Жало. Ступень первая.

      О том, что мало заинтересовать наставника, надо ещё и доказать, что ты достоин обучения, я узнал почти сразу, как Фейлон вывел меня на улицу. Прежде всего дахака разомкнул мой ошейник и бросил его тут же прямо на землю, в пыль. А потом резко, неуловимо глазу нанёс мне крепкий удар под грудину, от которого я едва устоял на ногах, согнулся и закашлялся. Было чувство, что у меня лопнули лёгкие и весь воздух мгновенно вышел из прорех.        – Почему я ударил тебя, щенок? – спросил Фейлон, позволив мне немного отдышаться.        – За дерзкие слова?        – Дерзость поощряется в дахака. Смирение – нет. Дахака не носит ошейник, ты не раб кабара.        – Я должен был попросить снять ошейник сразу?       – Потребовать, – сказал Фейлон и спокойно пошёл дальше.        Я поспешил следом. И я вовсе не был обижен таким уроком, нет. Я был восхищён. Мне давали сразу полную свободу выбора – носить ли ошейник, идти ли за наставником – я был уверен, что сверни я сейчас в одну из узких улочек, Фейлон только пожмёт плечами и пойдёт дальше, несмотря на уплаченную за меня сумму. Это опьяняло, это позволяло мечтать о том, что свобода теперь будет главной направляющей моей жизни. Как я всегда хотел.         Позже я узнаю, что направляющих две. Свобода и цена. Дахака волен в любом выборе, но дахака платит за любой выбор. Всегда. И сам решает, стоит ли платить.        Фейлон привёл меня в дальнюю часть Загонов – сети улиц и площадей предназначенных для того, чтобы молодые дахака могли найти себе командиров, а командиры выбрать новых воинов. Тут же собирались и будущие ученики дахакских школ. И надо ли говорить, что никто не держал их в клетках, не устраивал торгов. Мальчишки со взрослыми и злыми глазами, и даже редкие девчонки, бродили тут вольно, болтали между собой и изредка с наставниками. Даже будучи ещё никем, эти дети, непонятно каким образом попавшие сюда, уже заключали сделки с теми, кто будет готов обучить их. И в каждом из них жила непоколебимая уверенность в том, что они вправе решать и выбирать.       Я осмелился спросить у Фейлона, как это устроено.       – Дахака предлагают, – вполне дружелюбно отозвался наставник. – Есть вербовщики, они находят детей, которые могут быть интересны кабару. И предлагают. Если предложение принимается, то эти дети приходят сюда и заявляют о своей готовности.        – Они все сироты? – удивился я.       Фейлон усмехнулся и покачал головой.       – Разумеется, нет. Кого-то приводят родители, но… большинство делают свой выбор сами. И убегают из дома. Сюда. Нас не беспокоит, что думает семья щенка, нам интересно, что хочет сам щенок. И может ли доказать, что действительно желает идти по следу Руна. Изредка мы покупаем щенков, вот как тебя. При их согласии, само собой.        – Они маги?       – Да. Иные не нужны Дахака Кабар. Мы обучаем воинов-магов. Клинков. В основном.        – В основном? – я уловил едва заметную паузу в ответе Фейлона.       – Кто-то выбирает другие дороги. Потом, конечно, когда путь Клинка достигает определённого этапа. Дальше сам дахака решает свою судьбу. Мы свободны от любых запретов и любой воли, кроме воли Бешеного.       Фейлон остановился и выжидающе посмотрел на меня. Хотел бы я понимать, чего именно он от меня ждёт – вопросов, пожеланий, просто молчания? Должно быть, мне необходимо было что-то сделать, попав на этот импровизированный, странный, но рынок. Но меня уже приобрела какая-то школа. Потара. Или же с приобретением всё только начиналось?       – Я не знаю правил, – сказал я, когда молчание слишком затянулось.       – Узнай. Или убедись, что их не существует, – Фейлон говорил без улыбки, но я видел усмешку в его глазах.        Испытание. Мне не почудилось. Наставник Потары желает убедиться, что купил нужного щенка. Удивительная манера вести сделки, сначала платить, потом проверять качество товара. Или же в этом кроется какой-то особенный непонятный мне смысл?        – Ты  – наставник, научи меня, – сказал я, смягчив требование лёгким наклоном головы.         – Попасть в Потару желают три щенка, – медленно проговорил Фейлон. – Мне нужен один. Лучший.        Я кивнул. Не сказать, что вопросы не жгли мне язык, но я понимал, что любым из них я понижу свои шансы. И я отступил. Направился к группке мальчишек, стоящих неподалёку. Если потребуется, я буду кружить тут до заката, но найду тех двоих, кто хочет попасть в Потару. Но не попадёт.        Я нашёл их. После нескольких бесед, одной небольшой драки, и целого водопада ледяного презрения со стороны урождённых тангаров. Те, кого дахака присмотрели для своего культа, были отнюдь не изнеженными детишками богатых магов. Это были свирепые, породистые щенки, готовые зубами выдирать высокое положение, славу и запретные иным знания. Все они хотели одного – могущества. Я наслушался разговоров о Великой Тени – главе Дахака Кабар, о его величии и немыслимом богатстве. Узнал о Псах – дахака, чей путь был увенчан славой сражений на аренах, о загадочных тинктарах – поставщиках для армии Тангаты чудовищ-некродов. Голова шла кругом от этих историй, пропитанных жестокостью, алчностью и возможностями. Я будто напился отравленным вином, мне было хорошо и плохо одновременно. От открывающихся перспектив захватывало дух, от бесчисленных опасностей на этом пути слегка ныло под ложечкой и подташнивало.        А те двое, с которыми мне предстояло отстаивать своё право на Потару, вообще показались мне невероятно опасными даже на фоне остальной своры. Оба младше меня, может на пару лет. Оба одеты богато. И оба неуловимо похожи друг на друга. Сытые, сильные, уверенные в том, что мир ляжет к их ногам. И никогда не знавшие предательства и ужаса загнанных зверей.        Я возненавидел их сразу. За то, что им никогда не приходилось скрывать своей природы, прятаться и убегать. И за их несомненное превосходство передо мной.        – Я тоже собираюсь в Потару, – сказал я им, когда подошёл ближе.       Один из них – смазливый, с шапкой тёмно-каштановых кудрей, даже не повернул головы. А второй – держащий строгую, прямую осанку даже в обычной беседе, бледный как призрак, удостоил меня презрительным:       – Мне отчего-то стоит это знать?        – Потаре нужен один щенок.       – Посмотри-ка, Хэнтир, – подал голос кудрявый. – Выродок решил напомнить нам правила. Желает вызвать на поединок, не иначе. Не желаешь поваляться в пыли с отродьем Старшей крови?        – Была бы охота, – названный Хантиром чуть приподнял руку, и я заметил искорки Силы на кончиках его пальцев.       Удар магии я отбросил простым щитом. Ну, чтобы там не говорили о тангатских магах, мы были равны в умениях. А именно – кроме способностей, умений у нас особо и не было. Просто дети, которым дали острый клинок, показали пару приёмов и всё. Злые, тщеславные, но всего лишь дети.        Но разница между нами всё-таки была. Я уже успел уяснить одно правило абсолютной победы, а они нет. Чтобы победить, надо уничтожить.        Поединок? Да за Предел поединки! Разве мы на этой их арене? Нет, мы на улицах, где нет-нет, а вспыхивают драки между почуявшими волю щенками. А на улицах случается всякое.        Я не стал тратить время на Силу и нехитрый набор заклинаний, я прыгнул, как только мой щит рассыпался мелкими искрами. И нанёс в прыжке удар кулаком прямо по переносице кудрявого, вминая её в череп. И не размениваясь на характерные для драки мельтешения кулаками, впился зубами в открытое сейчас горло. Рванул, чувствуя как в глотку полилось горячее и липкое. Отскочил тут же, не дожидаясь пока Хантир придёт в себя от увиденного и вмешается, скользнул по земле к его ногам, обхватил их и повалил тангара на землю.        Его череп я раскроил подхваченным тут же с земли крупным булыжником. А потом спокойно добил им же хрипящего и захлёбывающегося кровью кудрявого.        Всё кончилось настолько быстро, что я даже сам не успел понять. А мне уже скручивали руки подбежавшие стражники. Должно быть, тут всё-таки имеются какие-то правила…  ***       Сложное правосудие, видимо, было незнакомо Тангате, или же для таких как я оно было таким. Простым и доступным. Сцепленные над головой руки, цепь соединена с крюком на потолочной балке, тело вытянуто в струну, кончики пальцев едва касаются пола.        Просто сарай, или бывший склад. Зачем усложнять, щенка можно проучить и тут. Первый заход с кнутом довёл меня до беспамятства, а когда я пришёл в себя, в сарае, помимо моих палачей, находился и наставник Фейлон. Он чуть брезгливо и при этом с лёгким интересом разглядывал меня и, казалось, вовсе не слушал рассказ одного из экзекуторов. Но слушал я, и услышал то, что меня напугало и порадовало одновременно. Убивать меня не собирались. Но перспективу “пары горячих дней” я оценил с ужасом.        И на мне снова был надет ошейник. Судя по всему – магический, я не слышал собственной Силы.        – Щенок остался один, – прохрипел я в лицо Фейлона. – Правил нет, есть цена.        Наставник сгрёб мои волосы в кулак, тряхнул голову, не больно, но ощутимо, а потом улыбнулся.       – Урок усвоен. Я доволен, – и добавил, обращаясь к палачам. – Если не сдохнет, отправьте подлечить, затем в Потару.        Я выиграл свой первый приз в Тангате. Осталось малость – не сдохнуть. И по ухмылке экзекутора, снова развернувшего кнут, я понял, что это будет непросто.        Эти два дня я почти не помню. Боль сменяла новая боль. Палачи были умелы – когда тело переставало воспринимать кнут на спине, в ход шла плеть-многохвостка, выжигающая следы на груди и животе, или гибкий прут из скрученной проволоки по верхним частям бёдер. Но палачи были ещё и неглупы. Изредка, помимо ведра ледяной воды, которой меня приводили в чувство, я ощущал токи целительной магии. Совсем немного, но этого хватало, чтобы я не истёк кровью и не ослаб непоправимо. Щенок, достойный Потары, стоил дорого, а недовольство дахака Фейлона, видимо, ещё дороже. Платить за это никто не хотел.        Я понял это на исходе первого дня и поблагодарил своих мучителей сорванным криками сиплым голосом. Один экзекутор кивнул мне снисходительно и взялся за плеть с удвоенным рвением.        На ночь меня оставили передохнуть. Как есть оставили – висящим на балке. И, по-моему, я даже ухитрился уснуть ненадолго, если можно назвать сном тот полубред, в который я погрузился. В бреду я видел женщину. Совсем юную, невероятно красивую женщину в дахакском доспехе. Она разглядывала меня, а её холодное прекрасное лицо причудливо играло тенями в свете луны, проникающей в небольшое оконце.        Я слышал и её голос, насмешливый и резкий.       – Так хочешь попасть в Потару?        Губы не слушались меня, я силился что-то сказать, но слова не рождались.        Она смеялась. Необидно, просто её забавляло что-то.        – Мы ещё увидимся с тобой, – сказала она, и вдруг наклонилась и поцеловала меня прямо в искусанные спёкшиеся губы. – Ламаи – моё имя, стойкий мальчик. Но ты узнаешь меня по прозвищу – Жало.        И вот это имя, и этот поцелуй – мой первый поцелуй в жизни, помог мне продержаться второй день истязаний. Я узнаю тебя, Ламаи. Я не забуду ни имени, ни лица. И верну твой поцелуй.