The sinner has a day off

Галлахер бросает папку в сторону и трёт лицо. Щетина уже заросла, а под глазами были темные круги. Он мучается так уже полгода. Странная секта с не менее странным названием похищает детей. И не понятно, что они с ними делают, потому что нет ни трупов, ни улик, ни единой зацепки. И самое главное, что похищали чёртовых беспризорников. И узнать: кто, где, когда пропал - трудно. Они даже и не узнали бы об этом, если бы однажды эта секта не похитила ребенка с детского дома, о котором спохватилась воспитательница. Итак, им известно о пяти пропавших детях. Один с приюта и четыре оборванца, о которых сообщили местные бомжи в этих районах. Сколько детей ещё было украдено? Что с ними делают? У Галлахера не было ни единой мысли в голове по этому поводу. Если не нашли их останков, значит дети ещё живы, а насилуют ли их - неизвестно. И это убивает Галлахера больше всего. Неизвестность одновременно пугает и придает решимость идти дальше, найти детей во что бы то ни стало. Закурив ещё одну сигарету, детектив скидывает пепел с нее и смотрит на новичка. Расчётливый, умный, внимательный и мутный тип. Верно, Сандей появился у них недавно и сразу пристроился к нему, мол «детей жалко». Он вроде ещё религиозный, в общем, Галлахер ему несильно доверял, и даже подозревал. Но у него всегда было жёсткое алиби. А после того, как он к нему присоединился, подозревать его было невозможно. Галл даже проверял его досье, рыл в архивах на него, добывал информацию, но ничего кроме того, что он стажируется в их участке, учился в какой-то такой-то школе, у него есть сестра, и они сами были сиротами, ничего не нашел. Вздохнув, он встал, выходя на улицу, чтобы докурить там. Галлахер прищурился, вглядываясь вдаль: небо уже окрасилось в розовый, а на улице начинали играть свою мелодию разные насекомые. Он вытащил свой телефон из кармана и облокотился на стену, выдыхая дым. Он начал листать свои чаты до того момента, пока ему не написал неизвестный номер. Сообщение было о том, кто был следующей жертвой и где она находилась. Бросив окурок на пол и туша его ботинком, мужчина быстро написал Шивон. У него было пятнадцать минут, чтобы добежать до туда и спасти девочку. Шивон же нужно было чуть меньше времени, чтобы дойти до туда. Когда он оказался там, времени у него оставалось всего три минуты, завернув за угол в этот переулок, он остановился как вкопанный. Девочки и след простыл, а Шивон лежала на полу без сознания. Матернувшись, Галлахер поднял её на руки и понес в бар, чтобы привести в сознание. Принюхавшись, детектив поморщился, потому что барменшу накачали сонным порошком. Усадив её на стул, он не нашел ничего лучше, чем плеснуть ей виски в лицо, и похлопал по щекам. Женщина съёжилась и очнулась, открывая глаза. Галлахер вздохнул, садясь на стул рядом и наливая виски уже себе в стакан. – Видела что-нибудь? - мужчина приподнял бровь, посмотрев на неё, выпивая всё залпом, алкоголь приятно обжёг горло. – Они все в плащах с капюшоном, - она покачала головой, тоже наливая себе виски, - успела увидеть только как они закрывают ребенку глаза и тоже пичкают этой хренью. Больше ничего. Удрученно вздохнув, он поднял свой телефон, увидев новые сообщения со знакомого номера. – Уебок, - он прошипел, что-то агрессивно печатая и кидая телефон в сторону, - наш информатор сбежал, оказался ненадежным. – Ну а что ты хотел? В конце концов он с Грёз, - хмыкнула, пожав плечами, - там все такие. Но я накопала тебе про этот приют, он уже давно закрыт. Она встала, зайдя за прилавок, достала папку из архивов, которую одолжила на время, и отдала ему. Галлахер благодарно кивнул, возвращаясь обратно в участок, в свой кабинет. Начал рассматривать и разбирать папку уже в полночь под тусклым светом лампы. Услышав шаги, он поднял голову. Его брови нахмурились: он совсем не ожидал увидеть тут его. – Вы совсем мне не доверяете? - Сандей возмущённо тормошил крылышками, - почему я узнаю обо всём последний?! Я вообще-то ваш напарник. – У меня не было времени, - Галлахер вздохнул, подняв голову и устало на него посмотрев, - да и почему я должен перед тобой отчитываться? Это ты захотел стать моим напарником, а не я твоим. – Но я, - он пытался держать лицо ровным, но его трепещущие крылья выдавали его насквозь,- я пытаюсь как-то помочь и хочу быть полезным! Я не могу вам помогать, не зная все детали, которые вы прячете от меня. Галлахер вздохнул, встал и похлопал его по плечу, забирая папку с собой: – А мне и не нужна твоя помощь. С этими словами мужчина оставил оскорбленного до глубины души парня и ушёл. Воскресенье прикрыл глаза, сжимая кулаки, а после, посмотрев на стол с бумажками, забрал некоторые и тоже ушел. Галлахер всю ночь просидел над бумагами, проводя параллели между сектой и тем самым приютом. Их было несколько: во-первых, что секта, что приют содержали (секта же похищала) детей-сирот, живущих на улицах; у обоих было религиозное направление, из-за чего у детектива появлялось всё больше сомнений насчёт своего напарника; в-третьих оба имели какой-то непонятный символ, правда если у приюта это была статуя, то у сектантов - вышивка на одежде. Но приют уже давно был закрыт, а все воспитатели этого места либо мертвы, либо пропали без вести. Раздражённо простонав, он откинулся на диван, закрывая глаза и засыпая. Проснулся он от надоедливых уведомлений, встав и плеснув себе холодной водой в лицо, он взял телефон, проверяя, кто ему пишет. Конечно, это был никто иной, как его напарник. Отложив телефон в сторону и оставив сообщения без ответа, Галлахер налил себе кофе и пытался сложить всё во едино. Казалось, будто он что-то упускал, что-то, что у него под носом... Он посмотрел на своего милого питомца, хлебнул кофе, погладил её по голове и ушел на работу. Весь путь ему казалось, что за ним кто-то следит. Возможно, Галл становился параноиком, но что он мог поделать? Кто бы с такой работой не стал им? Зайдя в свой кабинет, он встал перед новичком. – Вставай, сегодня будем работать в баре, - он достал сигарету, ища свою зажигалку, - ты же хотел, чтобы я посвятил тебя во все детали. Поджигая курево, он не стал дожидаться ответа, а вышел из отдела. Сандей торопливо последовал за ним, складывая руки за спину и морщась от отвратительного запаха сигарет. Дошли до бара без происшествий, всю дорогу они оба молчали: парень не знал, о чем можно поговорить, а мужчина и вовсе говорить не хотел. Заняв ничем не примечательный столик, детектив дал все папки напарнику и заказал снова чего-нибудь выпить. Алкоголь освежал голову и приводил мысли в порядок, пока им не злоупотребляешь. Внимательно следя за реакцией парня, он кажется увидел весь спектр эмоций: сначала тот сильно хмурился, потом удивлённо моргал, его руки слегка дрожали от злости под конец, затем он вовсе закрыл лицо руками и нерешительно посмотрел на Галлахера. – Мы с сестрой тоже были когда-то в этом приюте, - он облизнул губы, отводя взгляд, - но мы не пробыли там и пяти дней, как нас забрали. Мужчина выпрямился, складывая руки на груди и отставив стакан в сторону. – Вот как. Он кивнул, хмурясь, все его мысли сводились только к одному, но после его отвлекло пришедшее с незнакомого номера сообщение: «вместо того чтобы нормально работать, ты сидишь в баре? Я разочарован, детектив. И кто это с вами? Знаете, я ревную». Подняв голову, он посмотрел на своего напарника, который заинтересовано глядел в ответ. Все его прежние мысли снова были опровергнуты. – Какого черта, - Галлахер встал со своего места, высматривая кого-нибудь, кто сидит в телефоне в баре. Если этот психопат говорит о том, что детектив сидит тут, значит он тоже тут, – блять. Он сел обратно, так как в телефоне сидел только один человек, и этим человеком был он сам. Снова швыряя свой аппарат в сторону, мужчина откинулся на спинку стула. – Что думаешь об этом? – Мне, кажется, - Воскресенье постукивал пальцами по столу, незаметно улыбаясь, - тут не хватает какой-то детали. – Тебе не кажется, Холмс, - он фыркнул, закатывая глаза и размышляя. Оплачивая алкоголь, он посмотрел на своего напарника и слегка нахмурился. – Эй, - окликнув парня, - давно она у тебя? – ..Она?.. - Сандей вопросительно посмотрел на него, когда мужчина указал на своё ухо, он понял, что речь про его серёжку в крылышках, - да, с детства. Задумчиво кивнув, Галлахер больше не стал задавать ему вопросы, а лишь ушел куда-то, снова оставляя его одного. Воскресенье смотрел ему вслед, прежде чем усмехнуться и тоже уйти. Открывая приложение карт в своём телефоне и садясь в машину, детектив уехал на другой конец города. Дорога заняла часа три и его тело уже изрядно ломило. Припарковавшись в каком-то селе, он начал опрашивать местных, те, которые знали о приюте, либо в опаске оглядывались, либо грубили, но никто не отвечал. Только один подсказал как добраться до заброшенного здания. Пока он ходил и ездил, уже стемнело, поэтому проходить мимо зарослей и прокладывать новую тропинку приходилось в темноте с фонариком. Прежде чем он дошел до основного здания, ему на глаза попались обломки статуи, он начал осматривать её, но услышав шелест в кустах, нахмурился, наводя фонарик в ту сторону, но увидел лишь кролика. Облегчённо выдыхая, он закатил глаза, вставая дальше, совсем не заметив чужую тень в стороне. Основное здание было достаточно приемлемым. Как-будто и не стояло тут бесхозным несколько лет. Зайдя внутрь, он точно не ожидал увидеть чистоту, горящие свечи и ванну перед лестницей, которая вела к алтарю. Выключив фонарик, он подошёл к ванне, смотря на её бортики. Они были в воске, а вода была чистой, её налили явно недавно. Когда мужчина наклонился, чтобы посмотреть, чужая рука окунула его в воду. Не успев достаточно набрать воздуха в лёгкие, Галлахер захлебнулся, пытаясь выбраться из чужой хватки, он почувствовал, как воск капает ему на шею, и пнул сзади стоящего человека в колено. Тот болезненно прошипел, отступая назад. Детектив выпрямился, откашливаясь от воды и глотая воздуха, а после посмотрел на человека позади него. – Сука, - он выругнулся, срывая с того плащ, - я, блять, так и знал. – Что же тогда не арестовал? - знакомый голос ехидно над ним насмехался, - ждал, пока я сам во всем признаюсь? – Где дети? - Галлахер рыкнул, хватая того за ворот рубашки и хмуро смотря на него. – Там, где им положено быть? - он усмехнулся, а после болезненно сморщился, когда чужой кулак прошёлся ему прямо по челюсти. – Гнида, - он прошипел сквозь зубы, а после пошатнулся, падая на колени, голова кружилась, и в нее закрадывались мысли совсем не того характера. Воскресенье снисходительно улыбнулся, наступая ему на пах и потирая. Щеки Галлахера покраснели, а возбуждение всё больше и больше росло. Афродизиак? Но как? В свечах? Но с маленьким подонком всё нормально, значит не свечи.. – Сучонок, - мужчина выдохнул, посмотрев на него, - вода? Сандей кивнул ему, продолжая давить ногой на его пах, болезненно простонав, Галлахер попытался убрать чужую ногу, но руки почти обмякли, не желали двигаться. – За тобой было забавно наблюдать, мистер детектив, - Воскресенье зловеще улыбнулся ему, тоже садясь на колени и снимая с того брюки, обхватывая рукой стоящий колом член и начиная вводить по нему вверх-вниз, размазывая природную смазку по всей длине, - правда хочешь узнать, что я сделал с детьми? Что если я скажу, что каждый из них мёртв? Что они были принесены в жертву богу, ради их же блага? Или скажу о том, что каждый из них жив, здоров, и так как приюты не хотят заботиться о беспризорниках, я похищал их? Он смотрел, как мужчина хмурится, облизывает пересохшие губы и пытается сосредоточиться, но у него ничего не получается, афродизиак хоть был и не сильным, но тот глотнул его в большом количестве. Подразнивая пальцем головку, Воскресенье продолжал. – А что если я скажу о том, что никаких детей не похищал и вообще не причастен к сектантам? - видеть, как мужчина извивается в его руках, доставляло удовольствие, - во что ты поверишь? Снова грязно выругавшись, Галлахер простонал, хотелось снова вмазать по чужой физиономии, но было слишком..хорошо. Воскресенье довел его до исступления, продолжая свой злодейский монолог дальше. Не выдержав, мужчина схватил того, заваливая на землю и рывком снимая с того штаны. Хорошо, что физическое превосходство было за ним. Зачерпнув воды из ванны и набрав в рот, он поцеловал Сандея, тот, конечно, выпил воды с афродизиаком, ведь не мог ни сплюнуть, ни сделать что-то ещё. После детектив всунул ему в рот пальцы, давая облизать, хотя и не хотелось заботиться о чужом комфорте, но хоть какая-то смазка была нужна хотя бы для его собственного комфорта. После Галлахер вошёл в него, не давая привыкнуть, он начал разрабатывать чужой анус, разводя пальцы, сгибая их. Растягивал недолго, но достаточно, а после вошёл. Парень под ним вскрикнул и вцепился в его плечи, теряя последние крупицы разума и отдаваясь во власть похоти, он развёл ноги. Галлахер вздохнул, продолжая входить в него, а после наклонился, вбирая в рот красную бусинку и кусая ее. Выдавливая чужие стоны один за другим, Галл ухмылялся, увеличивая темп и сминая чужие ягодицы. Когда же Сандей кончил, мужчина поменял их позу, и на ослабших ногах он продолжал насаживаться на того сам, вдыхая чужой запах и зарываясь руками в каштановые волосы. Он прикрыл глаза, чувствуя только наслаждение и возбуждение, совсем позабыв о своих изначальных планах. Он надавил на чужую голову так, чтобы второй продолжал ласкать его грудь. Но Галлахер не послушался и начал покусывать его крылья, заставляя того излиться себе на живот с громким криком. Воскресенье сжал чужой член в себе, чувствуя, как чужое семя следом наполняет его изнутри. А после он и совсем обмяк в чужих руках, которые подняли его и накрыли плащом, пока чужой голос о чем-то ядовито шипел. Галлахер посмотрел на него, он выпил в разы большее количество афродизиака, и возбуждение до сих пор не сходило, но трахаться тут совсем не хотелось, может быть, где-нибудь в машине, в ближайшем отеле или в чужом доме. А после он вытрахает с того всю информацию. Остатками сознания он понимал, что дети до сих пор живы, и Воскресенье ничего с ними не сделал, но остальной разум был заполнен чистой похотью, которую он выплеснет в скором времени.