Теория Любви

С последнего инцидента прошла неделя. Вот и декабрь за окном. В этом году природа не спешит с первым снегом, из-за чего тротуары мокрые от дождя, дороги скользкие от луж, и небо захватили серые, грозовые тучи. У Лололошки сегодня запланировано всего три урока до обеда, после чего он полностью свободен. Поэтому, на всех радостях он мчится в школу, подготавливая материал урока.     Он провёл все три урока. По расписанию, у него должно было быть четыре урока, но классный руководитель последнего класса отпросил весь класс, чтобы те подготовили какой-то номер для концерта в честь нового года. А ведь, у них был шестой урок физика, из-за чего Лололошке пришлось бы ждать весь день последний урок. Радуясь этому факту, он оперативно убирает все приборы на полку, книги в ящики стола, вытирает доску и выключает проектор с компьютером.     Проходя мимо нескольких кабинетов, он натыкается на единственного человека в одном из них. Дилан. В последнее время его светлую голову не покидают разного рода мысли о новом информатике. Он весь из себя такой красивый, саркастичный, загадочный. Тем не менее, добрый. Со стыдом он вспоминает вечер неделю назад, где он подрочил на человека, которого едва знает. Лололошка хотел было уйти незамеченным, чтобы не попадать в ещё более неловкую ситуацию. Однако, у всех были на него другие планы. И у Вселенной, и у Дилана.  – Заходи уже, чего топчешься на одном месте. – Дилан вполоборота сидел лицом к двери, прожигая физика взглядом. Лололошка молча зашел в чужой кабинет, осматривая его. Конечно, с прошлого года ничего не изменилось. Одни компьютеры, постеры на стене с текстом о технике безопасности, проектор под потолком. В целом, ничего необычного. Радовало, что хоть кабинет просторный. Можно расхаживать туда-сюда, объясняя тему, или проверяя работы учеников.     – У тебя сейчас урок? – Лололошка больше не знает, с чего начинать разговор, а простое молчание кажется ему неловким.     – Нет. У меня окно.     – Ясно. А ты… ну… Всегда у себя в кабинете сидишь? Ни разу не видел, чтобы ты выходил куда-то. В столовой ни разу тебя не видел.     – А зачем выходить? – Он поднимает одну бровь, уставившись на Лололошку. Последний теряется от такого вопроса. И от такого вида. Дилан на данный момент сидел за учительским столом, в то время как Лололошка стоял рядом, смотря на него сверху вниз. У Дилана расслабленное лицо, сперва даже может показаться уставшим. Но эти проницательные черные глаза смотрят прямо в омут темно-синих очей. Информатик запрокинул голову назад, всей своей позой показывая свою независимость.      – Ну, будь по-твоему – Единственное адекватное, что пришло в голову физика. Дилан слабо усмехается, переводя взгляд куда-то в сторону.      – А у тебя? Окно?      – Нет, на сегодня у меня всё. Собираюсь свалить, чтобы Дженна не заметила меня.      – Тебе не надоело бегать по её указаниям? Почему ты просто не откажешь ей?      – Ну… мне не сложно. К тому же, мы довольно близко дружим.      – Это не причина жертвовать своим здоровьем. – Дилан одаривает собеседника скептическим взглядом.      – Ты об этом… Да ладно тебе, Дилан, неделя уже прошла. К тому же, это была чистая случайность!     – Тем не менее, ты упал в обморок на месте.     – Ну, вообще-то просто задремал… – Дилан закатил глаза.     – Ладно, это, в целом, не моё дело. Хочешь, прогуляемся? Тут парк рядом.     – Ого, у тебя настолько окно?     – Последний урок седьмым.     – О… Конечно, пошли!  Намерения Дилана Лололошке известны не были, но он искренне радовался моменту. На выходе из здания он резко осознал, что понятия не имеет, на какие темы вести разговор, и будет ли Дилан его поддерживать. Но, тем не менее, по пути в парк он решается спросить.     – Ты упоминал, что мы почти ровесники. Сколько тебе? – Лололошка готов был услышать любой возраст младше своего, но никак не следующий ответ.     – Двадцать семь.     – ЧТО – Дилан одарил его непонимающим взглядом с приподнятой бровью.     – Что?     – ТЫ СТАРШЕ МЕНЯ!?     – Хах, ну, получается так. Тебе же двадцать шесть?     – Откуда ты знаешь?     – Ну… Знаешь, фокусник не раскрывает всех своих карт. – Пожимает плечами брюнет.     – Но… Чёрт, ты выглядишь на девятнадцать.     – Я знаю. Прикольно, правда?     – Но, получается, ты раньше работал в другой школе? – Они уже подходили ко входу в национальный парк, где всё вокруг уже не такое эстетичное, как летом или осенью. Все листья опали, деревья стоят голые перед горожанами. Уличные лампы и скамейки – единственные предметы тут, что показывали оживленность этой местности. Если бы не прохожие, редко гуляющие тут в такой сезон, можно было посчитать парк заброшенным. Да, некоторые детали требовали починки и улучшения.      – Не совсем. Я раньше работал в небольшой компании программистом. Индустрия только развивалась, да только обанкротилась в какой-то момент. У меня просто в университете была педпрактика. Так что, я, как видишь, не пропал. – Дилан задорно ухмыльнулся, переводя взгляд на мертвый, на вид, парк.       – О, ясно. Тогда, логично. И как тебе? В школе? Лучше было на прежней работе или тут?       – А сам-то как думаешь? – Дилан снова усмехнулся, и боже, какой же это прекрасный звук. Лололошка готов поклясться, что это лучшее услышанное им за последнее десятилетие. Конечно, отчаянные вопли Ричарда, когда тот проигрывал раунд в игре или партию в дурака, были, определенно, усладой для ушей, но эти полу-усмешки Дилана заслуживают отдельную полку в воспоминаниях Лололошки. – На прежней было поспокойнее. Никто меня не трогал, даже не подходил. Коммуницировать мне ни с кем не приходилось, даже часто из дома работал.  Ну, в школе тоже я поставил условие каждому классу, пока вроде всё спокойно. Дети, правда, немного раздражают иногда.     – Понимаю. Вообще не люблю детей.    – А зачем пошел на препода тогда? – Весь разговор его лицо не покидала эта озорная ухмылка.    – Единственный факультет, куда я смог поступить. – Коротко ответил Лололошка. В целом, он не жалеет, да и не драматизирует, но вид у него вышел огорченный.    – Извини, я не думал, что задену тебя. – Он наконец стал серьезнее, что и порадовало, и огорчило Лололошку одновременно. С одной стороны, он лишил такого божественного вида, но с другой, Дилан такой привлекательный в любом состоянии…    – Да нет, зачем, всё в порядке. Я уже давно это пережил. Мне уже нормально с этим фактом мириться. – Дилан окинул его подозрительным взглядом, но докапываться не стал. Далее они просто гуляли, обмениваясь рандомными фактами о себе. Оказалось, у них много общих любимых песен и исполнителей.      В какой-то момент обсуждения дошли до подростковой любви. Дилан поделился своей историей, где он был влюблён в свою одноклассницу в классе шестом. К слову, после этого он не влюблялся, по словам самого Дилана. Пришла очередь Лололошки делиться своими историями, но как это сделать, не раскрывая карту с его ориентацией. Поэтому, он обращается к своим объектам обожания из прошлого как «этот человек»      В целом, почти все люди, в которых был влюблён Лололошка в итоге оказывались не самыми лучшими личностями. Не теми, с кого стоит брать пример и вообще водиться. Помнится, года два назад Лололошка узнал, что парня, в которого он был влюблен, упекли в тюрьму за наркозависимость и замешанности в наркоторговлю. Но, такие подробности он решает упустить, вместо этого рассказывая самое начало всех этих обожаний.        – Ну, и в целом все эти люди не изменились, думаю. Остались такими же мудаками.        – С чего ты взял? – До этого внимательно слушавший Дилан вдруг решает застать его врасплох своим вопросом. Лололошка даже не знает, как на это ответить. Ему это всё кажется таким очевидным, из-за чего он находит обходной путь объяснения своей точки зрения.        – Ну… Это сложно объяснить. Знаешь, это как теорема Фалеса. Теорема гласит: если параллельные прямые, пересекающие стороны угла, отсекают на одной его стороне равные отрезки, то они отсекают равные отрезки и на другой его стороне. – Дилан приподнимает бровь, не понимая пока логику своего коллеги. – Знаю, пока что звучит, как абсурд полнейший. Но,если принимать параллельные прямые, как периоды жизни, стороны угла, как характер и привычки одного человека, а равные отрезки – за партнёров этого человека, всё становится яснее. Отрезки все равные. Человек, если упертый, никто его не изменит. Никакой партнёр не повлияет на него, и всё в нём остается таким же, как и с другими партнёрами, как и равные отрезки. – На минуту повисает молчание, которое прерывается выдохом Дилана.         – И правда, абсурд полнейший. Но, если тебе так легче объяснить, последую твоему примеру. «Теорема Любви» , назовем её так, работает следующим образом: даже самый упертый человек изменится, если когда-то по-настоящему любил кого-то. Хочешь, не хочешь, а невольно подцепишь привычки и особенности характера другого человека. И не важно, в какую сторону – хорошую или плохую, но они изменятся. – Снова повисла тишина, которую прерывает смешок обоих.         – Тоже любишь играть в философа? – Говорит Лололошка садясь на скамейку рядом с Диланом.         – Ну, есть такое. Абсурд, правда?          – Точнее не выразишься.  Они смеются, обсуждают ещё несколько тем, после чего обоим приходится попрощаться, потому что у Дилана урок. Лололошка направляется домой, радостный от проведенного дня, и от того, что узнал своего объекта воздыхания поближе. Возможно, у них что-то и получится. По крайней мере, он на это надеется…