Delinquents

мозг отказывается функционировать и просыпаться даже тогда, когда в плечо начинают поступать назойливые толчки, а смутно знакомый голос зовет его по имени, требуя открыть глаза и проснуться, чего Тэсану совсем не хочется. человек никак не отстает от него, продолжая терроризировать, несмотря на явный отказ, и приходится подчиниться: открывая глаза, он тут же закрывает их от резкой боли в голове и подступивших к уголкам глаз слез. пробуждение снова оказалось не таким приятным, как его описывают в фильмах.       — ну что, проснулся? — с усмешкой спрашивает Джехён, шурша непонятными вещами. Тэсан делает новую попытку открыть глаза уже через боль и все равно ничего не видит. в комнате стоит полная темнота, а Мён даже не удосужился посветить фонариком, чтобы Хан мог хоть что-то увидеть. вот только хочет ли он?       — не спи, вставай, ты обещал, — снова толкает его Джехён.       — что обещал?.. — Тэсан чуть приподнимается, цепляясь пальцами за матрас.       — обещал, что мы пойдем делать бабки! вставай, прямо сейчас, — с большей настойчивостью требует юноша и даже для убедительности дергает Тэсана за футболку, на что Хан никак не реагирует – нет сил встать, нет сил делать что-то и тем более куда-то идти. тело ломит, голова болит, и возникшая сразу же после пробуждения тахикардия напоминает, что, вроде как, идти ему никуда и не надо. может, Джехён справится там сам?       — подожди… — вздыхает Тэсан и закрывает руками лицо, потирая ладонями собственные веки, стараясь прояснить ум. где он, что он делал вчера и что вообще было, раз они с Джехёном в этой коморке вместе?       — эй, так не пойдет, — фыркает Джехён, а после снова шуршит в кромешной темноте.       если честно, Тэсан и не помнит, что было. как и не помнит то, чтобы он когда-то что-то обещал Джехёну и о каких деньгах он вообще говорил. почему-то Хану это кажется абсурдным сном, какой-то галлюцинацией: откуда у них могут взяться деньги, если они живут в чертовом притоне, моются ледяной водой и едят лапшу за жалкие копейки? Джехён так и не дал ему подробностей их неизвестной сделки и на какой-то промежуток времени вовсе замолк. Тэсан пытается прояснить мозг, вспомнить хотя бы кусочек вчерашнего дня и для начала понять, день сейчас или ночь. единственное, что смущает, это отсутствие одежды ниже пояса и в принципе то, что они с Джехёном вместе в одной комнате. что они делали вчера вместе? и напрягая голову, которая и так трещит от боли, Хан наконец вспоминает. и воспоминание уходит в копилку тех, которые парень якобы забыл, потому что Джехён ещё после поцелуя ни разу не поднимал разговор о том, кто они друг другу, а Тэсан никак не мог понять, кем ему приходится Мён.       неожиданно комнату освещает яркая вспышка фонарика.       Тэсан жмурится, а после открывает глаза, видя перед собой заднюю крышку чужого телефона, свет фонарика, направленный вверх, и рассыпаный на эту крышку порошок, который Джехён тут же начинает делить неизвестно откуда взявшейся картой, бережно разделяя на плотные полосы. порошок забивается в трещины на стеклянной стенке смартфона, а из-под дорожек выглядывает большой стикер причудливой собаки, уже местами подранный, где-то царапины, а где-то наклейка и вовсе стерлась до белых пятен.       и Тэсан чувствует, как в душе скребет неизвестное сомнение, но, пересекаясь с взглядом Джехёна, он чувствует, что нет варианта идти назад – только вперед. и с чужой подачки он наклоняется и вдыхает порошок, чувствуя неприятное жжение, боль и то, как в уголках глаз собирается влага, которую он тут же растирает пальцами, а после массирует ноздрю, пытаясь избавиться от навязчивой боли.       и с каждым новым вдохом, новой жгучей болью Тэсан чувствует себя как-то подозрительно хорошо. и все происходит слишком быстро, быстрее, чем он успевает осознать, что наркотик уже подействовал.       и боль постепенно уходит, и сердце бьется до того быстро, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди и его немедленно нужно удержать. Тэсан дышит часто, будто после забега, но при этом не чувствует усталости – как будто машина, способная без передышки бежать десять часов подряд, не удосужившись даже подзарядиться. в погоне за этим чувством Хан готов вдохнуть новую порцию порошка, но та ускользает из его поля зрения практически сразу же вместе со светом.       — куда мы идем? — наконец спрашивает Тэсан, разминая руки и делая попытку встать, только сразу не получается, и он снова валится на матрас. после первой неудачи он не сдается, делает новый подход и перебирается на колени, а после постепенно пытается подняться, но оказывается снова ослепленный светом фонарика.       — оденься, — тихо смеется Джехён, усаживая юношу обратно на матрас. Тэсан почти противится, но взгляд снова цепляется за лицо Мёна, его аккуратные губы, блестящие в свете щеки, большие круглые глаза и темно-каштановые волосы, огибающие лоб. Хан и не заметил, как на пару секунд завис, глупо рассматривая собеседника, но Мён разбудил его повторением собственной просьбы об одежде, и Тэсан лишь вздохнул.       — а чего одеться? кого я стесняюсь? — с недоумением спрашивает он.       — дурак, — усмехается Джехён и почти в лицо бросает Тэсану его шмотки, точнее те элементы, которых на Хане в данный момент не наблюдается.       энергия бьет через край, и Тэсан чувствует, будто его подсадили на две большие батарейки, качающие его без остановки, а накопившуюся энергию просто некуда выпустить, и вот-вот сосуд должен лопнуть, но взрыва никак не происходит.       он наспех натягивает на себя белье и штаны, поднимается с матраса с третьей попытки, хватается пальцами за стенку, а после, находя устойчивое положение, тут же идет к полоске света на ощупь куда-то в неизвестность, натыкаясь руками на рельефную деревянную дверь. дернув ручку на себя, Тэсан вываливается в коридор, не слыша сопротивления со стороны Джехёна: значит, он идет за ним.       врезаясь в стенку и снова выравнивая шаг, он слышит за своей спиной знакомый смех и вздыхает, беря себя и управление собой в свои руки, направляясь вперед и только вперед.       перед глазами тут же предстает непонятное препятствие, и в человеке напротив Тэсан узнаёт Хао, которого сравнительно давно – за все время пребывание здесь – не видел, а значит, просто обязан поздороваться и проявить какое-то уважение человеку, который работает здесь чуть ли не за всех.       — приве-ет! вау, вот это у тебя засосов много… — восторженно вздыхает Тэсан, расплываясь в глупой и кривой улыбке, протягивая руку к оголенным плечам юноши, но тот отступает от него назад, так и не дав Хану прикоснуться, на что отвереженный только грустно вздыхает.       — пиздец, ты что ему дал? — с неподдельным интересом спрашивает Хао уже, кажется, у Джехёна, что маячит позади, но ответа от него не получает. Тэсан мог бы ответить за него, если бы сам знал, что принял, но это не важно.       желание идти дальше и не ждать появляется моментально, но Хан остановлен за руку Джехёном, и на немой вопрос: «что не так?» – отвечает скорее появление Ынсока, чем весьма незаинтересованный взгляд Джехёна. и что это с ним? ему разве не весело?       когда фигура Сона появляется в коридоре, Тэсан переключает все внимание к нему и, по-птичьи склонив голову, рассматривает чужие татуировки на руках, не сдерживая желание прикоснуться и к его рукам тоже, но его снова отталкивают, а серьезный взгляд Ынсока весьма сильно ранит сердце: улыбка моментально сменяется на грусть, и Тэсан выпячивает нижнюю губу, всеми силами демонстрируя собственную обиду. в голове нет объяснений чужому поведению и тому, почему они вдруг все стали к нему так злы. разве Ынсок не хочет показать ему свои татуировки?       — не шумите, — равнодушно бросает мужчина и смеряет Тэсана оценивающим взглядом.       и Хан надеется, что ему повеет, что все-таки Ынсок смилуется над ним, но он просто уходит, оставляя его без возможности рассмотреть рисунки на руках.       достаточно быстро они оказываются на улице. солнце уже зашло за горизонт, а небо постепенно затягивается чернотой с блестящими на ней звездами, похожими на разбросанные блестящие бусинки. Тэсану кажется, что нет ничего интереснее неба и человека рядом с ним. но вот небо он потрогать не может, а Джехёна – вполне. дорогу он не знает, а значит, идти будет по интуиции и в основном за Мёном, который при себе несет те самые важные бумажки, которые они должны куда-то отнести. Тэсану совершенно не кажется странным то, что они на улице, а его руки уже по собственнически обвивают талию Джехёна, заставляя того сбавить шаг и чуть запнуться от напора Хана: он почти всем весом заваливается на него и они сходят с первоначального маршрута, почти врезаясь в стенку. но сопротивления со стороны парня Тэсан не чувствует, поэтому продолжает. объятий стало мало: стараясь не споткнуться, он приближается к шее Мёна, оставляя на ней смазанные поцелуи.       добившись своего через многочисленные просьбы о поцелуе, Тэсан целует Джехёна в ответ. кажется, выходит неумело, смазано и чересчур слюняво, но Хан лезет за новым, и это тормозит их движение.       когда Джехён начинает отставать – или, наоборот, Тэсан слишком спешит и убегает вперед, – Хану приходится его подгонять, хватать за руки, тащить за собой и вечно оттягивать ворот душащей его футболки. слишком жарко, а идущий с ним Джехён укутан в черную кофту с капюшоном, и только от одного взгляда на него ему становится еще жарче. только вот заставить того раздеться у него не получается, и Тэсан попросту бросает это занятие, отправляясь по неизвестному маршруту в никуда, иногда пропуская повороты, но быстро нагоняя Джехёна и в основном следуя его указаниям. Хан останавливается на выходе из узкого переулка, не позволяя Мёну пройти, и ждет какой-то реакции, на что собеседник только тихо хихикает, позволяя Тэсану снова поцеловать себя, снова как-то смазано и со странным металлическим привкусом: только отстраняясь, Хан понимает, что кровь на его и чужих губах это его собственная, струйкой потекшая из его носа. стирая ее рукой, Тэсан снова целует Джехёна, игнорируя то, что только сильнее размазывает собственную кровь по чужим губам.       и снова он идет вперед, оставляя Джехёна тихо плестись позади. ветер слегка бьет в лицо, но Тэсан не чувствует холода. только жар, пробирающий все его тело с головы до ног, и желание кричать, смеяться, прыгать и делать все, лишь бы израсходовать всю энергию, которая заполнила его тело до краев.       оборачиваясь на Джехёна, Тэсан подгоняет его идти быстрее, активно машет рукой и громко смеется, но свой смех не кажется ему таким уж раздражающим – да и кажется, что Мёну все это нравится, а это придает только большего стимула продолжать. внимание Джехёна ему до жути нравится, и сегодня он постарается завоевать его полностью, заменить Мёну собой все пространство, надеясь на то, что он обратит на него внимание. сбавляя шаг, Тэсан хватается руками за чужую кофту, сжимает ее пальцами и тянет парня на себя, целует его в щеку – так как в губы прицелиться не получилось, – а после кусает за шею, руки спуская к бедрам и ягодицам, сжимая и их.       — у тебя как будто это первый стимулятор, — с непрекрытой насмешкой говорит Джехён, когда Тэсан наконец отпускает его, наблюдая за тем, как на чужой шее пестрят углубления от собственных зубов.       — меня вообще не взяло! — восклицает Тэсан, громко усмехаясь и отмахиваясь руками. — у меня просто настроение хорошее, эй.       Тэсан широко улыбается, наблюдая за тем, как Джехён согласно кивает ему и отпускает дальше в свободное плаванье, позволяя Хану и дальше забегать вперед в их длинной прогулке и постоянно сбиваться с пути, один раз чуть не склоняясь в рвотном позыве, который, благо, оказывается ложным, а значит, он может продолжать идти в том же духе, не подводя Джехёна своим состоянием.       Тэсану и правда кажется, что он не должен разочаровать Джехёна сейчас. вообще-то, они ведь не коллеги, а значит Мён должен простить ему такие погрешности как неожиданно потекшая из носа кровь или подступившая к горлу тошнота. должен простить, потому что любит его, в этом Хан уж точно уверен. они ведь целовались и делали много всего другого, а значит, он принимает его такого, какой он есть. такого у Тэсана никогда не было. даже родители ругали его за плохое поведение и неподобающее самовыражение, а Джехён просто любит его, несмотря ни на что. и это является для него чуть ли не самым ценным. все девушки, которые когда-либо были у Тэсана, не похожи на Джехёна. они все что-то от него требовали, а Мён просто в нужное время оказался рядом, и вот.       греет душу осознание того, что они с Джехёном больше, чем просто друзья или знакомые. если они целуются, это значит, что они встречаются, а значит, Тэсан может смело звать Мёна своим парнем и не сомневаться в том, что тот согласится на это милое прозвище. и получить любовь от человека в такой трудный жизненный период – явно то, о чем Тэсан грезил все это время.       Джехён останавливается у непонятного каменного забора, и парню приходится остановиться вместе с ним. высокое здание, такой же высокий забор и обмотанная сверху колючая проволока, защищающая здание от внешнего проникновения на территорию. проволока похожа на смешную детскую игрушку-спираль, а общий вид здания чем-то отдаленно напоминает тюрьмы из сериалов, только вот не мог же Джехён привести его в тюрьму?       — иди, — с улыбкой говорит Мён, передавая в руки Тэсана прозрачную папку с несколькими бумагами внутри, которые, кажется, и есть те самые документы, с которых они должны получить деньги. — постучись, отдай и скажи, что это от меня.       Тэсан пару секунд рассматривает бумаги с черными буквами на белых листах и кивает парню, поднимая горящие глаза на так же улыбающегося Джехёна.       — это мне? блин, вау. — он восторженно вздыхает, перебирая бумаги в руках. — это ты мне так доверяешь? хорошо, я сейчас!       оставляя Джехёна стоять на улице, Тэсан торопливыми шагами следует к входу в здание, поднимаясь по каменным ступенькам вверх, а после оказываясь у двери, в которую очень долго решается постучать. вообще-то, нужно что-то сказать. постучаться, сказать, что это от Джехёна, отдать, уйти. может, стоит что-то добавить? что-то умное, чтобы Мён гордился им и эта непонятная грандиозная сделка состоялась, а их деньги точно-точно оказались у них. только вот, на ум ни одна идея не приходит, и Тэсан решает действовать старинной импровизацией. постучавшись три раза, он терпеливо ждет, когда ему откроют, а в собственной голове уже прокручивает, что должен сказать.       дверь со скрипом открывается, и Хан даже на секунду застывает, когда перед ним возвышается высокая фигура мускулистого мужчины в черной футболке, непонятных армейских штанах с громоздким ремнем и темными волосами под стрижку ежика, что осматривает его суровым взглядом, но молчит. Тэсан нарушает тишину первым.       — привет! ой, то есть, здравствуйте, вот. — он уверенно протягивает документы мужчине. — это документы от самого мён джехёна, и вы либо должны ему деньги, либо уже отдали ему деньги, и-и-и… и-и меня тэсан зовут, и я его парень, и, кстати, где ваши ноги...       — пусть лично приходит.       дверь с грохотом закрывается прямо перед носом Тэсана. он чувствует, как в носу что-то защипало, а в уголках глаз собралась влага, которая быстро заполняет глаза полностью. картинка перед ним размывается, и стоит Хану моргнуть, как горячие слезы тут же стекают по коже, обжигая ее, и в итоге с щек спадая на протянутые руки.       истерика накатывает мгновенно. он не оценил шутку про камуфляж, а документы, которые ему доверил Джехён, переданы не были, и теперь он должен вернуться к нему, отдать их обратно и принять свое поражение, хотя ради этой миссии они прошли так много, а Мён так сильно в него верил, что Тэсану становится даже обидно, что он не справился с этим.       прижимая папку к себе, Тэсан разворачивается и спускается по лестнице вниз. он стирает кулаком слезы и сдерживает громкие всхлипывания, крутя головой вокруг себя, пытаясь найти Джехёна.       оглядываясь назад, а после снова поворачиваясь и смотря вперед, он не понимает, куда делся Мён. слезы градом текут по щекам, а дрожащие руки сжимают папку с документами так сильно, что, кажется, на бумагах останутся следы от его пальцев, а после они вовсе станут непригодны, а значит, никто никогда их не примет. от осознания своей никчемности становится только хуже. где Джехён? куда он ушел? почему он бросил его сейчас? всхлипывая громче, Тэсан окликает его, сначала тихо, а после громче, уверяя себя в том, что он ушел недалеко, что он точно появится, что они сейчас пойдут домой и будут обниматься и целоваться, только вот на его голос никто не выходит.       — мразь, кинул меня! — вскрикивает Тэсан, заплетаясь в собственных ногах и ударяясь плечом о каменный забор. — как ты мог, урод!       скатываясь по стенке, Хан садится на бетон, подтягивает ноги к себе и прижимает к груди папку с бумагами. его трясет, будто в лихорадке, а слезы даже не думают прекращать течь по щекам – штаны мокнут от бесконечной влаги, а глаза уже начинают болеть от слез, которые Тэсан начинает активно растирать руками по лицу. он вытирает влажные ладони об футболку и снова повторяет все по кругу, в итоге вытирая все лицо краем уже влажной футболки. это никак не помогает.       он никому не нужен. Джехён не чувствует того же, что чувствует Тэсан. он просто врал. лжец. все, что было между ними, это какой-то фальш и бред, и он просто бросил его, использовав как игрушку. мразь. Джехён просто мразь, которая не достойна любви Тэсана, которую он так старался сегодня показать. разве он старался мало? разве этого было недостаточно? или, может, он виноват сам? может, сволочь здесь Тэсан, а не Джехён? может, дело все-таки в нем?       возможно, всем было бы лучше, если бы он умер. родители и так разочаровались в нем окончательно, и они вероятно уже знают, где он и что с ним случилось. они точно жалеют, что он когда-то родился и так и не смог чего-то добиться. а ведь они отпустили его в другой город, позволили обучаться, поддерживали, а он поступил как последний урод и испортил все, что только мог испортить. и Джехён. он доверил ему бумаги, которые Тэсан не смог просто отдать: ничего трудного, только отдать, но он и этого не смог. беспомощный. жалкий. лучше бы он умер. или никогда не рождался. тогда всем было бы лучше, правда?       крупно вздрагивая при каждом всхлипе, Тэсан чувствует, как вместо жара его окатывает холодом, и он трясется только сильнее и сжимается в маленький клубок, а мышцы неконтролируемо дергаются, будто в припадке, и Хан даже не пытается это сдержать. он попросту даже не смог бы, если бы сильно этого захотел.       Тэсан теряет счет времени того, сколько он уже трясется, сидя на холодном бетоне и сжимаясь, потому что слезы уже не текут. уже ничего не происходит, кроме неконтролируемой лихорадки и мыслей, которые будто мантрой повторяются из раза в раз заученным текстом. лучше бы он умер. лучше бы он умер. всем было бы лучше, если бы он умер. и он способен на это. хоть на что-то он должен быть способен. убить себя. всего лишь этот поступок. на большее он не способен. способен только на то, чтобы показать свою слабость одним единственным удачным действием. только вот пока нет сил. нет возможности. но обязательно, он обязательно сделает это, когда подвернется возможность. он не сможет жить так. не сможет переживать эти чувства из раза в раз. ему нужно что-то сделать, чтобы это закончилось. ему хочется, чтобы все было хорошо. чтобы не было этой пустоты, чтобы не было этих слез, чтобы не было этой боли. ему нужна эта легкость. эти эмоции. чувства, которые он только что выплакал в слезы. он вырвет волосы на своей голове, если они не появятся. если он не сможет снова почувствовать все, что недавно растерял.       и он сильно вздрагивает, когда кто-то грубо хватает его за предплечье и насильно тянет вверх, заставляя через не хочу подняться с асфальта. весь трясущийся, с влажной футболкой и мокрыми пятнами на коленях от слез, он предстает перед неизвестным человеком.       Тэсан не сопротивляется, когда из его рук выскальзывает помятая папка с документами и оказывается в руках неизвестного. Хан трет глаза, а после обнимает себя за плечи, наблюдая за тем, как тот перебирает документы, перелистывает их, а после, кажется, не собирается их возвращать.       — ну-с, пойдем со мной, — кивает ему невысокий парень в черной одежде, а на поясе у того Тэсан быстро замечает висящий пистолет, от которого хочется быстро шарахнуться и отойти, только вот отходить некуда – позади него стена, а значит, если он захочет убить его, то мысли Хана наконец воплотятся в жизнь. Тэсан еще некоторое время перед ответом рассматривает человека напротив. молодой парень значительно ниже него, но шире в плечах и имеет мускулы, которым он бы мог только позавидовать. черные волосы, выразительный шрам на брови и переносице, которые Тэсан замечает сразу при более детальном рассмотрении лица напротив. что-то весь образ парня никак не внушает доверия, а сигнализирует отказаться от предложения, что он и делает.       — не хочу… — противится Тэсан, все-таки делая попытку попятиться назад, но лишь врезается затылком в забор.       — кто тебя спрашивает? — хмыкает незнакомец как-то отстраненно, а после хватает его за руку и одним рывком тянет за собой. только вот не рассчитывает того, что трясущиеся ноги его вовсе не держат, и Хан уже хочет предупредить незнакомца о том, что далеко он не уйдет, как вдруг тот перекидывает его руку на свои плечи, позволяя опереться на него, за что Тэсан благодарит его, но только в своей голове. вдруг кажется, что еще одно слово — и он разрыдается вновь, а плакать в плечо незнакомца никак не входило в его планы. он и так жалкий. хуже быть просто не может.