Призрак

*Натанаэль*   19 января дата смотрела на Натаниэля со своего телефона, когда он собирался отправить Ичиро обновление по его последней работе переводу. Жизнь внутри Гнезда и отсутствие постоянного доступа к календарю затрудняли отслеживание дней, недель, лет. Время просто шло в Гнезде. Не имело значения, когда оно находилось во внешнем мире, потому что Гнездо устанавливало свои правила.  Кровь застыла в жилах, когда воспоминания о прошлых днях рождения вырвались на передний план его сознания. Он вздрогнул от боли воспоминаний. Ни один из его дней рождения до Эвермора не был чем-то, что кто-либо мог бы увидеть за пределами документального фильма о преступлениях, и тот, что у него был с тех пор, как он приехал в Эвермор три года назад, был не лучше. Он так грубо нажал на кнопку блокировки на своем телефоне, что удивился, как тот не сломался. Ичиро, вероятно, не был бы рад, если бы ему пришлось доставать еще один телефон. Он закинул его обратно в свое укрытие под полом и с грохотом поставил все на место. Дверь в ванную открылась, и в комнату вошел Жан. «Что за грохот, Нат?» Натаниэль застонал и упал лицом вниз на кровать. «Просто уже закончился этот день. Может, просто пойдём спать и пропустим это?» — заныл он в подушку. «Проснулся сегодня не с той ноги? Ой, погоди, ты делаешь это каждый день». Жан усмехнулся собственной шутке. Натаниэль показал ему средний палец в направлении его голоса. У него не хватило энергии придумать лучший ответ. «Натаниэль, вставай. Нам скоро на тренировку, а я сегодня ем. Настоящую еду. Не только протеиновые батончики и коктейли. Я не позволю лишить нас привилегий на еду из-за твоего своенравия». Натаниэль буквально слышал, как Жан закатил глаза. Руки схватили его за плечи и быстро перевернули его на пол, он фыркнул, глядя на Моро. Его худое, угловатое лицо было озорно ухмылкой, а глаза мерцали.   «Так ты не заставишь меня изменить свое отношение или поторопиться, ты, абсолютный гигант».    «Может и нет, но было приятно. А теперь иди». Натаниэль испустил страдальческий вздох и взял Жана за руку, чтобы помочь ему подняться на ноги. Натаниэль старался не обращать внимания на нарастающее в нем раздражение, когда Кевин ворчал на него, что он не разрезал омлет только для того, чтобы вытащить из него весь шпинат. «Натаниэль, тебе нужно есть зеленые овощи. Они полезны для тебя и являются частью сбалансированной диеты. Ты же спортсмен, ради всего святого. Съешь весь этот чертов омлет», — прорычал Кевин. Натаниэль не поднял глаз, чтобы увидеть, как Кевин хмурится, продолжая вытаскивать куски отвратительного зеленого дерьма из своей еды. Он слегка ухмыльнулся, подцепил горку шпината на вилку, встал и потянулся через стол, чтобы положить мокрое месиво на омлет Кевина. «Если хочешь продолжать петь хвалу шпинату, Кевин, можешь оставить его себе. Не позволяй мне вмешиваться. Но, может, сначала сними комнату». Взгляд Кевина смягчил раздражение, которое он испытывал во время лекции о шпинате. «Ты ужасен, Натанаэль».   «Жан. О, боже мой. Ты это слышала? Кевин назвал меня ужасом». Натаниэль изобразил на лице восторженную улыбку, шлепнув Моро по руке. «Думаю, это первая приятная вещь, которую он мне сказал за 3 года». Жан молча посмотрел на Натаниэля, сидя рядом с ним, но Натаниэль продолжал ухмыляться. «Натаниэль, сбавь обороты, блять. Сейчас же», — вспыхнул Рико. «Да, да, король. Я знаю. Никакая личность не сравнится со счастливым Рико». Рико нахмурился и потянулся, чтобы отобрать у Натаниэля еду. «Тебе конец, и если ты не сможешь спокойно сидеть там до конца завтрака, Жан тоже потеряет свой». Натаниэль был раздражен тем, что Рико знал, что он всегда будет стараться защитить Моро, насколько это возможно. Он кивнул один раз. Натаниэль и Жан вошли в раздевалку после Рико и Кевина. Натаниэль, как обычно, с нетерпением ждал тренировки, но сегодня он чувствовал потребность выйти на площадку, острую под кожей. Потребность выйти туда пронзила его. Забыть. Не беспокоиться ни о чем, кроме следующего паса, следующей игры, следующего удара. Он открыл свой шкафчик и замер. Весь воздух покинул его легкие. Он уставился в ледяные голубые глаза своего отца, смотрящего на него из своего шкафчика. Фотографии покрывали дверцу внутри его шкафчика. Фотографии, которые он надеялся никогда больше не увидеть после отъезда из Балтимора. Фотографии каждого из его дней рождения с отцом. Фотографии его в руках Мясника 19 января каждого года.  Он захлопнул дверцу шкафчика. Моро с беспокойством посмотрел на него, но Натаниэль не повернулся к нему. Он прислонился лбом к двери и попытался отдышаться.  Он был здесь? Устал пропускать дни рождения?  Голова Натанаэля закружилась, и голос прошептал ему на ухо: «Твой отец очень хотел отпраздновать твой день рождения в этом году. К сожалению, я сказал ему, что уже составил планы на грандиозное празднование, которое просто невозможно отложить. Но если ты продолжишь так, как начал сегодня утром, я приведу его сюда, и он сможет забрать тебя после того, что я запланировал. Ты понял?» Тепло от дыхания Рико вызвало дрожь по его позвоночнику. Он слегка кивнул, все еще прижимая голову к холодному шкафчику.   «Слова, Натанаэль».   «Я понимаю», — его голос прозвучал напряженным шепотом, хотя он и старался придать ему силу. Рико отодвинулся, и Натаниэль смог вздохнуть немного легче. Он не хотел снова заглядывать в свой шкафчик.  Это всего лишь картинки.    Он сделал глубокий вдох и приготовился к натиску воспоминаний. Он рывком распахнул дверь и сорвал все фотографии так быстро, как только мог, не позволяя своим глазам сосредоточиться на них, прежде чем скомкать их и бросить на пол своего шкафчика. Он быстро вытащил все свое снаряжение и захлопнул дверь. Когда он повернулся, то заметил, что Моро настороженно на него смотрит: «Ладно, Нат?» Натаниэль сдержал выражение лица, не желая беспокоить своего партнера, и жестко кивнул. Он знал, что Жан видит его насквозь, но был благодарен, что он не стал давить. Пот градом катился по лицу Натаниэля, когда он проводил розыгрыши вместе с Жаном и Рико и Кевином в качестве нападающих. Как бы он ни ненавидел Его, ненавидел Эвермор, ненавидел Рико и Кевина... ничто не могло заставить его ненавидеть это. Возбуждение, которое он получал от игры в любимую игру с некоторыми из самых талантливых игроков своего поколения.  Они закончили беговые розыгрыши и присоединились к старшим Воронам для нескольких схваток. Это была одна из любимых частей тренировки Натаниэля. Натаниэль, Жан, Рико и Кевин вместе с дилером Воронов и вратарем-новичком против состава Воронов уровня колледжа. Его кровь бежала по венам, и он не мог сдержать ухмылку на своем лице, когда останавливал одного из нападающих, делал хороший чек против них и крал мяч или блокировал голевой момент. Гордость пронзала его, когда он держался против команды чемпионов NCAA.  Он послал быстрый пас, едва взглянув, туда, где, как он знал, Рико был на площадке. Его инстинкты вели его, он знал, где они были в каждый момент. Он уже был в движении, стремясь прикрыть спину Рико, когда он обошел защитника, чтобы двигаться к воротам, когда его сильно ударили. Потеряв равновесие, он упал вместе с человеком на нем, едва успев упасть, чтобы его голова не треснула о твердый пол. Каллум Вэнс приземлился на него и выбил его из колеи. Его охватило замешательство, когда он был прижат к земле, и на секунду он оказался не на площадке. Он заставил свой разум сосредоточиться, когда он зарычал на Вэнса: «Какого хрена, Вэнс?» Вэнс широко улыбнулся ему. Натаниэль никогда не уделял много внимания старшим «Воронам» за пределами тренировок, потому что они обычно беспокоились только о Рико и Кевине, но он ненавидел ухмылку на лице Вэнса. Вэнс слегка наклонил голову: «Извини, я просто очень рад празднованию твоего дня рождения». Прежде чем слова успели дойти до него, Вэнса оттащили от него, и перед его лицом появилась рука. Он взял ее и позволил Жану помочь ему подняться с пола во второй раз за день. Тетсуджи подошел, на его морщинистом лице застыл гневный взгляд. «Мы играем в Экси или валяемся, Натаниэль?»   "Тренер-"   Тетсуджи поднял руку, чтобы остановить протесты Натаниэля: «Мне плевать на твои оправдания. Возвращайся к работе. Если я снова увижу, как ты бездельничаешь, последует наказание». Натаниэль бросил сердитый взгляд на затылок глупого Тетсуджи, когда тот уходил. «Почему меня обвиняют, когда ты меня ударил ? У меня буквально даже мяча не было». Вэнс лишь лукаво ухмыльнулся, прежде чем побежать обратно на позицию.  Натаниэль все еще был раздражен из-за тренировок, особенно когда Тетсуджи на собрании обвинил его в бездельничестве, хотя он и не был таковым . Ему не разрешили поужинать в тот вечер, и он ворчал всю дорогу обратно в общежитие, оставив Моро в столовой. Если бы он мог просто избегать Рико некоторое время, возможно, этот день не стал бы хуже. Он остановился, увидев Рико, сидящего на его кровати и ковыряющего ногти. Он хотел развернуться и выйти из комнаты, но дверь захлопнулась за ним. Он резко развернулся, чтобы оказаться лицом к лицу, лицом к груди, с Каллумом Вэнсом во второй раз за этот день. Он заставил свой разум прекратить метаться и лениво ухмыльнулся. «Ого, два взаимодействия со мной за один день, Вэнс. Это рекорд». Он говорил сухо. «Да, ну, после того, как я тебя ощутил, мне захотелось самому посмотреть, как это будет». Натанаэль пришел в замешательство.    Что, черт возьми, это вообще значит?    Он медленно отступил к туалету с противоположной стороны от Рико и подальше от Каллума. Он понятия не имел, что происходит, но Рико никогда раньше не приводил старших Воронов на свои сеансы, и он знал, что это не может означать ничего хорошего. «Вэнс, хватай его, пока он не попытался убежать. Это у него в крови, — лениво сказал Рико, все еще сидя на кровати Натаниэля. Натаниэль потянулся к двери ванной, но прежде чем он успел убежать, Каллум обхватил его руками, прижав их к бокам и приподняв над полом. Он дернулся и пнул, войдя в контакт с Каллумом, который выругался и отбросил его. Натаниэль приземлился на корточки и побежал к двери, чтобы выбраться. Рико схватил его сзади и ударил его об стену рядом с дверью, прижав руку к его спине и втиснув колено между бедер Натаниэля. Он изо всех сил пытался вырваться из захвата, но еще две руки прервали его движение. «Хватай его за ноги». Голос Рико звучал взволнованно. Натаниэль чувствовал себя загнанным в ловушку зверем. Вэнс держал его ноги, заставляя их вместе, даже когда он дергался. Рико держал его руки по бокам, и они силой отнесли его к кровати. Они бросили его на нее животом, и Рико быстро защелкнул наручники на месте. Натаниэль изо всех сил пытался повернуться, чтобы держать Рико и Вэнса в поле зрения. Они не связали его ноги, и он вырвался, когда Вэнс попытался приблизиться.   «Ух ты, какой он задиристый». Вэнс тихонько усмехнулся и провел рукой по спине Натаниэля, отчего у того по коже побежали мурашки.  «Его отношение — проблема. Но для нужных людей оно может добавить веселья», — сказал Рико откуда-то из-за пределов поля зрения Натаниэля. Натаниэль снова пнул Вэнса, но его джинсы не дали ему возможности растянуться достаточно далеко, чтобы нанести удар. Вэнс схватил его за ногу и быстро схватил другую, прежде чем Натаниэль успел пнуть его в лицо. Он заставил свои ноги лечь на кровать, и Натаниэль почувствовал, как наручники скользнули на место вокруг его лодыжек. Когда оба наручника были на месте, он не мог раздвинуть ноги или сблизить их. Вес Вэнса покинул его ноги, а его руки поджали колени Натаниэля под себя. Рико прикрепил цепь к изголовью кровати, а затем к перекладине, которая раздвинула его ноги, не давая ему снова лечь на землю. Его колени и грудь вдавлены в кровать, он стоит на коленях, задница приподнята. Его кровь кипела. Он никогда не был в таком уязвимом положении и не знал, чего ожидать. Методы Рико были психологическими пытками и ножами. Натаниэль не видел, к чему это может привести.  Руки крепко схватили его за задницу через джинсы, и он подался вперед, пытаясь вырваться из хватки, оставляющей синяки. «У него действительно классная задница. Я замечал это и раньше, но теперь это становится еще более очевидным». Рико оказался в поле зрения Натаниэля. «Добро пожаловать на твой день рождения, Натаниэль. Сегодня мы пробуем что-то новое. Видишь ли, Вэнс и я сблизились, можно сказать, за последний год или около того. Он сказал мне, что считает тебя симпатичной с твоими большими голубыми глазами и классной задницей. Поэтому мы подумали, что было бы забавно посмотреть, насколько она тугая. Если только мой брат не растянул ее слишком сильно за эти годы». «Что за херню ты несешь? Ты реально псих». Сильный шлепок пришелся ему по заднице.  «Не прикидывайся дурочкой. Я знаю о твоих отношениях с моим братом. Ты его шлюха. Его дырка, в которую он может засунуть свой член». Натаниэль был совершенно сбит с толку. Он и Ичиро поцеловались. Один поцелуй. Он видел Ичиро всего несколько раз с тех пор, как приехал в Эвермор. Большинство их взаимодействий были на официальных мероприятиях и по телефону. «Ичиро и я... что? Нет! Я никогда...» Натаниэль сильнее боролся с наручниками, когда приземлились еще два сильных удара. Они врезались в его запястья, открывая постоянные раны. Глаза Рико расширились, когда он понял слова Натаниэля. Дикая ухмылка расплылась на его лице. «Так ты говоришь, что никогда не трахалась с моим братом?» «Нет! Какого черта? Нет!» — отчаянно закричал Натанаэль. «Ну, он будет очень расстроен, узнав, что я добрался туда первым». Все тело Натанаэля застыло. Его конечности напряглись, и он попытался понять то, чего на самом деле не хотел понимать. Рико вытащил нож и медленно провел им по щеке Натаниэля: «Это будет намного веселее, чем я думал. Может быть, теперь ты поймешь, кому ты принадлежишь». Натаниэль почувствовал, как нож Рико прорезал его рубашку, а затем джинсы и нижнее белье. Вэнс сдернул штаны вниз к коленям, пока он не оказался полностью обнаженным. Уязвимым.  Грубые руки раздвинули его ягодицы, а пальцы с силой проникли в его дырочку, вырвав крик у Натаниэля, когда он попытался увернуться от вторжения. «Боже, да. Его задница идеальна. Такая тугая, Рико. Он такой отзывчивый. Ты хочешь пойти первым?» «Да. Я все-таки король, и он мой».   Все, что мог сделать Натанаэль, это бороться, бороться, пытаться уйти и не давать им удовольствия слышать его боль. Она разрывала его изнутри, и Натанаэль думал, что тесак его отца был бы милосердием.