Броня из цветов

Стив вспомнил, как он умирал в первый раз. Кажется, это был Ад? Странный бездушный Ад. Там, где он умирал, воздух был настолько плотным и тяжелым, что его невозможно было вдохнуть. Там не горел огонь, не кипела лава, стрелы висели в воздухе, замороженные, и не было ни одной живой сущности. Кожей чувствовал, что живое создание лишь он один — Бог. Он слабо ощущал свое тело, лежащее в лаве, что его не грела, не жгла и не убивала. Он смотрел на неподвижный водопад, не в силах двинуться, а потом перевел взгляд на портал, повисший в воздухе над ним. С той стороны — клочок бесконечного пустынного пространства, усыпанного звездами, и там, в черноте, светился мир Края. Портал дышал и двигался. Бог видел в нем Херобрина, заточающего полумертвого Дракона в цепи… Они уже сломали несколько кристаллов, оставалось только три, чтобы поддерживать жизнь владыки Края — старого слабого Дракона, страшно боящегося перерождения. Стив никогда не боялся переродиться. Он понимал, что рано или поздно это придется сделать. Время. Ему было спокойно, что Херобрин знал обо всем. Ему было спокойно, что у Херобрина было достаточно сил, чтобы позаботиться о себе. Единственное его беспокоило — сколько лет пройдет с этого мгновения? Все ли в порядке будет с Демоном? Все мысли о нем, тысячекратно о нем… Поднялись чёрные ладони в запёкшейся крови. На животе виднелась свежая рана от острия косы. Душу тоже задело. Херобрин окликнул его, резко оказался рядом и упал на колени — его не беспокоил странный Ад, его не волновала искусственная лава и нависшие над ними стрелы — нет… Он вообще не думал о чужом сломанном пространстве, что вдруг возникло в мире Края. Все внимание было собрано в одном родном лице, не выражающем ничего, кроме смирения. Стив не слышал его слов, не чувствовал прикосновений, — он сжимал его руки в своих, нервно пытаясь дозваться и не веря в то, что это все-таки происходит, — Бог пусто смотрел куда-то сквозь глубокие белые глаза. И этот взгляд пугал Херобрина, заставлял его думать о том, что всё-таки значит умереть. А в глазах Демона Бог видел целую вселенную, которой там не было никогда. Так Бог умер тогда.

***

Но не в этот раз. Хотя в душном воздухе висел запах смерти — чужой. Где-то совсем рядом. Стив медленно открыл глаза, ощутил себя лежащим на смолкшем адском песке. Он окутывал его словно мягкая перина и вовсе не походил на прежний песок душ — произошло нечто странное. И в воздухе висел легкий дым. И мир окутывала такая тишина, что могло показаться, будто Стив вовсе оглох, но эта мысль исчезла, как только до слуха мужчины донесся легкий перестук костей ходящих неподалеку скелетов, треск, как в камине, от неторопливо осматривающих округу ифритов. Но здесь было так спокойно… С неба медленно падал пепел. Так напоминал пушистый снег из Верхнего мира! Голову поразила мысль — надо срочно подняться наверх. Совсем неподалеку, кажется, им же и был возведен портал? Почему он вообще оказался лежащим на песке Нижнего мира, когда наверху столько дел?! Нужно срочно помочь жителям огромных каменных городов, отозваться на их молитвы и посмотреть, защищают ли их стены и возведенные железные големы от внезапно напавших мертвецов, изрезанных вусмерть сошедшими с ума дикими зверями, перерезанными собственными друзьями, семьями; защищают ли каменные стены от натиска скелетов-лучников и хорошо ли себя чувствует Херобрин, вовсе свихнувшийся на почве жуткой войны, вдруг развернувшейся во всем держащемся на последнем адском камне Нижнем Мире? Но почему здесь так спокойно? … — Ты грустишь, Херобрин? — Грущу? — Да, это чувство называется грусть. … Нет… Мужчина резко закрыл глаза, тяжело провел пальцами по болезненным векам — искры перед глазами на мгновение смогли отвлечь, — и почувствовал тяжелый запах крови, запекшейся по всему телу и теперь напоминающей слой ржавчины. Дрожь омерзения пронеслась по спине и рукам, а лицо само собой скорчило гримасу. Вновь открывать глаза Бог не хотел. Понимание приходило медленно, волнами, и билось о скалы прошлого и будущего в тщетных попытках найти и отмыть настоящее. То настоящее, где он лежал в искусственной лаве с разорванным животом, — нет, — то, где шел с Вызывателем на руках к порталу, ведущему в Нижний мир, — нет! — и оказался здесь, в замершем в молчаливом унынии Аду. Неподалеку, сидящего на краю и наблюдающего за переливами лавы, Стив нашел взглядом Херобрина. Того Херобрина, окутанного вязкой тьмой, кошмарами и тоской, у которого была непередаваемая, невероятно тяжелая энергетика, волнами сбивающая с ног любое человеческое существо с их шатким мироощущением. И она бы непременно ранила Стива, если бы он тоже был человеком. Но человеком, в привычном понимании, он определенно больше не был. Выход из лабиринта был найден, а споры с самим собой прекращены. Его… Человеческое и божественное слилось воедино, пустив корни в крепком теле. И здесь, сидя на мягком безликом песке, в редких местах окрашенном кровью, на котором пляшут огоньки далекого мерцающего светокамня, — здесь, около пылающей тревожной трещины, ведущей в Пустоту, в которую медленно плыл желающий в ней утопиться Гаст, Стив наконец обрел настоящего себя. Не исключающего то человеческое, — нет, дополняющее его окончательно. И звенящий шум молитв обрел яснонсть, и скрипучие под ногами осколки прошлого — здесь было все. Все, что он потерял тогда. Все, что успел обрести еще в начале пути к перерождению. И это было страшно вкупе с воспоминаниями об открытии силы. Восстановившуюся шею все еще морозило чувство прикосновения острых клыков. Синие усталые глаза смотрели на искусственный небосвод. Стив медленно поднялся и подошел к Демону — он сидел на краю пропасти обездвиженной фигурой и не дышал. Мужчина бросил взгляд в Пустоту, и даже того краткого мгновения хватило, чтобы ощутить — разит ледяным опустошением и стужей небытия, Пустота привлекает себе, будто говоря: «Я — твоя колыбель, я приму тебя любым, лишь прыгни ко мне». Бог качнул головой и медленно сел рядом с Херобрином плечом к плечу. Демон был как в том воспоминании о смерти — молчалив и не излучал ни тепла, ни холода. Так они просидели некоторое время, изучая взглядом летящие вверх частицы Пустоты. Первым молчание посмел прервать Стив: — Где он? — и тут же нервно добавил: — Энтити. Помедлив, Херобрин ответил: — Пропал после взрыва. Мужчина медленно перевел взгляд на собеседника, очерчивая взглядом его острый профиль, тонущий в густом черном тумане. Херобрин был странен и почти не похож на прежнего себя, но, тем не менее, чего-то слишком вычурного Бог не замечал. Демон будто пребывал в оцепенении; он непрерывно смотрел за дышащей в разломе Пустотой, за вздымающимися частицами, точно глядя на свой главный страх, с которым пришлось столкнуться лицом к лицу. Ведь в тот миг, когда он нырнул в нее, — это было бесспорно больно и страшно, с ничтожным шансом вернуться назад, — он словно попал в квинтэессенцию своей уязвимости. Того, что всегда скрывал; того, чем решился поделиться с Богом множество лет назад. Это ли его сейчас беспокоило? Стив правда хотел это узнать, но в книге под названием «Херобрин» были сплошь пустые страницы. Помедлив, Демон протянул ему зажатую между пальцев розу иссушения. Спрашивать, из кого она появилась, смысла не было. И мужчина аккуратно ее взял. Она не обжигала пальцы, как обожгла бы обычного человека. Тонкие тусклые черно-красные лепестки спиралью образовывали аккуратный бутон, который не успел полностью распуститься. На сероватом стебле красовались два маленьких шипа, спрятанных за множеством крепких листьев, мягко огибающих цветок. Из груди мужчины вырвался тихий прерывистый вздох. Сотни мыслей пронеслись в голове за одно мгновение, тысячи молитв, что пытались ему донестись, и среди всех них было несколько, произнесенных голосом убитого. Тогда он их не услышал. Но все еще помнил одну фразу, обреченно сказанную Аланом, будто он уже знал, что скоро умрет: «Поэтому я тоже, недолюбленный здесь, надеюсь найти желанное признание и ласку на том свете…» — Он мне рассказал, как дойти до Далеких земель, — тихо произнес Херобрин, складывая руки на коленях. — Самый быстрый путь — переместиться через портал в дальнем Багровом лесу к подземному городу и оттуда уже пройти через портал к границе. Твои люди были очень находчивыми, раз создали его. — Диадема залита кровью, — в голосе скользнуло неверие и отрицание. — Почему ради этой информации должно было погибнуть столько существ? Если бы Херобрин был в своем человеческом облике, он бы рассмеялся. Но вместо этого он сдержанно произнес: — Ты идешь уже не за диадемой. В конце концов, полностью жертв нельзя было избежать никогда. Все стремится к небытию. — Конечно… — и будто от этой мысли Стиву стало самую малость легче. Он осторожно опустил голову на крепкое плечо Херобрина, на мгновение пропадая в этом долгожданном мгновении. Стив выдохнул, заставляя себя успокоиться. Он ненавидел Хаос за все страдания, что он принес в их жизнь, ведь его решением было создать их такими. Его решением было определить все их шаги и последствия этих шагов. Хотелось взглянуть на него и спросить: «Отец, в чем наша вина?» Или взмолиться: «Будь милостив к нам». Его действия были непостижимой загадкой, но было в них и наслаждение… Оно крылось в ощущении окончания страданий. В возможности постичь спокойствие после растерзания. И сейчас, вновь оказавшись рядом с Демоном, Бог почувствовал то самое наслаждение. Что чувствовал Демон — он не знал. Сидеть так, прижавшись тяжелой головой к его сильному плечу, было безмерно правильно. Как правильны были объятия и глубокие чувства. Стив очень многое хотел бы спросить у Херобрина, хотел бы вновь наладить их контакт, но сейчас это было чудовищно невозможно. И единственное, что он мог сейчас себе позволить, это едва-едва коснуться кончиками пальцев лежащей на чужом колене руки. Она не была ни теплой, ни холодной. На это движение Херобрин никак не ответил, все еще глядя на черноту, плывущую из разорванной земли. Стив нехотя отстранился, выпрямляясь. Он принял маленькое решение, будто дань уважения тому, кто этого по-настоящему заслужил. Вновь перехватив розу, он положил ее в ладони и скрыл бутон. Не успел распуститься… Мужчина прикрыл глаза, представляя, как она должна измениться. И сотворил чудо. Первое осознанное за долгое-долгое время. Частицу его души можно найти в Далеких землях? Но некоторые вещи божествам были, к сожалению, неподвластны. В ладонях Стива роза уменьшилась и спряталась в прочный алмаз, прикрепленный к золотой цепочке. Помедлив, мужчина надел талисман — теперь роза иссушения была с ним рядом. Пальцы невольно прикоснулись к темным пятнам на шее. Вероятно, кулон прекрасно бы смотрелся на мужчине, если бы не отвратительные коросты засохшей крови повсюду — на шее и на груди, на руках и лице… Он с отвращением нахмурился, укладывая ладони на более-менее чистых брюках. Посидев с Херобрином еще немного, жутко не желая уходить, Стив все же медленно встал, сумев взять себя в руки. Скорее по привычке отряхнув штаны, он произнес: — Ты прав, Херобрин. Я собираюсь в Далекие земли не за диадемой. Мне нужно поговорить с одним существом, — он столкнулся с Херобрином глазами, когда тот решил на него взглянуть. — Так и поговорить, Стив? — взгляд был немного опустошенным. — Мне хочется… Понять, — руки нервно дрогнули в душном воздухе. — Если осталось, что понимать… Ответа все не следовало. Когда мужчина уже сделал несколько шагов в сторону крепости, Демон тихо спросил: — Тебе было очень больно? — он медленно встал с песка. — Не физически. Душевно. Стив замер. Ладонь опустилась на рукоять меча, покоящегося в ножнах — так Бог хотел почувствовать хотя бы каплю уверенности. Как бы он мог ответить на этот вопрос? Ни один из вариантов, заключенных в слова, не был достаточно искренним. Он почти не помнил, что чувствовал, но воспоминания об их диалоге у берега лавового озера были свежи, будто произошли несколько мгновений назад. С Демоном он всегда был безмерно честен, поэтому, невольно понуро опустив плечи, Стив произнес, не осмелившись повернуться к нему: — Я подумал, что ты меня оставил. Особенно когда не нашел тебя в его ловушке… — он нервно мотнул головой, будто прогоняя мысли. — Сейчас я понимаю, что другого выхода у тебя не было. Точно так же множество слов мог сказать Херобрин. Но титановая оболочка не пропускала слез, поэтому Демон обронил то единственное, что мог позволить себе сказать: — Нет, был. Прости. Я корю себя за это. Мне нельзя было оставлять тебя. И волна тока, и каждое из забытых и обретенных ощущений, и… Стив нахмурился, немного дрожащими пальцами прикоснулся к щеке и попытался соскоблить корочку засохшей крови. Не вышло. Нужно было принять ванну и хотя бы ненадолго выбраться в Верхний мир, чтобы ощутить прохладу знакомого воздуха.

***

I don't need God

Because I'm him

В трепещущем тревогой воздухе застыла тишина. Земли Края — парящие острова в гнетущей болезненной Пустоте, и пусть Дракон был так близок к Хаосу, он больше всех страдал от болезни иссушения. Его существа — Эндермены, — бесконечно умирали, получая крошечный урон каждое мгновение под морозными ладонями Ничего. На центральном острове, на светло-желтой твердой породе были возведены черные столбы, упирающиеся в бескрайнюю Пустоту. Раньше на каждом столбе находились сияющие сиреневым оттенком кристаллы. Сейчас из всех там остался один. И он, насколько хватало его мощности, продлевал агонию огромного старого дракона. Он лежал в самом центре первого острова, задумчиво рассматривая далекие-далекие города… Забавно, ведь не он их возводил. Но наблюдать за ними и их жителями было невероятно интересно! Дракон был страшно стар. Он почти не двигался, не летал и не покидал остров. Не разговаривал со своими существами, как бы они того не просили, и медленно обрастал броней из частиц вечно парящей вокруг Пустоты. Его мощные крылья прикрывали длинное тело, оборачивая его будто в кокон, а голова смиренно лежала на одной из огромных когтистых лап. В томных сиреневых глазах было все: то были знания о сотворении Вселенной, знания о том, что было до нее и после, после взрыва и смерти Бога Верхнего мира; он помнил, как создавались миллиарды других вселенных, чувствующихся в Пустоте, как в гигантской паутине, и было их больше, больше в сотни тысяч раз, чем Частиц, укрывающих его гигантское, но такое крошечное для всего мироздания тела… Пространство разорвалось от взмаха тонкого лезвия косы, и на землю Края ступил Энтити. Его шаги были беззвучны, но Дракон живо ощутил, как его разрушительная энергия выплеснулась в гробовое безмолвие мира. Дух Далеких земель был частым гостем здесь, и ему было совершенно все равно на губительное влияние Пустоты. Дракону же было почти все равно на его присутствие. Подойдя ближе к морде, Энтити резко опустился на колени рядом с ним. Его лицо было все таким же пустым и безразличным, точно бескрайняя непоколебимая Пустота. Может, они были с ней как-то связаны? Иначе к чему такое сходство? Оборвав поток мыслей, Дракон медленно перевел на него взгляд. Нет, точно никак не связаны. Дух был чем-то жутко раздосадован, и его худые плечи изредка тревожно вздрагивали, будто под импульсами тока. Какое же это было интересное изобретение у людей… — Снова не вышло, — прошипел он. Дракон, как всегда, ничего не ответил. — Он уже был в моих руках, — ладони резко прильнули к лицу, и острые ногти впились в тонкую кожу, будто желая ее разодрать и оголить белые кости черепа. — И я пил его кровь. Дракон медленно отвел взгляд, снова направляя его в сторону города. В нем было множество деревьев и сияющие в пространстве дыры, через которые искажение непрерывно лилось в другие миры, будто яд. Оно действительно было для них отравой, пропитанной эфиром Пятого измерения. Как им пропитан был сам Дракон. Как им пропитаны были все искривленные узоры деревьев, древних пород и возведенных в ужасно далекие времена зданий, в которых уже никто не жил… На долю секунды он прислушался к гостю. Так значит Бог вернулся? Дракон в нем ничуть не сомневался. И что же теперь предпримет Дух? Продолжит истерично психовать здесь? — Я исправлюсь, — зло шикнул Энтити, резко опуская черные пальцы в землю. — Восстановлюсь и исправлюсь. Сами придут ко мне. Есть зачем. И черный лик украсила престранная улыбка, пока кровавые глаза все так же эмоций не выражали. Он был жутким, он был деструктивным, не контролирующим свои трепещущие эмоции, которые всегда приводили его к разрушению. Истинный образ отчаяния, потерявший в себе все человеческое. Незаконнорожденное существо трех божеств, желающее уничтожить не принявший его мир. Для него не было законов, и вместе с тем он был не властен и над самим собой. И в этом, верно, было его спасение. Единственный из десяти кристаллов сиял фиолетовым маяком. Издалека, рассеиваясь в легкой дымке, он напоминал собою разлитый по черному небу мираж неба другого, земного. И эндермены, замерев на мгновение, смотрели на кристалл, вспоминая, что же было с ними и с миром, когда кристаллов было больше и когда их не было вообще. Так давно, что и не вспомнить, когда… Так давно, что в те времена возводились города. Теперь они медленно разрушались. Если умрет Дракон, а на его место никто не вступит, они все погибнут. Дракону нужна была энергия. Или перерождение.

***

Голова гудела, была готова взорваться, будто переполненный воздухом шар. Она будто ему больше не принадлежала. — Ты меня бросил… — белые глаза потупились в огромную черную бездну, медленно расширяющуюся во все стороны. Белые пальцы впились в волосы, и фарфоровый монолит лица скривился в болезненной гримасе — впервые с сотворения. — Ты нас бросил. Кто-то приказал оторваться от трещины и оглядеться. Медленно-медленно Херобрин поднял взгляд в несуществующее небо, закрытое адской породой, и глубоко выдохнул — легкий холодный ветер закручивал частицы Пустоты в вихри, и вот по землям Ада уже кружили морозные ветра. Ветра Пустоты. А песок душ под ним застыл в молчании, как когда Энтити пожирал Стива, он пожирал и все запертые в округе души. Злые души. Ему не доставшиеся души.