Альтушка с катаной

*** Разговор шел плохо. В одной лишь майке и боксерах Алтан нервно вышагивал по спальне из одного угла в другой. Иногда в задумчивости он тормозил у кресла, где сейчас небрежно валялись его черный брони-костюм и смятая леопардовая кепка. Одной рукой он теребил растрепавшиеся косы, а другой придерживал пакет со льдом у своего ушибленного лба. Было видно, как его мысленный монолог лишь больше разжигает пламя гнева и досады. Вадик уже битых четверть часа пережидал это молчаливое бешенство, вольготно расположившись на диване и поглаживая руками мягкую велюровую спинку. Фрустрация Дагбаева совсем не вязалась с приподнятым настроением самого Дракона, поэтому, когда эти метания ему порядком поднадоели, он бросил на низкий столик напротив свой разложенный нож. Оружие сделало на темной полированной поверхности пару вращений и замерло. На самом кончике лезвия красовалось небольшое пятно крови, в которое красиво упёрся белый блик от лампы. – Это его? – склонившись и сощурив глаза на красно-буром пятнышке, недовольно поинтересовался Алтан. Вадим без слов кивнул. Но появление ножа и пятна ничуть обстановку не разрядило. Дагбаев не пустился в расспросы, а все невысказанные мысли, как оказалось, его лишь больше распалили... Дёрнув подбородком и скривив губы, он выпрямился и вновь принялся мерять шагами просторную комнату своего особняка в хмуром раздражении. – Как ты мог его упустить?! Нет! Я не верю! Идиот! ...Все идиоты, просто кретины! – вдруг прорвало Алтана на словесное выражение своих эмоций. – Кретин вообще-то спас вашу бесценную жизнь и красивую шею, и... шикарную глотку, и... – небрежно и немного в шутку позволил себе съязвить Дракон. Алтан, будто оторопев, застыл. Но это продлилось каких-то пару секунд, а затем в один миг он ухватил нож со стола и в выпаде вытянул руку вперёд. Дракон успел среагировать на внезапный мув. Нож прошел по дуге мимо его скулы, едва не задев бархат дивана. – Я тебе за это плачу... и немалые деньги, грязная рептилия! Знаешь ли, я ни на грамм не верю, что он ускользнул... От тебя, – хитро и жутко зашипел с неподдельным подозрением и гневом Алтан, однако оружие опустил. – Деточка, он опытный сукин сын ... Матёрая лисица. Пропетлял... – лукаво заоправдывался Вадим, разводя руками. – Наёбывать - это же его стихия. У него, очевидно, был план... На этих словах Дракон вдруг замолк, а ухмылка поползла прочь с его нагловато-оптимистичной физиономии... Стоило ему сейчас как следует напрячь память о произошедшем два часа назад, как вдруг одна за другой, словно вороньё, закружились в голове невнятные, какие-то стрёмные мысли и, наконец, вкралось мрачное осознание .... Разумовский вовсе не даст ему обещанное. Что это вообще было в этом чертовом ангаре? Что за цыганский гипноз?! Вадим смутно припоминал обещание... Какой-то там кирпич, какой-то поребрик. Стена плача, блядь. Грёбаный стыд! Только сейчас к Дракону пришла голая обезоруживающая ясность. Он его развел!? Кааак?! Как же тупо и всухую, будто опытная блядь влюбленного ботана. Что за лихое и отчаянное динамо - с ножом-то у артерии! – Надо было его хотя бы подстрелить или чуток порезать, чтобы не сбежал, а не играться с ним в блогера и в кошки-мышки... – с раздражением проговорил Вадик свои мысли вслух. – Ты что совсем придурок?! – опять вскричал Алтан и в сердцах отшвырнул пакет с льдом. Тот тяжело крутанулся в воздухе и от встречи со стеной треснул по швам. Вадик лишь проследил глазами траекторию его полёта и заскакавшие по полу ледяные кубики. – Кого подстрелить?! Ты ещё не понял?! Я его хочу!!! – зло и совсем отчаянно выпалил Алтан. Здесь было бы логично изобразить удивление, но это обстоятельство для Дракона уже который месяц не было не то что неожиданностью, но и порядком занимало и его собственное воображение. – Золотце, – лишь буркнул озабоченно Дракон. Пару секунд у него ушло на то, чтобы совсем миролюбиво продолжить: – Ну, тебе бы вряд ли понравилось... Вы же с ним оба... цветочки. – Я универсал, кретин! – опять выругался Дагбаев, однако уже без прежнего напора. Вадик привстал, захапал руку Алтана, увлекая его к дивану, ласкового провёл пальцами по ладошке снизу и потерся носом о её тыльную сторону. – А этот... Волков. Он же вообще никакой. Этот хмырь, – ядовито не унимался Дагбаев. – Я словил с него лютый кринж. Он же вообще не его формат, не его лига! Он его недостоин, но... он его шпилит! Поверить не могу! – Алтан отдернул руку и шумно вздохнул. – Угуммм... – неловко протянул Вадик, напрягшись тем, в какие поля-ебеня свернул разговор. Алтан то гневливо, то страдальчески сводил брови и кусал губы, пока Вадим старательно подбирал слова: – ...У них наверняка уже одна только привычка... Остылое не разожжешь, хоть и угольки бывают полезны... Ни страсти, ни грязных ночей... Слишком долго изобретать аргументы и работать психологом Вадиму, впрочем, не пришлось. Чуть успокоившись, Алтан разблокировал мобилку. Открыл инстаграм с говорящим ником Gladiolus, ткнул пальцем на новый пост и принялся выбирать фото с Разумовским. – Может, повременишь с этим? Пока мы его опять не поймаем... А то его примется искать ещё и наша доблестная ментура. И он зароется в песок поглубже, будет не найти... – Да что там искать?! У моих спецов на это ушло каких-то всратых три дня. А зароется, значит, уйдет не три, а четыре... – Этот оптимизм внушает... – с ухмылкой отозвался Вадик и почесал макушку. Алтан ещё долго скроллил свою галерею в телефоне, подолгу рассматривал и приближал каждый снимок, щуря глаза. То морщил нос, то увлеченно приоткрывал рот, пока не откинул гаджет в раздражении на диван. – Дурацкие фото. Дракон повидал всякого и считал себя прошаренным по части разной психологии, игр разума, гостингов-мостингов, НЛП, бихевиоризма, метеоризма и прочей этой новомодной человеческой чепухи. Ярким подтверждением являлось уже хотя бы то, что он был до сих пор жив, заправлял многочисленной ордой дагбаевских головорезов, а по ночам засаживал своему боссу и к тому же одному из самых красивых и спесивых пацанов, когда-либо повстречавшихся на пути. Этой сноровки Вадику сейчас хватило, чтобы предусмотрительно не вмешиваться, предоставляя юнцу возможность ещё немного посидеть в тишине и своих мыслях, и вынести свой собственный урок. Дракон поднялся, подобрал и спрятал свой нож и загляделся в большое тёмное окно. Где-то вдалеке над Невой уже брезжил ранний июньский рассвет. Алтан же долго маялся, теребил волосы, пытаясь расплести косы. То беспокойно вставал и бродил вокруг дивана, выглядывая в полумрак за окном, то садился, обхватывая коленки руками. Тёр виски и глядел в потолок, устало роняя голову на спинку дивана. Подвисал на своих мыслях и дымил обволакивающим хвойно-медовым вейпом. Дааа. Этот вечерок действительно выдался из ряда вон. Дракону и самому захотелось включить какой-нибудь Discovery Channel и забыться. С самого детства Вадиму полюбилась передача "В мире животных". Что могло быть более целебным, чем созерцание сцен из дикой природы, этого откровения безжалостного колеса сансары? Ничто другое не восстанавливало так хорошо нарушенный, но обычно четкий и сухой, будто чертеж на ватмане, порядок в его голове. – Кстати, что у него за тян в костюме Чумного? Мне тоже нужна такая, – вдруг бодрым голосом прервал долгое молчание Алтан. Дракон встретил вопрос с привычной ухмылкой и кивком удовлетворения. Сомнений не было – Дагбаев, наконец, переварил внутри себя свою неудачу и наверняка опять что-то надумал. Но Вадику уже с лихвой хватило разговоров о прошлом дне. Либидо после лихого динамо в порту всё ещё требовало самой жесткой сатисфакции. Поэтому Дракон предпочел свернуть общение в ту плоскость, которая ему была по жизни интересна в любом состоянии и в любое время суток. – Сомневаюсь, что тебе будет толк от этой сейлор мун, – распутно заулыбался Вадик и пошло потыкал изнутри в щеку языком. Алтан скуксил нос: – Ну, ты и .... – Кретин? Знаю-знааю... – протянул Вадик, придвинувшись вплотную и подкравшись пальцами к руке Алтана. – Я тут припомнил один горячий приёмчик. Знаю точно, что такого перепихона не чурается и Разумовский. Алтан встрепенулся и в непонимании уставился на любовника: – Откуда? – От одного... эээ... одной шлюхи. – У Разумовского был кто-то ещё? Или это у Волкова кто-то был... Они разве не верные соулмейты? Серёжа с этим небритым хмырем... – Хм... не совсем... по сути ни то, ни другое... да и не важно! – Выкладывай! – опять сердито поджал подбородок Алтан. – Ттсссс... Обязательно, но потом... – Дракон постарался его отвлечь, развязно улыбаясь и зазывно ворочая языком по губам своего раскрытого рта. Вадим понял, что сболтнул лишнего, и его опять накрыло зудящей досадой на самого себя. Дать маху второй раз за день – это было уже слишком! Нельзя было позволить Алтану хоть сколько-нибудь дольше размышлять над этими некстати оброненными словами. За этой молодостью, экстерьером богатенького, причудливого и поверхностного блогера – Вадик знал – был очень нестандартный мозг, хитрый и наблюдательный. Дракон в общем-то и по жизни не питал иллюзий, был не склонен недооценивать людей, и те более Дагбаевых. *** В комнате уже было совсем светло, белый наэлектризованный луч солнца через окно подбирался к кровати. Упираясь головой в живот Дракона, Алтан валялся поперёк постели и снова лениво листал и разглядывал фото со связанным Разумовским. – Господи.. Он же такой невзрачный, такой стал...увядший, обычный... Но почему меня не отпускает?! А? – воскликнул Алтан. – Ну, он... – Дракон задумчиво обратил взор к потолку, удобно подложив руку за голову. – Какой же он в постели? Хочу знать! Я не могу больше ждать. – Алтан недовольно цокнул языком, сетуя сейчас на самого себя. – Я ведь реально даже был готов расспросить об этом этого хмыря! Какой Сережа!? – он закусил губу и совсем тихонько и с досадой в голосе добавил: – Не поверишь, у меня даже от имени мурашки по коже... Алтан обессиленно отложил телефон на постель и тоже задумчиво уставился в потолок. – Хотел бы я знать... – тоже совсем тихо, словно эхо, отозвался Дракон. – Хм... Чтоооо? – возмущенно и одновременно удивленно взметнулись черные брови. Алтан приподнялся на локтях. С шумным и недовольным выдохом Вадим шлёпнул себя по лбу. Третий раз... Что же это за день такой? Вернее ночь, утро, пффф... – Золотко, он опасен, он шизофреник. Его не прельстить никаким удовольствием. Он не оценит, – Дракон провел рукой по плечу, нырнув пальцами в ложбинку между сдвинутых лопаток Алтана. – Я уверен, с ним в койке даже глаза не прикрыть от удовольствия, он же горло вскроет... опасно. Алтан, сердитый и совсем расстроенный, приподнялся, облокотился на спинку кровати и дотянулся до вейпа. Но потом нашел на столике вещь поинтересней. Он вынул из чехла нож Вадика. На кончике всё ещё оставалась кроха насохшей крови. И он поднёс лезвие к губам, словно собирался лизнуть его на вкус. Но недовольно покосившись на Вадима, Алтан лишь шумно вдохнул носом уже неразличимый, давно высохший запах. – Я всё равно хочу этого опасного и гениального зверя, – произнёс Дагбаев твёрдым, но раздраженным голосом. – А ты меня что?.. Отговариваешь? – Алтан критично сощурился, оглядывая лениво раскинувшегося на кровати Дракона. Когда его взгляд тормознул на большущих причиндалах Вадика, сейчас вяло и устало возлежавших набок на тренированных обнаженных бедрах, Алтан немного смягчился и выдохнул, будто переведя дух. Вид нагого бодигарда подействовал на него успокаивающе. Хотя, помимо драконьей цветастой тату, в районе ключицы и на широкой груди сейчас красовались порезы. Ещё несколько ссадин было на мощных руках, предплечьях... костяшки кулаков тоже были сбиты и местами по телу чуть темнели синяки. Все эти узоры, оставленные сопротивлявшимся Волковым два дня назад, Алтан вторую ночь подряд самозабвенно облизывал и ещё скрёб черным ноготком, заставляя схватившиеся порезы вновь кровоточить. Вадик возбужденно шипел, и Алтан, бросая деланное и фальшивое "извини", вытягивал язык и кончиком терся о ранку. Если пробовать её вот так, как делал это Алтан, кровь кажется совсем сладкой, Дракон и это тоже знал... Вадик, легонько наматывая растрепанные блестящие черные пряди на раскрытую ладонь, получал эту красивую голову себе во власть и, подтягивая за волосы, перенаправлял этот настырный язычок сначала на свои соски, потом заставлял Алтана подняться, чтобы уже самому как следует впиться ртом в его обычно такие надменные, а от ночных ласк уже порядком припухлые губы. От заигрываний в контроль и подчинение у юного босса, как всегда, ширились зрачки и быстро наливался член. А возбужденным Алтан становился азартным и нетерпеливым и тогда дозволял делать с собой более жесткие вещи. Опыт Вадима позволял в общем-то легко предугадывать постельные повадки любого человека. И каким будет в сексе этот неприступный и незаурядный с виду мальчишка, он тоже совсем быстро понял, когда увидел его мельком впервые ещё колючим 17-летним юнцом в доме деда. Во вторую их встречу Вадик уже точно знал, что первым сорвёт лепестки с этого недотроги, вылепит из него, как из пластилина, игрушку себе по вкусу. Хотя Вадик никогда в секс-педагоги не стремился и считал эту роль довольно унылой, но таким кадром, как Алтан, всё-таки, не разбрасываются. И к тому же весьма увлекательны оказались метаморфозы в Дагбаеве, когда во время крайнего возбуждения с него слетала вся спесь. Изнывая в пылу, этот позолоченный темноглазый принц обычно был не в силах противиться и позволял вершить над собой даже изрядно унизительные вещи, и с этим у Вадима иногда случался перебор. В таких случаях уже потом, стремительно "трезвея" после оргазма, Алтан обычно злился, психовал и дулся, окатывая зарвавшегося любовника порцией максимального презрения, на которое был только способен, и фыркал что-то обязательно обидное и злое, вроде: "наглое ничтожество, твоё место на полу у моей кровати, не забывай об этом". Но Дракону обычно было без разницы, что там было после секса. Иметь Алтана было уже само по себе упоительно. Ну, а каждое такое раздвигание границ допустимого для его всё ещё не слишком искушенного босса дарило дополнительный, особый эксклюзивный кайф. Дракон когда-то сам всё это проходил буквально ещё в подростковом возрасте, причем экстерном. Слишком уж были жестки когда-то давно его собственные "учителя". Сейчас в этой постели на дорогих шелковых простынях, как ни крути, лежалось очень приятно, но в этой бочке мёда два месяца назад возникла пресловутая ложка дёгтя. В Питере нежданно-негаданно опять объявился Чумной доктор. И осведомители Дагбаевых довольно быстро определили, что за этим всем, судя по всему, по-прежнему стоит Разумовский. То, что он жив и где-то совсем рядом, стало идеей фикс для Алтана, успевшего ещё в зелёные подростковые годы капитально зафанатеть, как и добрая половина юных питерцев, от этого народного мстителя и фееричного злодея. Никакой угрозы своему положению от этого Дракон не ощущал, слишком уж Алтан увяз и зависел от него и от их сладкой и бесстыдной близости. Но этот ворвавшийся в жизнь Петербурга призрак прошлого вдруг слишком явно, буквально прожектором, подсветил, что Дракону любовных игрищ с Алтаном было слишком мало. Если для Алтана границы только раздвигались, то Вадику приходилось в них вжиматься. Чумной доктор 2.0 опять попадал в новостные сводки, Алтан не находил себе места. Подпитанный своими фантазиями он старался забыться и сбросить напряг в сексе, до которого теперь снисходил не только по ночам. А Дракона накрывало от осознания, как же всего этого на самом деле мало. Мало, чтобы как следует раскочегарить его собственное пресыщенное либидо. По правде говоря, за последние годы распалить Вадика, как юнца, просто так не делая практически нихера, удавалось только этому рыжему и бесстыжему психопату с синими глазами. Один только ястребиный профиль, да отрешенный сумрачный взгляд, который блуждал на лице Разумовского, уже обещал что-то изощренное, запретное и беспредельное, что заставляло Дракона ощущать те самые мурашки по хребту. Этот странный манкий твинк вскружил голову ещё пять лет назад, когда внезапно явился напомаженной куклой в казино Бехтиева, несмотря на всем уже известный имидж затворника и одиночки. За модным костюмчиком из дорогой ткани, гладкой ухоженной стрижкой и белоснежным воротничком Дракон буквально нюхом учуял в нём то самое пьянящее, нескромное обаяние порока. Он разглядел это в лихорадочном, болезненном и пронизывающем взгляде этой чайной шипастой "розы", благоухавшей селективным парфюмом. Однозначно, что и Разумовский испытал нечто особенное в ту самую секунду, когда их глаза встретились. Вадик потом не раз воскрешал этот момент в памяти... Это было что-то еле уловимое, Сережа спускался по витой позолоченной лестнице, скользнул глазами по крепкой фигуре Вадика, поднимавшегося навстречу, и следующие три секунды были как в рапиде – легкий поворот головы на Дракона, взгляд в пол, но будто следящий, цепкий... Дракон, правда, это хорошо помнил. Сергей уже прошел мимо, но там, внизу, замешкался и оглянулся. И тогда случился этот сумрачный тяжелый усталый взгляд и нервный вздох с заметно дрогнувшей нижней губой. В ту же секунду Дракону стала понятна одержимость Волкова этим чертовым программистом. Когда пятью минутами позже Дракон хорошенько рассмотрел его из-за перил второго яруса, он был готов забрать назад все свои дебильные шутки над Поварёшкиным, который сох по какому-то далёкому Серёже из Питера весь год их совместной службы в Сирии. В тот же приснопамятный вечер Дракон прекрасно понял, по чью душу в то казино явился Разумовский. Он хорошо припоминал, как тогда даже стало немного обидно за Волкова. Потому что Олежка тем октябрьским вечером где-то далеко, за тридевять земель, продолжал свою аскезу в горячих пустынях и прериях ЦАР или Ливии, а его Серёжа в питерской прохладе совершенно точно тёк по Грому, смурному глумливому майору, менту поганому... Дракон едва тогда сдержался, чтобы не воспользоваться налётом головорезов на казино и не накостылять под шумок этому поганому менту и за Волкова, и немножко за себя... Его до сих пор даже по воспоминаниям беспокоил и бесил осадок, оставшийся от разговора с этим рыжим сразу после заварушки в "Золотом Драконе", когда он настиг Разумовского на углу Синопской, где тот ждал такси в потрепанных чувствах и в странной лихорадке, напоминавшей скорее наркотические отходняки... После той беседы у Дракона очень долго было стойкое и мучительное чувство, будто он только что учуял и почти попробовал самый вкусный плод. Но эта сладость прошла мимо рта и навсегда осталась не для него. За время дальнейших событий образ Разумовского в голове Вадика оброс массой будоражащих деталей и кинков, а после известий о его гибели и вовсе кристаллизировался в нереальный, но навсегда вожделенный фантом. И вот теперь выяснилось, что этот человек жив. Ложка дёгтя. Горькая пилюля. Капля персонального яда. Хотя Вадим был человеком максимально далёким от самокопаний, сейчас все воспоминания нагромождались одно на другое дурацким конструктором и рождалось не менее противное предчувствие, что история той их первой встречи по масштабам фрустрации обернётся лишь бледной копией их встречи новой... Повзрослевший Разумовский, как ни странно, оправдал все наплодившиеся фантазии Вадима, в последние годы устойчиво предпочитавшего однако тела помоложе. Но этот Серёжа внезапно оказался слишком даже для этих фантазий... И Дракона сейчас просто выворачивало от странной досады и недоумения, потому что этот рыжий, будто ебаный телепат, каким-то невообразимым образом, вдобавок ко всему, высчитал то единственное тонкое и слабое место в нынешнем комфортном и люксовом существовании Дракона в империи Дагбаевых... Да, самых смелых утех с шикарным Алтаном Вадику было до обидного мало... или как сказал сам Разум – слишком диетически. Рыжий своим лисьим нюхом всё учуял и ещё виртуозно сыграл на этом... Вся эта напряжная фигня навязчиво крутилась в голове Дракона, пока он задумчиво пялился в потолок, лёжа в спальне Алтана. Секс этой ночью был в изрядной степени реваншистским и утешительным для них обоих. Его азиатское золотце дало сегодня трахнуть себя на сухую. Алтан скулил и матерился, кусал губы, но хуй Вадика принял – не иначе, тоже воображал в своей красивой попке Серёжу, который к слову едва не переломил ему шею в том ангаре, если бы не Дракон... Да уж, до чего де знатный фак-ап случился у них в порту... Вадик непривычно для себя тяжело вздохнул... Алтан тоже всё ещё злился, злился конечно же на себя и заодно на Вадима. – Знаешь, если Разумовский так опасен, значит, надо банально сделать так, чтобы он сам стал заинтересован, либо чтобы у него не осталось выбора... Я хочу его попробовать... И мне не важно, будет ли это с его согласия... – произнёс Дагбаев. – Банально? – Дракон иронично хмыкнул и покосился на него. Нееет, Вадик был готов биться об заклад – его золотейшейству это было как раз таки важно. Детка Гладиолус сейчас явно более всего грезил о согласии Разумовского. А вариант добраться до рыжего и худо-бедно овладеть им, сразу лишил бы Алтана 90% его жарких фантазий. Алтан безусловно хотел Разумовского себе. Но Дракон давно интуитивно считал все дурацкие мечтанья этого мальчишки. Алтан хотел общества Разумовского, хотел разговоров с ним, его дружбы, хотел бы долгих изнуряющих ночей и множества оргазмов возле своего кумира, мечтал искупаться в вожделении, если бы оно в конце концов затуманило стеклянно-маньячные глаза этого чертова айтишника... Но это всё сейчас уже казалось слишком фантастичным. Вадику подумалось, что и Дагбаев всё это сам сейчас прекрасно понимал. Потому его слова про "не осталось выбора" прозвучали слишком сожалеючи. Да и в сосредоточенном и даже грозном Алтане сейчас не было ни грамма несерьёзного жеманства, инфантильности и обычно напускной вальяжности... "Не цветок, нет, хамелеон, универсал...", восхищенно подумал Дракон, засмотревшись на нервно и хищно подрагивающие ноздри Дагбаева и заслушавшись его грудным сочным голосом, пока тот вслух продолжал строить планы на Разумовского. Вадику в общем-то уже было понятно, что Алтан ради своей прихоти точно пойдет буквально на что угодно и до конца. А раз так, то Вадик хотел бы возглавить это безобразие. Дракон прикрыл веки и отпустил свою фантазию дальше. И она благодарно подкинула ему новый дурман в образе двух макушек – рыжей и иссиня-чёрной – у его большого эрегированного члена. А ведь даже мизерный шанс почуять на свой яйцах сразу два этих хищных умелых языка стоят того, чтобы потом подохнуть... Это как увидеть Париж и умереть... Даже если эти две макушки разом отгрызут ему член... Это была бы приятная смерть, подумал Вадик и лихо улыбнулся сам себе.