Ненавидеть проще, чем любить

Морская гладь мерно покачивалась на солнце, переливаясь всеми оттенками радуги. У берега, обливаясь небольшими волнами, стоял покрывшийся зелёным илом золотой сундук. Встав напротив него, Шинтаро удивлённо раскрыл глаза шире: сундук был закрыт, на нём висел тот же увесистый замок, что и день назад. – Странно... Я вчера долго ножом ковырялся, чтобы открыть его, а теперь он как новенький. Это колдовство, да, пап? Ханма ничего не ответил – только схватил сына за шиворот, потянул на себя и заставил отойти от воды, чтобы она не касалась даже кончиков его ботинок. Он так же, как и Шинтаро, смотрел на сундук, но вместо него видел кое-что совсем другое – то, что пряталось внутри. Воздух вновь пропитался аурой «Бога Смерти» и мальчик невольно вздрогнул, с опаской посмотрел на отца. Тот начал колдовать – выставил руку вперёд, прямо на золотой сундук, и после этого тот задрожал, словно из него вот-вот должно было что-то вырваться. Шинтаро стало не по себе. Он неосознанно сделал шаг назад, подальше от воды, наблюдая за отцом, чьи глаза стали сверкать ярче золота. Увесистый железный замок вмиг покрылся глубокими трещинами, как если бы его хорошенько долбанули кувалдой, а затем и вовсе разлетелся на части. Мальчик побледнел от ужаса, когда из раскрытого сундука выползли чёрные ядовитые змеи. Клубок змей. Их были десятки и все смотрели на него, шипя и показывая ядовитые клыки. – З-змеи! Откуда они взялись?! Моргнув, Ханма опустил на дрожащего от страха сына взгляд своих обычных глаз, без колдовства. Шинтаро настолько боялся змей, что даже храбриться не стал, хотя они были только иллюзией колдуна, который хотел убить его. Ребёнок прижался к его ноге в поисках поддержки, едва не плача. Шюджи выждал время, проверяя, не сможет ли он распознать колдовство, но сын был слишком напуган, чтобы сосредоточиться. Его тело била мелкая дрожь. Не было смысла и дальше мучить его. Отец взял сына на руки, и, придерживая его левой, правой начал колдовать. Мальчик не смотрел. Крепко зажмурившись, он обнял его за шею, боялся обернуться. Боялся, что змеи подползут ближе и укусят его. – Папа, убери их, пожалуйста! Лишь Ханма видел, как, раскрыв пасти, змеи рассеялись, словно туман, не оставив от себя ни следа. Та же участь настигла и сундук, который также был иллюзией. Свиток, что держался на поясе его штанов, тоже исчез. – Можешь смотреть. Змей больше нет. – Не хочу, мне страшно! – Шинтаро, открой глаза. – Нет! «Я не знал, что он так сильно боится змей. Навевает воспоминания». Однажды он на неделю запер красивую девушку, которая не хотела быть с ним, в старом погребе, где был лишь пол из сырых досок, и пугал её ядовитыми чёрными змеями. Поначалу она опасалась, ведь не обладала магией и не могла видеть, что они были иллюзией. Он не давал ей ни воды, ни еды. Девушка была ужасно ослаблена, но змей всё равно не боялась. Тогда Ханма думал, что эта пытка пойдёт ей на пользу, что она передумает и перестанет упрямиться. Но не тут-то было: в один из своих визитов он увидел, как она разрывала чёрных змей на части голыми руками, не боясь яда. Девушка хватала их за пасти и рвала напополам, словно лист бумаги. Душила. Разбивала их маленькие черепа. Королева была вся в крови и слизи, под её ногами валялись змеиные внутренности, но в лице она нисколько не изменилась. Ей было безразлично. Таким же взглядом, полным глухого равнодушия, она тогда посмотрела на него, кто с восхищением и одержимостью наблюдал за ней со стороны. В тот день Ханма решил, что достаточно, и выпустил её из заточения; галантно подал руку, но она её проигнорировала. Ночью, имея свою упрямую невесту, он смеялся, когда она душила его так же, как иллюзорных змей. Её чёрные глаза были полны куда более опасной, чем яд, ненависти. «Королева семи морей» по-настоящему желала убить его. Мельком вспомнив прошлое, «Бог Смерти» крепче обнял сына одной рукой и неторопливо пошёл вдоль берега, оставляя на мокром песке следы от сапог. Шинтаро плакал, уткнувшись носиком в его плечо. Ему понадобилось время, чтобы успокоиться. Он заговорил с ним только через час: – Папа. – Что? – Это были настоящие змеи? – Да. – Тогда куда они делись? Меня никто не укусил. – Я убрал их. – С помощью колдовства. – Да. – Значит, они всё-таки были иллюзией? – Для тебя они были настоящими. – Я облажался, – сказал мальчик севшим голосом. Отец устроил ему проверку, хотя сам говорил, что не будет обучать колдовству. И сундук, и свиток – всё его рук дело. – Мама тоже знала? – Если бы ты правда подобрал подобную вещь, она бы жутко разозлилась и на тебя, и на меня. И тебя, скорее всего, уже не было в живых. – У меня есть вопрос к тебе. – По поводу этого заклинания? – Нет, он касается мамы. Колдун остановился. Морская вода монотонно обмывала носки его чёрных сапог, ветер слегка развевал волосы. Дневное солнце нещадно пекло оголённую кожу, но к жаре колдун был привыкший. Детские пальчики впились в его плечо, и Шинтаро озвучил свой вопрос: – Ты когда-нибудь причинял ей боль? «Это называется карма, да, Майки?» Колдун повременил с ответом, выдержал гнетущую паузу. Закрыв на минуту глаза, он вспомнил лик жены, какой она была семь лет назад. Сильная, стойкая, смелая. Эта женщина наводила ужас на всех пиратов. О ней ходили слухи, что «Непобедимая Майки» – это не более, чем миф о злобном пирате, что как призрак появлялся словно из ниоткуда. Подобные верили в её существование только после встречи вживую. Майки никогда и никому не проигрывала. Капитан корабля и эскадры «Тосва» – блудных пиратов, что жили по своим собственным правилам чести: они грабили богатых и защищали бедных. Майки была сильнейшей, никто не смел идти против неё. Все в городе знали, что на «Тосву» и «Непобедимую» всегда можно было положиться. Уважаемая своими друзьями и презираемая врагами, она сверкала, словно жемчужина. Жемчужина всех семи морей и солнце «Тосвы». – Нет. Я люблю свою королеву.