the red on my face is matching you

      Это чахлое высокое здание находилось на окраине города, всего в двухстах метрах от главной дороги и, на вид, ничем не отличалось от любой другой заброшки подобного типа. Когда Рон приглашал меня на эту тусовку, он описывал её так, будто это “Бергхайн” на основе рая с кислой, но приятной ноткой греха. Проще говоря, лучшее место в нашем пресном городке, поникший в серых тонах монотонной работы, моногамии и измен. Я, конечно, не поверил ему, ожидая увидеть обычный притон, а меня он захватил только потому, что у меня есть машина и он не нашёл попутку. Но когда я начал подъезжать к этой разрухе поближе, я осознал, что, возможно, ошибся.       Заброшка находилась в небольшом лесу, вокруг неё растительность была достаточно притоптана и присыпана гравием, чтобы образовалась некая стоянка. Перед зданием была дюжина машин, может и больше. Из множества хилых, но больших окон прорывался свет прожекторов и цветомузыки, а вместе с ними и приглушенная композиция вида гипнотик-техно. Рядом с входом было пару человек. Кто-то сидел на земле, опершись о холодную стену, кто-то стоял и курил сигару, разговаривая со своей собеседницей в редкостно пестром костюме. Несвойственная для нашего обихода примесь распутства и экзотики струилась по вырезу ее юбки. Она была словно огонь от автомобильной аварии в центре города - было сложно не заметить и, в последствии, оторвать взгляд.       Я свернул влево, остановившись ближе к выезду, поодаль других машин, и, поставив первую передачу, выключил двигатель. В зеркале заднего вида было отчетливо видно сумасбродную улыбку Рона, на которую я лишь закатил глаза.       — Я уверен, тебе понравится! — весело и оживленно сказал Рон, дернув за ручку двери, желая поскорее оказаться на вечеринке.       — Кто сказал, что я пойду с тобой? — мужчина остановился на полпути из автомобиля. Он плюхнулся назад, посмотрев на меня с градом эмоций.       — В смысле ты не пойдешь?! — раздосадованно воскликнул брюнет. — Ты же согласился! Да и как я попаду домой после…       — Найдешь попутчика. — в моей груди было тяжелое щекочущее чувство.       — Да не ломайся ты, Джеймс! — мужчина отчаянно пытался достучаться до меня. — Выходной тебе не повредит. Там же девочки, музыка, танцы… Побудь хотя бы пол часа!..       Я все еще по какой-то причине сомневался. Рон – пример обычного среднестатистического мужчины наших краев. Он ненавидит свою нудную работу, не любит свою напыщенную жену. Он находится в постоянном мучительном поиске райского островка в дорожке дешевого порошка или чудной иглы, а также не мог обойтись без беспорядочных связей с девушками низшего класса. Каждую неделю Рон пытался прыгнуть так высоко, чтобы коснуться самих облаков, а затем разбиться насмерть об асфальт рядом с мусоркой в переулке.       Мы с Роном отличались. Я был терпелив к своей работе, потому что на нашей бирже нет выбора лучше. Я не пытаюсь забыться, раскрасить этот дрянной мир как раскраску с помощью наркотиков и женщин. Я провожу свое время в глухом одиночестве своей пустой квартиры, каждый день прогуливаясь по парку после работы. Но есть один нюанс, который незаметно для глаз других, и даже моих, пройдется по этой скудной картине флейцевой кистью, оставив жирный червонный след.       — ...Безалкогольные напитки и… — Рон продолжал попытки выудить из меня желание выйти из машины. Вдруг его лицо озарилось, и он воскликнул, — О! У них есть Блэк Джэк и Покер! И… И Баккара тоже есть!       Азартные игры. Моя ноющая слабость, о которой я старался забыть. Человек, осуждающий разбитых людей, сам оказался погрязнут в грехе. Легкое прикосновение к чувству азарта вводило меня в манию, впускало адреналин и чувство эйфории в мою кровь сильнее любого секса, алкоголя, наркотиков. Поставив одну ставку я больше не мог остановиться. И это было большой проблемой в мои юные годы, потому я стал избегать любых мест с подобным развлечением.       …Но это же было давно, не так ли?       — У меня нет с собой денег. — попытался я придумать последнюю отговорку, потянувшись к бардачку за пачкой сигарет.       — Ты можешь не ставить ставки! — брюнет подпрыгивал на заднем сидении, не имея терпения. — Или… — Рон потянулся к своему карману, намереваясь достать кошелек, наивно полагая подкупить меня деньгами на игры.       — Не нужны мне твои деньги. — сказал я, нахмурив брови и открыв дверь машины. — Я останусь, но уйду, когда я захочу. — я достал сигарету из маленькой синей коробочки, поместив ее у себя во рту. — И ждать я тебя не буду.       — Хорошо, договорились!       Спустя момент в машине я остался один. Рону поскорее хотелось сесть на иглу, в то время как я думал над тем, на что подписался. Моя рука медленно поднесла огонь зажигалки к сигаре в моих зубах и я вышел из автомобиля. Облокотившись об транспорт, я задержал свой взгляд на здании передо мной, погрузившись в раздумья.       Ожидаемо, в моей голове, впервые за пятнадцать лет, послышался голос, звучавший как старый знакомый из плохой компании. Сколько бы я не сопротивлялся, я не мог не приласкаться к его речам, как глупая моль, летящая на свет инсектицидной лампы. Он бережливо напоминал мне о сладости азарта, как игра ощущалась будто глоток холодной воды во время знойной и угасающей рутины. Как приятно было опуститься в этот котел пылкости и страсти в каком-то богом забытом переулке. Как в этом самом переулке, в баре “Карбон Тремор”, в задней комнате фишки сыпались рекой, прежде чем резко исчезнуть в руках противника. Это то, чем я дышал в свои двадцать и что медленно разрушало меня по частям, разбрасывая осколки моей жизни в лужи и грязь улиц нашего города.       Но что сейчас? Я - эталонный горожанин, которого ставят в пример всевозможные начальники и руководители с набитым пузом тщеславия и жадности. Тот, на которого смотрят и в мыслях появляется однозначный факт: “В этом грязном мире его руки - чисты.” Отрезав фотоплёнку прошлого от своего настоящего и будущего, я пошел по дороге унылой, но надёжной стабильности. Но коснувшись грязи однажды, ты никогда не смоешь эту сладостную скверность, эту забытую страсть, которая поддерживала твою способность дышать полной грудью. И когда ты коснёшься её снова, трясина утянет тебя, словно отбойное течение океана зависимости, что нарисовал себе маску фальшивого, но такого желанного удовольствия. Человек не успеет осознать, что он уже находится на дне, пока не станет поздно. Как я сейчас, раскрыв двери этого клуба.