a little death

      Рената предложила Земфире сесть в большое кожаное кресло, а сама устроилась на стуле рядом с монитором. В помещении было полутемно, лишь мягкий свет экрана освещал их лица. Литвинова нажала на «воспроизведение», и на экране начался фильм. Певица с интересом следила за каждой деталью, настолько погружённая в процесс, что казалась почти статуей. Между тем, Рената заметно нервничала, теребя край своего пиджака.              Литвинова не могла расслабиться. Её мысли путались: "А вдруг ей не понравится? Вдруг она сочтёт это скучным, банальным? Вдруг встанет и уйдёт, и больше не будет ни звонков, ни встреч...". Она пыталась украдкой заглядывать в лицо Земфиры, ловя мельчайшие изменения. И хотя певица, казалось, полностью сосредоточилась на фильме, её мимика была очень оживлённой: временами она приподнимала брови, иногда хмурилась или тихо улыбалась уголками губ. "Столько эмоций в ней, — думала Рената, — а внешне она кажется такой непроницаемой скалой."              — Ре, блин, не шурши, — неожиданно произнесла Рамазанова, не отрывая глаз от экрана, как будто это был уже сороковой раз, когда она делала замечание.              Фраза прозвучала так непринужденно и тепло, но Рената застыла: "Шуршу? Это я шуршу? И вообще… «Ре»? Она назвала меня «Ре»?" — сердце Литвиновой забилось быстрее. В голове проносились мысли: "Она так сказала это... С такой нежностью. И так… мило. Боже".              Но её восторг был прерван, когда Земфира вдруг осознала, что сказала.              — Ой, Рената, прости, пожалуйста, — начала извиняться Земфира, покраснев. — Что-то я... Совсем увлеклась. Фильм, знаешь ли... — она замялась, понимая, что оправдываться за такие мелочи странно, но всё же как-то хотелось извиниться.       — Земфира, — Рената чуть опустила глаза, чувствуя, как в её голосе звучит смущение. — Всё нормально. Ты можешь называть меня так, как тебе хочется. Мне даже понравилось… «Ре». Это… мило.              Земфира смущенно улыбнулась, кивнула и, возвращая взгляд к экрану, потянулась к клавише воспроизведения. Но тут Рената предложила нечто неожиданное:              — Может, покурим?              Земфира удивлённо посмотрела на неё.              — Ты же не куришь.              — Но я знаю, что ты куришь, Зе, — ответила Литвинова, сделав акцент на «Зе» и произнося это таким нежным голосом, что в комнате стало на пару градусов теплее.              Земфира замерла, словно её прямо сейчас пригвоздили к креслу. "Зе? Я для неё теперь "Зе"?" — промелькнула мысль. Она чуть подавила смешок, прикрыв рот рукой:       — Один-один, — усмехнулась Земфира, поднимаясь с кресла. — Мы квиты. Только мою куртку накинь, в одном пиджачке на улице холодно.              Она поднялась и, не дожидаясь ответа, направилась к двери, оставив Ренату на несколько мгновений одну. Литвинова стояла посреди комнаты, её лицо озарилось улыбкой. Она закрыла лицо руками, пытаясь сдержать восторг.       Затем, глубоко вздохнув, она подошла к вешалке, где висела кожаная куртка Земфиры, и накинула её на плечи. Куртка пахла Земфирой — её любимым парфюмом и запахом табака. Этот аромат заполнил легкие Ренаты, и в этот момент она почувствовала себя ближе к певице, чем когда-либо раньше. Сердце билось быстрее, но не от страха или тревоги, а от чувства спокойного и сладкого ожидания. Рената знала — этот вечер в монтажной был особенным.       Блондинка вышла на улицу, где Земфира уже прикуривала сигарету. Ветер игрался с зажигалкой, не давая пламени загореться. Литвинова, заметив это, подошла ближе и сложила руки, заслоняя пламя от порывов. Земфира подняла глаза, на мгновение поймав взгляд Ренаты, и кивнула в знак благодарности.              — Тебе идет моя куртка, — заметила брюнетка, внимательно разглядывая женщину в своей одежде.              — Правда? Я никогда такое не носила, — Рената улыбнулась, слегка пожав плечами. — Не думала, что мне может пойти.              — Ты раньше носила обычные кожаные куртки. А это… моя, — с легкой усмешкой ответила Земфира, будто в этой разнице заключался весь смысл их странных диалогов и недосказанности. — Совсем другое.              Земфира пыталась отвлечься, шутить, но её взгляд неизменно возвращался к Ренате. Литвинова в её куртке выглядела не просто хорошо — она выглядела настолько прекрасно, что девушке стало немного не по себе. В голове вдруг мелькнула мысль: "Интересно, а как бы она смотрелась в моих рубашках? Или футболках?" Певица тут же одернула себя: "Рамазанова, тормози. Это твоя приятельница, а не новый объект для фантазий".              — Будешь? — Земфира протянула пачку сигарет, предлагая Ренате.              — Буду, — Рамазанова даже немного растерялась. Блондинка без колебаний взяла одну и, слегка прищурившись, затянулась.              Земфира с изумлением наблюдала, как изящно Рената вдыхала дым, как медленно и грациозно его выдыхала, словно всю жизнь курила на кинопробах в чёрно-белом фильме. Её движения казались богемными, естественными. "Она что, репетировала это перед зеркалом? Как можно ТАК красиво курить? Это просто невероятно. Литвинова, ты дьявол во плоти", — подумала Земфира, задохнувшись от дыма и кашлянув, как подросток, который впервые попробовал сигарету.              Режиссёр, казалось, даже не заметила этого конфуза. Её спокойствие и грация могли сбить с толку кого угодно. Литвинова смахнула пепел с сигареты, сделала ещё одну затяжку, и голос её был полон тихой, обыденной искренности:              — Если честно, тысячу лет уже не курила. Не с кем было.              Земфира невольно улыбнулась:              — Курить вредно. Особенно таким красивым дамам, как ты, — певица старалась добавить в голос долю иронии, но сам факт, что она выдала подобную фразу, сбил её с толку. "Рамазанова, что за флирт на ровном месте?" — подумала она.              Рената на мгновение замерла, но затем, мягко усмехнувшись, произнесла:              — Ну, ты тоже довольно красивая, а куришь. И, причём, давно, — заметила она.       Эта фраза ударила в самое сердце. Певица почувствовала, как всё внутри дрогнуло. "Красивая? Серьёзно? Это она так шутит или…?". Она посмотрела на Литвинову, но не смогла прочитать на её лице ничего, кроме искреннего спокойствия. Это окончательно сбило Земфиру с толку. Она не знала, что ответить, да и не особо хотелось — все мысли неожиданно испарились. Только одна застряла в голове: "Она считает меня красивой".              Когда брюнетка докурила, она аккуратно потушила окурок, а затем терпеливо дожидалась, пока Рената делала последние затяжки. Заметив, как блондинка плотнее закуталась в её куртку, Земфира осторожно положила руку на её талию, ведя обратно к входу в здание. Этот жест был настолько естественным, что она даже не осознала его сразу. Обычно она избегала прикосновений и старалась держать дистанцию с людьми. Но с Ренатой всё было иначе. Казалось, само пространство между ними словно сжималось, подталкивая их ближе друг к другу.       Они медленно шли обратно к монтажной, и тишина между ними больше не была тяжёлой или неловкой. Брюнетка удивилась: раздражение, которое всё это время мучило её, ушло. Рядом с Литвиновой ей стало легко, будто ничего другого не существовало в этом мире.       После перекура атмосфера между Земфирой и Ренатой заметно изменилась. Как будто невидимая стена, разделявшая их, рухнула. Смотреть фильм стало легче, свободнее. Литвинова уже не теребила пиджак и не метала взгляд по комнате.       Рамазанова настояла, чтобы они поменялись местами, и теперь Рената сидела в удобном кресле, а певица — на стуле. Фильм подходил к концу, и они обе в полной тишине наблюдали за последней сценой, будто впитывая каждую секунду на экране.              Когда монитор погас и финальные титры поползли вверх, наступила долгая пауза. Земфира ощущала, как тишина наполняет комнату, но теперь это было приятно — словно после долгого дня, когда можно просто сидеть и наслаждаться моментом. Рената не решалась даже пошевелиться, опасаясь услышать что-то, что разрушит эту магию. Первой тишину нарушила певица:              — Это лучшее, что я видела за последнее время. — Голос её был чуть хриплым от волнения. — Прости, конечно, я комплименты делаю, как тракторист поэтессе, но ты... — Она сделала паузу и с улыбкой продолжила: — Ты гениальна, Литвинова.              Рената, все это время боявшаяся посмотреть на Земфиру, наконец-то пересилила себя. Её взгляд медленно поднялся к лицу певицы, и она заметила… слёзы на щеках Рамазановой. Это её ошеломило. Актриса всегда воспринимала Земфиру как сильную, саркастичную, почти непроницаемую. И вот теперь она плачет, даже не пытаясь скрыть свои слёзы. Для Ренаты это стало открытием: за этой броней, которую Земфира так тщательно носила, скрывалась хрупкость и ранимость. Внезапно пришло осознание, как много боли таилось за её сарказмом и язвительными комментариями.              — Земфира... Зе... — Рената прошептала её имя, почувствовав, как важно это сейчас. — Услышать это от тебя... Это так ценно. Я боялась, что тебе не понравится. Думала, что всё развалится в этот момент...              "Развалится?" — мысленно усмехнулась Земфира, вытирая слёзы. "Литвинова, ты развалила меня гораздо раньше. Каким-то образом все стены вокруг меня просто посыпались".       Земфира отвернулась, явно пытаясь прийти в себя. Рената почувствовала, что нужно что-то сделать, но не знала, как лучше поступить. И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Блондинка тихо подошла к ней сзади и обняла. Мягко, осторожно, словно боялась, что певица разобьётся на куски, если прикоснуться чуть сильнее.       Девушка напряглась, но это ощущение быстро сменилось странным теплом, будто кто-то мягко укутал её в одеяло после долгого холодного дня. Словно в этот момент она наконец-то нашла своё место, где ей не нужно было притворяться сильной. Она чувствовала, что с Ренатой ей можно быть слабой. Быть собой.              "Как она это делает?" — Земфира едва не пробормотала это вслух. — "Как эта хрупкая блондинка смогла пробиться туда, куда не могли другие годами? Она ведь просто существует... рядом… Она просто есть".       Она почувствовала, как Рената положила голову ей на плечо, и на мгновение всё внутри неё замерло.              — Ре... — еле слышно произнесла она. — Прости. Я обычно более стойкая.              — Тебе не нужно извиняться, — мягко сказала Рената, не отрываясь от её плеча. — Все мы люди. Даже такие гении, как ты. И твои слёзы — это лучшая похвала моему фильму.       Земфира удивилась, как легко Рената произнесла эти слова. Словно понимает её так, как никто другой. Затем, почувствовав прилив спокойствия, она медленно повернулась к женщине и увидела, что та всё ещё стоит в её куртке, словно не хочет с ней расставаться. "Да уж, ты в ней выглядишь лучше, чем я", — мелькнула мысль. — "Да и пусть. Можешь забрать её, хоть насовсем".              — Тебя довезти до дома? — предложила Земфира, не зная, как ещё продлить этот момент и не желая отпускать блондинку.              — Нет, — Рената чуть вздохнула, словно сама была не совсем довольна ответом. — Муж заберёт меня. Но спасибо за предложение.       Муж... Это слово прозвучало для Земфиры как удар под дых. Она на миг задержала дыхание. "Муж... Конечно, у неё есть муж. Что ты вообще ожидала, Рамазанова? Конечно, она любит его, вышла за него замуж, родила ему ребёнка. Ты никогда не будешь рядом с такой женщиной, как Рената", — мысли тяжёлым грузом легли на сердце певицы.       — Ну, муж — это хорошо, — произнесла Земфира, стараясь сохранить лёгкий тон. — Заботливый. Всё по расписанию.              Рената усмехнулась, но Земфира заметила лёгкую тень на её лице. "Странно", — подумала она, — "Чему она усмехнулась?"              — Да, — тихо ответила Литвинова. — Всё по расписанию.              Наступила тишина. Между ними повисло что-то недосказанное, что-то, что и Земфира, и Рената понимали, но не решались произнести вслух.       — Ладно, — Земфира с облегчением вздохнула, вдруг решив оборвать этот странный момент. — Тогда пойдем на улицу? Но не забудь, что в следующий раз мы должны обсудить пару моментов из твоего фильма. У меня есть пара едких замечаний, которые я приберегла на потом.       Литвинова засмеялась, и в этот момент певица осознала, что ради этого смеха она готова вынести всё. Даже эту долбаную боль от слова "муж".