Так влюбляются лисы

— Недавно, — сказал одним вечером Ген, — к нам поселился человек.  Юкио дёрнул хвостами в ответ. К кому это «нам» вопрос достаточно спорный, который нэкомата озвучивать как-то не собирался. У Гена свои демоны в голове — всегда был такой — хитрый, юлящий. Не зря же всё-таки китцунэ.  И на слова его Юкио приходится сдержать тяжкий вздох.  — Человек? — поинтересовался он, чуть склонив голову. — Где?  И словно напомнив — нашей территории здесь нет, Ген.  Так и есть — они всего лишь ёкаи. Демоны, о которых расскажешь в книжках и страшных историях детям — да и забудешь. Ген видел то высшей наглостью, что не чтят его хорошенько и вовсе не такой он уж и плохой. Недопонятый просто, и всё здесь. Ген считал, что привязываться к людям немыслимая глупость.  То не скажешь о Рюсуи — всегда был на его стороне, верный товарищ и друг и так не по-братски предал его. Да и чтоб его — ради человека! Ребёнка, с которым рос в детстве в семье таких же людей. Это Ген простить просто не мог.  Но что до Рюсуя его ненависть — как водою об камень. Он теперь счастлив со своим-то парнишей. Бесстыдник.  Рюсуи лес покинул недавно. Он не то чтобы вообще когда-то здесь жил — в отличие от них, облезшего кота и упрямого лиса, он был богом-драконом. Бесславным ублюдком, жадным до денег людей. А в итоге променял все свои возможности, силу стереть этот мир, даже власть на какого-то смертного! Юкио о злости Гена знал ещё как. Прошло уже более полугода — и для них время не особо-то смысл имеет, но Ген припирался об этом почти постоянно. И на вопросы о том, что ему люди-то сделали, всегда уходил. А сейчас, как назло, будто и без этого жизнь Юкио лилась молоком со свежими сливками — появился этот непонятный мужчина.  О спокойной жизни теперь можно только мечтать.  Юкио-то плевать было с высокого древа, где он любил отдохнуть после обеда. Ген, к сожалению всего леса, так не считал. Он каждого пришедшего зеваку собой отгораживал. Не нападал никогда правда, что Юкио не особо-то удивляло, но вот угрожать Ген мог и ещё как, а заговаривать не хуже всяких павлинов и змей.  Мужчина, про которого Ген говорил, поселился от леса недалеко. Не по их души, конечно, как Юкио и предполагал изначально. Чёрт знает, что этим людям в голову-то придёт, но кажется общения этот человек не искал. Напротив, словно отгородился от всего мира в своём уголке.  Юкио лишь мельком его видел да внимание не обратил. Нечасто тут шастают люди, но и не такое они явление редкое, чтобы с ума сходить сразу, как делает Ген.  Но то, что он поселился прям тут, конечно, звучало очень трагично. Для Юкио в первую очередь и для леса, что уже завтра, наверняка ворчание Гена слышать будет аж до окраины. Юкио от одной мысли об этом так пробрало, что ретироваться он поспешил поскорее.  — Да! И представь! Целый дом там обосновал? Помнишь, ну, тот, который… — начал Ген и осёкся. — Эй! Юкио! Ты куда?  Но от него и след кошачий простыл. Разбирайся, мол, Ген, со своими человеками сам.  Ген впервые увидел Ксено, когда возвращался с охоты. В обличие зверя, с окровавленной пастью, где держал тушку беглого зайца, когда взгляд зацепился за фигуру, а после повеяло запахом — тем, который не спутать ни с чем.  Человек стоял возле дома. Разбирал судя по всему какие-то вещи и ни о какой опасности даже не чухал, занятый тем, что убирал листву да грязь и траву.  Ген этот дом видел здесь часто. Не знал, кто построил, но точно был человек. Ночами он тайком пробирался туда и ложился среди пыли и поломанных окон.  Дом был-то хороший. Как считал Ген, простоит ещё не одно поколение мини-ёкаев, да вот только, как назло для него, какой-то человек ни с того ни с сего решил тут поселиться.  Ген сначала решил, что это попросту невозможно. Ну где ж такой-то идиот да найдётся. Долго крутился, стараясь не подходить ближе и изучал, как человек что-то вытворял своими руками, пока наконец не расположил то, что так долго выделывал.  Табличка, на которой значилось только «Ксено» с выделяющимся особенно иксом.  Затем человек повернулся. В тот момент, когда их взгляды пересеклись — Ген зарычал и отступил. Бросив звериный оскал, он оставив озадаченно смотреть себе вдаль, когда поскорее покидал это место.  Но Юкио к словам Гена отнёсся как обычно скептично, закатив устало глаза. Ген не понимал, как так можно вообще. Неужели они совершенно не понимали человеческой сути — что люди есть зло, которому нельзя доверять. Ген всегда считал именно так, понимая больше других, — недооценённый такой халатностью гений. Всё, что людей привлекает — само понятие ненависти, желание уничтожить или убить.  Поэтому к любому человеку Ген был насторожен. Даже к словам Рюсуя о том, что его человек не такой Ген относился предвзято. Конечно, не все такие, Рюсуй, повторишь это, когда вернёшься поплакаться мне, уткнувшись в беленький хвост. Когда твой человек обнажит настоящую сущность и тогда я тебе покажу, кто здесь ещё прав!  В риторику мировоззрения Гена — в картинку, собранную им же, просто не мог войти пазл того, что Рюсуй правда был сейчас счастлив. Нет-нет, голова Гена рисовала лишь наихудшее из вариантов. Так что пусть даже не спорит — Ген всегда знает лучше. Рюсуй мог обманываться сколько угодно, но это ему не поможет. Поэтому своего человека Ген презирал уже изначально. Так, чтобы не расслаблялся! В Ксено не было ничего объективно плохого, но Ген наблюдал за ним с особенной придирчивой тщательностью. Это забавно — то, как просто другие ёкаи сморились, что рядом с ними буквально воздвиг дом человек!  Да, Ксено пока не сделал плохое, но это ещё был не вечер! Когда сделает — уже будет поздно. Но всё равно никто его не слушал и не пытался. Такие наивные и глупые идиоты. И пока, как сказал Сенку, он нам не угрожает — пусть будет.  Дурной Сенку всегда верил в только хорошее.  Но от Ксено так и исходила странная аура. Прямо воняло. Не потому, что Ген себе накрутил. Объективные причины были и, как минимум, не только в том, что этот человек забрал дом, в котором Ген мог скрываться один ото всех. Это просто, ну, одна из причин! Однажды ночью Ген заглянул в окно и ужаснулся. Ксено изменил внутри практически всё — новые окна, чистая мебель и починено то, что было сломано прежде. Не верилось, что человек способен на это. Да и откуда он достал доски? Небось срубал деревья в лесу! Ген мог это легко доказать, если бы лишь нашёл место, где это было.  К сожалению, обыскав весь лес вдоль-попрёк, он ни к чему так не пришёл.  Но за Ксено следить не прекращал, а скорее даже наоборот. Почти целыми днями, когда выдавалась минутка, Ген располагался между деревьев, в ветках или притаившись в кустах и наблюдал, пока его человек был занят работой.  А Ксено был занят почти что всегда. Постоянно мастерил что угодно руками и собирал. Ген всегда видел то глупым и странным. Он о людях знал не так много, но подмечал эти мелочи. Какие-то игрушки-штуковины возле двора, похожие на причудливых мини людишек в цветных колпачках, а на табличке, где написано имя, появился небольшой ящик, из которого раз в несколько дней человек вытягивал бумаги, а затем уходил в дом и читал.  У смертных свои развлечения, которые бессмертному не понять. Но Ген не мог сдержать интереса. Иногда пробираясь поближе — заглянуть снова в окно, пока Ксено внутри занят чем-то.  В один такой раз, когда Ген решил посмотреть, в нос ударил запах, похожий на сладкое, — ароматами ягод, которые он порою находил где-то в лесу.  Ген осторожно взглянул на то, что лежало. Большая круглая штука, от которой шёл пар. Похожее Ген видел на подношениях другим местным ёкаям, но признать мог только тарелку. То, что находилось на этой посуде маняще-красиво лоснилось и так сладко, что мгновенно разыграло ему аппетит.  Воровать плохо, но у людей — можно. Ген всегда считал так, а кто запретит? Но когда он попытался сделать на пробу укус, не смог сдержать визга. Горячо! И стоило Гену лишь отшатнуться, как он мгновенно свалился на задницу, очутившись в своей человеческой форме.  В этот момент дверь распахнулась. И перед ним стоял Ксено.  Ген делал многое за свою жизнь, но впервые было так стыдно. Даже, когда Сенку ловил его за выкрутасами или ложью, Ген строил мордашку, хихикая или уводил взгляд, елозя, как змей. Юкио тем более со своим слухом обманы Гена видел насквозь. С людьми, увы, так не работало, и что сказать Ген просто не знал.  Напряженная тишь только усиливалась — обдавалась щебетанием зазевавшихся птиц и под стрекот кузнечиков. Все, как один, сосредоточили взгляды на глупом ёкае, снова угодившем в ту яму, что копал так долго сам. Как бессердечно и несправедливо! За красивые глазки можно, знаете, и было просить.  — Болит? — разрушив молчание, наконец спросил Ксено, делая осторожный шаг ближе.  Ген навострил уши. Ощетинившись и выставив когти, чтобы казаться грознее. Не понятно, помогло то или нет, но он Ксено тогда отступил.  Они сидели друг перед другом. Ксено казался задумчивым и, кажется, раздражённым, но Ген не пытался больше поднимать взгляда, опустив тот и взирая хмурым-недовольным лисом из-под чёлки. Но хотелось отвернуться вовсе и не видеть этого человека сейчас. Наконец Ксено не выдержал и отошёл. Ухо Гена дёрнулось — он прислушался, как гремела посуда, пока наконец на пол не положили тарелку, осторожно подтолкнув ближе, словно животному.  Ген фактически зверем и был, поэтому возмущался не сильно, — так уж быть, человечек, живи Запах был слабее, но ощутимый. Кусок сладкой штуки лежал на тарелке, порезанный аккурат треугольником. Тело напряглось почти инстинктивно, и губы Ксено тронула улыбка от этого вида. — Он уже остыл, — на удивление мягко произнёс он, словно уговаривая ребёнка поесть. — Попробуй.  Ген по-прежнему не мог доверять. Не человеку. Но по какой-то причине всё-таки протянул руку и отрезал когтём совсем чуточку, насадив, как на палочку для еды.  От укуса его лицо исказилось. Ксено не мог видеть, понравилось Гену или всё было так плохо, но стоило только моргнуть, как Ген снова обратился в белоснежного лиса. Невероятно большое — метр в высоту и с пушистым хвостом. Тело украшали узоры — пурпурными писаниями прямо по шерсти. Последнее, что отразилось у Ксено в глазах, как Ген схватил клыками кусок прежде, чем спешно сбежать. По какой-то причине Ген вернулся к тому дому снова. Он повторял, — так сложились все обстоятельства, у тебя не было выбора. Шёл сильный дождь и Гену не хотелось промокнуть. Лапы по привычке привели его к этому месту и дверь распахнулась прямо перед лицом, будто Гена заранее ждали. С первого посещения почти ничего не изменилось. Но на этот раз Ген услышал звук треска и приблизившись в главную комнату, увидел огонь, который всколохами рыжих кудрей танцевался в камине.  Он осёкся. Но словно почуяв его напряжение, Ксено мягко в ответ рассмеялся. — Он не тронет тебя. Этот огонь закрыт, видишь? — Ксено сделал шаг ближе и осторожно тронул решётки, которые закрывали камин. Его руки не сгорели, что было удивительно, хоть и логично.  Ген почувствовал себя дураком. Это успокоило, но признаваться в том совсем не хотелось. Он отвернулся, задрав гордо нос и устроился на полу без какого-либо ещё приглашения. Потому что жил здесь до человека и имел право больше, чем тот.  Ксено не то чтобы спорил. Он покинул комнату и вернулся через пару минут. Снова с едой, но на этот раз пахло, как дичь. Ген взглянул и почти сразу узнал это мясо. — Индейка?  Ксено чуть впечатлённо расширил глаза. — Ох, абсолютно верно, — он подсел рядом. — Как ты угадал? — Не сложно было догадаться.  Вкусно. Ген редко мог есть готовую еду и, как не трагично, к этому можно было привыкнуть. Он не хотел — только этого ещё не хватало! Ген гордый охотник и сам способен себя прокормить. Но пока человек был согласен делиться едой, он не видел смысла отказываться.  Бесил только взгляд Ксено. Такой внимательный, изучающий, будто впервые нечто столь прекрасное видел, как Ген. — Я знаю, что хорош, но глазеть не обязательно, — наконец произнёс он и на этот раз неловкость промелькнула уже на лице Ксено. Гена то позабавило. — Прошу прощения, — он откашлялся, сразу же отвернувшись. — Так… как тебя зовут, лисёнок?  — Не называй меня так.  — Так скажи имя.  Ген подумал секунду. Взгляд метнулся к окну, за которым дождь ещё продолжался. Если так дальше пойдёт — затянется до ночи.  — Ген.  — Ген, — повторил Ксено, звуча до странного удивлённо. — Как просто и элегантно.  Ген никак не прокомментировал это. Но то, как Ксено называл это слово… элегантно. Приятно звучало. Ему почти что понравилось. — Меня зовут Ксено, — когда Ген не ответил, Ксено продолжил.  — Я знаю.  — О? Так ты умеешь читать.  Уши Гена встали торчком с такой возмутительной наглости. Он не смог сдержать гневной колкости:  — А для обычных людей это так сложно? Извини, не знал.  Ксено вскинул бровью в ответ. И не смог сдержать восторженного смешка, пока разделывал ножку индейки.   — Хорошо, хорошо, — он признал поражение. — Один-ноль в твою пользу, лисёнок.  — Я же сказал, не зови меня так.  Люди правда странны до чудного. То, как Ксено разделывал мясо, потому что не мог просто разгрызть с костями, как Ген и то, что он так спокойно впустил в собственный дом демона, способного его растерзать.  Ген не знал, плакать ему или смеяться. Но несмотря на всё, было в человеческой глупости что-то такое, что Гена манило. Он не мог скрыть своего интереса.  Люди были правда забавными.  Ген не помнил, как уснул. Камин догорал к тому времени, трещал угольками, а за окном давно успокоился дождь, высыхая разводами. И в этом доме впервые было так тихо.  Раньше он мог услышать шёпот умершего — скрипы досок, так будто кто-то ходит в ночи и писки мышей, кормящихся остатками местных личинок. В этом убитом-печальном Ген находил успокоение. Словно не бывал здесь один никогда. Каждый раз что-то фантомное по пятам шло тенями и ложилось по полу с распахнутого настежь окна. Струилось призрачно так в свете луны. И Ген, как ни странно, верил в то, что призраки существуют. Сейчас дом был, словно новый. Снаружи завывали ёкаи из племени волков. Где-то вдали вели уже охоту ночные. Там — каждый занят и на своём месте. Гену бы тоже пора.  Поднявшись, он обратился. Но сделал не более шага, когда почувствовал что-то у своих ног. Дыхание, похожее на сопение зверя и только тогда Ген вспомнил, что больше не был в этом месте один. Тело Ксено лежало на полу возле пустых тарелок из-под еды. Гену пришлось вернуться, тихо ступая по полу, чтобы в лунных узорах теней разглядеть чужое лицо. Мирное и укутанное вуалями сна.  Ген уверял себя, что это лишь обманчивый штиль перед бурей.  Ведомый порывом, он стянул с ближайшего дивана одеяло, бросив на лежавшее тело прежде, чем выпрыгнуть спешно в окно. И Ксено, проснувшийся с обманчивым ощущением тепла, так ничего не сказал. — Ты снова идёшь к своему человеку?  Лицо Гена потемнело в ответ. Во-первых, потому что всё ещё был обижен на Юкио за его поведение и за то, что тот имел наглость так спокойно к нему приходить после всего. А, во-вторых, да, Юкио был полностью прав.  Он и правда приходил к Ксено слишком часто, чтобы это считалось нормальным.  — Ты знаешь, — произнёс Ген, отмахнувшись, дёргая ушком, — я делаю это, чтобы знать, что он ничего не натворит. Вот и всё.  Ген никогда не сомневался в том раньше, но теперь, когда говорил это вслух, звучало, как ложь. Юкио сразу бы понял, но по какой-то причине поверил. Он выдохнул, отвернувшись.  Ген собрался следовать дальше, если у Юкио больше не имелось важных тем для обсуждений. Но стоило сделать шаг, как Юкио заговорил снова:  — Со мной связывался Рюсуй.  Лишь на секунду на лице Гена мелькнула тень удивления прежде, чем он безразлично сверкнул глазами, сузив зрачки.  — Ох, наконец-то вспомнил о нас? Небось жизнь с его человеком не такая уж и радостная оказалась, а я говорил…  — Ген.  Он замолк, потупив взгляд. Ген не считал себя виноватым. Виноват был Рюсуй, который повёлся на уловки того человека. Что когда-то выбрал его, а не их. И просто ушёл, сбежал.  Как трус. Как предатель. И пусть на мгновение — сердце Гена сжали в тисках. Мелькнувшая стрела радости, сломавшаяся о стену реальности.  Ген стиснул клыки.  — Они всё ещё вместе, — сообщил Юкио, отступив в сторону.  Эти несколько слов были, как солью по ране — всколупать старое и вонзиться острым сильнее. Рюсуй умел болезненно ранить, Юкио — добить окончательно.  — Он писал, — Юкио спокойно продолжил, — что они уже выходили вместе в мир людей. Кажется, Рюсую нравится всё чаще бывать там.  Заткнись. Хватит. Ген не мог вынести больше ни слова.  Затем Юкио произнёс.  — Он счастлив, Ген.  Гену не хотелось больше ничего слышать. Ни слова об этом чёртовом, ненормальном ёкае. Ни слова об его тупом человеке. Да пусть они оба просто умрут!  Идиоты! Предатели! Монстры! Даже Сенку, когда узнал об этом лишь произнёс, что пусть Рюсуй будет счастлив. Кохаку, Хром — они все! Они все были согласны! Счастье не может быть между человеком и ёкаем.  Никогда!  — Ген!  Ген не слышал, что кричал Юкио вслед. Было плевать. Всё заволокло, как туманом — отдаться инстинктам и ни слышать, ни думать. Только бежать.  Пока лапы не устанут. Пока не упадёт, свернувшись калачиком в тёмном углу и слёзы заглушатся в собственный мех.  Вернувшись домой, Ксено не ожидал найти Гена в собственной спальне. Он превратил всё здесь в звериное логово, собрав простыни, одеяла и его вещи в кучу, в которую зарылся и, видимо, не собирался так запросто уходить.  Ксено понятия, не имел как подобраться к животному гнезду ближе. Да и с чем-то таким он имел дело впервые. Состояние Гена было чуточку необычным и нестабильным. Если оно бывало нормальным хоть иногда.  — Я приготовил пирог, — произнёс Ксено, зайдя спустя полчаса.  В ответ он услышал мычание. Что ж, это явно будет сложнее, чем ожидалось, но Ксено подозревал, с чем имел дело. Он поставил один кусок на тарелку, расположив ту возле небольшого входа в логово Гена.  Казалось, это не помогло. Либо Ген слишком упрямился поначалу, но в какой-то момент вкусный запах яблок и голодный желудок дали своё. Из вещей показался сначала небольшой носик, а после два лисьих уха и лицо Гена.  Ксено устроился рядом. Ген остерегался по-прежнему, но когда ему отломили кусок пирога, протянув тот на вилке, помедлил только секунду и всё-таки надкусил.  Как Ген ожидал, то было вкусно. У Ксено иначе и не бывало. Когда пирог был съеден по самые крошки, Ген уже вылез и теперь лежал на вещах, что когда-то были его маленьким домиком. Ксено устроился рядом и по какой-то причине Ген это позволил. Он не отстранялся, как раньше и, что ж, это успех! Ксено будто бы совсем не боялся. И даже не накричал, когда Ген трогал вещи и превратил всё это в месиво. Он был словно не от мира сего.  — Ты странный, — прокомментировал Ген.  Ксено улыбнулся ему, повернувшись лицом. И опёрся головой на руку.  — О? Значит у таких как ты считается нормальным врываться в чужой дом, но кормить кого-то пирогом странно?  — Именно ты кормишь пирогом вора, который залез к тебе без спросу.  — Что ж. Справедливо тогда спросить, кто из нас еще более странный.  Гена то рассмешило. Губы дрогнули и впервые за долгое время он позволил себе просто хихикнуть с абсурдности.  Ксено был прав. Они оба были до сумасшествия странными.  Повернувшись, Ген поймал на себе внимательный взгляд. И что-то дрогнуло в нём от того, как Ксено смотрел.  — Что? У меня на лице что-то?  Ксено покачал головой.  — Знаешь, когда я впервые тебя увидел, подумал, что за элегантное создание, — Ксено лёг на спину и закинул руки за голову, бросая взгляд куда-то наверх. Ген последовал примеру, оставив руки лежать на груди.  — Моя форма лиса? Что ж…  — Нет, молчи, пока взрослые говорят.  — Я старше тебя на несколько сотен лет.  — Чшш.  Ксено приложил палец к губам, не переводя глаз. Этот простой, но такой глупый жест заставил Гена всё же прислушаться. Губы снова растянулись в улыбке, пока взгляд изучал потолок.  — Ну вот. Отлично, — Ксено удовлетворённо кивнул и продолжил. — Так вот. Когда я увидел тебя впервые, то был восхищен. Конечно, я не встречал подобных созданий раньше. Я помню, как ты держал тогда в клыках тушку зайца в крови. Это… было горячо.  Ген бросил взгляд на Ксено, не зная, что и сказать. Только если одно. — Ты извращенец.  — Твоя правда. — Ксено пожал небрежно плечами. — А после я увидел тебя в виде человека. И тогда я подумал…  — Что я выгляжу обманчиво мило?  — Нет. Что ты по-прежнему очень горяч. Ну и милый, да, немного.  Ген потёр ладонью лицо, простонав.  — Вы, люди, все такие. Думаете только своими желаниями. Развратные и мерзкие…  На лицо Гена упала тень от нависшего тела. Он убрал руку, заглянув в глаза Ксено, которые теперь были напротив. Так близко.  Чёрные и пустые. Так знаком ему был этот взгляд.  Ген видел тот каждый раз, когда смотрел на своё отражение по водной глади.  И Ксено спросил:  — Тогда почему ты приходишь каждый день к этому развратному человеку, лисёнок?  Ген не нашёл, что ответить.  Потерянный где-то в глубине чёрного, утянутый в омут. Когда его губами завладели другие.  Ксено был горьким на вкус. Это было не так, как Ген помнил когда-то — со сладостной фальшью. Пальцы Ксено вцепились в двуцветные волосы. И в эту ночь он не сделал ничего большего.  — Когда-то я знал человека, — произнёс Ген.  Ксено был занят, снова мастеря что-то, что Ген не смог бы понять, даже если хотел.  Это были фигурки. Одна какой-то собаки, вторая — человекообразного. Ксено сказал, что это только наброски.  — М? — отозвался он, не отвлекаясь. — Значит здесь бывали люди до меня?  — Кто-то же построил этот дом.  — Ты не знаешь?  — Никто не знает.  Ген устроился на край рабочего столика. Ксено лишь на миг посмотрел прежде, чем вернуться к фигурке в руках. — У меня ощущение, что ты специально меня отвлекаешь.  Ген склонил в ответ голову. — Неважно, — Ксено отложил детали все в сторону, показав, что сейчас он весь во внимании, — Что ты там говорил про человека?  Ген ненавидел то вспоминать. Время, ни одно столетие назад, когда он был так ещё юн и глуп. Когда его не было в этом лесу.  Однажды он встретил мужчину.  — Ты знаешь, что ёкаи, как я, могут принимать разные образы?  Ксено моргнул. Во взгляде сквозило лёгкое недоверие, но когда Ген сполз с края стола, Ксено распахнул глаза шире.   Ген выглядел, будто девушка. Округлая грудь из-под выреза кимоно, волосы отросшие наскоро и скошенные, что и раньше, в одну из сторон. Полностью чёрные, будто грязная смоль. Женские пальцы легли на одну из щёк Ксено. Такой неправильный, чужой образ в знакомом. Такое кощунство над Геном, от которого сводило живот. И Ксено отстранился, поморщившись.  — Вернись обратно.  Ген замер всего на мгновение. Прежде, чем его тело словно по велению другого обратилось обратно, лишившись всех женских черт. И только убедившись, что Ген выглядел со всех сторон раньше, Ксено кивнул сам себе, повернувшись, чтобы продолжить работу.  Ген смотрел на него, не зная, что и сказать.  — Это всё? — его губы растянулись в усмешке. — Обычно все парни уже сходят с ума. Особенно люди. — Я понял, что сделал тот человек.  Голос Ксено звучал до странного слишком серьёзно. И Ген неуютно поёрзал, навострив ушки.  Странный человек говорил не менее странные вещи. И Ген уже не пытался понять, почему он такой. Ксено продолжал вырезать из дерева морду фигуры. Нож двигался так, будто одним движением мог разрубить кожу, вонзаясь в смертное тело. Гену стало не по себе.  — И что это значит?  Голова фигурки отлетела, падая вниз. Она прокатилась по деревянному полу и приземлилась у босых ног. Так забавно и иронично, подобрав нужный момент. Ген не знал — смеяться ему или плакать. Он наклонился, чтобы поднять.  — Тоже самое, — сказал Ксено. Ген поднял лицо — Что?  — Если бы я встретил того человека вместо тебя, — Ксено протянул руку, отвечая небрежно. — Я бы убил его также.   Ген не знал, что сказать. Убийство — грех, который Ген не мог никому так просто простить. Он всегда считал, что только люди способны убивать столь безрассудно друг друга. Ёкаев же попросту невозможно убить человеку.  И люди пользовались этим всегда.  Ген вложил голову фигурки в ладонь. И не смог забрать её обратно, когда кожа коснулась другой. Тёплой и смертной. — Ты же сам человек, — он ответил прежде, чем увести руку в сторону. В последний момент Ксено поймал её, притянув Гена ближе.  Пламя свечей на столе дрогнуло. Легло пятнами света на лицо Гена, скошенного удивлением и розовым по щекам. Наглый взгляд Ксено был прикован только к нему. — Поэтому я бы это и сделал.  Потому что, Ген, таковы люди, ты знаешь. Когда Ген вернулся в лес, Юкио уже ждал.  — Тебя не было долго, — он подметил, нахмурившись. Гена то позабавило.  — О надо же, капитан очевидность.  — Где ты был?  Ген стиснул клыки. И натянуто сдержал обманчиво-радушное на лице и, игнорируя Юкио, собрался следовать дальше, когда рука другого почти схватила его. Ген среагировал раньше. Он рывком отступил, пряча кисти в широких рукавах кимоно, в столько элегантно принятой позе.  Юкио не смог не закатить глаз. Показушник. — Сенку переживал, — сказал он, пытаясь держать эмоции под контролем. — Суйка тоже. Кохаку уже собиралась отправляться искать тебя…  — Как мило, что вы заботитесь обо мне.  Насмешливый тон окончательно вывел Юкио из себя. Он не мог больше с собой совладать, просто проигнорировать. И пригвоздил Гена к ближайшему дереву, схватив за плечо.  Боль от удара затылком пронзила насквозь. Ген зашипел, высвобождая острые, как лезвия, когти. Те болезненным впились в кожу, но Юкио не среагировал. Холодный взгляд дикого кошачьего зверя резал больнее.  В тот момент носа Юкио коснулся отчётливый запах. Его зрачки сузились.  — Человек, — осознал он, и невольно хватка ослабла.  Ген отвернулся. Рука Юкио полностью отпустила плечо, больше не удерживая, как прежде на месте. На обычно спокойном лице смешались эмоции. Он внимательно глядел на Гена, подмечая, что нюх не обманул. Вся одежда, всё на Гене, пахло, как он. Как человек. Да вы издеваетесь! — Он трогал тебя?!  — Что?  Ген замер, когда их взгляды пересеклись. Юкио кровожадным хищником навострил уши с хвостами, готовый в любой момент лишить жизни кого угодно, кто попадётся под руку. И Ген знал прекрасно, что он мог, несмотря на его образ почти каждый день. Однажды Юкио противостоял даже Сенку. — Скажи, — повторил он, перейдя почти что на рык. — Этот человек трогал тебя?  И сердце Гена упало.  — Нет!  Юкио вздрогнул. Цепкий взгляд кошачьих зрачков не спускал с Гена, будто отвернись — этот надоедливый лис снова исчезнет чёрт знает куда. Идиот. Всего пара движений, один неправильный вздох с осознанием, что Ген ему лжёт и Юкио мог бы сотворить всё, что угодно. Но Ген говорил правду.  И Юкио пришлось отступить.  Он расслабил хвосты, пряча когти с клыками обратно. Он моргнул, возвращая взгляд к тому, что Ген видел всегда. Всё тот же умиротворённый своей жизнью кот. И он отвернулся, отступив, чтобы Ген наконец смог расслабиться.  Но сердце дрожало по-прежнему. Секундная вспышка — и Ген подумал тогда, а что если бы это случилось?  Он не хотел бы, чтобы Ксено так умирал.  И это его напугало. — Не только ты, — сказал Юкио, словно видел выражение лица Гена насквозь и знал, о чём тот думает прямо сейчас. — Но и мы все. Мы тоже заботимся друг о друге, Ген. И тебе не стоит так переживать о нас. Мы способны дать отпор и тоже защитить тебя, если понадобится.  Ветер ерошил белые волосы и тело друга дрожало ветвями яблонь по ранней весне. Ген видел это. Он знал, что причиной был вовсе не холод.  Руки, тело — всё это у Гена тоже дрожало. Он не мог двинуться, пока Юкио ещё говорил.  — Я не успел сказать это в прошлый раз. Но это то, что просил Рюсуй передать от него для тебя.  Когда эти слова были произнесены под потоками ветра, уносящего вдаль забытое прошлое, губы Гена тронула горькая такая улыбка.  Ксено был тут словно свой. Забавно, как быстро ёкаи способны принять человека, либо же только Ген был таким особенно вредным.  Будь Юкио здесь, он бы точно сказал, что так и есть.  И Ксено ответил бы тоже, что да. Но именно за это я тебя полюбил. И осознавать это сейчас было приятным, пускай тот вредный китцунэ прошлого осудил бы за подобные мысли. — Чем занимаешься на этот раз? — поинтересовался Ген, кладя голову на плечо Ксено.  Тот чуть притормозил, но затем продолжил как ни в чём не бывало писать-выводить слова на бумаге.  — Письмо, — он усмехнулся, щёлкая ручкой, когда закончил писать. — Для одного моего старого друга.  Ген понимающе хмыкнул, виляя хвостом. Тот факт, что даже отгородившись от мира всего, здесь, среди укромного уголка, Ксено всё равно думал о ком-то, кто ему дорог.  Удивительно, как мы похожи, Ксено, не так ли? Ген наблюдал, как Ксено запечатывает конверт и кладёт внутрь, кроме всего, небольшую фигурку из дерева, похожую на лису. Как Ген, но Ксено дополнил бы, что не так элегантна.  — Почему ты вообще решил переехать? — спросил Ген, задумавшись о том, что никогда не задавал этот вопрос.  И Ксено, поняв, что никогда на него не отвечал, пожал небрежно плечами.  — Люди тоже могут устать от компаний друг друга. Желая побыть одному. Просто для кого-то это выглядит так, будто бросить всё и уехать, но я продолжаю работать, даже вдали от людей и продолжаю общаться с друзьями, от которых уехал. И возможно, когда-нибудь мне надоест тут и я…  Ген склонил голову, ложась ею чуть ближе. Его нос почти касался человеческой шеи — он мог вдохнуть запах сладкий, как выпечка и горький, как шоколад. Запах Ксено. — И ты? — протянул вопросительно он. — Вернусь обратно. Ген не мог не закатить глаз, ожидая такого ответа. Но сама идея так просто всё бросить, просто уйти. Ген всегда думал, что это значит забыть о том, что позади.  Он не сдержал тихой усмешки — Юкио прав, каким же он был идиотом.  — Эй, ты чего? — весело спросил Ксено, видя, как радостен Ген у него плече. И тот лишь продолжил смеяться.  — Ничего, ничего. Просто знаешь… — отсмеявшись, заговорил Ген, — я тоже хочу написать письмо.  И Ксено удивлённо моргнул, пальцами разгладив выбившиеся чёрные пряди на цветных волосах.  — О? И кому же?  Ген задумался, наблюдая, как Ксено достаёт новый лист и снова щёлкает ручкой. И когда всё было готово, он произнёс:  — Дай-ка вспомнить, как его звали… ах, да, — приподнявшись, чтобы лучше было смотреть, Ген почти промурчал с некой загадочной искрой в глазах: — Напиши так: моему другу Рюсую и его возлюбленному…