоны шептал бред, который сам лез на ум. — Ты такой тугой, но… так хорошо меня принимаешь. Бля, Майка… Ты правда… Чёрт бы тебя побрал. Ты такой… — Какой, блядь?.. — с любопытством, как показалось Артуру, переспросил Майка, да ещё так забавно зыркнул из-за плеча. Артур с этого плеча приспустил и без того сбившуюся рубашку, поцеловал его, замедляясь в хлюпающей от смазки тесноте. Жадно вдохнул сладкий омежий запах. Своеобразный в майкином случае. Они же все разные: запах Датча слегка пряный, Хозии — приятно горчит, а Билл слаще мёда, как бы ни перебивал спиртягой. Запах течного Майки Белла как бы древесный слегка, тёплый, слишком приятный для такого подонка. — Уёбский, — не придумал ничего получше Артур. Лизнул Майку в ухо и легонько прикусил мягкий хрящик. Ещё пара жадных сильных толчков, и он кончил внутрь. Что удивительно, Майка даже не попытался это предотвратить. Крупно вздрогнул, сдавленно заскулил, тоже кончил — Артур это почувствовал. Резкий запах течки успел в какой-то момент стать помягче, как-то причудливо поменялся, и, вроде, настало время, выскользнув из дрожащего тела, поставить на всём этом крест. Сказать спасибо за хороший секс и пойти себе на дело, они ведь не договаривались на большее, но… Артур не хотел это так оставлять. И не потому что все в лагере в любом случае всё поймут — ему было похуй. Христа ради, ему было похуй с того момента, как он осознал, что ему нравится видеть Майку Белла таким. Майка сам притиснул его к себе, сбивчиво дыша в макушку. — Ты ебанутый, пастушок, куда более, чем я. — Ага, — сонно согласился Артур, прижимаясь к тёплому телу, больше не напряжённому от дрожи и нужды. — Но всё же не я торчал хер знает где в таком вот состоянии. Им бы добраться до речки и ополоснуться в прохладной воде, смывая с себя пот и кончу. Но Артуру было лень… выпускать Майку из объятий так скоро. — А что если я подгадал с течкой? Что если я тебя ждал? — усмехнулся Белл, как-то рассеянно гладя его по спине. Артур недоверчиво хмыкнул, закатывая глаза, но объятий не разжал. — Что, правда? — Не-а… Это было бы как-то тупо. Даже смех Майки не раздражал. Удивительно. А впрочем, даже если бы он бесил до трясучки… пришлось бы начать привыкать прямо в этот момент, когда они лежали, переводя дыхание, в объятиях друг друга, и не особо о чём-то жалели. Что-то было не так. Всё, наверное. Но «не так» не всегда означает «плохо».