Млечный путь

— У меня плохие новости, — мрачно сообщил Но Сынгёль, вертя в руках подозрительный кожаный свиток. Хонджун, которого допустили на совет внутреннего круга уже в третий раз, тихо и смирно сидел в стороне со стилом в руках, готовясь записывать под диктовку. Как самый младший здесь, он вынужденно выступал секретарём собрания, помечая для себя и остальных, чему придётся уделить внимание, на что изыскать средства, куда отправить людей и кем заняться Сынгёлю в следующий раз. — И какие же? — Великий Ван переложил ноги и наклонил голову набок, показывая, что внимательно слушает. Сынгёль потянул многозначительную паузу. Поёрзав, замерший неподалёку от Хонджуна командующий войсками Халазии, тан Чхве Сокмин недовольно кашлянул, но вслух своё недовольство вперёд как Великого Вана, так и принца высказать не посмел. — В Ильсоне увеличивают число рекрутов, Ваше Величество, — Сынгёль вскинул голову и решительно оглядел их всех по очереди, задержав взгляд на каждом по нескольку долгих мгновений. — Воинская повинность со следующего года распространяется и на младших сыновей крестьянских семей. — И что? — поинтересовался Хёнджин, равнодушно болтая ногами. Насколько знал Хонджун, принца как раз допускали на каждое такое собрание с самого начала, но, вероятно, без особого успеха. Хёнджин мог действительно не понимать причин многих событий и оттого мучать остальных вопросами, но точно так же мог и притворяться. Природа не обделила его ни умом, ни ленью, изящно совместив их таким образом, что чаще всего Хёнджин свой ум употреблял, пытаясь излишнего напряжения этого ума избежать. В принципе, Хонджун понимал, что тот может себе это позволить, пока жив отец, пока существует Совет — но где-то в глубине себя завидовал так, как завидует любой взрослый человек беззаботному ребёнку. — Увеличение числа рекрутов, точно так же, как и недавнее увеличение налогов может обозначать подготовку к войне, — снисходительно улыбаясь, пояснил Сынгёль и лениво, неторопливо добавил: — Ваше Высочество. — Но почему? — надул губы Хёнджин. Махнул рукой, приказывая обойтись без лишних титулов: — Может, они просто не знают, что делают, и там скоро бунт поднимут? — В Ильсоне? — вскинул брови Великий Ван. — Сын, ты меня огорчаешь. — Но там же… — воспротивился тот и наморщил нос, пытаясь вспомнить: — Этот… младший, за которого управляет регент? Младенец? — Младенец глуп, — откликнулся Сынгёль. — Но его регент — нет. — И всё равно, мы тут причём? Это Ильсон, он с Мирохом за острова давно воюет! — Не воюет, а дипломатически спорит, не прибегая к помощи вооружения, — скучным голосом поправил Сынгёль. — Напоминаю, Ваше… хм, Ваше Величество, два совета назад мы обсуждали донесение о перемещении войск и усилении гарнизонов Ильсона вдоль юго-западного участка нашей границы. — Я всё помню, — проворчал Великий Ван. — Сокмин-а, ты подготовил черновой доклад по состоянию дел в наших войсках? — Даже не вчерне, — Сокмин протянул руку, и Сынгёль вернул ему тот самый кожаный свиток. Развернув его, Сокмин, сощурившись, начал: — В коннице… — На общем Совете! — явственно ужаснувшись перспективе слушать отчёт по каждому из огромного числа отрядов всей войск Халазии, перебил его Великий Ван. — Сейчас главное давай, где всё плохо? — Везде, если кратко. — Сокмин выпустил нижний край свитка, и тот со щелчком втянулся в тубус. — Конница не обеспечена боевыми скакунами в нужном количестве… — Они там этих лошадей жрут, что ли? — возмутился Хёнджин. — Год назад сотню закупали! — Кони стареют, — безэмоционально пояснил Сынгёль, даже не потрудившись повернуться в его сторону. — Ломают ноги, и их приходится добивать. В третьем отряде плохо объезжают, конюшенных я бы советовал сменить всех подчистую. Последние закупленные тяжеловозы, пришедшие под перевозку таранов и других грузов, оказались не сильнее мирохских рысаков. — Доклад где, сын пустынной собаки? — рявкнул Великий Ван. — Подавался Его Высочеству по вашему приказанию две декады назад. — Сынгёль напоказ скучающе рассматривал потолок, и ему не хватало исключительно травинки для полного образа ленивого пастуха на природе. Хонджун с интересом прислушивался к разговору, то и дело делая пометки. Было действительно интересно — Большой Совет, на который он был допущен как рядовой член, проходил куда формальнее, и ругаться на нём дольше нескольких минут не выходило ни у кого: за регламентом следили строго. Здесь же, к великому удивлению Хонджуна, обсуждение шло сквозь ругань и споры — но шло куда быстрее, чем на Большом Совете. Если, конечно, Хёнджин не умудрялся подставляться вновь так, как сейчас. — Сын, — угрожающе повернулся к тому Великий Ван. — Ты… — Ну я сменил там гильдейского! — встрепенулся Хёнджин. — До сих пор крадут, что ли? — Если бы там оставалось, что красть… — начал Сынгёль. Уже не первую встречу Хонджуну казалось, что принц тому не слишком нравится, но Сынгёль либо тщательно это скрывает, либо не позволяет своим личным симпатиям и антипатиям помешать службе Великому Вану. — Посмотрим, хватит ли денег восстановить, — вздохнул тот. Обернулся к старику Киму и обнаружил, что тот, склонив голову на подбородок, тихо посапывает, совершенно не слыша, что происходит вокруг. — …Восхитительно. Ким Хонджун-сси, вы-то хоть слышите? — Разумеется, Ваше Величество, — коротко отозвался Хонджун, держа лицо. — Деньги мы найдём, но пока я не готов сказать, за чей именно счёт. С одной стороны, старик Ким, всё ещё занимавший должность казначея, его неимоверно раздражал своей ненужностью и бесполезностью, с другой же — официально тот приходился Хонджуну не то троюродным братом прадеда, не то кем-то сродни. Но принадлежал к их клану — и оттого, сжав зубы, изо всех сил приходилось терпеть, несмотря на то, что родственником его своим Хонджун не считал и увидел его впервые чуть ли не через год после смерти родителей, когда уже начал справляться сам. Помощи же старик Ким так и не соизволил предложить ему в принципе. Старый гордец. — Будь готов предоставить мне варианты перед Большим советом, — велел Великий Ван, и Хонджун послушно изобразил поклон. О том, что дата этого Совета до сих пор так и не была назначена, а следовательно, к какому времени готовить бюджет, он понятия не имел, Хонджун предусмотрительно промолчал. К следующему месяцу, к рутинному Совету, случавшемуся каждое третье число? К Совету, закрывающему летнюю триаду? Тянуть до зимы? Или следующий сбор созовут завтра? В любом случае, в ближайшие же дни он собирался наметить и перебрать варианты, чтобы понимать, что ответить Великому Вану, когда тот повторит тот же самый вопрос в следующий раз. *** Когда Хонджун наконец добрался до комнат старика Кая, уже начинало медленно, неторопливо темнеть. Небо снаружи сбрасывало голубое покрывало, затягивалось смесью тёмно-синего и малинового, и где-то совсем высоко, там, где жили Боги, трепетали тонкие серебристые облачные нити, замешивали в небесную кашу и прятали за собой звёзды — Ну, где там твоя успокаивающая бурда? — поторопил Хонджун, устало падая в кресло. Малый совет окончательно вымотал ему все нервы приблизительно к обеду, но бросить всё и уйти он не мог, как бы ни хотел. От цифр в глазах рябило, и, откинув голову назад, Хонджун осторожно прикрыл глаза. — Перед тобой стоит, — укоризненно отозвался Кай. Хонджун со стоном поднял голову — и действительно обнаружил перед собой глиняную кружку со знакомым запахом. Кай же как стоял в другом конце комнаты последние минуты, так и не подходил ближе, пока Хонджун не смотрел, и как кружка оказалась на столе — только Боги и ведали. Снова залпом, глоток за глотком, не давая себе ни единого шанса ощутить неприятное послевкусие, Хонджун выпил отвар и затаил ненадолго дыхание. Ударило чуть ли не сильнее, чем в прошлый раз, накатило и сгорело теплом, устремилось наружу через все возможные щели, надавило на виски острой болью — и тут же отпустило, оставив во рту лишь призрачный привкус железа и специй. Медленно, неторопливо вернувшись к нему, Кай заменил пустую кружку на полный стакан — и, стоило Хонджуну попытаться поднести ко рту и тот, ударил его по руке. — Поставь, не тебе! — грозно велел он. — Хочешь, чтобы и у тебя всё сломалось? — А ко… — Хонджун запнулся на полуслове. — Это для омеги? Имя омеги — наложника — само просилось на язык, но Хонджун отчего-то счёл верным оставить его при себе. Кай это имя и так знал, не мог не знать, однако всё равно его хотелось произносить самому, а не слышать его из чужих уст. Хонджун никогда не замечал за собой склонности к ярому собственничеству, как и вообще к чему-либо ярому, но в его доме никогда не жил омега, которого бы он считал своим. Да, крыло ещё не пропахло им — ими вместе — или не пропахло бы никогда, сплети им такую дорогу Боги, но Минги всё равно был теперь его. — Не для Сынгвана же, — проворчал Кай и, шаркая, отошёл обратно. Через плечо бросил: — Иди, не мешайся тут. И без тебя дел много. Пару мгновений помедлив, Хонджун ещё попытался вспомнить, какие вопросы хотел задать, но прошедший день его вымотал настолько, что ничего, кроме каких-то банальностей, не приходило в голову. — Как он там? — всё же спросил он. Кай усмехнулся в усы: — Иди сам спроси. Если что-то не так — пришлёшь за мной, не маленький. Ещё пару мгновений помявшись, Хонджун всё же заставил себя встать. Чуть было не забыв отвар для Минги, он подхватил приятно прохладный стакан и всё же остановился на полушаге. — Что в нём? — Омежьи травы, — спокойно отозвался Кай, без объяснений поняв, о чём речь. — А какие, то тебе знать не надо. Хонджун переформулировал, поскольку, какие именно там травы, его действительно интересовало не слишком: — Что они делают? Чего мне ждать? — Одни вопросы… — проворчал себе под нос Кай и отложил пестик в сторону. Ближе, однако, подходить не стал, лишь развернулся и сложил руки на груди. — Кроветворное, чтобы сил было больше, водогонное — чтобы быстрее вывести яд, для омежьей силы трава, чтобы цикл запустился, и для вкуса кое-что, конечно, это же омега, а не ты. Что-то Хонджуну подсказывало, что из них двоих именно ему, а не омеге куда больше требовались травы для вкуса. По крайней мере, именно он здесь корчился до тошноты, пытаясь выпить очередной отвар. Впрочем, лишь на основании этого подозрения поить Минги чем-либо отвратительным он тем не менее не собирался, скорее это был повод в следующий раз попытаться заставить Кая сделать свою порцию хотя бы немного вкуснее. — Я бы тоже не отказался, — вслух заметил он. — А каких последствий мне ждать? Он начнёт вести себя иначе? — Не начнёт, — поджал губы Кай, и Хонджун, даже не спрашивая, чувствовал, что тот им недоволен. — Это тебе не Чудо Богов, сразу ничего не изменится. На этом вопросы Хонджуна всё-таки не кончались, но мешать ещё больше он не стал, лишь обозначил вежливый поклон и, подхватив стакан, наконец направился к выходу. Кай что-то еле слышно проворчал ему вслед, но останавливаться, чтобы услышать очередную ругань, Хонджун предусмотрительно не стал. Не в первый раз Кай встречал его, будучи не в духе, и явно далеко не в последний. Ничего толкового от него в таком состоянии всё равно было не добиться. По дороге Хонджуну встретился Сынгван, остававшийся сегодня в их крыле, на хозяйстве, и Хонджун заставил его затормозить взмахом руки. — Как дела? — подозрительно осведомился он. Сынгван вежливо поклонился. — Резиденция готова к приезду омеги, если вы захотите его отослать, Ваша Светлость. — Почему я должен захотеть его отослать? — немедленно поинтересовался Хонджун, чувствуя подвох. Вроде бы он не сделал ни единого намёка на подобный вариант? Или случилось нечто ещё, заставившее Сынгвана решить, что это будет лучшим выбором для Минги? Хонджун зашагал по коридору, решив, что объяснение он в состоянии выслушать и на ходу. — Ваша Светлость не должен, — Сынгван быстро поклонился снова, но Хонджун ясно слышал в его голосе сожаление, — однако сегодняшнее происшествие… — Какое происшествие?.. — Резко остановившись, Хонджун чуть было не расплескал отвар. Накрыв стакан ладонью, он развернулся к Сынгвану: — Что случилось? С Минги всё в порядке? — Если это можно так назвать… — начал тот, но Хонджун метнул в него острый, злой взгляд, и тон сразу сменился на официально-вежливый. — Простите, Ваша Светлость. Омега в том же состоянии, что и был. — Так что случилось? — поторопил его Хонджун с объяснением. — Омега, — повторил Сынгван, делая на этом слове особое ударение. — Но одного из слуг-альф пришлось отослать к лекарю. — Что. Случилось? — Хонджун начинал терять терпение даже с учётом выпитого отвара. Манера Сынгвана выдавать историю по кусочкам уже начинала его раздражать. Сынгван торопливо вновь поклонился, и в этот момент Хонджун наконец осознал, что тот чувствует за собой вину и потому так тянет время. Покачав головой, он отвернулся и вновь зашагал вперёд, по-прежнему продолжая прикрывать ладонью стакан. Заторопившись следом, Сынгван наконец, по-видимому, осознал, в каком настроении пребывает господин, и принялся пересказывать случившееся по порядку, отбросив в сторону вежливый стиль: — Утро ещё было, и я подумал — чего ему голодать? Сам не пойдёт точно, и принёс ему еды, и угадал, он за ширмой как вчера сидел, так и продолжал сидеть. Ну я ему всё сказал — и что еда вся ему, и что ему можно есть и всё остальное, и что тетушка Сирануш ему пахлаву положила пару кусков специально и что тетушке Сирануш отказывать нельзя! — А что за слуга-то пострадал? — Хонджун смерил его подозрительным взглядом. — Ты, что ли? — Да нет, Ваша Светлость, скажете тоже! — рассмеявшись, отмахнулся Сынгван. — Что я, неразумный ребёнок? Это как цепную собаку дразнить! Всё у меня получилось, я ушёл, а в обед занят был хозяйскими делами и послал с едой к нему вместо себя Сынри. Тот вроде умный, а всё ж дурак — говорил ему «не лезь», а он полез, вот и отхватил! Я на крик прибежал, смотрю — а там Сынри на полу лежит, нога подбитая и за пах держится, и в крови весь! — И что с ним в результате? — поинтересовался Хонджун, уже приблизительно представляя себе вероятное развитие событий. Если уж Минги бил так прицельно, то… вероятно, за дело? Хотел бы просто выместить агрессию, ударил бы самого Хонджуна, пока не знал, кто он такой, или того же Сынгвана, но нет — их обоих Минги не только не тронул, но и вёл себя с ними, словно беззащитный ребёнок. Нет, сравнение с ребёнком Хонджуну не нравилось. Хотя другого он подобрать пока не мог, у него было в запасе ещё много времени перебрать всё, что придёт в голову, примерить поочерёдно на Минги все возможные варианты. — Обойдётся Сынри двумя детьми, больше не будет, — сморщился Сынгван, но подробности оставил при себе. Мысленно поблагодарив его, Хонджун вздохнул и остановился посреди коридора, не доходя до синих покоев всего лишь нескольких метров. Опустив голову, Сынгван замер рядом с ним — Хонджун знал — ожидая наказания. — Где сейчас Сынри? — устало уточнил Хонджун. — В лекарском крыле — не в нашем, а во дворцовом. Дядька Кай сказал, что и близко к нему не подойдёт и не притронется, пусть кто другой лечит, и я отвёл. Задумавшись, Хонджун так и стоял на месте, то и дело постукивая ногой. Сынри он помнил: альфа из старых, из тех, кто ещё отцу служил, и никаких трудностей с ним до сего дня ещё не случалось. Но если он попытался вдруг изнасиловать омегу, то… Или Минги его спровоцировал? Или Минги по какой-либо причине напал первым, а Сынри пострадал по случайности, только из-за того, что принёс еду? — Пусть Сынри потом отведут в подвалы, — наконец определился Хонджун. — Позже решу, что с ним делать. А ты… ты не виноват. Напрягшийся было Сынгван опустил плечи и с облегчением вздохнул. Но тут же вскинулся снова: — Да нет, Ваша Светлость! Если я такое не увидел — как вы мне дальше доверять сможете, кого я ещё проглядел? — И ты думаешь, что наказание что-то изменит? — удивился Хонджун и отмахнулся от его дальнейших возражений: — Всё, просто в следующий раз следи внимательнее. В доме появился омега, у которого скоро начнётся течка, мало ли у кого ещё разум замутится? — Так и… Ваша Светлость, может, в резиденцию его, а? Там никого почти нет, одни омеги, спокойнее будет?.. Хонджун действительно рассмотрел этот вариант и нашёл как положительные его стороны, так и отрицательные. Среди положительных числилась возможность жить до зимы как жил, без гарема и забот об омегах, среди отрицательных — тот факт, что Минги всё-таки принадлежал его гарему, который не то чтобы следовало всё время держать при себе, но не оставлять без присмотра точно. В последний раздел Хонджун мысленно записал и отсутствие того самого присмотра, в том числе лекарского: старика Кая он от себя отпускать никуда не собирался. Кроме того, здесь он и остальные могли присмотреть за Минги хоть как-то, а случись что в резиденции, Хонджун бы узнал новости лишь к зиме. Сюда же, в отрицательные стороны, шёл и пункт нахождения с Минги общего языка: как найти общий язык с омегой, который живёт в дне езды? Хонджун и сейчас, располагаясь в соседних комнатах не мог, а расстояние бы лишь ухудшило ситуацию. Нет, с какой стороны ни посмотри, а личным удобством ему следовало в этот раз поступиться. — Спасибо, Сынгван-а, — вздохнул Хонджун. — Омега останется здесь. Ты заходил к нему после Сынри? Как он? — Заходил, конечно. — Сынгван поморщился, не пытаясь скрыть реакцию на решение господина, но дальше спорить не осмелился. — Убраться же надо было, и я решил уж сам, не рисковать больше. Вынес ковёр с пола, его почистят и вернут, как просохнет. Принёс омеге ещё еды. — И как он? — повторил вопрос Хонджун, пытаясь понять, к чему ему следует готовиться. К новому приступу испуга? К безразличию? — Прятался, — пожал плечами Сынгван. — За ширму заполз и сидел там всё время, пока я убирался. Действительно, чего Хонджун ещё должен был ожидать? Ликования из-за возможности вновь сразиться? — Хорошо, — протянул он, думая уже совсем о другом. — Сынгван-а, пусть кожевник дворцовый зайдёт, нужно наконец ошейник заказать. Снова морщась, Сынгван потёр шею — сам тоже был из бывших рабов, освобождённых Хонджуном и оставшихся при нём, — и молчаливо кивнул. Впрочем, всё, что тот мог сказать, Хонджун знал и так. Догадывался, по крайней мере. — Свободен, — отпустил его он. — Проследи, чтобы через пару часов мне принесли ужин, и иди. — Конечно, Ваша Светлость, — кивнул Сынгван и, коротко поклонившись, удалился прочь. Со вздохом Хонджун развернулся к синей занавеси, отделявшей его от покоев Минги. Поводов откладывать визит больше не оставалось.