a little death

             Рената осталась одна в комнате, которая казалась замершей во времени. Всё вокруг отражало внутренний мир хозяйки — её смелость и упрямство, нежность и отчаяние. Это было свойственно певице. Каждая деталь, каждый предмет — от выцветших виниловых пластинок до старого гитарного ремня с слегка потрескавшейся кожей — говорили о характере знаменитой певицы.              Литвинова провела рукой по полке, оставляя едва заметный след на тёмной древесине. Её пальцы коснулись стопки тетрадей, переплетённых обрывками песен и мыслей, которые оставались недоступными посторонним. Она задержалась на одной из них и представила, как певица записывала сюда свои мысли, выплёскивая все свои переживания и страхи в чернильные строчки. Здесь было так много её.              На стенах, как немые свидетели юности, висели постеры легендарных рок-исполнителей — от Роберта Смита до Дэвида Боуи, но среди них особенно выделялся портрет Виктора Цоя. Казалось, он смотрел прямо на Ренату, и в его пронзительном взгляде читалось что-то одновременно печальное и требовательное, как будто знал о её тайных мыслях и ожидал какого-то ответа.              В углу комнаты стояла первая гитара Рамазановой — слегка поцарапанная, но так бережно сохранённая, что её трещины казались скорее шрамами, напоминаниями о прежних достижениях и стремлениях. Рядом находился небольшой синтезатор, его кнопки были уже стерты — свидетели первых музыкальных экспериментов. Рената осознавала, что такие вещи для певицы были не просто предметами; каждая из них была связана с определённым моментом её жизни — с неудачами и разочарованиями, с победами и мечтами, которые когда-то казались недостижимыми, но теперь стали частью её реальности.              Флорида Хакиевна, добрая и заботливая, как настоящая мать, постаралась устроить гостью как можно лучше: она расстелила диван и предложила Ренате футболку и шорты, которые когда-то носила её дочь. Голубоглазая, улыбнувшись, взяла вещи, понимая, что отказаться было бы неловко.       Женщина надела футболку и села на диван, с лёгкой улыбкой прокручивая в голове всё, что произошло за вечер. Рамазанова должна была лечь в соседней комнате, но блондинка знала, что та наверняка заглянет перед сном.              С книгой в руках она уже успела погрузиться в строки, когда вдруг услышала, как скрипнула дверь. В коридоре мелькнула тень, и вскоре на пороге появилась Земфира. Свет из коридора освещал её силуэт, и в полумраке она казалась призрачным и неуловимым образом, словно видением из сна. Запах мороза и сигарет заполнил комнату, его прохладные ноты смешивались с теплом, исходившим от Ренаты. Улыбнувшись, режиссёр подняла глаза и слегка наклонила голову в ожидании.              Певица осторожно подошла и села на край дивана, стараясь не потревожить покой блондинки. Но в её взгляде была такая нежность, что Рената почувствовала, как внутри неё просыпается что-то тёплое и глубокое.              — Что ты сказала мужу? — неожиданно тихо спросила Земфира, с лёгкой улыбкой.              Рената слегка вздохнула, на мгновение задумалась, затем ответила:              — Не все ли равно? — её голос звучал тихо и вкрадчиво, словно она играла с девушкой в их излюбленную игру, которую понимали только они вдвоём.              — Просто интересно, — настойчиво продолжала брюнетка, не отводя взгляда.              — Сказала, что уезжаю на пробы. Хочу получить роль, — Рената чуть пожала плечами, стараясь казаться равнодушной.              — Роль кого? — с явным интересом продолжила певица, с улыбкой поглядывая на неё из-под ресниц.              — Он не спрашивал, — Литвинова пожала плечами, а затем, склонив голову набок, добавила. — Но, знаешь, если через много лет ты спросишь меня об этом, я уже буду знать, что нужно тщательно продумать все твои возможные вопросы.              Брюнетка усмехнулась, её лицо стало мягче, а взгляд — более открытым:              — Да, будь любезна, когда ты через много лет будешь мне рассказывать эту сказку про пробы, продумай этот момент заранее.              — Земфира! — возмутилась режиссер, не сдержав тихого смешка, прикрывая рот рукой, чтобы заглушить его.              Неожиданно зеленоглазая наклонилась к блондинке, и их лица оказались совсем близко. Они замерли, глядя друг на друга, и в этом взгляде было всё: благодарность, доверие, что-то болезненно-нежное и искреннее.              — Спасибо, что приехала, — прошептала Земфира.              — Я знаю, как это важно для тебя, поэтому я здесь, с тобой, — тихо ответила Рената, поглаживая её руку.              Певица едва заметно кивнула, их пальцы переплелись, и они замолчали. В комнате повисла тишина, но не холодная, а напротив — теплая, наполненная близостью, характерной для людей, давно знакомых друг с другом. Свет мягко освещал их лица, играя бликами на их волосах              — Ну что, будем спать? — спросила певица.              Рената, не выпуская её руки, с серьёзным выражением, скрывающим улыбку, ответила:              — Вы, госпожа Рамазанова, спите в соседней комнате.              Земфира изобразила притворное недовольство, но в её глазах светились озорные искорки, как у ребенка, пойманного на шалости.              — С чего это? — бросила она, чуть наклонив голову и поджав губы.              Рената выдержала паузу и, не поддаваясь, ответила:              — Диван рассчитан на одного, — её голос звучал сдержанно, почти строго, но в глазах отражалась сквозила лёгкая улыбка, которую она старалась скрыть.              Обе не выдержали — смех прокатился по комнате, нарушая тишину. Хохот постепенно стих, оставив после себя спокойное молчание. Земфира осторожно провела пальцами по щеке Ренаты, как будто стараясь запомнить её лицо, черты, то, как свет ложился на неё в этом полумраке. В этот миг не осталось ничего лишнего или поверхностного, и обе знали: эти мгновения останутся с ними надолго, как редкий, драгоценный подарок.              

***

             Наступило утро. Первый свет проникал сквозь занавески, наполняя комнату мягким утренним теплом. Полумрак постепенно растворялся в свете, обнажая детали: светло-голубые простыни с легкими складками после долгого сна, стул рядом с диваном, брошенная на спинку футболка и две фигуры, переплетенные в крепких объятиях.              Рената лежала с закрытыми глазами, давно проснувшаяся, но не спешила покидать постель. Она наслаждалась теплом тела Земфиры, чувствуя каждый вдох и выдох певицы, едва касающийся её спины. Ещё вчера вечером, когда город постепенно утопал в сумерках, Земфира уверенно притянула режиссера к себе. Её губы едва касались кожи любимой, оставляя лёгкие, почти невесомые поцелуи, словно порхающие бабочки, садящиеся на цветок. Эти нежные прикосновения согревали и успокаивали.              Певица спала, обнимая женщину со спины, её рука лежала на талии Литвиновой, а лоб прижимался к лопаткам. Казалось, что в этом положении девушка обрела свой островок покоя, свою опору, которую редко находила в жизни.       Из кухни доносились тихие звуки — Флорида Хакиевна, очевидно, уже начала свой день. Рената лежала, прислушиваясь. Внезапно, в каком-то моменте сладкого сна, Земфира крепче обняла её, пальцы на талии Литвиновой едва заметно сжались, словно певица боялась потерять свою женщину в этом тихом, почти сказочном утре.              — Ты уже проснулась? — раздался едва слышный, нежный голос Земфиры, чуть хриплый после сна.              Рената улыбнулась, не открывая глаз, и легко сжала её руку, словно говоря: «Я здесь». В ответ она услышала, как любимая мягко вздохнула, ещё крепче прижимаясь, будто хотела запомнить каждую деталь, каждый миг.              — Не хотелось будить тебя, — прошептала блондинка, наблюдая, как свет заливает комнату, рисуя золотистые блики на стенах, делая пространство вокруг теплее и живее.              Земфира, чуть приподняв голову, кончиками пальцев провела по плечу Ренаты, будто прощаясь с этим моментом:              — Здесь так спокойно… Я давно так не спала, — её голос дрогнул, как будто певица боялась признаться даже самой себе, как редко она испытывала подобное умиротворение. Литвинова прижалась к её руке, как бы заверяя, что не уйдёт. Тишина снова воцарилась в комнате.              Немного позже, стараясь не издавать ни звука, Земфира поднялась и направилась в ванную, надеясь, что мама не заглянула в гостиную и не заметила её отсутствия. В ванной она быстро привела себя в порядок, сполоснула лицо холодной водой, чтобы окончательно проснуться, и почистила зубы, чувствуя приятное предвкушение тихого утра в родительском доме.              Пройдя по коридору, она на мгновение замерла, заглядывая на кухню. Там, возле плиты, стояла мама — как всегда, сосредоточенная и спокойная, готовящая завтрак. Флорида Хакиевна переворачивала блины, и на мгновение Земфира почувствовала себя ребёнком, возвращающимся в уютный мир родных стен, где каждый уголок был пропитан воспоминаниями.              Девушка прислонилась плечом к дверному косяку, наблюдая за матерью и позволяя себе насладиться мгновением. Запах домашних блинчиков заполнил кухню, напоминая о тех бесконечных утрах, когда мама также стояла у плиты, погружённая в свои мысли.              Флорида Хакиевна, не отрываясь от процесса, вдруг произнесла с едва заметной улыбкой в голосе:              — Земфира, я знаю, что ты стоишь там. Давай, проходи и садись за стол. Завтрак уже готов.              Земфира усмехнулась, чувствуя, как её сердце наполнилось теплом. Мама всегда ощущала её присутствие, даже не видя.              — А папа где? — спросила девушка, усаживаясь за стол и привычно занимая своё место.              Флорида Хакиевна оглянулась и, взяв тарелку с готовыми блинами, ответила:              — Рано утром ушёл к Ильдару в гаражи, с машиной помочь. Говорит, всё равно до обеда ты спать будешь, успеет вернуться, — добавила она, улыбаясь ещё шире и ставя тарелку на стол.              Земфира тихо рассмеялась, кивнув:              — О, блинчики! Как в детстве, — с удовольствием произнесла она, вдыхая знакомый запах, который внезапно напомнил ей о детстве, когда мама точно так же, с тем же бесконечным терпением и заботой, готовила завтрак для всей семьи.              Флорида Хакиевна с теплотой взглянула на дочь и негромко спросила:              — Конечно, всё для тебя, Земфира. Кстати, а Рената выйдет на завтрак?              Земфира замерла. Простой, казалось бы, вопрос, брошенный как бы невзначай, пробудил в ней старый, глубоко спрятанный страх. Певица ещё в юности решила, что проще скрывать эту часть своей жизни от семьи, чем рисковать и потерять доверие родителей. Внутри у неё всё сжалось, но она попыталась сохранить спокойствие.              — Не знаю, я не заходила к ней, — соврала девушка, избегая взгляда матери и чувствуя, как в её голосе прозвучала легкая неуверенность.              Флорида Хакиевна посмотрела на дочь с лёгкой задумчивостью, но не стала развивать тему. Она просто перевела взгляд на тарелку с блинами и поправила их, будто была занята тем, чтобы завтрак выглядел идеальным. Утром, когда она заглянула в гостиную, сразу заметила, что постель осталась нетронутой. Было ясно, что Земфира ночевала не в этой комнате. Конечно, она никогда бы не зашла в комнату, в которой разместили Ренату, но у неё возникли догадки. На протяжении долгих лет Рамазанова-старшая думала о том, почему ее дочь Земфира не спешит устраивать личную жизнь. В детстве она никогда не рассказывала о мальчиках, которые ей нравятся, а в более взрослом возрасте всё чаще пропадала на гастролях, отмалчиваясь, когда речь заходила об отношениях.              Когда в газетах появились слухи о ней и Насте Калманович, Земфира сразу позвонила, ругая жёлтую прессу и отрицая всё, что было написано. Но с тех пор тень сомнения закралась в мысли матери. Хотя Флорида Хакиевна никогда не позволяла этим сомнениям затмить любовь к собственному ребёнку. Она знала, что Земфира всегда будет поступать так, как считает нужным. Дочь была упрямой с самого детства и всегда шла своим путём. Однако вчера мать все-таки заметила странности в её поведении. Земфира, стоя за кулисами перед концертом, раз за разом проверяла телефон и улыбалась, словно там было что-то невероятно важное. А после выступления её младшая привела в гримерную Ренату и представила её как свою гостью. И как же дочка улыбалась рядом с этой женщиной! Земфира была с ней самой собой — расслабленной, спокойной, мягкой, с той теплотой в глазах, которую Флорида Хакиевна видела крайне редко. Мать решила оставить все свои догадки при себе, но кое-что было абсолютно очевидно: Рената занимает особое место в сердце её дочери.              Размышления прервал звук шагов — в дверном проёме появилась Литвинова. Она уже была готова к завтраку и выглядела свежо и бодро, слегка улыбаясь. На ней была старенькая футболка Земфиры с потёртой надписью на английском и простые джинсы. Брюнетка, увидев её, едва заметно улыбнулась, но это не ускользнуло от внимательного взгляда Флориды Хакиевны.              — Доброе утро, Рената, — приветствовала её хозяйка дома, с лёгкой улыбкой добавив. — Мы как раз о вас говорили. Присаживайтесь, надеюсь, вы любите блинчики?              Блондинка подошла к столу, слегка смущённая, но её лицо озарилось тёплой улыбкой.              — Доброе утро, Флорида Хакиевна. Спасибо вам большое, с удовольствием попробую.              Земфира, чтобы немного снять напряжение, поддразнила её:              — Смотри, Литвинова, предупреждала же, что мама тебя откормит.              Рената с вызовом приподняла бровь и, улыбаясь, повернулась к певице:              — И тебе доброго утра, Земфира. Не переживай, как-нибудь сброшу всё то, что с такой радостью наедаю здесь, — сказала она, взяв блинчик и делая вид, что не замечает изучающего взгляда Флориды Хакиевны, которая с интересом наблюдала за ними.              Литвинова сидела напротив брюнетки и украдкой бросала на неё тёплые, понимающие взгляды, стараясь, чтобы это не было слишком заметно. Зеленоглазая, напротив, выглядела немного скованной — мать была рядом, и она знала, что любая деталь в её поведении не ускользнёт от её цепкого взгляда.              Хозяйка дома подлила чай московской гостье, а затем, неожиданно для всех, с лукавой улыбкой обратилась к блондинке:              — Рената, расскажите, как вы с Земфирой познакомились? Она ведь нам совсем не рассказывала о вас.              Слова повисли в воздухе, слегка напрягая певицу. Она тут же опустила глаза, притворившись, что слишком увлечена кружкой чая. Рената, заметив её неловкость, мягко улыбнулась и, понимая, что избежать ответа не получится, заговорила спокойно и открыто.              — Мы познакомились благодаря продюсеру Земфиры — Насте. Я как раз заканчивала свой фильм и оказалась в непростой ситуации: всё было готово, но никак не могли найти подходящую музыку. Тогда Настя предложила обратиться к Земфире. Признаться, я сомневалась — это было слишком спонтанно, да и я считала, что у Земфиры уже всё расписано по минутам, — сказала она, взглянув на девушку и чуть иронично улыбнувшись. — Но всё же решилась. Встретились в ресторане… И, знаете, я, честно говоря, ожидала увидеть слегка надменную звезду, у которой ко всему поверхностный интерес.              Режиссёр мельком взглянула на брюнетку, и та, вспомнив их первую встречу, вдруг позволила себе короткую улыбку, невольно дрогнувшую на губах. Ей вспомнился тот вечер, когда она впервые увидела Ренату: высокая, стройная, с идеальной прической и взглядом, в котором таился весь мир. Поначалу она действительно решила, что Литвинова — очередная «гламурная кукла», коих в индустрии шоу-бизнеса хватает. Но, стоило ей заговорить, как Земфира поняла, что ошиблась. За лёгкостью и внешним лоском Ренаты скрывалась такая неподдельная глубина, что певица уже через минуту слушала её не из вежливости, а потому что её тянуло к этой умной, многогранной женщине.              И вот сейчас, здесь, на кухне родного дома, эти воспоминания были для неё слишком теплыми, чтобы в её взгляде не проскользнуло что-то нежное. И это не осталось незамеченным для всегда внимательной матери.              — Мы встретились в ресторане, и, знаете, проговорили весь вечер, — продолжила Рената, не теряя уверенности в голосе. — Я думала, что она откажет, что у неё не найдётся времени или желания… Но она согласилась.              Флорида Хакиевна внимательно слушала, не упуская ни одного жеста, ни одной интонации. Она видела, как дочь, несмотря на все свои попытки, не могла сдержать улыбку, когда вспоминала ту встречу. Мать слишком хорошо знала Земфиру, её замкнутость и склонность скрывать свои чувства. И сейчас замечала, как дочь пыталась казаться спокойной, не показывая, что на самом деле происходит в её душе.              — После этого мы встретились ещё несколько раз, и Земфира даже познакомилась с моей дочкой Ульяной, — добавила блондинка, как бы невзначай, но с заметным оттенком трепетной нежности, которую невозможно было скрыть.              — У вас есть дочь? — удивлённо спросила Флорида, глядя на женщину.              — Да, Уля, ей три с половиной, —подтвердила Литвинова. — В тот день нам нужно было встретиться с Земфирой, я хотела вернуть ей куртку. А она предложила покататься на корабликах по Москве-реке, когда узнала, что мне не с кем оставить малышку. Кстати, Зе, Ульяна до сих пор вспоминает тебя. Каждый раз спрашивает, когда наступит весна и можно будет покататься снова.              Земфира вдруг улыбнулась, забывшись. Она вспоминала, как маленькая Ульяна доверчиво обхватила её шею и смотрела на проплывающие мимо здания, как серьёзно рассказывала что-то, морща свой маленький носик. Певица смущённо отвела взгляд в чашку, заметив, как мать смотрит на неё с лёгким удивлением.       Брюнетка вздохнула, пытаясь вернуть себе серьёзный вид, и решила, что пора внести нотку лёгкости в этот разговор.              — Знаешь, Ре, в Уфе можно покататься на теплоходе. Думаю, капитану Уле это будет интересно, — сказала она, подняв глаза.              — Конечно, — с улыбкой ответила Рената. — Думаю, Ульяна будет только рада. У вас такой красивый город… и очень гостеприимные родители, — добавила она, чуть повернувшись к Флориде Хакиевне и выразительно улыбнувшись.              — Обязательно приезжайте в следующий раз с Ульяной, Рената, — добродушно ответила мама Земфиры.              В этот момент раздался телефонный звонок, и рок-звезде пришлось ненадолго покинуть маленькую кухню. Она извинилась и ушла в соседнюю комнату, оставив маму и Ренату наедине. Литвинова почувствовала лёгкое волнение, но мать брюнетки, казалось, этого не замечала.              — Знаете, Рената, — начала Рамазанова-старшая, поправляя край скатерти. — Я ещё никогда не видела свою дочь такой спокойной и счастливой, как когда она рядом с вами. Это, возможно, и не моё дело, но я очень рада, что вы с Земфирой нашли общий язык. Да, она иногда бывает непредсказуемой, резкой, обидчивой, но на самом деле Земфира очень добрая девушка, она хороший человек.              Блондинка слегка растерялась, но молчала, позволяя ей продолжать.              — Спасибо вам за это, — продолжила Флорида Хакиевна, глядя Литвиновой прямо в глаза, в которых читалась такая же глубина, что и в глазах её дочери. — Вы знаете, я всегда мечтала, чтобы Земфира нашла того, кто сможет её понять.              Рената кивнула, чувствуя, как её глаза слегка затуманились, и еле заметно улыбнулась. Мать положила руку на ладошку женщины, сжала её, показывая, что доверяет ей самое дорогое — свою дочь.              — Вы, как мама, должны понять меня, — её голос был очень тихим. — Я очень люблю свою дочь. И мне всегда хотелось, чтобы она была рядом с тем, с кем могла бы быть счастливой. Чтобы ей не приходилось скрываться или быть кем-то другим, кем она не является.              Слова матери тронули блондинку глубже, чем она ожидала. Эти слова и это прикосновение были для неё не просто признанием, но настоящим благословением. Голубоглазая кивнула, едва сдерживая слёзы, чувствуя, как что-то тёплое заполнило её сердце.              Когда Земфира вернулась на кухню, она замерла на мгновение, увидев, как её мать держит Ренату за руку, а в глазах любимой отражается искренняя нежность, которую редко удаётся скрыть. Девушка слегка растерялась, не понимая, что означала эта сцена — почему в глазах мамы стояли слёзы, а Литвинова, улыбаясь, мягко гладит её руку.              — Эээ… у вас двоих всё в порядке? — неуверенно спросила она, пытаясь понять, что именно произошло в её отсутствие.              Режиссёр рассмеялась, стараясь вернуть лёгкость в разговор.              — Всё в порядке, Земфира. Просто немного поговорили… о своём, о девичьем.              Флорида Хакиевна кивнула, снова взглянув на Ренату с благодарностью, а потом повернулась к Земфире, уверенная, что её дочь наконец-то нашла человека, с кем сможет быть счастливой.