макагречкины

пожалуй, лёша впервые зашел так далеко от детского дома. квартал за кварталом, район за районом, и вот он обнаружил себя сидящим на скамейке возле петроградки, прямо перед тихо шепчущей ночной малой невой. солнце давно зашло за алые крыши домов, и леша покрепче закрыл шею старой бледно-зеленой курткой – ужасно хотелось спать, однако уйти он почему-то медлил, убаюканный слаженным шорохом машин вдали и бубнежем речных волн, оглушенный музыкой в проводных, подранных наушниках… одеялом лоскутным на ней город в дорожной петле леша снисходительно признался себе, что провел этот вечер откровенно впустую. а над городом плывут облака закрывая небесный свет небо действительно красиво – цыплячий желтый переходит в дразняще-алый, белые облака обагрены и не вызывают надежд на следующий день. а над городом желтый дым городу две тыся… кто-то громко и бесстрашно свистнул. леша торопливо вышел из полусонного состояния, поморгал водянистыми глазами, выдернул наушники из ушей и с опасливым недоумением застыл, надеясь, что свистят не ему, однако через несколько секунд до него донесся энергичный, громкий голос: - эй, малявка, сюда подошел! все-таки ему. леша коротко вдохнул, уже приготовившись к разговору – скорее всего, это менты. «я леша макаров, воспитанник детского дома «радуга». однако встретила его совсем не полицейская машина, а чистенькая, сверкающая красным ламба с открытой водительской дверью, из который высовывался худощавый тип в широких темных штанах и в короткой майке. леша сглотнул, с сомнением подходя ближе, но держа дистанцию - на его удивление, на молодом вытянутом лице с тонким вздернутым носом светилась самодовольная, смешливая улыбка, показывающая большие передние зубы с поблескивающими капами: – че ты тут один? ночью детям не пристало гулять, знаешь? макаров, прищурившись, ответил, спрятав руки в кармане для уверенности, перекрикивая музыку: – что вам надо, дядь? незнакомец снисходительно сделал музыку тише, позволив леше поберечь голосовые связки. – ничего особенного. нравится моя малышка, моя ящерка? леша скептически поднял одну бровь, но искренне ответил: – красивая. незнакомец беззастенчиво предложил: – садись, прокачу. у макарова отпал язык от такой наглости – неужели в наше время так просто заманить ребенка сверкающей машинкой и…изнасилловать? леша не знал точно, что делают с украденными детьми, но в детстве он порою мечтал, чтобы его украл какой-нибудь незнакомец, привел в свой дом, сжалился и забрал к себе. но сейчас совершенно не тот случай: – нет, спасибо, мне обратно пора. белобрысый сжал руль, с любопытством спросив: – где живешь? каждый, кто хочет узнать лешу поближе, невольно вызывает доверие сироты – с собачьим доверием, подросток подошел ближе к машине, с робкой игривостью качнувшись на месте: – возле кушелевской. там ещё недавно авария была, шесть машин в хлам разбитые. зубастый незнакомец протянул «э-э», словно впервые слыша это название, но при слове об аварии вновь противненько улыбнулся и кивнул: – давай подвезу, а то вдруг на ментов наткнешься, проблем не оберешься. забота - да пусть даже и ненастоящая, служащая предлогом сделать с ним что-то явно нехорошее! - подкупает лешу макарова, как бы не хотелось признавать это. к сиротам редко проявляют внимание и особую заботу, а потому он согласился, даже несмотря на сопротивляющуюся тревогу внутри него: – ну ладно… белоголовый тип любезно распахнул перед ним дверь машины, и двое покатили по мокрым темным улицам навстречу луне. полминуты молчания, и зубастый незнакомец произносит, не отводя взгляда от дороги: – как тебя зовут-то, букашка? – леша. а вас? – че церемонишься, давай на ты. я кирилл. для тебя кирилл егорович. белобрысый сперва скорчил чинную морду, а затем громко и заразительно расхохотался, чем вызвал короткую улыбку и у леши. может, кирилл не так и плох? да, он выглядит как наглый богач-показушник, но…водитель добавил: – да ладно, шучу - просто кирилл. знаешь, а ты красивый. голос старшего не дрожал, а вот леша почувствовал, как его щеки заалели. – спасибо…ты тоже ничего. сердце волнительно стучало в груди, отдавая в ушах настойчивыми битами. а недавно он ещё говорил своей младшей сестре – «остерегайся незнакомых, лиза, мало ли что»…кирилл уверенно крутанул руль влево, спросив: – кстати, ты че так от дома далеко забрел? – да так…причины были. вообще я в детдоме живу. леша, поддавшись неожиданному приливу сил, решил рассказать о себе чуть больше. – о, прикольно. в смысле, э-э, не прикольно, но все же! без присмотра родаков здорово. белобрысый показал белые зубы, в очередной раз улыбнувшись. леша в будущем признается, что с кириллом всегда было легко – они оба были не самыми мудрыми людьми, зато старший любил жить, никак не ограждая себя. частично это качество перенял и леша, но вот в ту первую встречу парни стали лучшими друзьями, и леша поклялся сохранить такую хрупкую дружбу со взрослым (!) до конца. слово за словом, и парни доехали до детского дома. подросток вышел из машины, пряча в карман чупачупс - кирилл, по доброте душевной, разрешил передать его маленькой сестре леши - пока зубастый знакомый с улыбкой наблюдал за движениями друга. наконец, кирилл очаровательно оперся локтем о руль, поставил подбородок на руку и с напускной наивностью взглянул в светлые глаза подростка: – неужели ничем не оплатишь поездку? макаров коротко, по-щенячьи недоуменно склонил голову набок, пока белобрысый выбирался из тачки и подходил к нему. чего он хочет? денег у леши, само собой, были считанные рубли - но кирилл, несколько свысока [в силу своего роста], глядя на друга, приблизился запретно близко. однако подросток не отпрянул даже тогда, когда белоголовый парень взял нежными, тонкими пальцами его голову… они поцеловались. леша с небывалым смущением признался себе, что целоваться это здорово – этот поцелуй стал первым в его жизни. облизав с ещё по-детски пухлых губ тонкий слой банановой, сладковатой гигиенички, оставшийся после губ кирилла, леша улыбнулся парню. – спасибо, кирилл. зубастый снисходительно развел руками - мол, без проблем: – пока, лёля. давай, шуруй, тебя заждались.