Что будет, если прыгнуть в лаву

«Её мягкие губы коснулись моей щеки, и я не смог бы противиться нежным женским рукам, трепетно скользящим по доспехам, если бы не клятва, данная мною её отцу. Принцесса глядела на меня с робкой надеждой из-под длинных ресниц, и каждый раз, моргая, раздувала этими самыми прелестными ресницами пламя страсти между нами сильнее. И она, и я знали, что этот поцелуй значит что-то большее, чем простая благодарность за спасение. Она желала меня, как и я её, с первой нашей встречи во дворце это было очевидно нам обоим. И, наконец, милая и опасная Кейко нашла предлог, чтобы выразить свои чувства, на что я ни в коем случае не решился бы…» Какаши нетерпеливо перелистнул страницу и вцепился взглядом в мелкие буквы. «Ни один мужчина в мире не смог бы противостоять её чарам, она околдовывала меня короткими поцелуями, накладывая на мои губы печати вожделения одну за другой. Наши дыхания сливались с шумом водопада, я крепко держал её за тонкую талию, не подпуская ближе к себе, а пальцы мои дрожали от жажды познать женское тело невиданной красоты. Кейко была ведьмой, но я противился её колдовству, хотя кровь в моих венах вскипала от одного взгляда в её тёмные чародейские глаза. — Ты смелый воин, и моё лоно томится в ожидании тебя уже давно. Принцесса отняла мою руку от себя и опустила вниз, к своей роскошно расшитой юбке. Я с замиранием сердца мог лишь наблюдать за тем, как её бледные ноги оголяются, а рука моя, послушная и податливая, исчезает под тканью. Она впустила меня в свой девичий райский уголок, наполненный влагой и раскалённым жаром похоти, позволила ощутить пальцами страстную готовность…» Едва заметно шевеля губами во время чтения, Какаши вдруг отложил книгу и, закрыв глаза, выдохнул. Понимая, что не сможет уснуть, если не дочитает главу, он подвинул книгу к себе. Сердце колотилось от интереса и нетерпения. «Мы опустились на мой плащ, и принцесса раскрыла для меня свои врата наслаждения. Её стройные ноги, о которых я думал так часто, теперь оказались разведены, а между ними меня ждала пышущая жаром…» — Какаши! Какаши, ты дома? Вздрогнув от неожиданности, Какаши выронил книгу на кровать и огляделся. Теперь его сердце колотилось не от волнения, а от испуга. Он выключил ночник, чтобы света в доме не было совсем, и затаился. Судя по голосу, это Гай. И чего он пришёл на ночь глядя? — Какаши! Надо срочно поговорить! — мужчина продолжал стучать в дверь. Какаши лежал на спине и смотрел в потолок, сложив руки на груди. Его пальцы нервно постукивали по солнечному сплетению, а грудная клетка до сих пор вздымалась от тяжёлого дыхания, которое появилось во время чтения внезапно возникшей эротической сцены посреди захватывающей истории про спасение принцессы. Сейчас он ни с кем не хотел говорить, его вымотал сегодняшний день, проведённый с новыми учениками. Он и сам не понимал, как они умудрились пройти его испытание. Но они это сделали, и теперь он был вынужден терпеть вечные ссоры и крики в перерывах между тренировками. Детям нельзя было просто объяснить, что дела так не делаются, что они должны держаться друг за друга и сплотиться не только в моменты опасности. Им было всё равно. Наруто возмущённо орал, Саске подливал масла в огонь короткими комментариями, Сакура срывалась на Наруто и тоже орала во всё горло. Им каждый день требовалось время, чтобы пройти через этот этап. Гай, наверное, хотел поговорить о предстоящем экзамене. Он переживал за своих учеников куда больше, чем Какаши, хотя Какаши чувствовал, что в его душу проникает эта ядовитая слабость привязанности. С самого начала он пытался убедить себя, что генины — тоже солдаты, а солдаты умирают. Однако, глядя на маленькую стеснительную Сакуру, Наруто, так похожего одновременно и на учителя, и на его жену, с соплями после болезни и важно надутые щёки Саске, Какаши осознал, что сдаёт. То ли с возрастом он стал сентиментальнее, то ли лечение, прописанное Минору, сработало. В любом случае, однажды утром Какаши проснулся и понял, что первым делом подумал не о бренности мира, а о своей команде. И мысли эти были не мрачными. Он вспоминал, как взволнованный Наруто трогательно и осторожно неосознанно взялся за край его жилета, когда они наблюдали за тренировочным боем Сакуры. Больше в дверь не стучали. Видимо, Гай понял, что это бесполезно, и ушёл, хотя обычно он не сдавался и ломился, пока терпение Какаши не лопнет. Ему тоже было бесполезно что-то объяснять. Если Гай что-то решил, то так оно и будет. И, что удивительно, никто из его учеников никогда ему не перечил. Может, это потому, что дети чувствовали, что Гай действительно хотел взять их на обучение и заботился о них. Может, была ещё какая-то причина. Какаши как-то спросил о его секрете, но получил неизменную речь о «Силе Юности», концепцию которой не совсем понимал. Он со своей командой таким точно заниматься не станет, ему попались дети куда более зубастые и строптивые, чем у Гая. Прикроватная лампа снова загорелась. Какаши вздохнул, перевернулся на бок и открыл книгу там, где остановился. Только глаза пробежались по первой строчке, в дверь снова постучали. Какаши раздражённо захлопнул книгу и нехотя слез с кровати, вдевая ноги в тапочки. Он шёл по коридору очень осторожно и прислушивался. Соседи за стенкой решили устроить разборки, снизу тоже кто-то громко говорил. Если Гай сейчас начнёт громко и выразительно о чём-то рассказывать на всю лестничную площадку, то на Какаши потом опять будут недовольно коситься. Взглянув в глазок, Какаши никого не увидел. Он нахмурился и открыл дверь, выглянув наружу. Этажом ниже слышалось эхо неспешных шагов. — Кто это? — спросил мужчина, ступив одной ногой на коврик у двери. — Ой! Простите! — шаги ускорились и стали приближаться к этажу, где находился Какаши. Вскоре, придерживаясь за перила, по лестнице поднялась Аяме. Какаши смотрел то на её лицо, то на бумажный пакет в её руке. Повисло неловкое молчание, девушка остановилась у лестницы, не решаясь подойти. — Что-то случилось? — Какаши, не зная, куда деть руки, одну упёр в дверь, а второй почесал спину, делая вид, что его совсем не беспокоит то, что к нему почти ночью заявилась семнадцатилетняя девушка с робким румянцем, который виднелся даже в свете тусклой лампы над щитками. — Вы… Мне так жаль, вы уже, наверное, спали, — Аяме переложила пакет из одной руки в другую. — Раньше я не могла прийти, надо было привести Ичираку в порядок… Какаши не мог придумать ни один вопрос, который прозвучал бы непринуждённо и разрядил заметно напряжённую обстановку, поэтому молча смотрел на девушку. Сейчас на ней не было привычного платка и белой одежды, и это было необычно. Разумеется, Какаши видел Аяме не в рабочей одежде и раньше, но сегодня в ней было что-то особенное, отличающее от прошлых встреч. Осознав, что просто стоит и смотрит в полной тишине на свою гостью довольно долго, пока та ожидает ответа, мужчина отвёл глаза и оглянулся назад, в тёмный коридор. — Аяме, разве твой отец не будет тебя искать? Он знает, что ты здесь? — его взгляд вернулся к девушке. — Я принесла, как и обещала, — скромная улыбка медленно появилась на напряжённом лице, и Аяме сделала несколько шагов к Какаши, выставив перед собой пакет. — Простите, что я… Так поздно. — Что? — Какаши сдвинул брови, совсем не понимая, о чём она говорит. Вдруг Аяме закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Взгляд Какаши растерянно забегал по лестничной площадке, иногда цепляясь за девушку. Чесать спину так долго было как-то странно, и мужчина переместил руку со спины на бедро. — Конечно, они без кальция… — А-а, — Какаши тихо рассмеялся, наконец вспомнив их разговор. — Аяме-чан, ты меня совсем запутала! Ха-ха! Хотелось, чтобы Аяме просто ушла, а лучше — чтобы и вовсе не приходила. Сейчас на улицах было уже темно, а дом Какаши находился не в самом благополучном районе. Если Теучи узнает, что из-за Какаши с его дочкой что-то случилось, то быть беде. Этот мужчина был одним из немногих людей, с которым Какаши было спокойно и приятно говорить. Не проигнорируй он Гая, то сейчас у него был бы отличный предлог, чтобы развернуть Аяме. — Я же просила! — Аяме надулась. — Я уже не Аяме-чан! — Прости, прости, — продолжал посмеиваться Какаши. — Всё никак не привыкну! Дети так быстро растут… То, как Аяме на него посмотрела, было схоже со взглядом Сакуры, когда он подшучивал над ней. Немое осуждение и недовольство в прищуренных глазах. Сакура, в отличие от мальчишек, всегда понимала, когда их учитель шутит, но ей его шутки редко нравились. К счастью, пока что её язык не был настолько острым, чтобы дать достойный ответ. — Возьмите, Какаши-сан. Я приготовила их, думая о вас. И простите, что разбудила, — Аяме протянула пакет Какаши, склонив голову. — Мне пора… Вы правы, отец будет недоволен. Добрых снов вам, Какаши…сан. С этими словами девушка развернулась и пошла к лестнице, но нарочито медленно, будто ждала, что её окликнут. Какаши тихо закрыл дверь, привычным движением прокрутил ручку замка и щёлкнул цепочкой. Он был растерян и не смог бы сказать ничего путного в любом случае. Аяме говорила странно, с придыханием и трепетом. Какаши поставил пакет на пол, переобулся, накинул куртку и пошёл в кухню. Там он открыл окно и вылез на крышу. Всё-таки следует проследить, чтобы Аяме добралась до дома без приключений. Мужчина быстро нашёл Аяме, она брела по переулку, шаркая ногами с опущенной головой. Из соседнего дома раздавались крики и грохот, иногда в открытом окне особенно громко слышалась брань и угрозы убить кого-то на месте. Обычная тихая ночь в Конохе. Аяме иногда вздрагивала от резких звуков, оглядывалась и ускоряла шаг. Внезапно она остановилась и опустилась на корточки — к ней из-за угла вышел кот. Какаши подобрался ближе и стал наблюдать за тем, как кот, довольно вытянув хвост, наворачивает круги вокруг Аяме и трётся об неё, пока та его гладит. — Котик… Ты такой красивый, — голос Аяме отчего-то дрожал. — Идём, я тебя покормлю. Хочешь? Кот сипло мяукнул, сразу выдав в себе дворовую кровь. Наверняка ещё сегодня днём он схлёстывался в сражениях с такими же ободранцами, каких Какаши ежедневно видел у помойки, а теперь строит из себя домашнего котёнка. Какаши ухмыльнулся, припоминая, как иногда слышал кошачьи визги по ночам. Особенно сильно кошачий конфликт обострялся весной, когда кошки выли во всё горло, а коты дрались ночи напролёт. — Бедняжка моя, — Аяме погладила кота по мордочке, и даже до Какаши донеслось его громкое мурчание. — Мне тоже плохо. Ухмылка под маской исчезла. Какаши хмуро посмотрел на спину девушки, вслушиваясь в её тихий разговор с котом. Ему показалось, что Аяме плакала. Она обтёрла лицо тыльной стороной ладони и посмеялась, когда кот поставил передние лапы на её колени. — Ну идём, идём, — Аяме встала на ноги и поманила кота за собой. Так они и пошагали дальше — девушка и кот. Какаши осторожно следовал за ними по крышам. По мере приближения к центру деревни крики и подозрительные звуки стихли, а улицы стали светлее от работающих фонарей, которые тут боялись бить хулиганы из-за дежурных шиноби. — Вот, вот, иди сюда, — Аяме позвала кота к прилавку Ичираку. — Отец уже спит, не бойся. Выдохнув, Какаши почувствовал, что теперь его сердце ничто не тревожит, и Аяме в безопасности. Он немного посидел, глядя на то, как кот с благодарностью задевает хвостом Аяме, поедая что-то из маленького блюдца, и направился домой. Район встретил его бессменными звуками семейных скандалов и пьяной ругани. Со стороны мусорных баков в переулке донёсся шум. Какаши остановился и заглянул в тёмный промежуток между домами: на одном из баков сидели два кота. — Кыс-кыс-кыс, — Какаши присел на корточки и поманил котов. В ответ раздалось жуткое шипение и рык. Какаши тут же встал, сунул руки в карманы и поспешил вернуться в свою квартиру.