seasons

время идёт. сезоны сменяют друг друга. а мои мысли всё так же крутятся вокруг нас. действительно ли я любил тебя тогда? кибом закрывает блокнот, пустым безразличным взглядом оглядываясь по сторонам. в этом месте они когда-то познакомились. совершенно случайно, не рассчитывая ни на что. но именно тогда — в тот пасмурный душный день, что-то произошло. где-то в перипетиях судьбы переплелась красной шёлковой нитью история их такой хрупкой, но такой же драгоценной любви. весна была на редкость дождливой. привычное солнце, нежно обнимающее мелкие пылинки, сменилось на тяжёлые, пухлые облака. казалось бы, вот-вот — и громыхнёт раскатисто гром, сверкнёт молния, и небо разразится крупными слезами. но, увы, становилось лишь труднее дышать из-за плотного, как желе, воздуха. с каждой секундой, с каждым вздохом — воздух будто ускользал, не желая попадать в изголодавшиеся лёгкие. — я бы хотел попробовать с кем-то другим. извини. кибом теребил кольцо в виде гвоздя на указательном пальце. мелкие зазоры под шляпкой словно напоминали о ранах, затянувшихся уродливыми шрамами у него на сердце. а сколько подобных ран оставил он сам — намеренно, претенциозно, смакуя каждое слово. совершенно необязательно было применять физическую силу — в случае кибома достаточно было одного колкого ядовитого слова, чтобы рана на душе разлилась алой густой кровью. сезоны сменяются. время идёт. — я отпускаю тебя. ты наконец можешь вздохнуть спокойно. конечно, спокойно никому не дышалось. болезненный разрыв лишь ещё сильнее лишал дыхания, делая возможность вздохнуть при такой плотности воздуха ещё менее возможной. кибом вновь открыл блокнот и пробежался глазами по написанным чуть ранее строкам. …любил ли я тебя тогда? — думаю, что да, — заключает он шёпотом себе под нос, замечая, как на страницу плюхается огромная прозрачная капля. — ха. иронично. а мы ведь были чертовски хорошей парой. не обращая внимания на проливной дождь, которым наконец разродилось небо — словно порвавшись над его головой, кибом всё думал. любил или нет? сейчас, когда уже слишком поздно что-либо менять, казалось бы, можно было оставить подобные мысли в прошлом — там, где они были бы к месту. но кибом не был бы собой, если бы не понимал всё с опозданием, длиною в несколько лет — слишком поздно, когда раны уже затянулись и превратились в рубцы, когда все слёзы уже выплаканы, а все крики остались лишь половинчатыми разбитыми отголосками былой боли где-то на задворках ежедневных дел. прикрыв глаза, кибом запрокинул голову назад — так, чтобы небесные слёзы смыли его собственные. когда он уходил от отношений, он совершенно не хотел, что тот, кто был для него целым миром, обернётся, пойдёт за ним, попросит остаться. поэтому ушёл тихо, не прощаясь, не целуя в отчаянии когда-то любимые губы, не обнимая до хруста в рёбрах, не задыхаясь от давящих где-то в горле подступающих криках и слезах. лишь оставил записку с парой острых, как ножи, предложений — нацеленных на самое сердце, предназначенных для того, чтобы разрезать душу на мелкие обрывки воспоминаний, убийственных, как сама смерть. «прощай, моя любовь. мой джонхён. я знаю, что был для тебя целым миром. поверь, это было взаимно. мне жаль, что ничего не вышло. когда ты проснёшься, меня уже не будет рядом. не ищи меня, хорошо?». сезоны меняются. время идёт. солнце восходит и садится. рубцы на сердце, огромные и уродливые, всё так же болят. пройдут ли они когда-нибудь? время, как выяснилось, ничего не лечит. с его течением становится лишь больнее вспоминать о счастье, оставшемся в далёком прошлом. о счастье, отдаляющемся всё стремительнее, о нём, ускользающем, как песок сквозь тонкие пальцы. об израненных сердцах, повидавших много боли, исстрадавшихся в попытках исцелиться. но сезоны приходят и уходят. возможно когда-нибудь, в далёком будущем, судьба пошутит над кибомом. разыграет его, дав хлёсткую пощёчину. даст ему шанс всё вернуть. возможно, этого никогда не произойдёт. сейчас он может лишь смотреть в уносящиеся вслед за ветром тучи, теребя то самое кольцо, с которым он никогда не расставался — ни на одну секунду. даже когда слишком боялся боли, которую всегда избегал. даже в моменты, когда было невыносимо. никогда. «я точно, в самом деле, взаправду тебя любил».