Яма 95

      Взгляд голубых глаз непрерывно сверлил человека напротив несколько долгих секунд. Чуя растерянно, с некоторым залипанием поморгал, будто у него случился нервный тик. Он повернул голову к другу, вопросительно приподнимая брови. Дазаю пришлось лукаво пожать плечами, будто он тоже такого не ожидал, что на самом деле абсолютная ложь. Вчера ему довелось ждать Чую в комнате до слишком позднего времени, не имея представления о том, где он шлялся. Отсюда остался небольшой остаток обиды, поэтому про изменения в их ритме работы Осаму не говорил.       — Эй... Извини... — Чуя сложил руки на груди и опустил взгляд вниз, обратившись к Оливеру. — Мы теперь типа... работаем в разных местах по отдельности, правильно?       — Именно.       — Почему?       — Сезон, — безразлично отозвался Оливер, несколько разворачиваясь в сторону, чтобы побыстрее закончить разговор и уйти.       — Сезон чего? — уточнил Чуя, поднимая на него взгляд.       — Да всего сезон, — отмахнулся собеседник. — Вдвоём вы делаете меньше и дольше, уверен, разделение пойдёт на пользу.       — Мы сделали что-то не так?! — не унимается Чуя, требуя объяснений решения.       — Нет, ничего такого. Почему ты вообще подумал об этом?       — Я просто не понимаю—!       Почувствовав ладонь на своём плече, Чуя резко замолчал и обратил внимание на Дазая. Осаму покачал головой в отрицательном жесте. С того, что он просит не спорить с Оливером, Чуя удивлённо давится воздухом. Слегка наклонив голову в бок, Осаму многозначительно смотрит в голубые глаза.       — Всё, вопросов больше нет? Мне нужно варить кашу, я не могу стоять тут с вами до заката.       Чуя сильно сжал челюсть, прежде чем ответить:       — Ага, мы всё поняли. Всё ясно.       — Отлично, — бросил Оливер, после удалился в дом.       Неожиданно — даже для самого себя — резким движением скинув руку со своего плеча, Чуя обратился взглядом к Дазаю.       — Какого хрена?!       — Что ты пристал к нему с этим? Будто он предложил одному из нас пожить в лесу.       — А ты не находишь это странным? Мы приехали сюда вдвоём! Зачем—?       — Зачем вести себя так, будто мы два неудачно слипшихся пельменя? — спокойно перебил Осаму, выбивая место в разговоре своему вопросу.       — Что ты блин имеешь в виду?! В прошлый раз это никого не волновало.       — Ну а теперь это, видимо, имеет смысл. Я не понимаю, почему ты так орёшь.       — Потому что!.. Потому что...       Слов снова не нашлось. За непродолжительной паузой Осаму пришёл к выводу, который заставил его негромко засмеяться вслух.       — Что смешного опять?!       — Мне смешно с того, что ты считаешь себя главным героем какого-нибудь ужастика.       — Чего?! — возмутился Чуя, в очередной раз не рассчитав громкость тона.       — Нет, я просто... Ох, ещё с булыжника на карте. Теперь ты считаешь, что разделяться глупо, потому что в ужасах именно с этого момента начинается всякая херня. Без обид, это просто ахуеть как забавно. Может, ты боишься чего-то конкретного?       — Ты за кого меня принимаешь?!       — У меня нет других предположений. А ты не говоришь в чём проблема, так что...       — Потому что это звучит глупо. Я не собирался выставлять себя слабохарактерным идиотом, но ты сделал это за меня в несколько раз больше.       — Оу, правда? — Осаму заинтересованно приподнял брови. — У меня всё ещё нет предположений.       — Чёрт... — Чуя обречённо выдохнул, прикрывая глаза. — Непривычно мне без тебя, ясно?! Мы слишком много времени проводим вместе, а тут... целый день врозь. Возможно, мне будет тяжело с этим или типа того. Придурок. Придурок ты, вот и всё.       — Ого. Это... достаточно неожиданно.       — Знаешь, после твоих предположений обо мне, я уже передумал. Я рад, что не увижу тебя целый день. Какого ты нахрен обо мне мнения? Так зацепился за то, что я рассказал тебе про плойку. Вата у тебя в башке вместо мозгов! Я думал, что мы оба взрослые люди, а ты считаешь меня за...       — Мне жаль, — улыбнулся Осаму, искренне стараясь скрыть это. — Я ошибся, ладно? Не гони.       — А мне не жаль. Совершенно не жаль, что не увижу твоё самодовольное выражение лица весь день. — Чуя резко развернулся в сторону, собираясь уйти, но опешил и повернулся к собеседнику обратно. — У меня осталось время на перекур до рабочих часов?       — Без пяти, — кинув взгляд на свои часы, уведомил Осаму.       — Отлично, — Чуя приподнял одну руку в воздух, намекая, впервые за весь пройденный путь, попрощаться на какое-то время. — Увидимся.       — Ага. До вечера. — принял жест Осаму, хлопнув его второй рукой по плечу во время рукопожатия. — Драмы то, будто по разным странам разъезжаемся.       — Не язви, — повернулся к нему Чуя, уходя на место для курения спиной вперёд.

༒

      День, говоря честно, с непривычки, тянулся слишком долго. Но всё заканчивается, рано или поздно. Стабильная пропажа друга почти начала напрягать Дазая: он не нашёл Чую в комнате даже после выхода из душа. Поэтому дальнейшее времяпровождение спасла какая-то книга. Пришлось найти себе место, подразумевающее максимально близкое нахождение к настольной лампе из-за категорического внутреннего отказа надевать очки.       — Привет, — коротко поздоровался Чуя по возвращению. Его не смутило отсутствие ответа: он не успел осознать это из-за быстрого передвижения к своему рюкзаку, после скрылся в ванной комнате.       Перевернув руку, Осаму посчитал, что рабочее время закончилось два часа назад. Взгляд карих глаз задумчиво покосился в сторону. Кажется, чтение книг здорово развивает воображение, поэтому придумать целую неисчислимую кучу вариантов такого поведения совсем не проблема. Однако Осаму не считает себя героем детективного произведения, поэтому только мысленно ставит в голове отметку, подразумевающую спросить об этом друга напрямую. Когда решение найдено, он возвращается к чтению.       Закрыв за собой дверь ванной комнаты, Чуя, вполне ожидаемо, приземляется на чужую кровать в попытке обратить на себя внимание.       — Скучал по мне? — язвит Осаму, отодвигаясь от прикроватной тумбы.       — Ты всё ещё читаешь, не надевая очки?..       — Не говори со мной об этом, — книга захлопнулась рядом с лицом Накахары. Не слишком рядом, чтобы напугать его, но тем не менее.       — Как ты собираешься вспомнить, на какой странице остановился?       — Восемьдесят шестая, — Осаму аккуратно убрал книгу в сторону и поменял своё положение для более удобного разговора, раз он всё же планируется на его кровати. — Не переживай за мою память.       — Только и делаешь, что указываешь мне, чего не делать и не говорить, — фыркнул Чуя.       — Ну а ты только и делаешь, что шляешься непонятно где, пока я сижу здесь.       — М? Что ты имеешь в виду?       — Что ты пропадаешь где-то постоянно.       — Оу... Нет, ничего интересного. Я занимаюсь тем же, что и в выходной.       — Я не очень понял, что это значит.       — Ну, есть вещи, о которых мне нужно подумать. Оливер видел, как ты гулял по ферме, ничем не занимаясь. В выходной. Поэтому я просто уделяю время своим мыслям за своеобразным обходом. К тому же, так я не гружу тебя своим видом отчаявшегося кита на суше. Это ведь тебе пришлось уходить в тот раз.       — Вот блин... Мне должно быть неловко с этого или вроде того?       — Нет. Это мои проблемы.       — Круто.       — Да, закроем тему. Мне легче переносить это в одиночестве. Но всё остальное время...       — Что всё остальное время? Я сразу и спросил, соскучился ли ты по мне за сегодня.       — Фу. Нет. Было непривычно. Где ты работал весь день? Мы ни разу не пересеклись, хотя ферма не то чтобы огромная.       Спустя минуту, ушедшую на мысленное воспроизведение прошедшего рабочего времени, Осаму коротко рассказал об этом. Было бы странно обсуждать это, пока они работали вместе. Поэтому теперь у них нашлась ещё одна тема для разговоров. За неё спрятались все остальные, неудачно отпущенные в своё время.

༒

      Ненароком нарушить личные границы сложнее, когда чётко определена основная нить обсуждений. В «рабочих отношениях» многое распогодилось и, кажется, былые расхождения перестали иметь смысл. На протяжении всей рабочей недели им удавалось избегать недопониманий. Все личные переживания приходилось выносить самостоятельно, за ежедневным мозговым штурмом во время работы в одиночку.       И вот здесь стоит остановиться, не упуская небольшие подробности.       Осаму привык. Уже почти два года он вынашивает в себе боль от утраты и несправедливости. Он не позволяет себе думать об этом, забивая мысли другими вещами, в исключительности, касающихся работы. Он никогда и никому не рассказывал о произошедшем. Поэтому нахождение в этом месте для Дазая — прямо говоря, возвращение к привычному образу жизни. Со своими, надо сказать, изменениями.       Да, его и раньше заставляли сходить на обед в местах работы, но незнакомцам совершенно не чесалось спорить с его отказами. Да, его и раньше звали на перекур или предлагали отдохнуть и побездельничать всё то время, что перекур планирует длится у остальных.       Сейчас, когда его коллегой стал Чуя, многое не работало прежним образом. Теперь для Дазая стал невозможным отказ от обеденного перерыва.       Чуя ставил несерьёзные условия, всё чаще напоминая об одном всё же серьёзном, который действует всё это время. Он шутливо угрожал. Насильно брал за руку, оттаскивая от работы, на что, Оливер, стоящий недалеко от происходящего, однажды почти подавился сигаретным дымом. Также, один раз Чуя сказал на очередной отказ, что, в таком случае, тоже не планирует есть. Когда Осаму на это безразлично пожал плечами, Чуя оскорбился. Он помешал ему продолжать работу: сделал вид, что упал в обморок прямо в руки Дазая. Открыв глаза, он осознал, что в спектакль Осаму не поверил, но решился выдать ему что-то типа «возьми на себя ответственность». Это всё было забавно. За прошедшую неделю Осаму ни разу не пропустил обед.       Также, Чуя отвлекал Дазая при встрече незамысловатым «постой со мной» на время перекура. Тот случай, когда «я не курил, я рядом стоял» — чистая правда. Однако одежда всё равно пропитывалась неприятным запахом, который после преследовал Дазая. Однажды во время подобного «постой со мной» Чуя спросил у Дазая что-то вроде «как дела?» и, непонятно почему, но это продолжилось громким смехом. С того момента, как они начали жить вместе за причиной совместной работы, казалось, что между ними исчезла определённая граница общения. Кажется, временами они в самом деле начали вести себя как друзья, вовсе не случайно названные.       Да, возможно. Если говорить о моментах, когда они находились вместе. И если разделение для Дазая осталось чем-то привычным и незначительным, то Чуя...       Несомненно, теперь у него появилось время подумать обо всём, что так сильно заботило. К логичным умозаключениям это не привело. Всё стало только хуже.       Будто нахождение здесь с каждым днём всё сильнее отдаляло его от своих людей, к которым неизбежно придётся вернуться с опущенной вниз головой после. Чуя уже несколько раз представлял, как опускается на одно колено и, не поднимая глаз, клянётся, что за ним нет хвоста. После рассказывает обо всём случившемся и терпеливо ждёт решения старших. Кажется, это всё же единственный вариант. Он больше не в силах бегать и пытаться справиться самостоятельно. Он точно не сможет отвернуться и, поджав хвост, уйти от людей, которых уже как пару лет считает семьёй. Решение о замене сим-карты было глупым и поспешным, но ему хватило мозгов взять с собой датчик. Со всем этим придётся разобраться по возращению домой.       Однако, пока он здесь... Всё не то чтобы проще. Нельзя точно сказать, осознавал Чуя свою реакцию на разделение, или нет, но он всё ещё расстроен решением. Временами пустота и одиночество застают его врасплох. Отсюда и берётся наивное «постой со мной».       Вероятно, этих чувств можно было избежать. Потому что, с непоколебимой уверенностью, Чуя считает, что ему работа достаётся несправедливо более сложная. Это требует полного внимания и могло бы отвлекать от мыслей. Даже сегодня. Его маршруты неизбежно проходят возле загонов, пока Дазая, кажется, отправили копаться с растениями или типа того.       — Эй, смотри!       Восклицательной интонации не планировалось, однако в тишине и затянутости в раздумья это оказалось слишком внезапно. От неожиданности Чуя почти падает: он поскальзывается, быстро хватаясь за забор и поворачивает голову к Дазаю, которого, вообще-то, быть здесь не должно.       — Я не хотел... тебя напугать, — неловко улыбнулся Осаму.       — Даже не знаю, что ты должен был сделать, чтобы не напугать меня. Я, вообще-то, не ждал никого. Тут со мной только животные, странно думать, что они начали говорить со мной.       — Это уже клиника...       — И я о том же, — кивнул Чуя. — Ты что здесь делаешь то?       — Вот, держи, — Осаму протянул длинный сорняк. — Это тебе.       — Это что, сорняк? — уточнил Чуя, поднимая одну бровь.       — Э.. да. Это самый красивый сорняк из тех, что я нашёл в теплице.       — И решил показать его мне? Похвастаться типа?       — Подумал о тебе, когда нашёл его. О мотиве принести тебе не подумал...       — Подумал обо мне значит, — Чуя собрался снять перчатку с руки, но передумал, — увидев сорняк...       — Самый красивый! — насмешливо оправдался Осаму.       — Но всё ещё сорняк.       — Брось. Никакого подтекста.       — Очень даже символично.       Осаму закатил глаза, но слегка улыбнулся, когда Чуя забрал его «подарок» в свои руки.       — И что мне с ним делать?       — Не знаю. Но... ты можешь посмотреть, какой он красивый, особенно «для сорняка». А после выкинуть. Желательно за пределы куда-нибудь, а то это вроде как моя работа на сегодня, знаешь.       Чуя озадаченно посмотрел на свою руку. Сорняк не выглядит как сорняк в привычном понимании. Возможно, если не знать историю происхождения, его вполне можно перепутать с каким-нибудь малоизвестным растением. Особенно если по биологии отметки крайне редко доходят до «хорошо». Рыжие брови приподнялись наверх, когда от сорняка Чуя перевёл взгляд на Дазая.       — Твою ж мать, — выдохнул он, неконтролируемо улыбнувшись после. На деле, с ситуации осталось желание засмеяться в голос.       — У тебя странные способы говорить спасибо, — усмехнулся Осаму. Он не успел предположить и представить реакцию на планируемый жест. Кажется, это был момент, когда Осаму решил отвлечься от работы и немного прогуляться в поисках коллеги. Правда, он сам пока не успел осознать это.       — Иди ты. Опять за манеры втирать планируешь?       — Нет. У меня нет на это времени. — развернувшись в сторону, Осаму кивнул головой. — Я пойду. До встречи.       — Вали уже, боже мой...       Осаму ещё раз обратил внимание на сорняк в чужой руке и после вернулся на своё рабочее место.       После его ухода Чуя всё же несильно, беззвучно рассмеялся с абсурдности и приложил свободную руку к лицу. Опомнившись, что рука всё ещё в перчатке, он резко посмотрел на неё, разочарованно цыкнул, и отвёл взгляд в неопределённом направлении.

༒

      Получение зарплаты можно было громко назвать «церемонией». Если не знать, что Оливер покидает это место и развозит объявления, можно было бы удивиться подарочным конвертам, в которые он складывал деньги.       Стабильное отсутствие мистера Гранта на ферме в дневное, рабочее время стало напрягать. Однажды, во время очередного обсуждения работы в этом месте, Чуя всё же ляпнул:       — Может, он сдох уже?       На что получил осуждающий, недовольный взгляд Дазая и шлепок по руке.       — Ладно-ладно. Я не серьёзно. — начал оправдываться тогда Чуя, приподнимая обе руки в сдающемся жесте.       И это благополучно замялось, не получая развитие в мыслях.       Однако, если говорить о втором по важности фермерской местности человеке... Чуя не перестал думать про Оливера. Частые косые взгляды, неловкое молчание во время — незапланированного! но — совместного перекура, и попытки узнать фамилию — всё это продолжало напрягать. Несмотря на то, что Чуя уже чувствовал себя виноватым за подозрения. Он не говорил об этом с Дазаем. Серьёзно, Дазай и без того его осуждает и формирует далеко не самое лучшее мнение. Это он ещё не знает про сотрясения! И про то, каким образом об этом узнал Чуя...       С другой стороны, Оливер вполне мог бы узнать его фамилию от Дазая. Банально спросить об этом, раз ему так сильно нужна эта информация. Чуе было немного за пятнадцать, когда он пришёл по адресу и отодвинул штору, неуверенно бегая глазами по небольшому помещению. Поэтому он представился так же, как представлялся всегда. И сто раз пожалел. Но прошло уже слишком много времени, чтобы попытаться исправить это.       С опытом жизнь учит думать немного наперёд. Это необходимость.       Поэтому Чуя не таскает в комнату стаканы с водой. Он набирает воду в бутылку. Прямо сейчас. Сегодня выходной, а значит можно не выходить из комнаты вообще. Осталось только донести до неё бутылку с водой.       — Чуя?       Херня. Чуя точно не виделся с Оливером раньше. Вопрос откуда-то позади него был неожиданным, но голос Оливера не кажется знакомым с каких-то далёких времён. С момента работы в этом месте — да. Не более. Он не слышал этот голос в районе, в котором живёт.       Закрутив крышку, Чуя развернулся, встречаясь взглядом с Оливером, который опустился на стул возле, очевидно, стола.       — Запомнил? — насмешливо оскалился он, собираясь покинуть кухню как можно скорее.       — Постой.       Это не было резко, в одно мгновение. Парень замедлился, останавливаясь на месте не сразу. С чего бы Оливеру говорить с ним вот так, на ровном месте? Он сделал что-то не так в плане работы? Оливер вспомнил, как Чуя обидел его, не зная про сотрясения? Или как дёрнулся от него в первую встречу? Разговор о курении? Чуя ведь ещё не совершеннолетний на самом деле...       — Что?       — Почему ты не смотришь на меня?       — Виделись же сегодня. Не забыл пока.       Усмехнувшись, Оливер поставил локоть на стол:       — Ну да. На крыльце. Я поэтому тебя и остановил.       Пробежавшись глазами по пространству, в котором могла бы быть дверь, Чуя тяжело вздохнул. У него нет более конкретных предположений, но, похоже, в чём-то он оказался прав.       — Что ты имеешь в виду?       — Могу одолжить у тебя сигарету? Я давно никуда не выезжал, а здесь, в округе, знаешь... ничего нет. Вообще ничего.       Чуя выдохнул. Простая просьба.       — Да, конечно. Только мне нужно подняться в комнату...       — Не торопись. Это не всё, о чём я хотел поговорить с тобой.       Рука, поставленная на локоть, опустилась на стол. Пальцы пробарабанили неизвестный ритм.       Осаму гений. То есть, он гениален в своих решениях. И до невозможности принципиален. Поэтому он всё ещё не использует очки для чтения, но нашёл самое располагающее для него решение. Отставив на пол светильник, он открыл штору, и сел на прикроватный столик. Солнце, находясь позади, отлично освещает страницы из окна.       И всё проходит хорошо. Ровно до момента, когда сердце начинает биться чаще, и это не обосновывается происходящим в книге. Это не обосновывается вообще ничем. Осаму отдаёт всё своё внимание читаемой истории, и полностью контролирует свои мысли, не позволяя отклоняться в ненужную сторону. Поэтому отчётливо слышать стук собственного сердца на пустом месте — крайне странно.       Осаму хмурится и отводит взгляд в сторону двери из комнаты. Чуя ушёл за водой некоторое время назад, и, учитывая количество прочитанных Дазаем страниц, уже должен был вернуться. Если он, конечно, не решил заодно снова прогуляться по местности, думая о своём.       Вероятнее всего, так он и решил. Поэтому нечего его ждать или подгонять, спускаясь на кухню.       Несмотря на то, что кофе у владельцев дома действительно имеется, Осаму его ни разу не пил. В мыслях неизбежно пробегает тревожная мысль о полученных нагрузках. Пульс отказывается приходить в норму, однако никаких других недомоганий парень не чувствует. Это вполне можно игнорировать, возвращаясь к чтению книги.       Правда, кажется, Осаму начал сходить с ума. Ему отчётливо показалось, будто где-то за окном баркнула собака. Всего один раз. У хозяев этой местности точно нет собаки.       Отмахнувшись от галлюцинаций движением головы, Осаму перевернул страницу. Только глава уже закончилась.       — Что ты имеешь в виду? — осторожно уточнил Чуя, развернувшись наконец к собеседнику лицом.       — Боишься чего-нибудь?       — М?       — Я спрашиваю, можно ли тебя как-то напугать?       — Напугать? — нервно усмехнулся парень. — Зачем?       — Ради интереса, — соврал Оливер первое, что пришло в голову, и пальцами нашёл рукоять ножа, оставленного на столе пару часов назад. — Говорят, ваше поколение непробиваемое. Мне вот лично за тебя интересно. Ну знаешь, «говорят» — это не утверждённый факт.       — Ох, вот как... Э-э, не знаю. Ну, теперь я предупреждён и, думаю, меня сложно будет напугать, раз я знаю, что ты хочешь сделать это.       — Уверен? — Оливер поднял взгляд, пока нож со стола перекочевал в его ладони.       Чуя нахмурился, глазами бегая от лица Оливера к его рукам. Сердце забилось чаще. Он уже отвык от подобного чувства, ведь всё прошедшее время находился в абсолютной безопасности. Ну или ему так казалось.       До сих пор к ним больше не присоединился ни один новый временный работник, и это в самом деле оправдывается словами мистера Гранта в первый день встречи. Но если бы с этим местом всё было идеально чисто, Чуя вряд бы сейчас ощущал приступ страха, разливающегося по венам.       Он молча бегает глазами по мужчине, стараясь не выдавать истинных эмоций. За прошедшее время можно было бы уже сбежать куда-либо. Но, кажется, сейчас бы это сработало так же, как с дикими животными. Или с собаками, которые видят в побеге вызов и призыв к нападению. Кто знает.       Не найдя в парне напротив желаемой эмоции, Оливер разочарованно цыкнул. Он не планировал идти на крайние меры, но ему очень нужно увидеть определённое выражение лица.       Бутылка выпала на пол. Оливер резко поднялся на ноги. Чуя вжался в тумбу позади себя, на автомате выставляя вперёд одну руку.       Веки открылись шире, пока голубые глаза замерли на лице Оливера. Рыжие брови остались наверху, обрамляя испуганный взгляд.       Третья снизу ступенька всегда скрипит на весь дом.       Оливер ушёл в сторону раковины и начал намывать грязный нож.       Появившись на пороге кухни, Осаму сразу отметил бутылку, которая совершенно нелогично валяется на полу. Приподняв бровь, он наклонился и подобрал её.       — Что, руки уже не держат? — усмехнулся он, пихнув Чую в бок локтем. Чуя много раз жаловался ему на то, как он устаёт, и как сильно от работы забиваются мышцы рук.       — Похоже на то, — ответил за него Оливер, не отвлекаясь от своего занятия. — Он странно себя ведёт. Может, один выходной — для вас слишком мало?       — Вы шутите? — опешил Осаму. — Я даже не знаю, чем заняться целый свободный день здесь, а вы говорите про ещё один... ну уж нет. Я не согласен.       — Так и быть, уступлю тебе в этом вопросе, — улыбнулся Оливер, стряхивая воду с помытого ножа.       — Ты язык проглотил? — Осаму снова пихнул в бок Чую.       Взгляд голубых глаз уставился на него, пока обладатель не смог сказать ни слова. Что сейчас произошло и почему оба делаю вид, будто ничего?! Особенно Оливер, пару минут назад спрашивающий о том, как Чую можно напугать, и успешно с этой мыслью справившийся, болтает сейчас так, будто этого не было!       Осаму перехватил бутылку в другую руку, чтобы поводить рукой перед лицом Накахары. Чуя обратил внимание на его руку, но продолжил молчать, будто проглотил язык. Он снова обратился к карим глазам. Осаму шлёпнул его ладонью в лоб, и только это привело его в чувства.       — Ты чего? Опять залип?       — Нет, — поморгал Чуя и повернул голову, встречаясь с серыми глазами, в которых уже не видно былой угрозы. — Нет, просто... Что ты здесь делаешь? Ты же был ахренеть как занят или типа того.       — Ну да. Глава закончилась, и я подумал, что ты слишком долго набираешь воду. Решился спуститься.       — Оу. Круто.       — Что крутого? — усмехнулся Осаму.       — Что глава закончилась.       — Ага. Может быть.       — На какой ты странице?       — Двести двадцать четыре, — не думая ни секунды ответил Осаму.       — Оу... Я думал, ты читаешь быстрее.       — Это третья.       — Вау... — голубые глаза снова открылись шире в удивлении. — То есть, нихера себе... Типа... Как?.. Ты же... Мы же здесь...       Осаму улыбнулся и прикрыл глаза. Растерянность Накахары звучит искренне, хотя он сам не то чтобы старался делать это нарочно, и, тем более, хвастаться.       — У меня иногда бывает свободное время, знаешь.       — Да-да, конечно, — покивал Чуя. Несмотря на то, что это третья книга, вариант того, как заставить Дазая уйти отсюда прямо сейчас остался неизменно рабочим. — В любом случае, я просил тебя показать какую-то цитату из книги. Одной из... Короче, идём! Идём в комнату, ты обещал! То есть, не то чтобы обещал... Всё, в общем, шевелись!..       Чуя насильно развернул Дазая лицом к выходу и толкнул вперёд.       — Я не помню ничего такого... — признался Осаму, сводя брови к переносице.       — Да заткнись ты уже! — незапланированно громко отозвался Чуя, первым взбираясь по лестнице наверх.       Смотря вслед Дазаю, Оливер покачал головой.

༒

      — Он сумасшедший! Уверен, он хотел что-то сделать, но остановился только потому, что пришёл ты! Серьёзно, у него было несколько сотрясений и, похоже, он совсем поехал головой! Ты меня слышишь?!       — Да-да, Накахара, конечно, я тебя слышу, — Осаму улыбнулся и сложил свои руки на чужие плечи. — Не кричи так, ладно?       — Какого хрена ты улыбаешься, ты, блин, тоже поехавший?!       — Успокойся, успокойся. Не гони.       Чуя опешил и уставился в карие глаза, обладатель которых продолжил мягко улыбаться, будто говорит с ребёнком.       — Ты... Ты мне не веришь?..       — А разве должен? — приподнял брови Осаму.       — Что?.. Но я серьёзно—! Твою мать... Я уеду домой, всё. Забей, я ухожу.       Он почти дёрнулся в сторону своего рюкзака, и Дазаю пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать его на месте.       — Стой, не торопись. Успокойся.       — Убери от меня свои руки, пока я тебя не ударил, Осаму, серьёзно.       — У тебя жар.       — Что?..       Осаму приложил ко лбу Накахары тыльную сторону ладони. Это правда так.       — Меньше нужно было голышом бегать.       — Серьёзно? — опешил Чуя, после прикладывая к своему лбу ладонь. — Я не заметил ничего такого...       — Твоё лицо красное. Бессвязный бред, который ты несёшь — ещё одно подтверждение. Не будь таким резким.       — Но я... я уверен—!       — Ты мог что-то неправильно понять. Понимаю, во время болезни мозги превращаются в кашу. Перестань мне доказывать что-либо.       — Я не болен! К тому же, я не мог придумать то, о чём мы говорили с Оливером. Он всё равно поехавший!       — Но температура подскочила — это факт. А в остальном, ты мог неправильно понять его. Несмотря на то, о чём вы говорили. Из-за температуры, опять же.       Чуя промолчал, обдумывая услышанное. Он не чувствует и не чувствовал никаких недомоганий.       — Присядь, — навязчиво предложил Осаму, несильно толкая его в сторону кровати.       — Меня больше удивляет, что ты заведомо не стал слушать меня, — после небольшой паузы сказал Чуя.       — Что ты имеешь в виду?       — Ты даже не разобрался в контексте произошедшего, но сразу сказал, что я всё надумал.       — Я должен был реагировать по-другому? Зная, что у тебя жар?       Чуя нашёл его глаза своими. Пришлось слабо усмехнуться. Конечно, они не являются друг другу близкими людьми, и, зная закрытость Дазая со школы, Чуя явно перегнул в своих надеждах.       — Нет. Конечно нет.       — У тебя есть заметки в телефоне? — неожиданно перевёл тему Осаму.       — М? Да, должно быть... какая-нибудь херня...       — Прочитай.       — Зачем?       — Чтобы убедиться, что можешь читать, и не находишься на пороге инсульта.       — Ты шутишь?       — Совсем нет, — невозмутимо ответил Осаму и приподнял бровь. — В твоём условии была забота обо мне, но знаешь, я тоже не хочу копать для тебя яму на заднем дворе. Если бы не Оливер, таких предположений, думаю, и не было бы в моей голове, но мы здесь, так что...       — Сумасшедший, — усмехнулся Чуя, едва справившись с желанием покрутить пальцем у виска, слушая собеседника.       Он нашёл телефон на прикроватной тумбе и быстро разблокировал его отпечатком пальца. Проследив за этим, Осаму покачал головой. Теперь сомнений не осталось. Если бы он был уверен в том, что ему ничего не грозит, он бы не проверил это. Осаму нарочно умолчал истинную причину возможности проблем с организмом. В его догадках всё ещё живёт мысль о таблетках.       — Как успехи?       — Нет, я могу читать. Всё предельно понятно.       — Круто.       — Ничего крутого, — выдохнул Чуя, бросая свой телефон куда-то на кровать. — Хоть ты меня не то чтобы слушал, это всё равно было странно. Даже не с моей стороны. Просто тебя не было в тот момент на кухне.       — Ты... говорил про контекст? — недоверчиво нахмурился Осаму, но всё же решил пойти навстречу. — Ну так... расскажешь, что случилось?       — Просишь об этом только потому что я указал.       — Так и есть, — пожал плечами Осаму. Прямой, как рельсы.       — Ну и к чёрту тогда это, — раздражённо выдохнул Чуя. Он решил просто уйти в ближайшее время. Никому ничего доказать не получится, да и не то чтобы на это есть желание и силы. В комнате повисло молчание, но ненадолго.       В дверь постучали, но Оливер, по-прежнему, не входит без явного разрешения. Осаму посмотрел на Чую, но его взгляд продолжал сверлить пол.       — Эй, — попытался обратить на себя внимание Осаму. — Он не зайдёт, пока кто-либо не скажет «входите».       — И что? — безразлично поднял глаза Чуя. — Скажи это.       — Ты уверен?..       — Конечно. Сдаюсь, возможно, половину происходящего я додумал.       — Честно говоря, я не до конца тебе верю, — сощурил глаза Осаму. Его заметно напрягло такое спокойствие после былой истерики. Хотя, возможно, он достаточно хорошо встряхнул Чую, будто он новогодний шар, и переключатель сработал.       В дверь снова постучали.       — Пусти его уже, — кивнул на дверь Чуя.       Дазаю не осталось ничего, кроме как исполнить сказанное.       Появившись на пороге, Оливер безошибочно нашёл взглядом Чую.       — Эй, я думал, что мы сходим на перекур, — улыбнулся он. — Мы ведь договаривались.       — Да, конечно, — Чуя поднялся и прошёл к своему рюкзаку.       После всего произошедшего, Осаму провожал каждое его действие с недоверием. Приподняв бровь, он наблюдал за тем, как Чуя снял прозрачную упаковку с нового блока и оставил в руке только одну пачку сигарет. Поднявшись на ноги, Чуя посмотрел ровно в карие глаза и приподнял брови, надеясь на поддержку. Хотя бы в этот раз.       — Могу я пойти с вами? — улыбнулся Осаму, отмечая то, как заметно поменялось выражение лица Накахары. Да, возможно, ещё в этот раз.

༒

      Во время перекура между этими двумя висела недосказанность, что было заметно для Дазая. Оливер всеми силами пытался скрыть это. Бегая взглядом от него к Чуе, Осаму всё же не смог предположить причину разлада. Он уверен, что бы там ни было — виноваты оба. Серьёзно, за прошедшее время, он узнал Чую достаточно, чтобы не оправдывать. Не тот человек, которого можно было бы назвать «белым и пушистым».       Даже если в голове что-то упрямо не сходится, свидетельствовать Осаму стал бы против Накахары. Именно его поведение выглядит странно на фоне спокойствия Оливера.       К тому же, сегодня Чуя лёг спать слишком рано. До оговорённого «комендантского часа», и гораздо раньше, чем обычно. Возможно, он просто сходит с ума. Осаму сделал вид, будто всё понимает.       Но на самом деле он отвлёкся от книги незадолго до того времени, как им нельзя покидать комнату. Взгляд карих глаз сполз со страниц на лицо спящего человека. В комнате горит только одна лампа: на прикроватном столике Дазая. Несмотря на скудность, освещение позволяет отметить то, как Чуя хмурит брови во сне. Он лёг лицом к стене, но за прошедшее время успел не нарочно перевернуться. Он точно спит прямо сейчас. И видит, возможно, какой-то не самый приятный сон. Благо, во сне он не разговаривает, и у Дазая остаются только предположения.       Он искренне пытается вернуться к чтению, но взгляд против воли каждые несколько секунд бегает к Чуе.       Осаму находит себя за тем, что, вообще-то, так пялиться на спящего человека — нихера не правильно. Конечно, он не делал это нарочно, но совесть сонно потёрла глаза совсем не вовремя. Вздохнув, Осаму перевернул руку, чтобы узнать время. Оставленная в раскрытом виде книга осталась на кровати, когда он вышел из комнаты.       Пустой стакан, поставленный на кухонную тумбу, неизбежно навивает произошедшее и заставляет задуматься. Воду не пришлось набирать из колодца или типа того, хотя Осаму вполне был готов к подобному во время сбора вещей. Все неточности этого места уже успели получить логичное обоснование. Однако это всё ещё странно.       Но если говорить о том, что ещё более странно, то в мыслях неминуемо воспроизводится уведенное сегодня. Чуя выглядел напуганным в тот момент, когда Осаму вошёл в комнату. К тому же, на полу валялась бутылка. Впрочем, неуклюжесть Накахары уже была отмечена Дазаем, как минимум, в поезде. Чуя не всегда может контролировать себя от сильных эмоций. И Осаму сам лично отводил его от края платформы в самом начале их пути.       Это, в принципе, получило свой отклик в мыслях. Чуя вёл себя странно. А Оливер... чем был занят Оливер?       Пришлось сощурить глаза, напрягая память, и перевести взгляд в сторону раковины. Спустя несколько секунд Осаму всё же вспомнил: Оливер мыл нож, после стряхивал с него воду. В этом нет абсолютно ничего странного или необычного.       Когда в голову начинают приходить сомнения, Осаму почти ведётся на них. Если бы Чуя просто был сумасшедшим или находился в лихорадке, вероятно, он бы просто кричал и тараторил о срочности уйти из этой комнаты вместе с ним. На деле же, предложение подняться наверх выглядело логично, несмотря на очевидную нервозность, которая заметно проявилась уже возле лестницы.       Однако это вряд ли стоит мыслей. Осаму усмехнулся, осознавая себя на том же месте, где нашёл Чую с испуганно выпученными глазами. Развернувшись обратно лицом к тумбе, он забирает стакан в руку. Потому что вспомнил, что ему совсем тут не место. Взгляд цепляется за выдвижной ящик этой тумбы. Это могло не произойти, если бы ручка на нём не привлекала к себе внимание так сильно. Не то чтобы Осаму раньше был заинтересован в ящиках и столовых приборах хозяев этого места. Это, пожалуй, единственная причина, по которой пустой стакан на время возвращается обратно.       Свет в комнате выключен. Утолив любопытство, Осаму теряется, чувствуя резкое, неприятное ощущение сломанного дежавю. Карие глаза поднимаются неопределённо прямо, переставая изучать содержимое.       В ящике ложки и вилки.