Перестройка

Лето, Питер — город криминала, Каждый знает — надо много нала, Дело, сходка и опять облава, Лето, Питер — город криминала.       Стать «женой бандита» Разумовский никогда не мечтал. Мило, что теперь Волков от него ничего не скрывал, рассказывая про работу все. Хорошо, что теперь никому не приходится врать. Плохо, что Сережа тревожник. Как сохранить ментальное здоровье, понимая, что человек, которого ты любишь, с которым каждую ночь лежишь в обнимку, днем мочит людей и сам может схлопотать пару пуль в ребра. Олег может умереть каждый день и, как бы Сереже не уверяли, он знает. Помогает Олегова удача, которая спасает от всех невзгод. Но не может везти всегда, один раз он может не вытянуть золотой билет.              Сережа жмется ночью преданно и мягко, целует, как в первый раз. Днем он отыгрывает свою уверенную роль на все сто, получает деньги со своего приложения, покупает одежду и выглядит как дива. Он создает впечатление человека, чей парень наемник и убийца. Олег рядом с ним чувствует себя одновременно спокойно и возбужденно. От такой разницы между его Сережей и Разумовским, бросает в жар и хочется падать в ноги.              Разумовскому с ума сойти мешает Алтан. У него ведь такая же судьба. Видимо и вправду комната их была проклята. Оба оттуда давно уезжают, живут в квартирах со своими благоверными. Сидят на кухне у Сережи, молчат и пьют чай, смотря на телефоны. Те лежат на столе экраном вверх. У Вадима и Олега какое-то общее задание, о котором они не рассказывали. Значит что-то трудное или опасное, может и то, и то сразу. Ждут кому первому напишут или позвонят, не могут даже выбить слов друг из друга, просто смотрят.              — Мне это не нравится, — первым падает голос Алтан.              — Никому не нравится.              — Зачем они берутся за такие заказы?              Ну да, Алташ, нашел, что спросить и у кого. Разумовского это тоже волновало, он пытался разобраться, но понять логику Волкова порой невозможно.              — Платят хорошо, — находит ответ Сережа. Он знает, что Олегу нужен адреналин, он зависим от своей работы. Сначала она ему не нравилась, а теперь не может отказаться.              У них много денег, даже хватит на ремонт или полноценный переезд из квартиры от государства. Оба считали, что тем, кому нужны деньги, они достанутся. Так и получалось, что Олег зарабатывал за убийства, а Сережа за наглость. Оба ведь делали что-то хорошее для других людей, другие люди этого просто не понимали. Никто и никогда не понимал, только они вдвоем.              Первый телефон горит у Разумовского.              — Але, — тут же подрывается Сережа, включая громкую связь.              — Хорошо все, — сразу говорит Олег, — золотко, со мной тоже все хорошо, — выкрикивает на фоне Вадим, зная, что Алтан услышит.              Сережа и Алтан выдыхают одновременно и сбрасывают.              Жить, когда у тебя есть деньги оказывается до приятного просто. Страшно от мысли, что можешь все потерять. Но все чувства перекрываются эйфорией от покупок. Одежда, которую они хотят, продукты, которые они теперь могут позволить, лучшая квартира и вещи, лучшее содержание. Им хорошо вместе. В бедности они уже пожили, пора и в здравии.              — Я ушел, — говорит Сережа, подходя к входной двери.              — Хорошо, — отзывается из комнаты Волков.              Все и в правду хорошо, как будто началась белая полоса, мир стал четче и интереснее. Они перестали выживать и существовать, они полноценно жили.              На Сереже любимая фиолетовая рубашка, заправленная в брюки, а на плечах пиджак. Он шел к своему небольшому офису, в котором работал пиар-отдел. У Олега то сегодня выходной, первый или второй за неделю, вот он и лежит дома, наслаждается каким-то видео на ютубе, замотанный в одеяло. У них вообще выходные редко совпадали, а так хотелось провести целый день вместе. Он бы и сейчас остался дома, закутался в одеяло или плед, прижался бы к Олегу и не вставал бы целый день.              До офиса добирается быстро и пешком, а когда заходит внутрь с ним здороваются милые работницы у кулера, и провожают в переговорную. Он весь офис знает наизусть, раньше зависал там только так, пропадая ночами.              Алтан к деньгам Вадима привыкал дольше. Он привык к роскоши за детство, но проведя несколько лет в общежитии, живя от стипендии до стипендии, он чувствует себя совсем паршиво. Он принимает все ухаживания Вадима, ведь так и должно быть. Но после переезда в чужую квартиру, Алтан почувствовал себя слишком некомфортно. Ощущение, что он снова сел на чужую шею. У него раньше были свои деньги, накопления и стипендия. Но все это по сравнению с зарплатой Вадима казалось копейками.              Они жили на съемной квартире, и платил за нее исключительно Вадим. Продукты в большинстве своем покупал тоже Дракон, постоянно делал ему какие-то подарки и приносил букеты. Алтан постоянно твердил:              — Я тоже пойду работать.              — Само собой, золотко, — говорил Вадим, — доучись сначала.              Вадим вообще его всегда с этой точки зрения успокаивал. У них есть деньги, благодаря его работе, и больше им не надо. Ведь он сам решил встречаться с парнем, сам был готов обеспечивать их.              Разумовский был о их паре не самого лучшего мнения, просил Алтана сделать подушку безопасности, открыть отдельный счет на всякий случай. В жизни ведь разное случается, а готовым надо быть ко всему. Дагбаев от его заботы только отмахивается, не хочет говорить с Разумовским о деньгах. Тот умел зарабатывать и делал это еще с первых курсов. Алтан не хочет думать о мире без Вадима, слишком привык, через чур полюбил. Ему кажется это совсем детским, но он садится писать курсовую, чтобы не думать о лишнем. Да, разное случается, но не с ним же. С ними такого точно не будет.              С ним случится что-то, от чего уже не защититься. Точка невозврата в взаимоотношениях прошла.              — Ну ты хоть счастлив? — в какой-то момент спрашивает Сережа, пригубив уже пол бутылки вина. А Алтану не хотелось вообще ничего.              — Я влюблен, мне хватает.              — Блин, Дагбаев, ты идиот, я-то ладно, я уже не смогу ни с кем кроме Олега, а ты еще молодой, независимый и нормальная у тебя должна быть молодость. Не такая, — ведет взглядом Сережа и Алтан резко улавливает в глазах все. Разумовский просит не быть как он, не портить себе жизнь, ведь у того она изначально битая была, а Алтан золотой мальчик.              — Я же, — задумывается Алтан, — привязался, почти полюбил.              — Если свечу не потушить, нужно дать ей догореть, — трагично произносит Сережа, — надо меньше с Женей общаться, а то я начинаю его лирику скоро цитировать.              С Разумовским было приятно как-то говорить, он знал все и понимал, что хочет услышать золотой мальчик. Он подбирал слова как-то слишком просто, а может они и вправду просто друзья по несчастью, которые всегда говорят, то, что сами бы хотели услышать.              Ну Сережа вроде и счастлив. Счастье это же, если так подумать, максимально субъективное понятие, вот для Сережи это развитие его соцсети. Ему хорошо от каждого человека, что заходил на его страничку и оставлял отзыв. Ему было хорошо делится идеями и успехами со своим парнем вечером за ужином или под одеялом, прижимаясь к теплому боку и пальцем оглаживая шрамы на голой горячей коже. Он счастлив и как будто ловит свой кайф от каждого дня, когда может потерять все.              Сам Серега думает об этом по-другому. Ему легче выживать, чем жить полноценно. Жить, когда есть что терять труднее, страшнее, тревожнее. Ты не думаешь о завтра, как и о вчера. Но думаешь, что все счастье сейчас утечет между пальцев или окажется простой иллюзией. Он каждый вечер с новым энтузиазмом целует Олега и признается в любви, как в первый раз, тогда, в детском доме, где только они вдвоем и старенький компьютер. Ведь его тогда нужно было кинуть или обсмеять, а его прижали к себе, показали, что все может быть по-другому. Теперь хотелось это вернуть, показать себя Олегу, продемонстрировать реальность, а не напыщенный вид, который он использовал для защиты. И Олег любил этого павлина без перьев.              Сережа сам по себе был мужиком золотым. Он никогда особо не напивался, сидел спокойно, писал или читал что-то. У него читать вообще в привычку вошло. По пути на работу, на лавочке в парке, на кухне с чаем. Главное, чтобы книга интересная была. А там и классика, и какие-то современные писатели, и статейки в интернете. Он в языках и искусстве разбирался, программировать умел, готовил, конечно, так что весь район потом сообщения о пожаре получал. Но это ничего, он хоть характером скверным, когда с ним общаешься нормально, а тем более дружишь, он и ведет себя больше, как придурошный. Он веселится тоже любит и над людьми подсмеиваться. Ну прям сын маминой подруги.              Алтан на него редко смотрел с завистью. Все-таки они совсем разные. Внешность у них противоположная, любовь к разным типажам и цели не пересекаются. Но было у Сережи что-то такое, чего ему не хватало. Может тоже хотел такого счастья, ведь у них с Вадимом все слишком странно, хотя вроде и правильно, а может дело в той самой свободе у Разумовского. Ему в какой-то момент и вправду стало без разницы на мнение всех. Он полюбил быть разочарованием у всех и не боялся, что кто-то потеряет к нему интерес или надежду в него.              И все-таки что-то странное томилось где-то внутри. Алтан даже по итогу свозил Вадима в дом к бабушке на каникулах, но вера в их отношения от этого только уменьшилась. Семейные духи его отторгали совсем, кричали и пытались что-то сказать Алтану. «Этот человек своей свободы». Алтан задумался и отпустил мысль. Если хочется плохого совета по отношениям от родственников не обязательно обращаться к мертвым, хватит Юме в Гонконг позвонить. Ну или где она там сейчас.              И вроде все относительно хорошо, но в один день Вадим пошел на свое задание, выключил и не ответа два дня.              Два ебанных дня, за которые Алтан извел себя как мог, желая только кричать в подушку, бить посуду (в основном кружки Вадима) и реветь долго. Хотелось зарыться с головой в домик из одеяла в детстве. Никакие успокоительные не могли его устаканить. Разумовский смотрел на него совсем странно, стараясь утешить. Когда Дагбаев узнал, что Волков дома и все с ним хорошо не смог больше терпеть. Почти выгнал Сережу, стараясь собрать свою политкорректность. Ему хотелось побыть одному. Знал ведь, понимал, что рано или поздно такое случится.              Вадим объявился через неделю, пришел перемазанный в какой-то грязи, с ужасным запахом и следами крови, хер пойми чьей. Алтан, успевший за это время сойти с ума достаточно, даже не ругался первые две фразы. Просто посмотрел слишком холодно и зло, затянулся какой-то сладкой ашкой и выдохнул через нос. Сейчас он больше был похож на дракона, с рассудительным холодным взглядом.              — Неделя, блять, — холодно произносит парень, но тут же срывается на крик, — Неделя! Было трудно отправить одно смс? Было трудно через кого-то передать? Предупредить перед уходом!              — Золотко мое, ты же все понимаешь, я не мог. Я бы…              — Да мне похер! — продолжил кричать Алтан прямо в лицо, активно жестикулируя и думая с какой стороны заехать Вадиму, чтобы тот опомнился.              Дракон положил руки на чужие плечи, но те оказались моментально скинуты.              — Не трогай, блять, меня! — Алтан хочет оттолкнуть, но его сила на силу Вадима — ничто. Он лишь толкает его руками в живот.              — Брось, тебе же это сейчас нужно.              На самом деле да, Алтан хотел этого, но понимал, что, если он и на этот раз сорвется в чужие объятья, он себе это не простит. Ему это не простит Сережа. Он этого может просто не пережить и попасть в такую ситуацию еще раз.              Неделя на подумать и тридцать минут, чтобы собрать все свои вещи. Выкинуть все шампуни и крема, сжечь пару фоток и посмотреть на Вадима еще раз. И еще, и еще. Чтобы точно убедится, что готов. Решение обдуманное и точное. Ему будет плохо и непривычно, но ему будет лучше, чем сейчас. Меньше страха и стресса. Ему хватило, он натерпелся, он бежал от клана семьи не для того, чтобы потом ввязываться в совместную жизнь с криминальным авторитетом. Он уходит молча, и Вадим его отпускает без вопросов, он почему-то уверен, что Дагбаев не вернется сам. Но не значит, что не вернется вообще.

***

Если ты скажешь мне «да», то навсегда (быстрей) Будет твоим белый свет (ещё) Если ты скажешь мне «нет», то мой (давай) ответ Будет: «Прощай навсегда» (хочу!)       Алтан Дагбаев — главный подозреваемый в смерти кого-то там. Алтан особо не вслушивался, хотя стоило бы. Надо просить один звонок и набирать Юме. Или Сереже, хотя его посреди ночи дергать не хочется, да может и не взять.       Он потер глаза и начал приходить в себя. Он не ходил в бары около трех месяцев, потому что Вадим был против. И когда отношения закончились вместо грусти пришла свобода. Вот такая простая и вкусная. Он запрещал себе грустить и реветь дальше, потому что Вадим этого не стоил. Он уже достаточно проревел.       В бары ходил один, потому что Сережа сейчас был занят и не светился в людных местах. Он вообще странно себя вел последнее время, шифровался, чистил о себе историю, убирал информационный след. Говорил чутье у него, но может просто сбрендил окончательно. Может замышлял что-то. А может готовился к тому, что кто-то что-то против него замышляет. В общем разбирать в тараканах в голове Разумовского было слишком энергозатратно. Алтан и не собирался. Если Сережа сказал, что не сможет, значит придется идти одному.       Сначала хотелось подцепить кого-то на вечер. А потом не получилось. Никто не приглянулся, все были слишком уродливы и плохи. Было грязно. Скорее не в клубе, а на душе. Как будто он вернулся далеко в прошлое, хотя вроде недавно здесь зависал. Обычные молодые парни и девушки, которые смотрели на него с интересом и огоньком, но все не то. Запах, вкус у алкоголя, слова, прошептанные на ушко и вопросы. Все не те. Невольно вспомнилась первая встреча с Драконом. Дагбаев ведь тогда на него глаз положил, запомнил, но дал себя добиваться. Вспомнились первые сообщения, и он устало открыт переписку. Пролистал вверх на много месяцев назад. И захотел реветь. Так пьяным и оказался один на улице. Пьяный в хлам и думающий, где сможет сегодня спать. На пару дней его приютили друзья в общаге, но сейчас не хотелось их смущать. Да и возвращаться не хотелось. Надо ехать на квартиру, которую ему выделила семья. Но туда не хотелось, потому что он знает, что на пороге его схватит паническая атака. Он не сможет зайти в квартиру, которая ассоциировалась с мамой.       Пока его на улице не ловит какая-то баба-следачка и просит проехать в участок. Там его обыскивают, берут документы для установления личности и наручниками цепляют к столу для допроса.       — У меня есть право на один звонок, — говорит Алтан, пытаясь сделать голос ровнее. Его трясет. Страшно, даже не от того, что посадят, а просто от ситуации. Он еще слишком молодой, а уже в ментовке и сидит один. В отделе как будто никого больше нет. Следователь, охранник и тишина. Его в чем-то подозревают, на него навели след и улики. И мог это сделать любой недоброжелатель его семьи. Почему сейчас? Неужели раньше не могли? Или повода нет? Черт, узнать бы как сейчас у семьи дела в бизнесе, чтобы понимать в какой он ситуации. Все казалось размыто и нереально, как будто мир вокруг это плохой сон без сюжета. Когда спишь так много, что мозг не может уже ничего придумать и несет бред. Вот сейчас его жизнь, этот самый бред.       Когда телефон ему дают, он медитирует еще пару минут над контактами. Кто ему поможет? Кто ему вообще захочет помогать? Он листает вниз.       Юма убьет его сама. Она в другой стране.       Дед сделает такой выговор, что легче отсидеть в тюрьме. Да и непонятно какими санкциями ему это обойдется.       Сережа? Нет, его бы вообще не вмешивать, не портить ему информационный след. Да и вообще стыдно как-то, что он без него в клуб пошел и сразу в участок под следствие попал.       Он тяжело выдыхает и набирает Вадима.       Дракон приехал за пол часа. И случилось чудо. Он поговорил пару минут с следователем, и Алтана выпустили. Он пару секунд тупил взгляд, смотрел на мужчину, понимая, что вот это то, что он искал весь вечер в баре. Вадим смотрит добро, совсем не злится, даже рад.       — Прости, — первым начинает Дагбаев, — что дернул.       — Золотко, возвращайся, — сразу предлагает ему Вадим, взглядом просит.       — Нет, — неловко мотает головой парень и нервно усмехается, — не могу, нет.       Наконец они вдвоем. Выходят на улицу, ветер треплет волосы и сталкивает их. Вадим сделал все идеально. Теперь у Алтана нет ничего. Ни друзей, ни вкуса в еде, ни любимых мест, ведь все ассоциируется с тем самым человеком. Нет денег и совсем мало вещей. Он порвал последние связи с семьёй. Он сломался. Вадим взял уязвимого одинокого ребенка и решил добить его. Но Алтан сам подвел к этому, он ушел, потому что не вытерпел. Сказал ему «нет», говорит сейчас, и скажет еще раз потом. Сам выроет себе могилу и ляжет в нее. Только рядом с Вадимом он сможет быть счастливым.       У Алтана даже сердце не бьется. Он не чувствует мира, хочет к Вадиму. Он самая вредная привычка, самая болезненная зависимость. Он все и вместе. Стеклянные слезы катятся по щекам, а Вадим их смахивает, подбирает руками и целует следы от них. Прижиматься к его груди так же приятно. Тело мелко трясет, он плачет от переизбытка эмоций тут.       — Поехали домой, — снова просит Вадим. Дом, только в его квартире, больше ни одно место не имеет права так называться.       — Я не смогу, я, — шепчет через слезы Алтан, расслабляя руки, — не туда, пожалуйста.       — Ты мне доверишься?       — Да.       Алтан знает, что голову сорвет, как только он перейдет порог квартиры и он сойдется с Вадимом. И все пойдет заново. Нужно помнить, почему все так сложилось. Нужно всегда держать голову холодной, он учился этому столько лет.       Вадим садит его в машину и везет «кататься». Его слегка отпускает, и он садится расслабленно. В машине приятно пахнет. Пахнет чем-то родным. Как будто вернулся в детство. Запах носит в себе больше всего воспоминаний, и этот сносит крышу. Алтан улыбается, уже плохо думая. Алкоголь давно выветрился, но клонило в сон. Сколько уже? Часа четыре? Пока осень, светлеет попозже. Можно наслаждаться темнотой за окном. Где они вообще? А так даже интереснее. Он в глубине души понимал, что произойдет, но сознаний об этом даже не разрешало думать.       Алтана пробивает на какую-то историю из детства. Он рассказывает, как в двенадцать лет его мама влюбилась в какого-то мужчину и даже хотела на нем женится. Но Дагбаев тогда все идиллию порушил, из-за чего они по итогу расстались. Даже не винил себя никогда, тем более не извинялся. А сейчас задумался, что может и стоило дать маме шанс быть счастливой. Хоть чуть-чуть. Она ведь умерла через пару лет, не нашла себе больше никого. Мысль о том, что смерть всегда рядом, как-то быстро вернулась. Он снова почувствовал себя школьником, который только что потерял самое ценное в жизни.       Машина останавливается резко, прерывая рассказ Алтана. Они выходят и смотрят на лес. Так они где-то в лесополосе? Алтан затыкается и оборачивается, чтобы посмотреть на Вадима. Он резко обнимает парня, прижимается и улыбается, хочет поцеловать.       Вадим смотрит холодно, так что мурашками пробирает кожу. Он кладет подбородок на макушку к парню. Нож протыкает Алтану бок резко. Тот не успевает пискнуть. Только широко раскрыть глаза.       Алтан упал на листья и сухую землю, хватая ртом воздух и зажимая руками бок. Не было сил кричать и было слишком больно, так что еще чуть-чуть и сердце остановится. Вадим этого и ждет, хочет посмотреть на боль в чужих глазах, пока взгляд не потухнет.       Боль жгучей смесью разлилась по телу, так что хотелось переломать ребра, лишь бы она была в другом месте. Лишь бы не чувствовать этого в животе. Ну зачем, зачем поехал, зачем позвонил, зачем сказал что-то, зачем вообще дал свой номер Вадиму тогда, почти год назад.       Потому что Вадим захотел. Потому что у него была только иллюзия выбора. Ко всему его подталкивали, и к аресту этому. Звонить адвокату или сестре, звонить Сереже. Он ведь даже Сереже ничего не написал, не сказал, где он и с кем. Он подставил себя. Его подставила его внешность и очарование. И не надо больше думать, где завтра ночевать.       Вадим смотрит на это. Конечно, блять, он смотрит, он же убийца-профессионал, нужно было бежать, когда он перестал скрывать, где работает. Мыслей так много, он пытается встать и на адреналине это почти получается, пока Вадим не делает второй надрез, в этот раз протыкая его грудь. Внутри что-то лопается, как пузырь. Алтан учится на биолога, знает, как легко убить человека, если знать куда целится. И убийца знал.       Алтан захлебывается в своей крови, она приникает в легкие, течет через рот и два пореза, и он наконец выключается, мутно наблюдая за тем, что делает Дракон на фоне. И последняя мысль остается, что вот так от его рук умереть достойно его жизни.       Вадим смотрит сверху. Это его золотко, красивое. Как он долго ждал, чтобы все осуществить. Как он хотел делать надрезы вдоль этих вен, смотреть каждый день на эту кровь. Как хотелось избавить Алтана от этого мира. Теперь можно брать нож и вести по запястьям. Пока сердце бьется, совсем слабо.       Вадим берет его за запястье и меряет пульс. С каждой секунду импульсы становятся все меньше. Пока не появляется ноль.       Можно приступать.

Если ты скажешь мне «да», то навсегда

Будет твоим белый свет

Если ты скажешь мне «нет», то мой ответ

Будет: «Прощай навсегда»