Что будет, если прыгнуть в лаву

С тяжёлым сердцем Какаши слушал шаги, приближающиеся к его кабинету. Если этот человек, неважно, кем он был, заговорит о Саске, то Какаши просто встанет и уйдёт. Вчерашнее прощание было не из лёгких, но теперь в его руках была сила, с помощью которой он смог сделать то, что давно хотел — освободить Саске от тяжести нахождения в Конохе. Вчера Сакура сделала последнюю попытку увязаться за ним, и это было глупо. Какаши был на посту Хокаге меньше месяца, но уже в полной мере ощутил осуждение решений, которые принимал. Шизуне была недовольна, Старейшины были недовольны, другие Каге были недовольны. Цунаде оставила ему все проблемы, включая дальнейшую судьбу Орочимару и других преступников. — Какаши! — в кабинет вошла Шизуне. Порой Шизуне могла быть строгой, по привычке говоря с напором, потому что до Цунаде можно было достучаться только так. Но Какаши всегда прекрасно слышал её с первого раза и прислушивался, потому что она пробыла с Хокаге долгое время и знала, что и как устроено. — Да? — Какаши поднял на неё взгляд, отставив пустую кружку в сторону. — Простите, Хокаге-сама… — опомнилась Шизуне, теребя конверт в руках. — Опять я слишком громко говорю? — Всё в порядке, — посмеялся Какаши, всё же испытав неприятное чувство в груди от её появления. — И… Прошу, не называй меня… — Я просто забегалась сегодня. Прости, Какаши, — она подошла к столу и протянула ему конверт. — Вот. Прибыло из Деревни Тумана. — Да?.. — Да. Ещё утром, но передали только сейчас. Ха, я уж думала, что Мидзукаге-сама проигнорировала твоё назначение. — Хорошо, я потом прочту… — с трудом пересилив себя, Какаши отложил переданный ему конверт в ящик стола. Поздравления от других Каге были формальностью, сухим знаком добрых намерений и напоминанием для всех, что тёмные времена позади. Первым пришло поздравление от Кадзекаге, и это было единственное поздравление, написанное самим Каге. Гаара был искренен, но сдержан, и в своём письме сказал ровно столько, сколько было необходимо для лёгкой улыбки Какаши. Следом пришло сразу два письма — от Райкаге и Тсучикаге, и их писали явно не сами правители деревень. Некоторые фразы даже совпадали, будто у них был особый шаблон на такой случай. Когда Какаши сел за написание ответов и спросил совета у Шизуне, то его догадка подтвердилась: действительно, на такой случай были шаблоны, и вообще, на подобные письма обычно отвечали помощники Каге. Только от Мидзукаге не было письма. Ни от самой Мидзукаге, ни даже от её помощника. Ни через день, ни через два, ни через неделю. Не то чтобы Какаши сильно переживал, у него было чем заняться. Но каждый раз, когда ему приносили кучи бумаг и писем, он выискивал взглядом знак Страны Воды. Он отпустил ситуацию с Мей, даже посмеялся над собой из прошлого, не понимая, что на него нашло. Но левая сторона груди неизменно ныла всякий раз, когда он вспоминал о Мидзукаге. Она даже не поздравила его с назначением, хотя ему показалось, что он был ей интересен. Похоже, теперь ей больше интересен Райкаге. — И ещё… Какаши, тебе необязательно носить это всегда, — Шизуне оглядела мужчину, который сидел за столом в плаще и шляпе Хокаге. Для Какаши эти вещи были не только знаком того, что он служит деревне, но и памятью об учителе, о Третьем и об основателях Конохи. Он в недоумении посмотрел на свой наряд и перевёл взгляд на Шизуне: — Почему ты это говоришь?.. — Э… Да так. Ничего, если тебе нравится, то ничего, забудь, — Шизуне улыбнулась и ушла. Как только дверь закрылась, Какаши бросился к ящику, куда не так давно с равнодушным видом бросил письмо из Деревни Тумана. Его раздирало любопытство, хотелось узнать, что же было в конверте. Слегка надорвав плотную бумагу конверта, Какаши достал оттуда два сложенных листа, один вложен в другой. На том, что был внутри первого, было написано «Господин Шестой Хокаге», а внешний лист был пустой, обычная бумажка. Какаши отложил пустой лист и раскрыл письмо, предназначенное Шестому Хокаге. Он дышал через нос, и его дрожащее дыхание сбилось. «Поздравляю. Надеюсь на плодотворное сотрудничество.» Что-то оборвалось внутри. Какаши опустил руку с письмом и посмотрел перед собой. И это Мидзукаге писала ему почти месяц? Из-за этого его сердце так быстро билось сейчас? Какаши сделал глубокий разочарованный вздох и покрутил письмо в руках, будто не верил, что это действительно было всем, что он получил спустя недели ожидания. Он сложил письмо и потянулся за конвертом, но его взгляд привлекли два маленьких, почти незаметных, иероглифа на самом краю другого, пустого листа, в который сначала было вложено письмо. «Огненная соя». Какаши сдвинул брови и положил пальцы на надпись. Изучение пустого листа заняло меньше минуты. Какаши ощупал его пальцами и ему показалось, что он на ощупь отличается от той бумаги, на которой было «поздравление», больше похожее на издёвку, для Шестого Хокаге. Он сразу подумал, что это скрытое послание, но просто не мог поверить, что Мидзукаге решила играть в такие игры. В конце концов, он направил чакру в руку и нагрел лист. «Хатаке Какаши.» Слова стали быстро проявляться. Скорее всего, это были чернила из сои. Какаши поднёс лист ближе и нетерпеливо пробежался глазами по письму, адресованному лично ему. «…и эта весть, к моему стыду, огорчила меня, так как мы больше не сможем вести такие непринуждённые беседы, как раньше…» «…тёплое воспоминание о первой встрече всегда согревает моё сердце…» «…проведя вместе всего лишь несколько часов, как простые люди, и мне хотелось бы это повторить, Какаши-сан…» «Было бы замечательно, если бы Хокаге-сама смог посетить нашу деревню во время празднования зимнего солнцестояния. Насколько я знаю, в Стране Огня это не является праздником, но для нас это одно из главных событий года. Цунаде-сама всегда мягко отказывала мне, и я принимала её отказ с уважением. Я пойму и вас, ведь вы теперь Шестой Хокаге, и на ваших плечах огромная ответственность. Однако вскоре я всё же пришлю официальное приглашение для Хокаге. Хотя, должна признаться, я хотела бы видеть, в первую очередь, Хатаке Какаши, которому и пишу это письмо. Будем считать, что это приглашение для вас…» «…и прогуляться по нашему парку, где есть укромные места с беседками для тайных встреч…» Остальное письмо Какаши дочитал с чувством неприятного осадка в горле. В памяти одно за другим всплывали воспоминания о том, как Мей сидела в беседке с Райкаге и мило улыбалась ему. Он чуть не забыл об этом, пока читал. Она говорила точно так же, много приятных слов и лести. Впрочем, сердцу Какаши было всё равно — оно продолжало радостно ликовать, ведь сейчас эти слова были предназначены только ему. «Я надеюсь, Какаши-сан, что вы улыбаетесь, читая это письмо. Ведь я всегда улыбаюсь, думая о вас.» Какаши сложил руки на столе перед собой и упал на них головой, совершенно обессиленный. Причиной изнеможения было сердце, которое билось так сильно, что тратило на это всю энергию тела. Вдруг он сжал кулаки и выпрямился. Внутри шла настоящая борьба, Какаши смотрел то на один лист, то на второй. В конечном итоге, в очередной раз подумав о своём тайном проникновении в Деревню Тумана весной, он разорвал оба письма на мелкие кусочки и выбросил в урну под столом. Он решил, что попросит Шизуне ответить на письмо Мидзукаге, да как-нибудь покороче. Ничто не должно напоминать ему о Мей, он не станет снова думать о ней после того, что видел. Какаши вытащил урну из-под стола, отнёс к двери, чтобы остатки писем были от него подальше, и вернулся за стол. У него ещё полно работы.

***

Стоя на пороге дома Майто, Какаши прислушивался к тому, что происходило внутри. Мадока над чем-то смеялась, Гай тоже смеялся, но не так весело. Видимо, она смеялась над ним. Похоже, у них хорошее настроение, и его поздний визит им не помешает. Гай давно уже звал Какаши, но дела не позволяли ему заглянуть к другу, чтобы посмотреть на его сына. Да и с самим Гаем он виделся редко. Постучав в дверь, Какаши снял шляпу Хокаге и выдохнул. Дверь открыла Мадока. Она оглядела его с головы до ног и прыснула. Какаши тут же растерянно оглянулся, чувствуя неприятный укол в груди. — О! Какаши, ты наконец-то пришёл! — за спиной Мадоки появился Гай. — Заходи, заходи! Мадока, идите, я сейчас его принесу! В доме было тепло, даже душно. Мадока продолжила ухмыляться, глядя на Какаши, даже когда они прошли в кухню и уселись за стол. Гай ушёл за сыном, и никто не мог отвлечь Мадоку от Какаши. Она сжала губы и ядовито улыбалась, рассматривая его одежду. — Ты так через всю Коноху шёл? — наконец спросила она. — А что… — Какаши не успел закончить вопрос, потому что в кухне появился Гай. Мальчика всё-таки назвали Джун. Он родился в сентябре, как и говорили врачи, на следующий день после дня рождения Какаши. Гай обливался слезами, рассказывая об этом другу, который вернулся с миссии спустя неделю после появления Джуна на свет. До этого вечера он видел младенца всего раз, но теперь смог подержать его на руках. Мальчик продолжал невозмутимо спать, несмотря на все передвижения. Мадока недовольно наблюдала за происходящим, но ничего не говорила. — Ты бы снял этот модный плащ, не то тебе его могут загадить, — сказала она, кивнув. — Да и вообще, чё ты его постоянно со шляпой таскаешь, будто… — Какаши! Откуда ты знаешь, как надо его держать? — Гай сел рядом с ним и положил руку на его плечо. — Я всё никак… — Нет, я серьёзно, лучше сними плащ, — продолжила настаивать Мадока. — Гай, помоги ему. Когда Какаши снял плащ Хокаге, ему вернули Джуна, и наступила тишина. И Мадока, и Гай смотрели на него, а он на младенца. Эта маленькая жизнь только начала свой путь, но Какаши казалось, что он как-то связан с этим мальчиком. На это было несколько причин, среди которых рождение почти в один день и имя, которое ему придумал он. Кроме того, это ведь сын Гая. И, в связи с непреодолимыми обстоятельствами, Мадоки. Малыш, по рассказам Гая, был спокойным и беспроблемным, почти не плакал, хорошо ел и спал, не обращая внимания на шум. Какаши провёл пальцем по розовой щеке ребёнка до мягких волос на виске и слегка погладил. И как у Мадоки и Гая получилось создать такого маленького человека? Хотя Какаши прекрасно слышал, как им это удалось, его сознание с трудом принимало текущее положение дел. Мадока ведь издевалась над Гаем, смеялась над ним, отвергала его. А теперь у них ребёнок. — Ну, чё? Уже видишь, как он всё вокруг крушит? — с улыбкой спросила Мадока. — Я думаю… Он будет хорошим человеком, — Какаши сглотнул ком в горле. — Пусть только попробует не быть. Я ему устрою, — фыркнула она и встала из-за стола. — Ладно, вы сидите, секретничайте, подружки. И… Какаши, я серьёзно насчёт твоего прикида. Ты и без него крутой. Когда Мадока ушла, Какаши почувствовал, что ребёнок начал шевелиться. Он взглянул на него и увидел, что Джун открыл глаза. Какаши повернулся к Гаю, который с умилённой улыбкой покачивал головой. — Как себя чувствует Мадока? — Она быстро пошла на поправку… Хотя так ругала меня, — Гай вздохнул и положил руку на стол. — За что? — Говорила, что это из-за меня Джун такой. — Какой? — Слишком большой… Говорит, что еле родила. — Да уж, живот у неё был… — Я до сих пор иногда не верю, что это мой сын. Интересно, что чувствовал отец, когда у него появился я? — Гай подсел ближе к Какаши, чтобы дотронуться до руки Джуна, и их плечи прижались друг к другу. — Что чувствовали наши отцы? Ты когда-нибудь думал об этом, Какаши? — Я… Не знаю. — Мне страшно его на руки брать, я не умею, боюсь, что причиню вред, а Мадока это так легко делает. И у тебя тоже вышло всё с первого раза. Ты бы тоже был хорошим отцом. — Э… Держать младенца довольно просто. Тем более, он очень спокойный, — Какаши поправил воротник ребёнка. — Да уж, будто не мой, а твой, — Гай улыбнулся. — Видимо, ему передалось что-то от тебя из-за нашей многолетней дружбы! Ха! Он так смотрит иногда, и взгляд будто твой! Мы с тобой воспитаем его настоящим наследником Силы Юности! — Да-а… — протянул Какаши с ухмылкой. — Гай, послушай, если вам понадобится какая-нибудь помощь, какая угодно… — …и когда подрастут, то станут такими же вечными соперниками! — Кто? — прослушав часть фразы, Какаши напряжённо сощурился. — Наши дети! — О чём ты? — Когда у тебя появится сын, наша история продолжится! — Гай, откуда бы у меня взяться сыну? — Какаши перехватил младенца поудобнее. — Ну как же… От женщины? — не вполне уверенно ответил Гай. — От какой? Гай нахмурился и замолчал, сильно задумавшись о чём-то. От наступившего молчания Какаши стало неуютно. Он передал Джуна в руки его отца и, почесав затылок, вздохнул: — Мне некогда о таком думать. — Ничего, Какаши. Когда-нибудь… — Этого не будет. Мне некогда. — А вот… — Нет. — Ты всё так же холоден, как и двадцать лет назад! — рассмеялся Гай, покачивая сына. — Надеюсь, Какаши, ты когда-нибудь познаешь любовь женщи… — Гай, я не хочу об этом говорить. Беззаботная улыбка исчезла с лица Гая. Он, прижав сына к груди, склонился к Какаши, который уже мысленно раскаивался за свою резкость: — Так значит, это правда?.. — Прости. О чём ты? — Ни о чём, дружище! Ха-ха-ха! — Гай громко захохотал, толкнув понурого Какаши в плечо. — Главное, что мы тебя любим! — Хм… — Знаешь, о чём я думал? Только не говори Мадоке, что я тебе это сказал. Она не разрешает мне так говорить… Но я ведь действительно теперь калека. — Гай! — встрепенулся Какаши, давно не слышав таких разговоров. — Мне не грустно от этого, но мой сын… Я боялся, что он будет стыдиться меня, как я сам себя когда-то. Что над ним в Академии будут смеяться, как смеялись надо мной. Из-за отца… — Гай, не говори так! — Но на деле… У Джуна будет два самых лучших отца! — Гай схватил Какаши за предплечье свободной рукой и потряс. — Ты ведь мне ближе всех! — Я бы… Я хотел бы видеть, как растёт Джун… — Какаши слабо улыбнулся, почувствовав радость на сердце от слов друга. — Да мы с тобой его… — Так, голубки, извините, что порчу семейную идиллию, — в кухню заглянула Мадока и потрясла журналом с кроссвордом, — вы мне своими криками мешаете сосредоточиться. Оба мужчины поникли и замолчали. Мадока хмыкнула и ушла. Какаши переглянулся с Гаем и увидел, что тот вновь улыбается. Джун опять спал, игнорируя громкие разговоры. Спустя некоторое время Какаши расслабленно навалился на спинку стула, выслушивая рассказ Гая о том, как он теперь живёт. — Мне кажется, Мадока смягчилась, — подметил он по ходу истории друга. — Иногда — да. Но иногда… Иногда мне помогает только мысль о том, что она женщина. И я никогда об этом не забываю, когда смотрю на неё. — Что ты имеешь в виду? — Какаши заинтересованно подался вперёд. — Отец всегда говорил, что на женщин нельзя злиться или таить обиду. — Подожди… Насколько я помню, твой отец говорил, что на всех людей нельзя злиться или таить обиду. — Какаши, — Гай покачал головой, — на женщин — особенно. Это ничем хорошим не кончится. Я злился на неё, когда она не хотела оставить меня после войны. Думал, что она глупая. А… Дураком оказался, как всегда, я сам! Ха! И чего я на неё обижался? — Ну, знаешь… Пара поводов всё же была, — Какаши пропустил смешок. — Заходи к нам почаще. Мадока хочет снова начать ходить на миссии, и мы с Джуном будем одни. Она всё жалуется, что грудь болит, и молоко… — Гай… — …так и сочится, иногда даже ночью, а утром вся одежда… — Гай, прошу… — …а как же она будет на миссиях, если грудь такая набухшая от молока… — Гай! Я понял, — Какаши хлопнул ладонью по столу. — Что? — Пожалуйста, я не хочу слушать про… Это. Не думаю, что Мадока хотела бы, чтобы я об этом знал. Если она придёт ко мне с намерением вернуться к делам, я повременю с решением. Всё-таки Джун нуждается в матери рядом. — Мне кажется, она будет злиться… Какаши с тихой усмешкой подумал, что ему не привыкать. По коже пробежали неприятные мурашки, потому что теперь он ясно мог представить набухшие груди Мадоки, из которых сочится молоко через одежду. Он ушёл из дома Гая со странными мыслями и чувствами, на прощание погладив пальцами Джуна по обеим щекам. По мере приближения к своему жилищу Какаши понимал, что приятный налёт радости от чужого счастья исчезает. Завтра его ждёт куча дел, встреч и разговоров. У Хокаге редко бывали спокойные дни, это он понял достаточно быстро. Повесив плащ на вешалку в прихожей, Какаши посмотрел на своё отражение в зеркале. Взгляд всё больше походил на отцовский. Обычно он этого не замечал, но когда уставал или не высыпался, появлялись видимые мешки, и тогда он будто смотрел в глаза Сакумо в отражении. — Ну, в другой раз, — сказал он сам себе с недовольным вздохом, убирая курицу обратно в морозилку. Этот день был каким-то скомканным и странным. Какаши рассчитывал, что вернётся домой и приготовит ужин, но у него не было сил стоять у плиты. Он достал из шкафа лапшу — заначку на чёрный день, поставил чайник кипятиться и сел ждать на подоконник. Из головы никак не уходил лёгкий стыд за то, как он резко перебил Гая, когда тот говорил о женщинах. Будто ему что-то грозило. Мог бы просто отмолчаться. От стука в прихожей, который нарушил тишину, Какаши вздрогнул. Наверное, что-то случилось, и ему пришли сообщить об этом. Он быстро пробежал по коридору и открыл входную дверь, но никого не увидел. Только услышал удаляющиеся шаги. — Кто это? Какаши опустил голову к чему-то белому в ногах, что заметил боковым зрением, и увидел пакет. Опустившись на корточки, он раскрыл его и увидел несколько контейнеров, наставленных друг на друга. На самом верхнем лежала записка только с одним словом: «Ичираку». — Аяме? — крикнул Какаши, но звук шагов продолжил затихать. Сердце беспокойно забилось. Он отнёс пакет на кухню, открыл окно и вылез на крышу. Всё это напоминало ему, да что там, почти точь-в-точь повторяло события многолетней давности. Тогда Аяме было семнадцать, а Какаши едва соображал, что происходит с его жизнью. Теперь он снова следует за Аяме по крышам, он так же скоро нашёл её, как в тот раз. Девушка шла по улице быстрым шагом, обняв себя руками. В свете фонарей её хорошо было видно, но это могло раскрыть и Какаши. Будет неловко, если Хокаге заметят преследующим дочь владельца Ичираку. И вообще, Хокаге, крадущегося по крышам. До становления Хокаге Какаши не заботило такое, иногда он специально мог вести себя странно, чтобы отпугнуть людей. Аяме он никогда не хотел отпугнуть или расстроить, но теперь, когда она выросла, это стало не так-то просто. Она больше не была маленькой девочкой, за которой нужно присматривать и поучать, но Какаши зачем-то продолжал это делать. Её странный период влюблённости в него остался позади, и теперь она, кажется, окончательно переросла своё слепое восхищение Какаши — он это видел и чувствовал, тут и думать не нужно. Она больше не улыбалась, видя его, но продолжала заботиться о нём по привычке, а он в ответ, по привычке, продолжал за ней приглядывать. Аяме вдруг остановилась, оглядываясь по сторонам. Какаши тоже перепрыгнул с одного дома на другой и замер, спрятавшись в тени за антеннами. Девушка постояла немного и пошла дальше. — Хокаге… сама?.. Какаши, вырванный из глубоких раздумий, медленно повернул голову и увидел шиноби с повязкой дежурного на плече и оружием наготове. Тело сковал ступор. — Я-то думал, что кто-то посторонний проник… А это вы! — Просто проверял, как идёт работа. — Ого! А вы часто… — Хорошего дежурства. Уже стоя у двери своего жилища, Какаши несколько раз хлопнул себя ладонями по лбу и растёр лицо. И как он не заметил дежурного? Он же наверняка следовал за ним с какого-то момента. Оставалось только надеяться, что Аяме ничего не услышала.