Одна жизнь, разные стороны

— Нееет! Я не хочу! Не надо! — отчаянный крик забился под арочным сводом коридора, заметался между каменных стен. — Т-тихо… да что б тебя! Девчонка, в документах значащаяся как «образец LF», едва не вырвалась из рук лаборанта. Вырывалась она неумело, но яростно, после первого выкрика замолчав. Только всхлипывала сквозь зубы. Лаборанту тоже только стиснуть зубы оставалось. Эта малолетняя зараза выдержала первый курс усиления организма, и, не смотря на безобразную худобу, по силе могла сравняться со взрослым мужчиной. А установки «не дергаться и ученым не возражать» в лохматую голову вбить так и не смогли. В конце концов, скрутить непокорный образец лаборант смог. Осталось дотащить её до лаборатории, заработав как можно меньше синяков. Под ногами — остатки растрескавшегося асфальта, над головой — Плита, вокруг — грязно-серые стены. За спиной — пустая дорога, перекрестки, трущобы, но бежать нельзя… нет, нельзя, и даже не потому, что догонят. Тот, кто бежит — слаб, тот, кто слаб — не выживет в Седьмом Секторе. Молодой парень, почти подросток, с веселой яростью смотрит на противника, он не боится и не отступает. Камуфляжная бандана потемнела от пота, кончики русых волос прилипли к шее, рубашка — к спине, но рука нож держит крепко. Его противник тоже не боится, он старше, он уверенней… За его спиной смеется стая — Ширс скалится в ответ, сейчас им станет не смешно. Стая могла бы напасть скопом, обычно так они и нападают. Но этот — вожак, а вожак время от времени должен утверждать свою власть и свое право. А он — он поклялся выжить, и он выживет, любой ценой. Драться, такь драться. До смерти, так до смерти. "Образец LF"… девочка кусает губы, пытаясь не заплакать, сжимает кулачки и отчаянно пытается вспомнить имя. Имя дразнится и ускользает, как и другие воспоминания — смутные, неверные. Дом… Родители… Она ещё помнит, что это такое, она знает, что они — были, но кто? Где? Почему она оказалась здесь? Слезы все-таки катятся по запавшим щекам. Здесь темные коридоры, здесь холодные люди, здесь умирают. Но где-то же есть солнце и тепло, и жизнь. «Я выберусь, я смогу, я… я сбегу!» — малышка сворачивается в клубочек на узкой койке. Так теплее. Она сбежит, она выживет — любой ценой! Подросток, так привыкший к трущобной кличке, что имя стерлось и забылось, с тихим шипением повернулся на кровати. Болит же, зараза, и то, чем его свои напоили — чуть ли не чистый спирт! — не помогает. Только перед глазами все качается и кружится. И пусть болит, главное — живой. Более того, поднялся ещё на одну ступень вверх — он теперь не мальчик для стояния на стреме, он полноправный член своей стаи. Прошел посвящение, да… Ширс хрипло смеется и откидывается на тощую, не слишком чистую подушку. Кое-как зашитый порез — шрам останется, наискось, через всю грудь — дергает новой болью. Но выпивка берет свое, и мир постепенно затягивает туманом. Жив… опять жив. Цель поставлена и снова достигнута. Ширс поклялся выжить любой ценой и выживает. Зачем — не задумывается. Пока…