Зимнее бедствие

Альберу не спрашивал. В те моменты, когда он утешал Кейла, и в те моменты, когда мальчик его ненавидел, он не мог спросить. Он не знал, почему ему казалось, что Кейла будет легче разговорить лично, но он сильно ошибался. Альберу не спрашивал, потому что не мог вынести той боли, которую так явно демонстрировал каждый поступок Кейла. Но он должен был знать. Он снова и снова ломал голову в поисках единственного объяснения ненависти Кейла, но так ничего и не придумал. Это правда, что Кейл возненавидел его гораздо больше после инцидента в пекарне, но его ненависть была сильна уже до этого момента. Альберу знал, почему он ненавидел эту помолвку. Это было оскорблением его законности, а Кейл был слишком молод, чтобы такая смехотворная "помолвка" означала что-либо, кроме заявления о безразличии к нему его отца. Но даже когда он был раздражен и испытывал отвращение к Кейлу, он никогда не ненавидел его. Он ненавидел то, что олицетворял Кейл. Он завидовал жизни, которой у него не могло быть. Он был мелочным и жестоким, но никогда по-настоящему не ненавидел ребенка. Кейл был другим. Он излучал отвращение и злость каждый раз, когда Альберу оказывался поблизости, даже когда пытался это скрыть. Альберу ничего не мог с этим поделать. Он должен был знать почему. Что ужасного он сделал, что заставило Кейла так сильно презирать его? Неужели не было никакого шанса исправить их разрушенные отношения? Поэтому, когда Альберу написал Кейлу своё первое письмо после возвращения во дворец, он осторожно и тактично спросил, почему Кейл считает наследного принца таким отвратительным. Он не ожидал, что Кейл ответит сразу: когда дело касалось того, что его по-настоящему расстраивало, Кейл обычно замыкался в себе и уходил от темы. Альберу ожидал, что ему придётся долго пробивать защиту Кейла, прежде чем мальчик наконец признается в причине. Он не был готов к ответу, который получил от десятилетнего ребёнка. [ Я не хочу, чтобы меня насиловали. ] - Что?, — Альберу чуть не выронил письмо. С широко раскрытыми глазами, он снова и снова перечитывал шесть слов, спрятанных в письме Кейла, в поисках возможного недопонимания. - Что?! Слуга, который задержался у кабинета принца, вздрогнул от неожиданного крика, с тревогой глядя на дверь и гадая, не стоит ли ему проверить, всё ли в порядке с молодым принцем. Альберу пришлось отложить письмо, его руки дрожали, пока он в волнении расхаживал по кабинету. Когда он вообще…? Он бы никогда так не поступил! Как Кейл мог так подумать?! Что он такого сделал, чтобы…! Альберу замедлил шаг, подавив негодование, и снова посмотрел на письмо. Какой бы ни была причина, страх Кейла был настоящим. Альберу не мог понять, как и почему Кейл мог подумать, что он способен на такое ужасное деяние, но правда была в том, что ребёнок в это верил. "...понимает ли он вообще, что такое изнасилование?", - Альберу сидел за своим столом, и это не имело для него никакого смысла. Кейл в его нежном возрасте не должен был даже иметь чёткого представления о том, что такое секс. Альберу затошнило от всех этих ужасных причин, по которым такой маленький ребёнок мог понимать подобные вещи, и он попытался подавить их. Ему не стоило строить догадки. Ему нужно было получить ответы. Руки Альберу всё ещё дрожали от ужаса и негодования, когда он написал ответ, полный вопросов, и отправил его так быстро, как только мог. Когда он закончил, его взгляд снова упал на ужасное письмо, и он перечитал его ещё раз. Дело было не только в утверждении, что Альберу мог совершить такой ужасный поступок по отношению к Кейлу, но и в том, как он это сказал. Альберу утешал себя тем, что Кейл, вероятно, не понимал, что это значит. Он мог быть не по годам развитым, но всё равно оставался ребёнком. Это было не то чувство, которое люди могли бы высказать легкомысленно. Тем не менее, он провел неделю в ожидании ответа Кейла с постоянно растущим ужасом, скручивающимся в животе. Он вспомнил, как Кейл бился и кричал, как будто от этого зависела его жизнь в ту ужасную ночь. Как он думал, что Кейл просто капризный мальчишка, которому нужно успокоиться. Как он ни разу не прислушался к воплям Кейла отпустить его. Конечно, он всего лишь пытался помочь. Кейл был болен, и он сделал только то, что считал лучшим. Альберу плохо ел. Он тоже не мог нормально спать. Тошнота от воспоминаний скрутила его желудок, каждое воспоминание о Кейле, испуганно отшатывающемся от него, и каждый кошмар о Кейле, умоляющем его отпустить, и о том, как он по глупости совершает ту же ошибку Это был второй раз, когда он понял, насколько ошибался насчет Кейла. Дело было не только в том, что Кейл был больше, чем несносным сопляком, его страхи и озабоченности не воспринимались всерьез. Альберу тоже не воспринимал их всерьез. И его внутренности скрутило еще сильнее от мысли, что Кейл мог знать все эти ужасные вещи, потому что с ним что-то случилось. Это было ужасное облегчение, когда наконец пришло письмо от Кейла, и Альберу прочитал его в одиночестве в своём кабинете, пытаясь успокоить своё измученное сердце. [ ...когда отец сказал мне, что у меня есть жених, я спросил почему, и он ответил, что это потому, что я «омега». Поэтому, естественно, я провёл исследование... ] У Альберу засосало под ложечкой, и он положил письмо на стол, закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Сколько лет было Кейлу, когда они познакомились? Пять лет? Какой ребёнок будет "исследовать" в таком возрасте? Возможно, граф и графиня тоже не считали это правдоподобным. Мысленным взором он всё ещё видел крошечную фигурку Кейла в тот первый день, когда они встретились. Кейл стоял рядом с матерью и сверлил Альберу взглядом, словно он мог сделать что-то неподобающее. В то время Альберу был занят своими проблемами. Он видел, как отец уходит от него, бросает его раз и навсегда, и всё ещё с трудом переживал смерть матери. Он лишь подумал, что Кейл выглядит раздражающе. Альберу стиснул зубы и продолжил читать письмо [ ...Я умолял их разорвать помолвку, но они не слушали. Они сказали мне, что я пойму, когда стану старше. Когда я стану старше, будет уже слишком поздно… ] Альберу не знал, сможет ли он читать это без чувства тошноты. Пять лет. Кейл встречался с ним по несколько месяцев в течение пяти лет, думая, что Альберу неизбежно завладеет его телом силой и что с каждым годом это становилось всё более вероятным. Кейл был скрупулезен в своих исследованиях. В возрасте пяти лет он получил очень поверхностное представление о сексе и в то же время научился его бояться. Альберу был знаком с книгами, в которых говорилось о физиологии альф и омег. Это были плохие книги. Альберу был готов поспорить, что их написали те же люди, которых Кейл видел в Альберу. Многое было посвящено тому, что омеги — это собственность, и они должны отказаться от своей телесной автономии ради собственного блага. Многое было мусором о том, что их единственное истинное желание — чтобы ими управляли, и они должны жить, подчиняясь каждому слову, слетающему с уст их хозяев. В книгах практически пропагандировалось сексуальное рабство, и Альберу находил их отвратительными. Хотя это правда, что после полового созревания Альберу изменился не так, как большинство людей. У него были желания, и да, у него были проблемы, но в книгах это было описано не совсем точно. Лекарства, которые приносила ему тётя, более чем достаточно подавляли самые сильные симптомы, а с остальными было вполне можно справиться. Если бы Альберу решил заняться сексом, могли бы возникнуть определённые сложности, но уж точно ничего такого, что потребовало бы от него отказа от самостоятельности и свободы его партнёра. Альберу никогда не думал, что Кейл будет читать эти ужасные книги. Он по-прежнему считал его всего лишь ребёнком. Было ужасно представлять, как Кейл в одиночестве читает эту ядовитую чушь, и никто его не слушает. Говорить ему, что вы просто не понимаете, вместо того, чтобы выслушать его страхи и помочь ему понять. [ ...Я каждый день учился, чтобы меня считали достойным наследником и не отправили прочь, чтобы я стал его собственностью... ] ...с чего он вообще начал исправлять это недоразумение? И был ли уже нанесён ущерб? Одно дело, если бы Альберу никогда не поступал против воли Кейла, но он поступал. Альберу содрогнулся при воспоминании. Это всегда было неприятным воспоминанием, но он всегда чувствовал, что именно с ним поступили несправедливо в тот ужасный день. Новый поворот перспективы принес совершенно новый ужас, который он не мог полностью переварить. Кейл не был глупым мальчишкой. Он боролся изо всех сил, чтобы сохранить свою свободу. Он всегда был таким. Этот запуганный ребенок прочитал все эти ужасные вещи, отбросил все свои страхи и решил посмотреть в лицо своему врагу. У Кейла было мужество, как ни у кого другого. Если бы Альберу оказался в такой же ситуации, он не мог сказать, что у него хватило бы смелости вести себя так же перед лицом такой острой опасности. Бесстрашный и свирепый мальчик, который никогда не сдавался. Каждый год он решительно стоял у входа и встречал свой самый страшный кошмар во плоти. Альберу ненавидел себя за то, что не понял этого раньше. За то, что был достаточно молод и глуп, чтобы не спросить почему или не подумать, что, возможно, у Кейла были веские основания для беспокойства. То, что он был молод, не означало, что он не заслуживал того, чтобы его выслушали. С трепещущим сердцем Альберу написал свой ответ.

****

Кейл вытянул ноги, сидя в домике садовника. После смерти матери у Кейла появилось новое хобби. Поскольку её больше не было рядом, чтобы следить за слугами и обеспечивать их всем необходимым, это стало его обязанностью. Конечно, главный дворецкий прекрасно справлялся с этой работой вместо неё, но Кейл был уверен, что его зоркий взгляд заметит то, что они пропустят. Садовник, добрый пожилой джентльмен, о котором Кейл был высокого мнения, дал Кейлу конфету за труды и предложил юному господину сладкий чай. Все слуги обратили внимание на то, как Кейл начал разыскивать их, одного за другим, задавая бессмысленные вопросы о проблемах, которых не существовало, и притворяясь намного старше себя. Это было бы мило, если бы не было так очевидно, что ребенку просто одиноко. Поэтому они держали закуски под рукой и развлекали молодого хозяина, когда у них было на это время. Он не был разрушительным или жестоким, и, если не считать незначительного объема накопившейся работы, никаких последствий не было. Кейл знал, что они жалеют его, но делал вид, что это не так. Он притворялся так усердно, что иногда ему удавалось притвориться, что он рад их видеть. Сегодня он был в особенно хорошем настроении, потому что как раз пришло письмо от Боба, а он всегда с радостью продолжал переписку со своим самым близким другом. Он тоже начал обмениваться письмами с Эриком, но большинство из этих писем были довольно надоедливыми. Кейлу действительно нравился Эрик, он был забавным парнем, который был удивительно страстным в самых странных проявлениях и гораздо более твердолобым, чем его изображала кроткая внешность, но он предпочитал переписку с Бобом. Боб был особенным. Кейл даже смог рассказать ему о своих страхах, и Боб не отругал его и не стал сомневаться в нём. Он так боялся снова услышать эти ужасные слова "такова жизнь" или "тебе нужно научиться принимать это", но Боб отнёсся к его опасениям вполне серьёзно. Это много значило для Кейла. Он широко улыбнулся, глядя в чашку с чаем, и чуть не расплескал напиток. - Вы в порядке, юный мастер Кейл?, — спросил садовник, и Кейл энергично кивнул, поставив чашку обратно на стол и ещё раз окинув взглядом комнату. - Кажется, всё в порядке, — сказал он настолько взрослым голосом, насколько смог, - Если что-то случится, передайте свои опасения Рону, — коротко сказал он, гордо вскинув голову, как подобает юному господину. Он старался не слишком торопиться, возвращаясь в главное здание. Если повезет, там его будет ждать письмо Боба. К сожалению, этого не было. На следующий день почты тоже не было. На третий день Кейл был почти готов отчаяться, его настроение заметно упало, когда он уставился себе под ноги, когда наконец пришло письмо от Боба. Содержимое было ... странным. [ Мне жаль, что я отправляю это так поздно. Я снова и снова колебался, не зная, что сказать или как это сказать. Я не думаю, что с моей стороны будет правильно продолжать эту переписку, не дав вам знать. Я тоже альфа ] Кейл изо всех сил пытался читать дальше, поскольку почти инстинктивный страх и отвращение наполнили его нутро. [ Я не могу говорить за принца, но могу заверить вас, что я бы никогда так с вами не поступил. Существуют определённые биологические различия, но нет абсолютно ничего, что заставило бы меня или любого другого альфу причинить вам вред ] Письмо продолжалось ещё какое-то время, в нём подробно объяснялось, в чём на самом деле заключаются различия между вторичными половыми признаками, и даже рекомендовались книги, которые были более точными, чем те, что читал Кейл. Письмо скомкалось в его дрожащих руках, его наполнили мерзкие и ядовитые мысли, такие как конечно, он бы так и сказал, "он хочет заставить меня усмирить бдительность!" и "за какого идиота он меня принимает?!" Кейл подавил эти неприятные чувства и посмотрел на рассыпанные письма затуманенным взглядом. Мысли о заговоре и лжи не продержались долго перед лицом его больного сердца. Он хотел верить Бобу. Какую цель он преследовал во лжи? Если бы он не сказал Кейлу, тот бы никогда не узнал. Возможно, это была попытка заставить Кейла доверять своему сюзерену...? Тем не менее, в словах Боба не было недостатка смысла. За свою жизнь Кейл знал достаточно взрослых, чтобы знать, что у всех у них были свои планы. Имело смысл только то, что у тех, кто писал книги, тоже были планы. Он прочитает книги, которые рекомендовал Боб, и сам решит, кто говорит правду. Чьи интересы стоят за их словами. Ни одной из этих книг не было в библиотеке Хенитуса, и Кейл задумался, не знают ли его родители того, что, казалось, так хорошо знал Боб. Читали ли они те же книги, что и Кейл? Если да, то простит ли он их невежество? Это заняло некоторое время, и Кейл не отвечал Бобу, пока ему искали книги. Он понял, что многие авторы не были людьми. Многие из них были из племён зверей, которые славились большим количеством представителей второго пола. Кейл прочитал их все. Конечно, не все они соответствовали его возрасту, но в более молодом возрасте он читал гораздо хуже. Он снова прочитал их, а затем смятое и заплаканное письмо Боба. И еще раз. Страх, который жил в его сердце пять лет, не так-то просто было преодолеть. Хотя ему действительно хотелось верить Бобу. Возможно, возможно, принц был из тех, кто читает эти ужасные книги. Для Кейла это имело смысл. Отвратительный ублюдок никогда не относился к Кейлу как к человеку, даже не удосуживался ответить на его письма и всегда лгал с улыбкой на лице. Он был похож именно на того монстра, который думал, что Кейлу нужен хозяин и ему нужно научиться повиноваться . Но Боб не был. Он всегда был терпеливым и добрым, и он ни разу не пренебрег чувствами Кейла. Даже в письме, где он с такой искренностью умолял понять и объяснить ситуацию Кейлу, он приложил немало усилий, чтобы подтвердить опасения Кейла и отнестись к мыслям Кейла как к законным. Кейл, после почти месячного молчания, наконец-то набрался смелости и написал Бобу ответ. Он писал медленно и аккуратно, снова и снова начиная письмо сначала. Он не вкладывал столько мыслей в письмо Бобу с самого первого. Когда письмо было отправлено, Кейл почувствовал странную пустоту в сердце. Он попросил время. Боб был его самым близким другом, и Кейл не мог смириться с его потерей, но он всё ещё был в замешательстве, злился и расстраивался. Он знал, что Боб не обманывал его, но чувствовал себя одураченным. Ему просто нужно было время, чтобы переварить всё, что он узнал, и понять, что он на самом деле чувствует. Идея о том, что омеги были не просто личными игрушками для альф, которыми они могли пользоваться по своей прихоти, вселила в него надежду на будущее, но и отчаяние. Всю свою жизнь он знал, что он больше, чем просто игрушка. Он не хотел отказываться от своей свободы и не хотел, чтобы на него нападали с его согласия или без, по милости альфы, который делал ему "одолжение", игнорируя его мысли и чувства. Он знал об этом и кричал так громко, как только мог. И никто не слушал. Получение доказательств того, что он был прав, не принесло утешения Кейлу, который все еще жил в обществе, где все его опасения были безжалостно отвергнуты, не выслушав никого. Поддавшись порыву, Кейл написал принцу ещё одно письмо. В нём не было язвительности, присущей его обычным гневным угрозам. Это была красноречивая, но твёрдая просьба не приезжать в поместье Хенитьюз этой зимой. Через неделю Кейл получил два ответа. Одно от Боба, объясняющего, что он подождет, пока Кейл не захочет поговорить, и что ему жаль, что расстроил его. Другое, что шокирует, от самого принца. Принц также извинился, но заявил, что, тем не менее, приедет в этом году, как и все остальные. Кейл нахмурился, глядя на письмо. - ...если ты собираешься извиняться, то должен делать это искренне. Кейл пожалел бы о своих письмах. Или, по крайней мере, о своём письме с просьбой приостановить переписку с Бобом. В ближайшие месяцы он будет нуждаться в друге больше, чем когда-либо, и, попросив время на раздумья, он так и не смог собраться с духом, чтобы отправить Бобу ещё одно письмо. Кейл был один, когда встретил высокую и элегантную женщину, на которой собирался жениться его отец, и кроткого мальчика, стоявшего позади неё, который должен был стать его братом. Кейл был один, когда понял, что кроткое дитя никогда не сможет выдержать давление, которое окажут на него семьи вассалов. Критика, с которой они наверняка столкнутся в обществе, и то, что они будут беззащитны, как и Кейл, потому что Дерут был беспомощен, когда дело касалось политики. Кейл был один, когда понял, что отец привёл домой замену. Его могли выдать замуж, чтобы он стал игрушкой принца, и в семье Хенитьюз всё равно был бы наследник. Кейл был один.