Однажды в Западной империи

      Изабелла идёт по коридорам кухни, направляясь в подвал. Слабо освещённые стены возвращают ей эхо её шагов. Она спускается, заворачивает за угол, где расположены стеллажи с запасами и разные бочки, а на одной из бочек стоят башенкой несколько головок сыра.       Осталось лишь дождаться заветный пузырёк, сделать дело, что они планировали так долго, и, не дожидаясь полуночи, убежать.       Служанка внезапно слышит позади себя какой-то странный шорох и замирает.       – Ганс? – её вдруг хватают в охапку довольно крепкими руками.       – Поймал. Не двигайся.       Глаза Изабеллы округляются, она застывает на месте, внезапно будто весь её разум становится пустым. Её мысли мельтешат вокруг решений, которые можно сейчас предпринять.       – Что за?.. – против воли вырывается у девицы, она вся поджимается, судорожно вспоминая, с какой стороны продела кинжал в пояс под рубахой. Мужчина хватает её за горло и резко притягивает ближе к себе, плотно прижимая к телу.       – Тсс, тише-тише, я знаю кто ты, служанка, – звучит тихим голосом в самое ухо Изабеллы. Та теряется и лишь шумно сглатывает.       – Руки прочь, – шипит она, словно дикая кошка, цепляется за запястье руки, которая сжимает её горло. Незнакомец оттаскивает её назад, к углу, нагло рыщет свободной рукой по поясу девушки и натыкается на нож.       – Потише, – требует он, приставляя к груди служанки её же лезвие, – только дёрнись – я тебя точно зарежу.       Кинжал давит на её грудь и Изабелла вновь замирает. Думает, как вырваться, но пока бегает глазами по помещению перед собой, с другого конца коридора отворяется небольшая дверь.       Она не успевает ничего прокричать, потому что ладонь мужчины грубо накрывает её рот. Вторая же его рука приставляет нож прямо к её горлу и слегка давит на кожу. В подвал заходит ещё один повар, Ганс, а за ним – Кей Ковальский, наставник Поля.       Мужчины проходят ровно несколько шагов, прежде чем Кей шёпотом спрашивает:       – Она должна быть здесь?       Ганс кивает, сжимая что-то в своём кулаке, поворачивает голову, чтобы осмотреть затемнённый угол, где Изабеллу держит мужчина, и внезапно Кей смотрит туда же.       Светлые проницательные глаза сразу находят служанку.       На мгновенье на лице Кея появляется улыбка. Он поворачивается к Гансу.       – Слушай, а вон там что? – он указывает рукой куда-то в сторону, и пока Ганс доверительно оглядывается, Кей наносит удар повару прямо в висок.       Тот падает на пол, не ожидавший этого, и Изабелла в это время дёргается, но выпутаться из хватки ей не удаётся. Она лишь случайно натыкается на острый кинжал, который безжалостно оставляет на её коже порез.       Ковальский тем временем без слов садится на повалившегося на пол мужчину и бьёт его ещё раз. Глаза Ганса закатываются, веки тяжелеют, а голова падает на кирпичный пол.       Изабелла кричит прямо в ладонь. Она в ужасе поднимает брови, таращится на картину, открывшуюся её взору. Кей берёт небольшой пузырёк с жидкостью синего цвета из руки Ганса, выпрямляется и подходит к затаившейся парочке.       С губ Изабеллы вдруг стекает тяжёлая ладонь, хватает её за хвостик, но служанка не может вымолвить ни слова. Перед её глазами Кей Ковальский, человек, которого она считала своим. Которому доверяли Поль и Ганс, весь совет.       В голове не укладывается, что сейчас произошло.       – Нашёл, – ухмыляется мужчина, глядя ей за спину, прямо на того, кто её удерживает.       – Отлично. Кто-нибудь шёл за вами? – спрашивает тот всё так же негромко.       Кей качает головой. Обращается к Изабелле и крутит перед своим лицом пузырёк.       – Сама императрице расскажешь или как? – Изабелла в ответ отрицательно качает головой, всё ещё не осознавая реальность. – Я предлагаю тебе два варианта, – говорит Кей нехорошим тихим голосом, – первый – мы спокойно выходим из подвала и идём в кабинет Его Светлости, где всё обсудим. Второй – я убью тебя. Здесь. В этом самом подвале, понимаешь?       – Ты предал Поля и Ганса! – наконец рычит девушка. – Что с тобой?! Неужели это из-за Чарли?       Неужели Кея переманили на другую сторону?       Мужчина сзади снова усиливает хватку на горле, не давая ей вырваться, а Ковальский свысока глядит на неё и её попытки.       – Так расскажешь, зачем тебе это? – он снова поднимает руку с пузырьком. Изабелла хрипит, а картина перед глазами начинает становиться размазанной.       – Известно, зачем, – говорит второй мужчина и сейчас Изабелла наконец узнаёт этот голос, – ведь это ты должна была нести императрице чай?       Арсений слегка наклоняется к ней, опаляя дыханием её ухо. Служанка вздрагивает в его руках.       – Немедленно выпустите! Я ничего не знаю! – бранится она из последних сил, пока сильная рука на горле то ослабляется, то вновь напрягается.       Такие моменты очень хорошо показывают подготовленность, она это поняла ещё давно. Когда старшие товарищи учили их спасать себе жизнь.       Она вспоминает, что говорил ей Остап насчёт недавнего ранения герцога и бьёт Арсения ногой в район бедра. Но тот не отпускает её, стоит, даже не шелохнувшись.       «Не та нога», – понимает девица слишком поздно. Попов дёргает её за шею и горячо выдыхает.       – Спокойно, – командует он, а Ковальский тем временем теряет всякое терпение.       – Я сейчас залью это ему прямо в рот, – угрожает Кей, подходит к Гансу и выжидающе смотрит на девушку.       Та резко всхлипывает, мотает головой.       – Стой! Не трогай его, ты, грязный предатель! – она не сдерживает своего голоса, и он непривычно громко режет по ушам. Кей снова бросает взгляд на Ганса и резко встряхивает пузырёк в воздухе.       – Собираешься медлить? – шепчет Попов и она с горечью опускает плечи.       – Отойди, я расскажу. Только отпустите меня! – но её не слушают. – Герцог прав, но это не мы! Нам приказали, нас заставили понимаете?!       Она отчаянно смотрит на Ганса. Кей бросает недовольный взгляд на Арсения, а после – прячет пузырёк в карман. Его губы искривляются в презрении.       – Все они так говорят, правда ведь, Ваше Высочество?       – Да, – отзывается Арсений и, передав кинжал Кею, сразу толкает девушку в спину, к Ковальскому. – Позаботьтесь об этом, князь.

~

      Антон бежит вдоль дворика, заворачивает к двери, чтобы выйти в один из коридоров большого императорского дворца. Поднимается по лестнице на второй этаж.       Отсюда весьма хорошо видно вход в библиотеку, и Антон внезапно замечает выходящего оттуда Диму, того, что слуга Попова. Он выходит с огромной кипой бумаг, идёт не спеша, но пошатывается по дороге.       Антон замедляет свой шаг и внимательно наблюдает. Не пройдя и десяти осторожных шагов, мужчина всё-таки роняет бумаги.       Ноги будто самовольно бегут в сторону слуги, Антон и сам от себя не ожидал такого; он недовольно цокает и шумно подбегает к мужчине. Тот, поднимая взгляд, удивлённо рассматривает высокого парнишку, а в это время Антон уже присел и, не глядя на написанное, принимается собирать листики.       – Большая же стопка, чего так много сразу набрал? – бубнит он себе под нос, пока Дима, ровно как и Антон, присаживается и начинает собирать документы. В библиотеке он заполнял некоторые таблицы для отчётности и собирал данные для Арсения.       – Зачем помогаешь мне? – он снова удивлённо смотрит на Антона.       Антон же недоуменно поднимает на того взгляд. Казалось бы, вот-вот – и монетчик начнёт крутить пальцем у виска.       – Ну потому что они все рассыпались, – пожимает плечами, будто бы само собой разумеющееся. Будто объясняет маленькому ребёнку.       – Я разве тебе… не противен?       – Слушай, мне кажется, мы уже в прошлый раз всё решили, – отвечает Антон, снова опуская свой взгляд на пол.       Дима видит, юноша старается не читать, что написано на бумагах, но его глаза всё равно невольно пробегаются по строчкам.       – Обучен грамоте?       – Да, – по-простому отвечает Антон. – Давно ещё научили. Я и ноты умею читать.       – Ого, – дивится личный слуга, – где-то учился музыке? Али кто из знати научил?       – Нет, – тот вдруг хмурится, – понимаешь ли, я монетчик. Конечно, мы умеем и читать, и писать.       – Да, прости. Постоянно забываю, что вы там не просто стучите молоточками.       Антон, к удивлению, не обижается и на это. По-доброму усмехается и встаёт на ноги со своей половиной бумаг.       – Давай отнесём.       Дима поднимается следом за ним и смотрит. Ни капли надменности в глазах мальчика он не видит. Только ожидание и готовность идти, куда ему покажут.       Дима ещё раз решает внутри себя, что паренёк этот очень даже неплохой.

~

      – И что, тебе не кажется это странным? Попов не будет просто так подозревать подданных, – кривится Поль, но Остап мотает головой.       – Ну должен был я хоть что-то сделать. Он вышел из кухни почти сразу за Анфиской и Изабеллой.       – Всё как нельзя лучше, – шепчет Анфиса, – он единственный выжил тогда, кроме Попова. Конечно, это подозрительно.       – И ты прямо так ему и сказал? – поднимает бровь Поль, пока Анфиса поправляет волосы.       – Он поверил мне.       – Ладно тебе, уж в Остапе сомневаться, – прыскает Анфиса, и Поль тут же шикает на неё.       – Они скоро планируют свадьбу, очень скоро! У нас почти нет времени. Осталась где-то неделя.       – Ничего, Ганс и Изабелла всё сделают, – убеждает девушка, поправляя фартук. – Значит, действуем по плану?       Остап и Поль обмениваются кивками. Вот-вот случится их победа.

~

      – Почему же герцог сам не подошёл? – интересуется Антон, раскладывая листики в правильном порядке, как ему показывает Дима.       – Были причины.       – Интересно. Не так давно я видел, как вы втроём, с Павлом, заходили в библиотеку, правда было это ещё в первый раз, когда он свататься приезжал.       Дима останавливается. Немного поджимает губы и смотрит пристально в глаза Антона.       Тот, видимо, не ожидал, хмурится. Перестаёт перебирать бумаги, опирается руками о стол. Дима повторяет его движение.       – Помнишь нападение?       Антон вспоминает. Он тогда здорово испугался, руки у него тряслись, а тело цепенело с каждым новым ударом, что он получал и наносил.       А ещё эти тела…       Антон передёргивает плечами.       – Помню.       – Тогда ты должен вспомнить про его ногу.       – Ах вот оно что, – понятливо кивает Антон. Он помнит.       Тогда Антон как можно осторожнее протирал своей рубахой его рану, лил простую воду на тряпку и промакивал красивое лицо.       Осторожно, не касаясь пальцами кожи Попова.       Синие глаза пристально смотрели на него, а Антон запрещал ему отключаться. Даже хотел помочь герцогу забраться на лошадь, настолько рана на бедре выглядела болезненной.       И плевать на мужественность и образ сильного лидера, ведь их правда могли убить. Тогда Антон мог только благодарить судьбу, что они выжили.       Царапины на лице Арсения уже подзатянулись, но Антон не думал, что его до сих пор тревожит боль в ноге.       Он выныривает из воспоминаний.       – Да, – запоздало отвечает как будто из пустоты.       – Ты-то сам как? – интересуется Дима, что заставляет Антона проснуться окончательно.       – А?       – Ну, после нападения. Тебе же тоже досталось.       Антон пристально вглядывается в Диму. Волнуется, что ли?       – Нормально.       – Я слышал, герцог хочет, чтобы доктор тебя посмотрел, – сообщает Дима, и монетчик в смущении облизывает губу и чешет свою щёку.       – Лишнее всё это. Мне нормально.       Слуга герцога тоже смотрит вниз, проводя пальцами по листочку, который держит в руках.       Вдруг в кабинет заглядывает голова Серёжи.       – О! А я ищу тебя!       – А, я тут отвлёкся, – поворачивается к нему Антон, – мне надо…       – Да не тебя уже! – машет на него рукой Сергей. – Пошли, Дим, тебя к Его Светлости.       Дима сразу выпрямляется. Поправляет одежду, чтобы сидела не криво. Ещё раз смотрит на Антона.       – Спасибо тебе…       – Иди уже, – кивает Антон в сторону двери. – Я тоже пойду, если нужно будет чего, обращайся.       Они выходят из кабинета втроём, идут по крайнему коридору слева, встречают нескольких слуг, кивают им.       Когда они поворачивают направо, Антон уже хочет было попрощаться с ними и пойти к центральному коридору с лестницей, чтобы выйти из дворца и пойти к монетному двору.       Внезапно из какого-то кабинета выходит Паша, советник Попова.       – Димка, надо подготовить новую комнату, – он улыбается, но его улыбка тут же исчезает, когда Дима разводит руками.       – Не могу, брат.       – Мы идём к герцогу, – поясняет Серёжа, попутно показывая направление рукой.       – Да ну как так, все в этом замке заняты, что ли? – упирает руки в боки Паша. Дима обхватывает себя руками.       – А тебе прям срочно нужно?       – Ну конечно, к вечеру уже надо, чтоб готово было.       – А прошлые покои теперь больно маленькие? – спрашивает Сергей внезапно.       – Да с ним же куча вещей приехало, – бьёт себя по лбу Антон, и Дима хихикает.       – Ой, слушай, может ты? – находится Паша. Антон отклоняется немного назад.       – Что, подготовить комнату?       – Ну да. Я и сам туда иду, просто поможешь.       – Ну… – но Серёжа тут же радостно соединяет свои руки, создавая хлопок.       – О, точно. Пусть Антон. У нас сегодня всё, – машет рукой. – Мастера по ремонту ухаживают за инструментами допоздна.       – Ты-то почём знаешь, – касается Дима его локтя. Антон громко цокает, прямо как герцог.       – Так он постоянно к нам захаживает по старой памяти.       Монетчик вздыхает, выбора не остаётся. Они с Пашей идут по большим коридорам, проходят ещё немного дальше и наконец их встречает большая приёмная. Тут просторно и свежо, видно, служанки недавно убрались.       – Сюда, – командует Паша тоном знатока. Они без лишних слов приступают к работе, переносят тяжёлые вещи вдвоём, а средние по тяжести – по одному.       Мебель тщательно проверяется, в шкафы складываются многочисленные книги, какие-то карты, Антон не совсем разбирается, зачем так много. Бумаги, в которые монетчик не заглядывает. Он решает ещё раз протереть стол, но на поверхности обнаруживает несколько небольших листков.       Паша останавливается и глядит в сторону Антона.       Тот замирает.       На столе листы разных размеров, целая стопка, и вот это Антон никак не ожидал встретить здесь.       Он аккуратно берёт их в руки. Каждый листик яркий, на каждом какой-то незамысловатый рисунок, каждый из них не совсем аккуратно исполнен. Вот что-то похожее на лошадь, а вот, кажется, дерево и рядом дом.       На следующем – какая-то собака рядом с человеком в военном обмундировании и двое мужчин, один повыше, другой пониже. У того, что повыше, длинные волосы, а у второго – лук в руке. Антон точно знает, это лук. В детстве он тоже так рисовал.       Очередной рисунок – просто небо, а посередине солнце, другой – какие-то диковинные жёлтые птицы на фоне ёлок.       На следующих трёх изображён мужчина с чёрными волосами и яркими голубыми глазами. Пытались нарисовать Попова, сразу видно, на одной из картинок он даже в короне.       Антон хлопает ресницами. Сам не заметил, как замер вот так, возле стола. Он оборачивается на Пашу.       – Нравятся? – кивает тот на бумажки. Антон снова смотрит то на рисунки у себя в руках, то на советника.       – Это…       – Хранит их, – смотрит Павел на руки Антона, что немного дрогнули. – Дети очень любят его, вон, сколько рисунков.       Антон чувствует, что-то внутри очень странно крутится и словно погружает его в лаву. Он откладывает недосмотренные картинки на стол.       – Надо стол протереть, – сообщает вслух.       Ощущение, будто прикоснулся к чему-то волшебному. Будто что-то, что всегда упускал, наконец-то схватил.

~

      Лизавета выпрямляет плечи и оглядывает лошадь – животное довольно фырчит, доедая яблоко из рук хозяйки. Та оглядывается через плечо.       – Ты скоро?       – Ну сейчас, – хихикает Настасья, накидывая себе на плечи накидку, и поправляет небольшую дорожную сумку со сменной одеждой, едой и водой. Лиза хлопает по своей, такой же.       – Хорошо, что деньги откладывали, вот и пригодятся.       – Это всё ты! Ты у меня такая рассудительная, – сверкает глазами Настя, заглядывая снизу вверх в яркие глаза.       – Ну тебя, – смущается Лизавета, – лучше скажи, что мы забыли.       Её милая Настасья, исподтишка наблюдая, как Лиза упаковывает свои художественные принадлежности в небольшую деревянную коробку, глядит на телегу.       Она лишь хотела взять самые ценные вещи Лизаветы: её краски, кисти и несколько её лучших картин. Старенькая скрипка остаётся дома. Каждую картину Настя тщательно заворачивает в бумагу, чтобы уберечь от опасностей в дороге.       – Главное – друг дружку взять с собой, – деловито заявляет Настя, вызывая тихий смешок со стороны Лизы.       Как только они трогаются, выезжают из города, проезжают раскидистые поля, оказываясь около лесов, Лиза, не переставая крепко держать поводья оборачивается на Настю. Та без слов её понимает, тянется к ней, прикасается своими губами к её губам и быстро поворачивается вперёд.       Они сидят, касаясь плечами друг друга. Небольшие птицы перелетают с ветки на ветку, поют или даже что-то рассказывают.       Настя поворачивает к ним голову.       – Ой, смотри! – внезапно восклицает Лиза, указывая на небо.       Настасья глядит в другую сторону, куда направлен палец Лизаветы: там солнце раскрашивает небо в нежно-розовый. Лучи всё ещё греют их лица, а прохладный ветер развевает волосы.       А Настя поворачивается к любимой и заправляет её прядь волос за ушко.       Несмелые улыбки радуют друг друга, пока лошадь всё скачет вперёд.       Через несколько часов они доберутся до ближайшего города и остановятся на ночлег.

~

      Пока подготовка к свадьбе идёт полным ходом, воздух наполняется ароматами свежесрезанных цветов, парфюмированных масел и душистых специй. На кухне повара пока что не готовят, ведь до свадьбы остаётся ещё целая неделя, но списки блюд и специи уже готовы.       Императрица Ольга и герцог Арсений оглашают дату свадьбы в упор, но так, чтобы гости успели приехать и расположиться. Решают назначить торжество на выходные – многие люди из Рохесса захотят приехать в столицу, побывать на фестивалях, отпраздновать.       И в Западной, и в Рохессе объявляют ещё один выходной после празднования, а это значит, что все – бароны, графья, князья, лекари, гончары, ткачи, плотники, сапожники, ювелиры – все должны отдыхать. Лишь торговцы с удовольствием потирают руки – они и не думают брать выходной, особенно торгующие в самом сердце империи.       Главный зал, место, где будет проходить церемония, уже начинает приобретать волшебную атмосферу, по которой понятно, что свадьба станет незабываемым событием. Стены украшены синими бархатными шторами, слуги развешивают с балконов и балюстрад прекрасные голубые ленты.       Николай стоит на кухне и пробегается взглядом по спискам для свадебного меню. Поглощённый своими раздумьями, он не сразу замечает, что что-то не так: его брата долго нет. Последний раз он видел Ганса ещё вчера, потому он идёт к Алисе, которая пересчитывает специи. Та всего лишь пожимает плечами.       Егор готовит роскошный обед для императрицы, а Константина всё ещё нет. Когда все исчезают из кухни, словно по команде, Николай снова крутит в руках в списки.       На кухню заходит советник герцога, попутно стучит по дверному косяку.       – Прошу простить, Его Высочеству необходим один из поваров…       Советник замедляется, внимательно разглядывая повара. Николай стоит в двух шагах от входа, почти не шевелится, видно только, как его грудь вздымается. Он немного поворачивает голову к Павлу.       – Минуту, – и разворачивается лицом к кухонной тумбе.       Хватает нож.       Паша успевает лишь немного отклониться.       Лезвие входит в поднятую в защитном жесте руку с огромной силой, по самую рукоять, полностью пронизывая предплечье и задевая кусок плеча. Павел кричит от боли, падая на пол.       Николай отступает на пару шагов назад, а на кухню с другого входа забегает Анфиса. Повар поднимает глаза: со стороны советника на кухню заглядывает ошарашенный Антон.       Под очередной крик Паши монетчик бросается к нему, падая на колени рядом, а Анфиса подходит близко к Николаю и чётко говорит ему на ухо:       – Я здесь разберусь, – а у самой комок в горле не даёт нормально выдохнуть. – Пока не поздно, забирай свою любимую и езжай.       Невозможно представить, каких усилий ей стоило сказать это. Но Николай смотрит служанке прямо в глаза, кивает с благодарностью и бросается туда, откуда она зашла.       – Нет, не смотри сюда, – кричит Антон, но уже поздно. Паша видит кровь, его глаза закатываются и он откидывается на грудь Антона.       Тот придерживает его за плечи, с ужасом смотрит на проткнутую руку, и слышит, как на кухню быстро заходит ещё кто-то, как раз с той двери, которая находится позади.       Антон оборачивается.       Он.       Голубые глаза смотрят вниз с ужасом, и Антон отвечает взаимностью, только по щеке течёт предательская слеза, а пальцы крепче сжимают плечи советника.       – Ваше Высочество, помогите! – вдруг кричит Анфиса. – Он его!..       Антон вскидывает голову и смотрит на чайную мастерицу. Находясь весь день то с Пашей, то с Димой, он всё думал, как бы им рассказать, взвешивал все за и против, но только в этот момент понимает, что сглупил.       Не рассказал.       А сейчас уже бессмысленно, ведь именно он сжимает в руках советника, истекающего кровью. Даже аромат специй не перебьёт сейчас запах крови.       – Миша! – повышает голос герцог. – А куда у нас охрана смотрит?       Перед ним тут же возникает крепкий мужчина, спешно кланяется, суетится.       – Ваше Высочество, – мямлит, видимо, пугаясь не меньше, чем Антон. – Я здесь, здесь.       – Вот что у тебя за способность всегда стоять за дверью?!       – Да я же просто охранник, – пытается оправдаться Миша, подходя ближе к Антону и Паше, и не зная, с чего начать.       – Так охраняй!!! – Попов возмущённо сопит, переводит взгляд ещё раз на советника, на Анфису.       – Ваше Высочество, я видела, как они недавно вдвоём ходили по второму этажу, спускались сюда, заходили в эту кухню, – перечисляет Анфиса, загибая пальцы.       Антон задыхается.       – Надо врача… – он видит, Миша тянется к нему, и кричит, подобно герцогу: – нужен доктор, понимаете?! Нужно срочно! Он испугался крови, и ему больно…       В кухню заглядывает ещё и Дима.       – А, это ты, – реагирует на него герцог.       – Я слышал крики… ого!       – Ваше Высочество, он хотел убить его! – указывает пальцем на Антона Анфиса, но герцог даже не смотрит на неё, приказывает Мише:       – Ты – свидетельницу к нашим. А ты, – поворачивается к Диме, – Пашу к врачу, и чтобы сделали всё возможное. Шевелись!       Анфиса идёт, ведомая охранником герцога, даже не смотрит на Антона. Советника Дима поднимает на руки и уверенно несёт к лекарю. Сильный, оказывается.       Антон почти не помнит, как Попов командует ему тихое «за мной», как они приходят к покоям, которые он как раз помогал готовить Паше. Пелена из слёз застилает глаза, и Антон старается шмыгать потише.       Неужели вот так всё будет?..       – Дверь.       Арсений говорит лишь слово и монетчик прикрывает дверь в покои. Мужчина подходит ближе к своему столу, раздумывает несколько секунд, и снимает перчатки по очереди. Кидает их на чистую поверхность.       У Антона в голове, как ни странно, не пустота: там куча мыслей. Что ему сейчас делать, что говорить?       Падать на колени? Оправдываться или молчать, чтобы снова не познать на себе гнев?       – У тебя руки в крови, – медленно проговаривает герцог. Антон разворачивает к себе ладони. – Что с тобой? Напугался?       Антон поднимает голову, не верит собственным ушам. Он, должно быть, сошёл с ума.       Попов размеренно подходит и тянет руку к его лицу.       Голова Антона сама собой немного отклоняется, а плечи приподнимаются вверх, и выглядит это так, словно Арсений собирается бить беззащитного щенка.       Он проводит тыльной стороной пальцев по юношеской скуле.       Антон медленно разлепляет веки.       Что       – Вы… – он переводит взгляд на герцога, который словно бы разглядывает диковинную картину, – меня не накажете?       – А есть за что? – ухмыляется тот и опускает руку, замечая порез на чужом лице, успевший зажить и порозоветь. – Ты видел, кто это сделал? – спрашивает правитель, и Антон кивает. – Знаешь его имя?       – Николай. Повар, брат Ганса. Насчёт Анфисы, девушки, которую Вы приказали увести, как свидетеля…       – Я знаю. Мои люди предупреждены. Она будет взята под стражу вместе с заговорщиками.       – Я кое-что слышал, – да, Антон решает вывалить всё. Герцог внимательно смотрит на него, на его горло, кадык, что дёргается чаще положенного.       И, чёрт возьми, если это от страха, Арсений готов пугать этого несносного слугу каждый день. Потому что красиво.       Потому что вместо лести и поклонов в землю – глаза, наполненные эмоциями. И когда сквозь эти яркие вспышки просачивается трепет – становится просто невыносимо.       – Это связано с тем, что императрицу хотят отравить до свадьбы? – Антон напугано кивает. – В следующий раз… когда что-то такое услышишь или увидишь – сразу докладывай мне.       – Константина убили, – выдаёт монетчик. – Я слышал, как Анфиса с Изабеллой это обсуждали. И Поль, его младший брат, в заговоре с южными. Он здесь, на территории дворца. Вы теперь в опасности, да?       Арсений только усмехается, поворачиваясь к Антону боком.       – Врач закончит с Пашей и пойдём к нему, покажешься, – внезапно мягким тоном проговаривает мужчина. – Ступай. Вымой руки, переоденься и приходи сюда.