Смешно

      Сидя у берега, ты опускаешь в окружающую это незнакомое поселение воду лишь ноги по щиколотки. Все, кроме тебя, вовсю резвятся среди тихих лазурных волн. Любуясь окрашивающим облака закатом, вскрикиваешь от неожиданности — Ло'ак обливает тебя водой со всей его дури. Все смеются. Устроившаяся на плечах Нетейама, позабавленного происходящим, Тук хихикает и хлопает в ладоши. Кири широко и задорно улыбается, запрокинув голову. Но громче всех, конечно же, над глупым розыгрышем Ло'ака смеётся Паук... Почему твой брат дразнит тебя вместе с ним и как бы убить их обоих? — Болван, зачем ты это сделал? — вопишь ты, пока Ло'ак всё ещё хохочет. — Ну-ну, Паучишка, посмотри, тут все мокрые. Всё должно быть по-честному, — заявляет средний сын Салли, пытаясь ухватить тебя за лодыжку. С визгом пытаешься вырваться и спрятаться в маруи, но не успеваешь. Этот придурок уже тянет тебя в воду. — Пусти меня! — визжишь ты, когда Ло'ак притягивает тебя к себе с азартной ухмылкой. — Ни за что, веселье только начинается! — Ло'ак держит тебя своими длинными цепкими руками, твой надрывающий живот братишка отхватывает от тебя сокрушительно-слабый удар в бок. — А ты не брат, а наказание! Получай! — ты отчаянно размахиваешь руками и ногами, но во второй раз уже ничего не можешь сделать. Паук отплывает подальше, наблюдая за возящимся с тобой Ло'аком со свистом и криками. Как же хорошо было в лесу — там было легче спрятаться от его бесконечных подтруниваний. Например, среди огромных, пугающе-красивых цветов. За их пурпурно-голубыми лепестками твою маленькую макушку было почти невозможно разглядеть. Но Ло'ак, хоть и иногда поддавался, любил игру в прятки. И любил выигрывать. Ло'ак любил находить тебя — такую мелкую и вредную, — и видеть твои надутые от раздражения щёки. Здесь ты, почти не умеющая плавать, никуда не спрячешься. — Это не смешно! — жестоко колотишь жмурящегося от смеха Ло'ака в грудь своими маленькими, меньше даже, чем у Тук, кулачками. Но тут же вцепляешься в него, как в спасательный круг. — Я же сейчас утону! — Чего ты раскричалась? — спрашивает он, прижимая твоё маленькое барахтающееся тельце к своему покрепче. — Ой, прости, Паучишка. Совсем забыл... Ты ведь знаешь толк в паутинках, но не можешь двигать лапками в воде, да? — Да! И прекрати уже называть меня этим прозвищем! — вжимаешься в синюю кожу, раскрасневшаяся от испуга. По воде идёт рябь, а заострённые уши Ло'ака едва заметно шевелятся. Румянец на твоих щеках делает с Ло'аком что-то, чего он не может понять. Что-то, что он не хочет сдерживать. Сквозь намокшие волосы оглядываясь по сторонам, ты понимаешь, что вы вдвоём отплыли дальше от остальных — и почти задыхаешься от паники. Жёлтые глаза Ло'ака смотрят в тебя. Уперевшись носом в его предплечье, ты прячешь взгляд и пытаешься отдышаться. Что-то касается твоего колена, бедра, живота... Его бесстыжий хвост. — Убери от меня свою конечность, — требуешь ты, выдохшаяся и притихшая. — И не подумаю, — в подтверждение словам, хвост Ло'ака настойчиво касается твоих бёдер ещё раз. Облепившая твоё хрупкое тело ткань рубашки, майки и шорт заставляет его подумать о том, почему ты вообще носишь так много одежды. Хвост Ло'ака бессовестно трётся у тебя между ног. Ты цепляешься за его непомерно широкие плечи. Лоскут набедренной повязки, сейчас мешающей ему, болтается в преступно-близком расстоянии от твоего пупка. — Только выберусь из воды, тебе не поздоровится, tsawl, — ты довольна, когда он в смятении от того, как двусмысленно ты произносишь это слово языка на'ви. — Жду не дождусь, hì-i, — и ни намёка на то, что сейчас Ло'ак пошутил.