Храм расколотой скорлупы

      Нежные солнечные лучи пробивались сквозь золотые листья молодого Древа. Их блики танцевали по мраморным лестницам и платформам, задерживались, словно целуя, неизменно-величественные белые лица статуй. В этой части храма было тихо, разве что мелодичный перезвон благодати и редкое дуновение ветра нарушали покой обители.       — Не знал, что Погасшие умеют плакать.       — Ты многого не знал. Как, впрочем, и я.       Микелла появился из золотого роя мерцающих листьев. Или это были тутовые шелкопряды? Погасшая хотела бы, но не могла отвести взгляд. Образ невзашедшего по её вине бога всегда заставлял несуществующее сердце биться чаще. Сегодня он выглядел таким же умиротворённым, как и окружающее их утро. По длинной белой тунике струились золотые нити волос, драгоценным металлом переливающиеся на солнце. Образ, дух или иллюзия опустился на платформу рядом с благодатью. На расстоянии вытянутой руки — ровно, как и клинки, которые отдыхающая душа всегда держала рядом с собой.       Лёгкое касание к щеке — действительно, прозрачная влага. Не кровь, что чужая, что собственная, которую по обыкновению приходилось стирать. Такого ещё не случалось. Феномен. Погасшая знала: Микелла изучал её. Наблюдал. С тех самых пор, как она не стала добивать того, кто направил на неё несчастную марионетку. С того времени, когда мир вокруг вдруг стал оглушительно пустым. Погасшая не знала, сколько часов утекло, но скорбь её немного улеглась, как круги на воде. Даже слёзы прошли. Нужно решать, что дальше.       Микелла сохранял молчание, и это вызывало дискомфорт. Не так много существ в Междуземье имели возможность вместе с желанием перекинуться с ней хотя бы парой фраз — Погасшая ценила каждую из них. Одиночество утомляло. Прокладывало путь безумию. Но с тех пор, как Микелла вдруг начал являться к ней в местах благодати, всё изменилось. Обычно он комментировал окружающий мир. Ландшафт. Погоду. Теплоту и яркость солнца после прошедшего дождя. Поворот крайней к отдыху битвы. Давал советы в загадках подземелий. Погасшая привыкла к его обществу, хоть и не до конца понимала, как это возможно. Принятие после того, что случилось. Они ни разу не говорили о том коротком времени, когда фантазии столкнулись с реальностью. И разбились вдребезги вместе с большей частью его прежнего могущества.       Новый порыв ветра принёс золотой лист. Микелла поймал его магией и принялся рассматривать на ладони. Почему-то стало ясно — время пришло.       — Взгляни, — Погасшая указала в сторону основной статуи этой платформы. Выполненая из белого камня, оплетённая плющом, та изображала самого Микеллу, застывшего в молитвенном жесте. Мраморные вены и кровь на левой руке — залог жизни Нового Древа. Шанс для покинутых. Надежда для отвергнутых. Погасшая полюбила этот образ ещё в первый раз, когда нашла это место. Много циклов и ещё больше жизней назад. — Это место и эта статуя дарили мне мир и покой очень много дней. Ты — единственный из оставшихся в живых после Раскола, с кем мне не доводилось встречаться лично. Тайна. Свет благодати в кромешной тьме. Всё, что оставалось — собирать истории по крупицам. Те, кто верил в тебя, они вдохновляли. Давали ощущение, что в Междуземье есть нечто за гранью бесконечных битв за власть на поле брани. Ты мне казался достойным. Новым богом. Революцией. Я искренне восхищалась тобой. Нет, не так. Я полюбила тот образ, что сама создала из чужих слов. Он был так кристально чист. — И никогда не существовал? — Микелла улыбнулся.       Погасшая кивнула. Внешние и внутренние боги Междуземья никогда не были добры к ней. Они смотрели, как она погибает раз за разом, как и положено одной из сотен безымянных Погасших. Или, что вероятнее, им было всё равно. Разве могли ожидать великие, что безродной душе уготовано стать их погибелью? И всё же, это происходило. Воплощение за воплощением, не осталось никого. Кроме Микеллы. Опять. Что-то мешало завершить начатое. Пусть даже собственная прихоть.       — Убеждённость верующих порой творит чудеса. Мне далеко до королевы Марики.       — Тебе кажется, — Погасшая верила в свои слова, и они прозвучали жестче, чем она планировала. — Ты превзошёл её. В моих глазах, если хочешь.       Это не было комплиментом. Микелла поёжился. Он столько отдал, чтобы быть независимым от цепей, которые сковывали его мать, и всё же…       — Очень эгоистично, тебе не кажется? Твоё впечатление о моём прошлом, — Микелла вновь посмотрел на статую, сменив тему. В реальности он был ещё красивее. Рождённый для того, чтобы с него писали картины и возводили храмы. Идеальный тиран.       — Я в этом уверена. Первый раз я захотела что-то лично для себя. Поверить в надежду. Что существует кто-то, кому не всё равно. Кто не будет бросаться на меня с оружием или ловушкой. Ты разбил мне сердце, Микелла. Я смотрю на твою статую и больше не могу чувствовать то, что раньше. Все изменилось.       — Утопая в крови сражённых тобой, ты надеялась увидеть во мне лишь милосердие?       — Да.       Тишина перестала быть некомфортной. Снова стал слышен ветер. Золотой лист, пойманный Микеллой, Погасшая бросила в благодать — он ярко вспыхнул и превратился в одну из искр.       — Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Осознать, насколько я была наивной. Но я скучаю. О себе прежней, о своих снах в этом месте. И о тебе.       — Как давно ты тут? — спросил он, имея в виду куда большее, чем просто храм.       — Дольше, чем ты думаешь. Я проходила один и тот же путь разными дорогами. Видела все возможные финалы, и ни один не подарил мне мир. Я буду возвращаться столько, сколько потребуется.       Погасшая подняла взгляд. Она так устала. Микелла придвинулся ближе. Вокруг — отчего-то — наступила ночь. На небосклоне стали видны звёзды, но вверх смотреть не хотелось. Погасшая отзывалась и на их предложение, оно тоже не принесло в итоге удовлетворение. Равнодушный, холодный космос. На его фоне недавнее предательство казалось таким маленьким, а Микелла — хрупким и светлым. Его хотелось коснуться, что Погасшая и сделала. Она ожидала, что её пальцы пройдут насквозь, но они неожиданно наткнулись на препятствие. Микелла не стал сопротивлялся, наоборот, переплёл их пальцы. Руки обоих опустились на жухлую траву перед благодатью.       Погасшая продолжила:       — Я видела… То, что покоится во Дворце Повелителя Крови. Много раз. Но услышала твой зов впервые именно в этом цикле. Мне действительно казалось, что что-то должно изменится. Что ты — мы — покажем миру новое будущее.       — Ты разочарована? — Микелла наклонил голову и посмотрел на неё с любопытством. Погасшая пожала плечами.       — У тебя, оказывается, был свой план. Как у всех остальных. Я могла бы догадаться, но эта надежда была сильнее меня. Была ли я разочарована? Больше. Я была опустошена, стирая с лица Междуземья твою мечту, в которой меня никто не ждал.       Микелла задумался. Погасшая буквально чувствовала, как перед ним проносятся картины прошлого. Сожалений он не испытывал. Скорее, досаду о потраченном времени и бесчисленных ресурсах. В том числе, и дышащих.       — Я не мог предсказать твоё появление. Та, кто убила других соперников. Иначе, кто знает, всё вышло бы совсем по-другому.       Погасшая вдруг вспомнила:       — А вот мне кое-что предсказывали. Старуха, Чтица Пальцев. «Ты можешь завоевать благосклонность Микеллы» — сказала она вдруг. Это было аномалией. Такого раньше не случалось, — Погасшая улыбнулась, жёстко и горько. — После этого предсказания я и поспешила во Дворец. С этими же словами в уме разрушала твои труды.       — Ты не убила меня.       — Да. Таково моё желание. Прихоть Другой Воли, что любит этот мир, несмотря ни на что. И заставляет жить.       Микелла сжал её ладонь сильнее. Погасшая дёрнулась — она и забыла, что они всё ещё держались за руки.       — Та… Другая Воля, которая тебя ведёт. Как ты считаешь, Погасшая, в чем её цель?       — Боюсь, это рассмешит тебя, Неомрачённый.       Микелла усмехнулся:       — Попробую этого не делать. Это прекрасное утро не вынесет слёз Погасшей и смеха полубога.       Погасшая посмотрела на благодать:       — Сложно сказать наверняка, но… Эта Воля. Я думаю, она просто хотела быть счастливой.       Благодать перестала казаться самой ослепляющей на этой платформе. Погасшая вновь перевела взгляд на Микеллу:       — Ты — моя последняя идея из неопробованных. Никогда не понимала Ренналу, но она подтолкнула на мысль. Этот мир готов переродиться. Стать… Лучше. И ему нужен отец.       — Ты предлагаешь мне себя? — задал вопрос Микелла, и он прозвучал, как решающий выбор в этом цикле. Погасшая научилась их чувствовать.       — Да, — сказала она чётко. Решение принято задолго до их встречи. Несмотря на все расхождения с тем, выдуманным ею милосердным полубогом. — И требую всё взамен.       — У меня есть только я.       — Этого достаточно. Все остальные уже мертвы.       — От твоей руки.       — Верно.       Микелла посмотрел ей в глаза. Погасшая ответила взаимностью.       — Я принимаю твоё предложение, — произнёс он, наконец. — И тоже хочу от него всё.       Благодать на миг вспыхнула, но тут же вернулась в своё привычное состояние. Нечто неуловимое поменялось в атмосфере вокруг. На этот путь Погасшая ещё не вставала.       — Да будет так. Пусть твоя статуя будет нам свидетелем. Только она всегда была со мной.       Лёгкое касание губ, как благословение. Печать. Контракт. Союз. Будущий Бог, который самостоятельно отрёкся от части себя, способной любить. И Погасшая, наличие сердца у которой вызывало сомнения. Зародилось нечто. То, чего не могло существовать, ощущалось удивительно правильным.       — Интересно, что испытывали те, кто создавал Междуземье в первый раз? — спросил Микелла шёпотом. Ему предстояло обдумать куда более грандиозный проект, чем это Древо и идея с консортом.       — Возможно, нам предстоит это узнать.       — Я хочу услышать всю историю. Каждое из воплощений. Все выборы. И что пошло не так.       Погасшая ещё раз поцеловала его, потому что могла. Легла на спину и закрыла глаза.       — Давай, отдохнём ещё немного. Это была долгая дорога. Так давно не было подобного — я не знаю, что будет дальше. Позволь мне насладиться моментом. Я так давно этого хотела.       — Хорошо, — Микелла сел рядом. Теперь его сияние освещало благодать, а не наоборот. Погасшая положила голову на его колени.       — Ты знаешь, отголоски воспоминаний тех, кто погиб от моей руки, они всё ещё здесь. Иногда, нужно прислушаться… Слышно, как они поют.       Микелла гладил её волосы и смотрел на мерцающую благодать. Погасшая смотрела на него. У пока-ещё-полубога были слишком красивые глаза. Если постараться, можно было представить золотой свет и тепло, что они изучали для неё.       Прекрасный, жестокий и милосердный тиран. Все, кроме него, убиты её рукой. Мир Междуземья стоил того, чтобы попробовать. Вместе.       В любом случае, Погасшая прекрасно усвоила один урок — как бы не было больно оступиться, всегда можно начать сначала.       Чья-то незримая Воля, марионеткой которой она является, слишком любит этот мир.