Техномантия

Вокруг простирались зелёные леса и горы. На невысоком холме стоял храмовый комплекс, выполненный в стиле традиционной китайской архитектуры. Пагоды, красная древесина, бумажные перегородки. В этих местах проживали монахи и паломники, облачённые в оранжевые робы. Они одевались подобно буддистам. Храм огораживало кирпичной стеной с круглыми проходами. Густава не задерживали. Пропустили. Сейчас он находился во внутреннем дворике, присматривался к обстановке. Он выжидал чего-нибудь необыкновенного. Однажды к нему вышел престарелый монах. — Доброго времени, путник, — престарелый монах поздоровался. — Мы тебя ждали. — Ждали? — Густав стал подозрительным. — Ома Десала предвидела твой приход, — престарелый монах сообщил. — Как давно она знала, что я заявлюсь к вам? — Густав иронично поинтересовался. — Задолго до моего и до твоего рождения, скорей всего, — престарелый монах с ухмылкой сказал. Густав удивился. Человек спереди него был довольно старым. Но с того момента, как Густав угодил в мультивселенную, похожую на Звёздные Врата, не наберётся даже года. Если исключить столетие в поле расширения времени и пользоваться летоисчислением Земли. «У Омы великолепная интуиция?». Монах развернулся и подозвал к себе жестом: — Не отставай, пришелец из другой вселенной. Великая Учительница великодушно собирается принять тебя. «Окей. Для Омы не является секретом тот факт, что я в местной вселенной проходимец». Густав проследовал за подозрительным монахом. Скоро его оставили в комнате со свечами и подушками для сидения. Густав присел на подушку и стал дожидаться обещанной аудиенции. Из потолка вылетела медуза белого света, приняла обличье женщины и тоже села на подушку. Вознёсшаяся Ома Десала не переставала одухотворённо светиться. Она сияла лучистой белесой аурой. — Я знала, что этот день настанет, — Ома Десала произнесла. — Приветствую. Каким образом? — А кто бы ещё мог бы ответить на твои неразрешимые вопросы, Густав Петров? — Ома отметила. — Ты бы пришёл ко мне. Рано или поздно. Я единственная знакомая тебе вознёсшаяся в пределах досягаемости. И с первого мига, как ты появился в нашей галактике, твоя жизнь была передо мной словно раскрытая книга. Все мысли и намерения. Все наклонности. Предсказать наш разговор было нетрудно. «Логично звучит». — А как насчёт Чаи? — Густав теоретизировал. — Она живёт в Пегасе. И она тоже Вознёсшаяся. Я мог бы ей докучать расспросами. — А тебе известно на какой планете она живёт? — Ома приподняла бровь. — Пока что нет, — Густав признался. — Действительно, — Ома подтвердила. — И у тебя нет уверенности в том, что Чая вообще пожелает говорить с тобой. Чая не производит на тебя впечатление такой же общительной и открытой альтруистки. Такой же как я. — На самом деле, у меня реально есть несколько вопросов, — Густав перестал распинаться. — И я не обязана на них отвечать, — Ома резонно констатировала. — Не спорю. Только вы ведь сами сказали, что являетесь общительной открытой альтруистской. И вы ведь со мной разговариваете в данный момент. Однозначный факт, — Густав парировал. — Поэтому мне кажется, всё не так уж безнадёжно. — Предположим, — Ома сказала с таинственной улыбкой. — Зависит от вопросов. Вознесённые правила никто не отменял. У нас нет права болтать обо всём. — Ваш помощник, тот престарелый монах, называл меня пришельцем из другой вселенной, — Густав обратил внимание. — Отсюда уместно предполагать, что вы в курсе того, кем являюсь в действительности. — О, да. Мы знаем, кто ты, — Ома не отрицала. — Тогда что вообще происходит? — Густав задавал самый главный вопрос. — Почему окружающий меня мир повторяет реалии вымышленной истории? Что это, ради всего хорошего, такое? Я искренне хочу верить, что я не сошёл с ума. Что весь данный опыт не является некого рода изощрённой галлюцинацией. — С такой категоричной перспективной любые мои слова могут вызывать ещё больше подозрений, — Ома раскритиковала. — Если я скажу, что ты не сумасшедший. Якобы новая жизнь вполне реальна. Ты мне действительно поверишь? — Ну… может… не знаю… — Густав сомневался. — Наверное не очень… — Пожалуйста, — Ома покачала головой. — Так и быть. Я помогу тебе успокоиться. Ты уже прожил сто лет в нашей реальности. И каждый момент этой жизни ты помнишь в мельчайших подробностях. Пусть это послужит убедительным доказательством реальности происходящего. Смог бы ли твой разум породить настолько сложный и долгий набор галлюцинаций? — Маловероятно, но всегда есть риски… — Прошу. Давай не будем об этом. — Ладно. — К вопросу о том, почему с тобой это происходит, — Ома возвратила беседу в конструктивное русло. — Мы полагаем, что ты был добавлен в поток времени специально. — Мы? — Густав недоумевал. — Специально? — Давай проясним, — Ома терпеливо говорила. — Вознесённое Сообщество, которое обитает в Местном Скоплении Галактик, это многогранная совокупность переплетённых социальных структур. Мы относительно подобны вам, смертным людям. У нас тоже есть что-то вроде народа и государства. Отдельные страны, организации, разные общественные образования. Мы многообразны, — Ома разъяснила. — В системах данного класса, по объективным причинам, встречаются законопослушные лица и преступники. — А вы кто? — Густав растерялся. — Я законопослушная экстремалка, промышляющая благотворительностью, — Ома деликатно представилась. — Ясно. — Неизвестное объединение вознёсшихся из наших рядов, которое мы зовём Радикалисты, грубейшим образом пропихнуло тебя в нашу субвселенную. Наперекор всем правилам. — Зачем? — Густав сжал кулаки. — Радикалисты хотят победить Орай любой ценой, — Ома предупредила. — Ты всего лишь ступенька в их вселенской стратегии. Единственный факт твоего присутствия в нашей субвселенной вызывает каскады событий, которые кажутся им каким-либо выгодными. — Вот так просто… — Густав охватывало яростью. — Но я все-равно не понимаю. Орай, откровенно говоря, будут побеждены даже без моего участия. Я здесь лишний. — Не совсем, — Ома опровергла. — То, что ты считаешь «каноном», является самым оптимальным сценарием победы над Орай. И одновременно устаревшей отброшенной хронологией. — Сценарием? — Канон это то, к чему Радикалисты стремились многие века. Все земляне, все джаффа, все азгарды — почти каждый смертный сегодня есть продукт вознесённого вмешательства. Радикалисты спроектировали историю, в которой мы с тобой находимся. Например… тебя не удивляло то, что всякий раз, когда основы времени опрокидываются, ты все-равно встречаешь «главных героев»? Разве это не странно? Мельчайшее отклонение в далёком прошлом, согласно базовым логическим принципам, должно породить совершенно новую историю. С совершенно новыми людьми. С совершенно новыми культурами. Но этого не происходит. Радикалисты программируют исторические процессы. Джек О’нилл, Саманта Картер, Даниэль Джексон, Тил’к, Вала Мал Доран, Кемерон Митчелл… культура Земли, культура Атоса, культура Лантоса, культура джаффа. Всё и вся. Независимо от предыстории. Все эти объекты обычно присутствуют в контексте каждой вариации настоящего момента. В каждой хронологии. Практически каждый ныне живущий это важный инструмент в стратегии Радикалистов. Тут все давным-давно низведены до ролей благоприятных функций. Мне очень жаль. — Они так сильно вмешались в дела смертного плана, — Густав был обескуражен. — Но почему им понадобились именно смертные? — Радикалисты это маргинальное меньшинство. Их ресурсы критически ограничены. Они рассчитывают победить Орай с минимальными затратами. — Как так выходит, что вы до сих пор позволяете Радикалистам творить бесчинства? — Густав сцепил зубы. — Ты очень ошибаешься, думая, якобы мы бездействуем, — Ома прохладно возразила. — Мы делали и делаем множество вещей. Однако всякое наше действие в контексте низших планов бытия должно получать одобрение свыше. Даже каждое слово, которое я произношу в этот конкретный миг, проходит через бюрократические проволочки. Вмешательства в дела смертного плана чрезвычайно строго регулируются. Настолько строго, что многие предпочитают плюнуть на всё и сделать вид, якобы вмешательства полностью запрещены. Мы противостоим Радикалистам. Но нам трудно это делать и не поступаться личностными принципами. Вдобавок, с недавней поры наша борьба перешла на новый уровень. — И этот уровень за гранью моего понимания? — Радикалисты пошатнули космологические константы, из-за чего в рамках космоса под нашим контролем континуум утратил стабильность. Стали физически возможны путешествия во времени. Хронокатаклизмы, выражаясь твоей терминологией. Радикалисты могут фокусировать потоки восходящего контр-континуума. Направлять в фиксированные точки. И умножать силу хронозатирания. И тогда даже вознёсшее существо оказывается в большой опасности. Мы считаем, что Радикалисты, наряду со всем перечисленным, собираются в какой-то момент использовать хронокатаклизм против Орай. Хронокатаклизмы уже применяются в качестве средства борьбы против нас. Против других вознёсшихся. Не только вы страдаете. — Мои соболезнования. Однако вы способны силой мысли распространить по космосу нечто вроде хронокомплексов, которые я придумал, — Густав настаивал. — Разверните Хроносетку. Предотвратите гибель бессчётного числа разумных. — Мы истинно сочувствуем смертным, — Ома заверила отстранённым тоном. — Однако у всего должен быть лимит. Мы слишком часто вмешиваемся в дела низших планов. Это не должно становиться привычкой. Иначе мы будем такими же, как Орай. Во вмешательствах таятся мириады искушений. С высоты высших планов бытия легко забыть, что у смертных есть чувства и мысли. Аморальные действия Радикалистов красноречиво подтверждают обоснованность наших убеждений. Кроме того, низшие планы это капелька в море. На фоне бесконечного сущего ваши горести и лишения ничего не значат. — Мы незначительные букашки, — Густав горько усмехнулся. — Вам этот геноцид ерунда? — Не будь лицемером. Заботит ли тебя благополучие муравьёв, копошащихся в грязи? — Ома осуждала. — Смертные обычно не щадят существ, которые занимают низшие позиции в пищевой цепи. — Ома Десала, которую я знаю, не была такой бессердечной, — Густав отстранился. — Я не бессердечна, — Ома тяжко вздохнула. — Я стараясь помогать смертным присоединиться к нам. Я возношу достойных. Я спасла многих от забвения. Я эвакуирую многих из этого обречённого злачного места. Всякий раз когда приключается хронокатаклизм, я и мои помощники стараемся возносить столь много смертных, сколько только по силам. — Просить о большем, вижу, совершенно бессмысленно, — Густав смирился, объятый мрачными чувствами, и скрестил руки на груди. — Значит, эти чёртовы Радикалисты блокировали мне мысли про Орай? Верно? — Они добавили тебя в поток истории, — Ома вносила ясность, — чтобы откорректировать план. В последовательности событий, которую ты знаешь под термином «канон», вскрылись серьёзные недочёты. Возникла нужда в Дополнительной Сущности. Твоё прибытие стало своего рода экстренным исправлением. Твоей задачей было основание цивилизации ризан. Радикалисты рассчитывали использовать ризан, чтобы стабилизировать смертный план, если назреет нужда. Если смертные последователи Орай окопаются во Млечном Пути. Однако, как мы можем судить, ризане не оправдали их надежды. Зато ты сам им приглянулся, потому что оказался способен «восстановить канон». Продвигать желаемый им вариант реальности. Именно поэтому в новейшей хронологии твоему двойнику разрешили существовать. — Что насчёт меня? Предыдущей версии Густава? Как я вписываюсь в их план? — Густав апатично хмыкнул. — И какое ещё «экстренное исправление»? Зачем торопиться, когда ты редактируешь саму историю? — Радикалисты не могут до бесконечности перезапускать и переписывать историю, — Ома рассказывала. — У ткани нашей реальность есть запас выносливости. Низшие планы выдержат ещё несколько десятков хронотаклизмов, после чего этот регион вселенной рухнет. Стрясётся вакуумный распад. И всё в радиусе миллиарда световых лет окончательно сгинет. И Орай нас точно заметят. — Разве они уже не заметили? — Густав смутился. — Я говорила в прошедшем времени, — Ома поправилась. — Орай в самом деле нас заметили. Радикалисты добились того, к чему стремились. Теперь про другой вопрос. Почему тебе разрешили пройти из предыдущей хронологии в новейшую хронологию?.. Мы думаем, что Радикалисты хотят подменить новейшую версию Густава старой. Ты будто бы сменное колесо. Наш Густав, к сожалению, умер. — Почему вы мне всё это рассказываете? — Густав поразился. — Я понимаю, что вы мастерица, когда речь идёт о том, чтобы ловко обходить правила. Но вы, кажется, ничего уже не обходите. Да вы говорите всё прямым текстом. — Ты особый случай, Густав Петров, — Ома сказала. — Ввиду некоторых обстоятельств мы получили одобрение свыше. Вознёсшийся Совет разрешил прямо взаимодействовать с тобой. — Неожиданная щедрость, — Густав нахмурился. — Ладно, технически говоря, — Ома признавалась, — границы подобного взаимодействия размыты. Одобрение оказалось выдано в спешке. Оно плохо сформулировано. Я, с другой стороны, привыкла испытывать лимиты дозволенного. Другие отнюдь не рады от того, что я поделилась с тобой настолько содержательными сведениями. — Спасибо за отзывчивость, — Густав поблагодарил с настороженностью. — Не могли вы бы пояснить, о каких конкретно обстоятельствах идёт речь? — В начале нашего разговора я удивлённо заметила, что Радикалисты оставили на тебе малозаметные метафизические следы, — Ома отвечала. — Я оповестила верха. Пришло одобрение. Сюда прибыли специалисты. Они в данный момент анализируют метафизический след. Они желают добраться до тайной базы Радикалистов. С твоей помощью. Густав неуютно осмотрелся. — Надо сказать, что они почти преуспели, — Ома оповестила, смотря куда-то в пустую стену. — Если у тебя ещё какие-нибудь вопросы, то не стесняйся. Время откровенности вот-вот закончится. — Я же могу вернуться в свою родную вселенную? — Густав спохватился. — Да. Почему нет? — Ома пожала плечами. — Если ты узнаешь конечный адрес и завладеешь необходимыми технологиями, то путь домой будет раскрыт. Самый оптимальный способ добиться желаемого — это Вознесение. Учитывая твою продвинутую лайтийскую физиологию, ты можешь самостоятельно перейти на следующий уровень существования. Медитируй почаще. — Я же настоящий Густав? Я же не копия, порождённая треклятыми парадоксами? — Полагаю, ты настоящий, — Ома прищурилась. — На тебе есть метафизический след вознесённой энергии Радикалистов. Нечто вроде отпечатка хватки. Твою сущность схватили и проволокли через бесконечность метавселенной. У двойника не было подобных следов. Альтернативные версии Густава, всё-таки, зарождаются прямо здесь, в нашей реальности. «Гора упала с плеч», Густав был обнадёжен. «Стоп. Что ещё спросить?!», Густав судорожно задумался. — Почему вы помогаете Анубису возноситься в каждой новой хронологии? — Потому что до определённой даты я должна играть свою роль, — Ома ответила с тенью печали. — Смертный план должен подчиняться запрограммированному сценарию. В противном случае Радикалисты создадут новый континуум. Тогда я буду причастна к геноциду бессчётного количества разумных существ, чего бы мне хотелось избегать. Знаешь ли? — Анубисы из предыдущих хронологий… — Мертвы. Полувознесённые существа неспособны устоять перед экстремальными приливными силами хронозатирания. Анубисы не имели понятия про путешествия во времени. У них не было своих хронобарьеров. Следовательно, их судьба одинаково летальна. — Вы предвидели мой приход, значит вы знаете, когда наступит следующий хронокатаклизм? — Планы Радикалистов вошли в активную фазу. На данный момент они надеются сокрушить Орай руками смертных инструментов. Усыпить бдительность и застать Орай врасплох Святым Граалем. Следовательно, у них нет интереса в том, чтобы перезапускать историю. Ближайшие два года всё будет спокойно. — Как хронокатаклизм выглядит с точки зрения вознёсшегося? — Мы вдруг раздваиваемся. Осознаём себя сразу в двух местах одновременно. В старом континууме и новом континууме. У меня будто бы появляется аватар. Когда континуумы сливаются, мы снова становимся едины. — Миссия Судьбы?.. — Время вышло, — Ома покачала головой. — Одобрение аннулировано. Я больше не могу быть столь прямолинейной. — Так вы нашли Радикалистов? — Густав с надеждой спросил. — Прости, я не могу ответить на этот вопрос, — Ома многозначительно улыбнулась. — Данная информация не для смертных ушей. К слову, мы уже итак достаточно долго беседуем. Полагаю, этот разговор нужно заканчивать. Ома обратилась в медузу белого света и втянулась куда-то в потолок. «Грёбанные Радикалисты».

***

После познавательного путешествия на Кеб тяжёлая апатия охватила Густава. На данный момент он безразлично лежал в позе морской звезды. На полах пилотной кабины ал’кеша. — Я смертный инструмент, — он бормотал. — Пешка на шахматной доске. Хотелось бы ему проучить Радикалистов. Однако битва муравья и сапога испокон веков заканчивается тем, что сапог раздавливает муравья до состоянии лепёшки. Бортовой компьютер ал’кеша издал оповещающий плик. Густав нехотя поднялся с полов, дополз до приборной панели, нажал ряд клавиш. Иллюминатор объяло тёмно-жёлтым туманом, после чего там появилось голографическое окно с информацией. Навигационная программа сопоставила данные, которые касались двойника, и смоделировала вероятный маршрут лантийского линкора, на котором разъезжал новейший покойный Густав. — А, точно, — Густав протёр веки. — Я же хотел найти его. Густав равнодушно нажал ещё ряд клавиш и откинулся на полы. Трофейный ал’кеш нырнул в окно гипепространства.