Ты думаешь обо мне?

- Иду мимо, смотрю, у тебя свет горит, - моих ушей коснулся неловкий смех Кроша, тут же выдергивая меня из мыслей. – Сидит, думаю, думает, - он сел рядом со мной, я бросил на него мимолетный взгляд и тут же отвернулся. – А вдруг про меня что-то думает, а я тут как тут. Как в воду глядел! Я неловко скосил взгляд вниз, словно стыдясь собственных мыслей. А повод стыдиться есть, и этот повод сейчас сидит рядом со мной, ерзая на месте и бегая глазами по сторонам. Волнуется? - Звезды? - Ага, - если точнее, то одна звезда. Я тихо вздохнул. Когда он успел стал центром моей вселенной? Когда мой язык начал ломаться на слове «друг»? Когда сердце стало петь, а душа ликовать только от одной мысли о нем? Мне не помогли найти ответы ни научные лекции от Лосяша, ни полное медицинское обследование от Совуньи и психотерапия от Кар-Карыча. Все было бесполезно, и в какой-то момент я просто смирился. Смирился с тем, что мои губы растягиваются в улыбке до ушей при виде Кроша. Смирился с хороводом мурашек по коже, когда он невзначай касался меня. Смирился, что мои глаза сияли ярче Сириуса - помню, как Лосяш говорил, что это самая яркая звезда на небе – когда я смотрел на Кроша. Однажды Нюша – в шутку или всерьез – сказала, что так смотрят влюбленные. Любовь… Я долго пробовал это слово на вкус. Сладкое, яркое, терпкое. Такую любовь хочется испить, воспевать, окунуться в нее с головой. Но позволишь ли ты? - А все-таки, наверно, хорошо знать, что там, - Крош пальцем показал на ночное небо, привлекая мое внимание, - где горит свет, кто-то может сидеть и думать. О тебе, - его рука крепко обняла меня за плечи. Мои щеки вспыхнули предательским румянцем, а тело охватил озноб в запретном желании прильнуть ближе к его телу. А можно этот «кто-то» будет ближе, чем за миллионы световых лет? «Кто-то», кто сидит рядом, едва касаясь колена, и излучает необходимое в ночную прохладу тепло. «Кто-то», кто еще с детства называет меня лучшим другом. Можно ты будешь этим «кто-то»? - А ты думаешь обо мне? - Что? – Крош выпустил меня из объятий и голубыми глаза вонзился в мои карие. - Что? – я это вслух сказал? По щелчку пальцев вся краска спала с лица. Извилины мозга активно зашевелились в поисках оправданий, но неожиданно прозвучал веселый голос Кроша. - Конечно думаю, - я слегка приоткрыл рот в ожидание дальнейших слов. - Думаю о том, как мы проведем с тобой время, куда пойдем гулять, во что будем играть. Думаю о наших приключениях, где мы с тобой побывали и где еще сможем побывать. Но не так, как о тебе думаю я – вот суть твоих слов. Я впился ногтями в ладони, оставляя яркие полумесяцы на коже. Колючая боль встала комом в горле, царапая слизистую, но я улыбнулся – широко, натянуто, фальшиво, но Крошу и этого было достаточно, чтобы вернуть разговор в прежнее русло. Любовь… Я снова попробовал это слово на вкус. Горькое, едкое, ядовитое. И сколько еще оттенков мне уготовано познать? И позволишь ли ты прочувствовать их все? Крош что-то говорил про небо, звезды и о тех, кто живет на них, но все слова проходили мимо ушей. Я, положив голову на прижатые к груди колени, любовался мальчишеским лицом, что под серебренным светом луны казалось еще привлекательней, и тихо улыбнулся. Он поймет. Обязательно поймет и будет думать обо мне, как я думаю о нем.