Тайна венецианского пляжа

      В помещенье пахло гарью. Игорь, придавленный к полу чужой ногой, ощущал, как крохотные кусочки стекла впивались ему куда-то в лопатки. Кровь текла по лицу: по лбу, к щекам, попадала на губы, оставляя металлический привкус, а потом по подбородку и медленно падала куда-то вниз к шее, или на пол, или на пропитанные потом вещи. Игорь кряхтел, пытаясь отдышаться, он слабо елозил руками по полу, пока Олег, безумно таращась, продолжал давить тяжёлым армейским ботинком куда-то в грудь.       Раздалась тихая механическая мелодия. Гром повернул голову к экрану, на котором таймер, наконец, замер.       Он справился.       Он спас.       Взгляд невольно перекатился на сгорбленную спину Сергея, чьи рыжие волосы торчали в стороны. Олег тоже обернулся к нему. Он не выглядел расстроенным. Он улыбался. Плотоядно, как истинный волк, не отрывая глаз от подрагивающей спины друга детства, не ослабляя нажима ноги.       - Всё кончено, Олег, - прохрипел Игорь, пытаясь вылезти из-под подошвы, - твоя игра окончена.       Олег бархатисто расхохотался, сплюнув куда-то в сторону вязкую слюну, перемешанную с кровью. Он наконец отошёл от Игоря, звук его тяжёлых шагов звонко с эхом разнёсся по огромной комнате. Игорь перекатился, прижал руки к израненной груди и обернулся на Сергея. Тот стоял неподвижно. Цифры на таймере пропали.       Серёжа резко вскинул голову, по-птичьему наклонил её, облизал сухие потрескавшиеся губы – Олег, стоя в стороне, молча наблюдал, не моргая. Где-то у потолка искрилась проводка, повсюду была разбросана то техника, то крошкой пол покрывало стекло, выбитое тяжёлой рукой Волкова. Кровь – много крови – была размазана по кафелю, окропляя кое-где стены и мебель. Тихо гудела система главного экрана, которая словно перезагружалась.       Хлоп-хлоп.       Серёжа звонко ударил ладонью об ладонь и улыбнулся. Безумнее, чем Олег.       - Браво, Майор! Чудесно сработано!       От уставшего, разбитого и потерявшего себя Серёжи ничего не осталось. Были ровная спина, горящий жёлтый взгляд и удивительно прыткие движения, когда Серёжа быстрым шагом направился от ноутбуков к сидящему на полу Игорю. Олег медленно пошёл навстречу.       - Какой умный план и как жаль, что он провалился, да? Вы продумали всё, но я продумал это задолго до вас, шавки.       Серёжа хохотнул. Он протянул руку, и Олег вложил в неё небольшой пистолет, который Серёжа любовно огладил кончиками пальцев. Его пряди выбивались из низкого, собранного впопыхах хвоста. На лице были пятна пыли, запёкшаяся кровь, ссадины и глубокие тёмные морщины. Но улыбка была яркой, искренней, живой. Словно не эти губы по нескольку раз на дню ели таблетки, от которых плавился мозг. Серёжа направил пистолет в сторону Игоря, и сделано это было вальяжно, почти небрежно.              - Ты расплатишься за всё, что сделал со мной…       - Заканчивай с ним, Серёг, - буркнул откуда-то из-за плеча Олег.       Серёжа закатил глаза и махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.       - Да подожди ты, - Серёжа перевёл взгляд на Игоря, - ты снова сыграл в героя и снова облажался, Гром. Ты сам меня выпустил! Теперь смотри, как я буду уничтожать тебя.       Игорь пожал плечами, сводя брови к зудящей от боли переносице.       - Валяй, чёрт тебя подери. Альтруист, тьфу ты. Ещё у меня спрашивал о каких-то правах человека, - Игорь слегка откинулся назад, прижавшись спиной к высокой и мощной колонне, где-то треснувшей от усилий Олега.       - Нет-нет-нет, Гром, ну что ты! – Серёжа легко, почти невесомо, плюхнулся на пол, крутя пистолетом из стороны в сторону, отчего Олег еле заметно напрягся, - я буду делать это смакуя. Знаешь, мне так понравилось, как в погоне за славой, которую тебе навязали за мой счёт, ты положил столько… столько людей, столько архитектуры. Колонна пережила столько всего, но не упёртого майора полиции Грома. Не шутка ли? Хочешь расскажу, Игорь, чем я жил последний год, пока ты бухал и чесал кулаки о лица заключенных?       Было заметно, что Серого одолевал мандраж или нервный тик. Он дрыгал ногой, от чего Игорю казалось, что у него обострилась мигрень, так быстро из стороны в сторону пошатывалась острая коленка в лечебных белых штанах.       - Серьёзно, Серый, злодейский монолог? – глухо буркнул Олег, поправляя ворот маски, которую он давно спустил к шее.       Серёжа вскину пистолет в его сторону.       - Не перебивай меня, - почти крича пролепетал Серый, поджав тонкие губы, - не надо, Олег, не мешай, - уже более спокойно и аккуратно промурлыкал Серёжа, поднимаясь с пола.       Он взмахнул пистолетом, раскинул руки в стороны и гордо вскинул подбородок, отчего рыжие вихри грязных волос, подобно львиной гриве колыхнулись за его спиной. Как будто он собирался на очередную презентацию, покорять инвесторов, а не распинался перед побитым до крови и синяков майоре. Игорю даже было интересно, что за шоу его ждало дальше.       - Ты отнял у меня всё! Многолетний труд, веру людей, любовь людей! Я остался на дне ни с чем, пока ты, - Серёжа ткнул пистолетом в сторону Грома, - развлекался и кутил, строил на моём имени свою славу и безбедную жизнь. Ты никто без меня, Игорь, понимаешь? И тогда, даже сидя на привязи у этого врачевателя, я всё равно придумывал план. Я знал, как уничтожу тебя, мне лишь надо было выбраться из больницы. Какое чудо, что обо мне вспомнил мой дорогой друг Олег, верно? И он решил помочь мне! Из искренней любви…       Олег, до этого стоявший, подобно статуе, вдруг вскинул одну бровь и даже поддался вперёд, переглядываясь с ехидно ухмыляющимся Разумовским.       - К деньгам, конечно, - прыснул Сергей, на что Олег неожиданно нахмурился, - но суть не в этом.       Игорь аккуратно коснулся рукой бока, где наливался то ли синевой, то ли красным кровоподтёком огромный синяк. Царапины на руках зудели, голова от ударов, шума и усталости уже раскалывалась. Пафосная речь Серёжи мало волновала майора, пока кое-что поистине угрожающее не сорвалось с чужих губ.       - Я уничтожу всех твоих друзей, - Серёжа миленько улыбнулся, - всех, Игорь.       - Серый, - опасно прорычал Олег, глядя куда-то в окна, - пора уже, кончай концерт.       - Не перебивай! – заистерил Серёжа, топая ногой и поворачиваясь к Олегу, направив на того пистолет, - просто заткнись и не мешай.       Олег насупился, сложив руки на груди.       - Я дал дронам установку – убить тебя, - продолжал Серёжа, отвлекаясь от хмурого и явно обиженного Олега. - а чтобы убить, им надо найти твоё местоположение. Дроны Хольта используют мою социальную сеть для поиска, и, насколько я знаю, ни твоих фотографий, ни заполненного профиля там нет. Поэтому дроны будут искать тебя через других людей, - Разумовский медленно зашагал к консоли, и подойдя к ней, нажал пару кнопок, - они будут истреблять всех на своём пути, кто бы не был к тебе причастен. Они ведь помеха. Любой пост, фотка, хэштег связанные с тобой – всё это теперь огромный красный крест на лбу у горожан.       На экране высветилось множество совместных фотографий Игоря с коллегами, фанатами, просто какие-то упоминания его на детских и подростковых страницах, и его селфи с Юлей и Димой… Ком в горле стал твёрдым, противным.       - Мы так не договаривались, - басом донеслось от Олега, который зашагал к Серёге, - я собирался порешать только Игоря, итак гражданских задели слишком много. Прекращай дурость, Серый.       - Не лезь не в своё дело, пёс, - плюнул Серёжа, направляя дуло в грудь другу, - достал меня уже.       Он нажал на курок.       Но выстрела не произошло.       - Ты прикалываешься? - темнея в лице прошипел Олег, - предохранитель, Серый, предохранитель.       Серёжа замер на месте, вжав голову в плечи. Механический голос за его спокойно спросил:       - Мне начинать операцию, Сергей?       Знакомый звук интерфейса Марго резанул Игорю слух. Экраны компьютеров мерцали, готовые вот-вот отключиться от перегрузки, гудели с большей силой системные блоки, перемигивающиеся между собой лампочками.       - Хватит с меня твоих выкрутасов, - Олег сделал шаг вперёд, а Серёжа попытался одновременно рвануть в сторону и трясущимися руками снять предохранитель, - оставить на годик-два уже нельзя, кукухой полетел.       - Годик-два? – заорал Серёга, скатываясь кубарем по лестнице, - я думал ты умер! Ты бросил меня ради своего тупого контракта, и что сейчас ты умрёшь, что по документам, какая нахрен разница, Волче?       Игорь молча отползал в сторону, не желая принимать участия в семейной драме, что разразилась между некогда сплоченными союзниками. Он сначала скрылся за колонной, а затем стал искать путь до компьютерного центра, около которого крутились эти двое. Пока они бьют друг другу морды, у Игоря будет время вытянуть эту дурацкую флешку.       - Ты и без меня прекрасно тут обустроился, - Олег не бил, не кидался на Серёжу, а старался загнать его в угол, не позволяя сосредоточится на пистолете, который последний мял в руках.       - Вот и дальше обустроюсь, катись туда, откуда прибыл!       - Да куда я теперь денусь, оставить тебя тут, чтобы ты опять разнес полгорода, а потом вновь лезть доставать тебя из всех клиник и тюрем?       - Можешь меня ниоткуда не доставать, я тебя не звал, идиот. Ты мне только мешаешь!       Олег, наконец-то, кинулся на Серёгу, прижав того к земле, одним ловким движением выбив из его рук пистолет. Тот полетел куда-то к выбитому окну, собирая с собой попутно стеклянные крошки и металлические прутья с потолка. Серёжа тяжело дышал, рыбой вертелся в крепких армейских руках, пытаясь выбраться, всё больше путая свои волосы, пачкая форму и несильно задевая щеками острые осколки, украшая лицо красными каплями собственной крови.       - Отвали, отвянь, пусти! – визжал Серый.       Олег молча снял с костюма какую-то верёвку, перевязал ею руки Серёжи и слабо надавил большим пальцем артерию на чужой шее. Серый перестал брыкаться, опал в руках Олега и заснул. Только после этого Волков закинул худое тело себе на плечо и встал. Он повернул голову, чтобы найти Игоря, но того уже нигде не было. Как и флешки с злополучным вирусом и операцией по истреблению Питера.       - Ничего, Гром, ещё поквитаемся. Ты принёс мне гораздо больше, - Олег покосился на мирно сопящего Серёжу, - проблем, чем я рассчитывал.       Пока вся полиция страны не съехалась к телестудии, Олег набрал нужный номер, и даже гудка не пришлось ждать.       - Мальвина, Буратино у меня, ты где?       - Лечу, Карабас!       За окном загудели огромные лопасти винта вертолёта, ветер снёс кучу бумаг, подобно голодному языку вытаскивая их наружу, откуда они разлетались по узким питерским улочкам, закидывал пыль в помещение и обжигал кожу лица Олега, от чего тот слабо щурился. Он покрепче перехватил Серёжу на своём плече и пошёл к выбитому огромному окну, около которого маячил вертолёт, заказанный ещё утром лично Олегом. Серёжа, походу, собирался бежать на нём один…       Мальвина, а точнее синеволосый смешной Шура, выглядывал наружу, протягивая верёвки и лестницу. Через силу, Олег передал в чужие руки Серёжу, а сам запрыгнул на лестницу, желая поскорее отправить вертолёт в полёт, потому что где-то вдали уже раздавались похожие звуки вперемешку с полицейской сиреной. Оказавшись внутри махины, Олег выдохнул.       - До Венеции? – Шура, сидевший рядом с пилотом, обернулся.       - Как договаривались.       Олег посмотрел на спящего Серёжу, чьи волосы растрепались по плечам, ибо резинка, из последних сил державшая слабый хвост, куда-то слетела, и не мог поверить, что пару минут назад эти руки с тонкими пальцами были намерены спустить пулю – а то и все пять – в него, в Олега…       Птица, впившаяся в лицо огромными чёрными когтями, с которых вязкими каплями падала кровь, завизжал. Серёжа схватил его за запястья, пытаясь оттянуть от себя, но чужие острые культяпки сильнее впивались в кожу, закрывая рот и глаза, протыкая кожу щёк, мешая гнилую кровищу со свежими ранами Серёжи.       - Очнись, - зашипел Птиц, тряся ослабевшего Серёжу, - проснись!       - Проснись! – тихо звал голос над головой, и Серёжа подорвался с места, влетая лбом в чужой нос, - Ауч! Твою мать!       Шура схватился за кончик носа, который покраснел, и обиженно надулся.       - Можно было и без рукоприкладства.       Серёжа перепугано оглядывался по сторонам. Красно-рыжие обои, тёмные шторы, кровать с балдахином и огромные окна с видом на какое-то озеро, которое поблёскивало в утреннем свете жаркого солнца. Пахло здесь приятным домашним ароматом с нотками соли, как на море, и было чертовски тихо.       - А… где я? – тихо спросил Серый, пытаясь вспомнить последние события.       Всё что он помнил – это как он плыл на лодке с Игорем, ощущая его пристальный озлобленный взгляд, а дальше… тьма. Значит Птица взял контроль.       - Ха-ха, Волче мне проиграл только что пару баксов! – хохотнул Шура, и на удивленный взгляд Серёги пояснил, - он был уверен, что твой первый вопрос будет про Грома, но я-то в делах амурных профессионал.       - В каких делах? – смущённо пролепетал Серёга, до сих пор не до конца осознавая реальность. Наверное, всё это был очередной наркотический сон, - и вы… кто?       Шура поднял руки в жесте «сдаюсь», улыбаясь во все тридцать два.       - Не представился. Шурик, позывной Мальвина, ваш телохранитель в моменты, когда главного охранятеля рядом нет, - Шура сел на краешек Серёжиной кровати, подмяв под себя мягкое шёлковое одеяло.       Стало вновь тихо, уютно. Серёжа прислушивался к зданию – из приоткрытых окон иногда щебетали птицы, плескаясь в озере, слабо хрустел деревянный пол от жары, сипло дышал Шура, глядя себе под ноги, на которых были тяжёлые армейские ботинки, все в грязи и копоти.       - Ты… говоришь про Олега? – Серёжа хмурился.       Его голова начинала побаливать, тело ломить – отзвуки произошедших без него событий тяжёлой волной накатывали на него, опадая с плеч на гудящие ноги. Лицо ныло от маленьких царапин, руки и ноги чесались от грязи и крохотных красных точек потницы.       - Ну, да, - хмыкнул Шура, пожимая плечами, - вы же вместе летели. Ты правда вырубился, но с кем не бывает, верно? Особенно после такого, вам повезёт, если вас не направят в федеральный розыск.       Серёжа принялся массировать виски, чтобы осознать хоть что-то из происходящего.       - Тогда позови его, - шёпотом потребовал он, пялясь на одеяло.       Радовало, что на нём уже не белая больничная роба, а смешная футболка с волком и длинные, явно не свои, шорты, раз двадцать завязанные вокруг талии.       - Сию минуту, Господин, - Шура подскочил, поклонился до пола и вальяжно пошёл к огромным резным дверям.       Серёжа удивлялся, неужели он сам выбрал такое место дислокации? Или Птице не хватило шика в их офисе, и он решил так отыграться? Помещение походило на спальню в каком-нибудь поместье или замке, здесь были высокие потолки, укутанный ковром пол, куча штор и балдахинов, редкие картины неизвестных Серёже художников, что удивительно, и даже подсвечники, воткнутые кое-где, остались будто с тех незапамятных времён. Нет, Серый явно не выбирал это место сам, оно ему было не близко. Хотя изучить культуру древних помещений вполне могло бы быть интересно, но не в бегах же.       В коридоре раздались тяжёлые шаги, двери тихо скрипнули, сквозняк пронёсся где-то над полом, и в комнату вошёл хмурый Олег в униформе. Не в армейской, как на тех фото, а в форме солдат Хольта – чёрная ткань закрывала чужое тело от шеи до голени, где начинались длинные массивные сапоги с кучей застёжек. Олег профессионально встал около двери, не показывая никаких эмоций.       - Чего-то хотел?       Серёжа понимал, что не может отвести от Олега глаз. Бегает-бегает взглядом: по взъерошенным тёмным волосам, к носу с лёгкой горбинкой, к карим глазам, вниз, на плечи и руки, вытянутые по шву, чтобы где-то в районе ног лёгкий румянец пятнами пошёл по щекам и шее. Олег явно заметил это, приосанился, но сам хмурился, поджимая губы.       - Я… я… - Серёжа приподнялся с кровати, но тихо ойкнул.       - Лежи, тебе пока нельзя вставать.       - Ты настоящий, Волч? – тихо спросил Серый, падая на подушки и подтягивая к себе одеяло, - правда? Не снишься мне?       Олег даже смутился, вытянул ладони, сжал-разжал пальцы и удивлённо посмотрел на Серёжу сквозь них.       - Да вроде живее некуда.       - Но ты же умер, - ещё тише пролепетал Серёжа.       Он пытался вспомнить, пытался. Больничный морок сменялся тёмными липкими кошмарами, отражениями Птицы в очках Рубинштейна, белыми стенами, холодом от водной глади, когда лодка с Игорем медленно уплывала вдаль. Нигде не было Олега, кроме короткого отрывка из сна, где чужие горячие руки касались щёк, а измазанное грязью и где-то кровью лицо, заросшее бородой, вглядывалось в него, Серёжу, обеспокоенно и стыдливо.       Это был не сон.       Не сон…       - Ты походу где-то ударился головой, Серый.       Олег наконец-то подошёл к кровати, отодвигая бордовый балдахин ещё дальше.       - Не помнишь, как звонил мне в тайне от своего врача? Как только телефон украл, честное слово, не пойму. Или как передавал мне нужные для побега и мести Грому сведения, когда я притворялся новым работничком? Нет? И даже телестудию не помнишь, в которой ты сначала обезвредил все мои бомбы, а потом чуть не подрубил у дронов функцию питерского геноцида, а?       Серёжа молча пялился в стену. Пусто. Он даже представить себе всё это не мог. Только редкие вспышки с образами… огромная панель-клавиатура и кнопки, мигающие экраны, шум драки за спиной.       - А как чуть не пристрелил меня? Тоже типо не помнишь?       Олег произнёс это холодно и едко, в миг оледенев и телом, и взглядом. Большая тень легла на его измученное лицо, сделав его ещё более устрашающим. Серёжа оцепенел и перевёл взгляд на свои руки. Чистые, тонкие.       - Я чуть что…       - Не играй со мной в идиота, Серёжа. Ты был готов спустить в меня пару-тройку пуль, если бы не твоя забывчивость, верно? Я понимаю, ты обижен, меня так долго не было, но я не мог, я должен был залечь на дно. Я ведь прибежал, как только смог! Спас тебя, помог тебе, да я бы этому Грому и его шайке лично свернул бошки, попроси ты меня только об этом, Серёж…       Олег отвернулся, ладонью в перчатке скрывая лицо. Пальцами он медленно тёр переносицу, вдыхал и медленно выдыхал.       - Просто, давай закончим дело и всё. Я отвезу тебя в безопасное место, а сам уеду куда-нибудь, забудем этот инцидент, будто ничего и не было…       - Нет! – Серёжа подлетел к Олегу, хватая того за руку, - нет-нет-нет, не оставляй меня! Я правда ничего не помню, Волче, ничего! Я… я…       - Когда ты снял линзы? – Олег вглядывался в распахнутые глаза Серёжи, пытаясь вырвать из цепкого хвата руку.       Серый потянулся пальцами к глазам.       - Какие линзы?       - Жёлтые.       - Я не ношу линзы…       - Но позавчера ты был в них. Я точно помню, я ещё так удивился, где ты их в больничке достал.       Серёжа почувствовал, как огромные мурашки пронеслись по рукам и груди. Ему показалось, что перья, пропитанные смогом и грязью, тихо зашуршали по полу, а громадная тень пронеслась где-то за окном, ища, как бы пробраться в комнату, чтобы своими когтистыми лапами сжать его шею.       - У меня не было линз, Олеж.       Олег нахмурился пуще прежнего. Сел на кровать. Позволил Серёже навалиться на своё плечо, даже не вздрогнув от лёгкой боли.       - Я ничего не понимаю. Это как-то связано с твоей… причиной попадания в клинику?       Серёжа, прикусив губу, кивнул.       - Ты никогда мне не говорил, что у тебя есть проблемы.       - Рядом с тобой их и не было, - честно признался Серёжа, - а когда ты ушёл… всё полетело к чертям. И стало лишь хуже после того, как я увидел в твоём деле статус «мёртв». Наверное, не мог смириться. И он пришёл на твоё место.       - Кто он? – Олег потянулся было к Серёже, чтобы убрать с его лица пряди, но в этот момент дверь шумно скрипнула, впуская в комнату Шуру.       - Ой, прошу меня простить, - он захихикал, снова кланяясь, - ванна готова, мисье.       - Не паясничай, Мальвина, - огрызнулся Волков, поднимаясь с кровати, - проводи Серого и дай ему новые вещи.       Шура шутливо отдал честь, после чего попятился к выходу. Серёжа, кряхтя, всё же поднялся с кровати и последовал за наёмником.       После горячей ванны в полной тишине Серёжа чувствовал себя живым. Грязь и усталость в миг смылись куда-то по трубам, оставляя приятную свежесть после ароматного фруктового геля для душа и шампуня, вернувшего прежний яркий рыжий цвет волосам. Правда раны всё ещё неприятно гудели и ныли, но это была ерунда по сравнению с негой расслабления.       Ещё Серёжа на скорую руку побрил лицо – щетина всё же кололась, - замазал царапины какой-то мазью, которую притащил Шура, и надел лёгкие, явно новые вещи. Светлая майка, джинсовые шорты и смешные синие носки. Серёжа глянул в зеркало – отросшие волосы секлись, смешно пушась даже под тяжестью влаги. Стригануть бы их разок, да ножниц нигде нет. Серый оглянулся – посмотрел шкафчики и полки, даже за гарнитуром глянул - пусто.       - Чё ищешь? – Шура стоял в дверном проёме, уперевшись плечом в косяк.       - Ножницы. Хотел… - Серёжа жестом показал, как хотел бы остричь волосы.       - Олег сказал убрать все колюще-режущие от тебя подальше. Говорит, ты чуть-чуть спятил и чуть-чуть попытался убить его, - Шура улыбнулся, - так что всё у него. Спички, кстати, тоже.       Серёжа неловко начал переминать свои ладони. Он правда чуть не убил Олега? Сам? Своими руками?       Если, конечно, это можно считать своими руками.       Шура также тихо ушёл, как и появился, оставив Серого наедине с мыслями и душистым паром ванны.       Через час Серёжа уже сидел в большой столовой, по которой то и дело сновали туда-сюда люди в форме. Они были с шрамами, злыми взглядами, отточенными движениями и перекидывались между собой спокойными короткими фразами. Есть было ужасно неловко, и Серёжа не притронулся к еде от слова совсем. Его уже даже слегка подташнивало от волнения и стыда. В офисе он привык быть один, а если и ел в столовой, то в достаточно мирной и весёлой обстановке среди своих PR-менеджеров, IT-специалистов и прочих работников, коим были чужды военные заскоки.       Пиная вилкой горошину, Серёжа не заметил, как со спины к нему кто-то подошёл. Лишь по тяжёлому шагу и звону заклёпок Серёжа понял, что к нему вышел Олег. И вправду, тот шумно сел на соседний стул и устало улёгся на стол, подперев голову кулаком.       - Совсем не ешь, и так кости торчат. В лечебнице наверняка еда вся безвкусная и холодная, да?       Олег хохотнул, но Серый с серьезным видом помотал головой.       - Однотипная – да, но всегда горячая, в основном со специями. Я же не с желудком лежал, а с…       - Головой, я заметил, - Олег выдохнул, - нам надо об этом поговорить.       Серёжа низко опустил голову, чтобы его волосы прикрывали лицо. Пряди оказались слишком длинными - они спадали гораздо ниже плеч, а не как раньше, еле касаясь их. Олег потянулся было, чтобы их убрать, но всё же отвёл руку в сторону. Он сунулся куда-то в карман и достал оттуда небольшую баночку с таблетками, которую поставил на стол прямо перед Серёжей.       — Это тебе прописывал Рубинштейн?       Серый поднял взгляд и слабо кивнул. Олег пододвинул баночку ближе к стакану с водой. Не выжидая ещё намёков, Серёжа высыпал в руку пару капсул, закинул их в рот и тут же запил. Лицо непроизвольно сморщилось.       - Не хочешь сходить куда-нибудь, чтобы перекусить? – буднично спросил Олег, откинувшись на спинку стула.       - Да. Да! Это было бы… прекрасно. Мне тут кусок в горло не лезет, твои солдаты…       - Они твои, Серёж. Стерегут тебя от местных копов, готовят пути отъезда. Мы же здесь не навсегда, верно?       Серый кивнул, поправляя надоедливые волосы. За окном солнце пекло всё больше и больше, а в чистом голубом небе не было и намёка на облака. Тишь да гладь.       - Где мы? – Серёжа смотрел в огромное узкое окно в высоту стены, пытаясь догадаться.       - Венеция. Так что, прошвырнёмся?       Серёжа прытко встал с места и сам зашагал к дверям, готовый окунуться в тёплый летний свет заграницы.       - Дверь в другой стороне, - весело протянул Олег, сидя на своём стуле, - и подожди, когда я переоденусь.       Их вывезли из огромного замка-поместья на небольшой катерной лодке, которую вёл тот самый громадный мужик из столовой. Всю дорогу он угрюмо молчал, косясь только на Серёжу, не смея на Олега даже краем глаза глянуть. Но и с Серёжи чужой взгляд пропадал быстро, стоило Волкову нахмурить тёмные густые брови.       Лодка неслась по чистой глади широкого озера, - а озера ли? - раскидывая в сторону искрящиеся в воздухе брызги. Серёжа тянул ладони к воде, подставлял лицо солнцу, прикрыв от наслаждения глаза. Как давно он откладывал отпуск! Прохладный ветер с привкусом соли трепал майку, путал волосы, щекотал плечи и нос, оставляя после себя приятные шёлковые ощущения. Олег сидел молча, приглядывал за другом, иногда задумчиво уставившись на свои кроссовки.       Волков сменил форму на лёгкую футболку и широкие шорты, и когда ветер колыхал полы одежды, Серёжа искренне боролся сам с собой, чтобы не пялится на загорелые участки кожи, игриво появляющиеся, когда ткань футболки слегка задиралась. Где-то там висела и кобура с пистолетом, как никак, а Олег от роли своей не отказывался. Он периодически ловил Серёжин взгляд, приподнимал уголки губ и будто ещё более вальяжно раскидывался на низкой скамейке лодки. Это вызывало волну мурашек по спине и ощущение горящих в румянце щёк.       На берегу они оказались минут через пятнадцать. Дальше их вели узкие улочки, толпы туристов, музыка и запахи. Со столовой Олег и Серёжа так и не обмолвились и словом, шли плечом к плечу и молчали. Но напряжение не нарастало, просто начатый ещё за столом диалог ожидал своего часа. Он должен был утонуть в криках и песнях, в гуле других таких же разговоров – важных или не очень, - чтобы ни одно хорошо натренированное ухо не уловило ни слова. Вот зачем нужна была эта вылазка.       Милую кафешку, не забитую до отказа людьми, удалось найти почти сразу. Олег и Серёжа сели у окна, чтобы глядеть на живописный городской пейзаж. Каменные тропинки и дороги, по которым, кучкуясь, ездили то машины, то мотоциклы, где ходили разодетые люди, бегущие или размеренно бредущие по тротуарам. Дома были рыжие, бежевые, коричневые, они складывались в огромный лабиринт, выводящий любознательных посетителей к лагуне или морю. Окошки теснились друг с дружкой, смешно вытягивались вверх, а не вширь. Кое-где проходили украшенные разноцветным камнем и кирпичом мосты, перекинутые с одной части улицы на другую, и под их низкими арками проплывали гондолы, чьи гребцы размеренно махали вёслами, прячась от жаркого солнца под маленькой тенью.       Лёгкий ветерок задувал в приоткрытую дверцу кафе, задевая ветряные колокольчики, отчего приятная мелодия-перезвон иногда скрашивала тихие беседы, которые шуршали в разных углах помещения. Большие горшки с цветами висели под потолком, из них длинные зелёные лианы тянулись в стороны, сползали по стенам, оплетая шкафы и полки, пытаясь сделать бетонное изваяние частью дикой необузданной природы. Приятно пахло кофе и выпечкой, совсем немного яичницей и, кажется, тостами. Удивительно, учитывая, что на часах уже было далеко за полдень.       Маленькая загорелая официантка подошла к столику Серёжи и Олега. Она улыбнулась кротко, достала из своего фартучка маленькую книжечку с ручкой и заговорила:       - Cosa prenderete, signori?       Олег глупо уставился на девушку, вызывая у той явное волнение.       - Un cappuccino al caramelo, - заговорил Серёжа, расправляя плечи, - un latte con siroppo di bacche, un’isalata di carpaccio e bovette… а тебе чего, Олег? Капучино я взял.       Олег откашлялся, переводя взгляд с резво записывающей всё официантки на явно вкусившего удовольствие от самодемонстрации Серёжу.       - Любую пасту эту их. И тирамису. На двоих.       Серёжа кивнул и продиктовал оставшуюся часть заказа девушке. Та закивала головой и ринулась к кухне. Они наконец-то остались в достаточном для разговора уединение. Но никто не решался начать первым.       Серёжа снова слегка сгорбился, уперевшись локтем в стол. Он смотрел в окно, поджав тонкие сухие губы, не решаясь смотреть на Олега. В стеклянной глади постепенно размывались образы пешеходов, машин и архитектуры, больше черт Серёжи различались на переднем плане: его глаза, длинный нос, проявившиеся впервые спустя годы безвылазной работы веснушки и тонкие чёрные перья.       Перья?       Серёжа вгляделся в отражение. И вправду, в волосах его торчали пёрышки, а за спиной что-то слабо колыхалось, словно сложенные крылья, укрытые тенью помещения. Нос становился острее, глаза наливались медным блеском, а губы сами тянулись в улыбку. Серёжа резко коснулся лица рукой, но ничего не почувствовал и размазал образ по стеклу, вынуждая тот исчезнуть. Осталось лишь перепуганное бледное лицо с рыжими лохмами и глядящий через стекло на Серёжу Олег.       - Ты ничего не помнишь, - он начал тихо, не прерывая зрительного контакта в окне.       - Да. Ничего. Кроме того момента, когда ты пришёл за мной. Но я думал, что это сон.       - Хочешь сказать, ты не помнишь последние полгода? Совсем?       Серёжа пожал плечами.       - Урывками, полагаю? Помню некоторые приёмы у Рубинштейна, помню, как меня дубасил злой Гром, как в лодке плыл. И всё. Потом я проснулся уже здесь.       Олег задумчиво помычал, поглаживая щетинистый подбородок. Было стыдно признаться, но лёгкая бородатость шла Олегу, добавляла мужественности в его стан, особенно в этих растянутых огромных вещах. Как скала, или настоящий волчара. Серёжа стыдливо прикрыл шею ладонью, ощущая очередную волну румянца. Ему казалось, что он весь горел где-то внутри. Всё окружающее ощущалось сном. Почему он так легко принял живого Олега, которого считал мёртвым последних три или два года? Поэтому ему так хотелось коснуться чужой руки или провести по волосам? Чтобы удостовериться? Или дело было совершенно в другом, и тлело где-то в животе вовсе не волнение за очередную галлюцинацию, а то, что люди ощущают, когда шепчут «скучаю» тому, кого давно-давно не видели и по кому изголодалось не только тело, но и разум?       - И какой диагноз тебе поставил врач? – вытянул из морока мыслей Олег, продолжая хмуриться, - деменция?       - Ха-ха, - Серёжа фыркнул, - сам не до конца понял. Я был у него в особом списке. Но, полагаю, диссоциативное расстройство идентичности?       - Чего?       - Раздвоение личности, Волч. Есть я, а есть… он.       - Он.       Серёжа снова поджал губы и кивнул. Официантка принесла два высоких стакана с кофе и тарелки с пастой, а потом тихо удалилась, что-то пролепетав на итальянском.       - На чьи деньги весь банкет? – спросил Серёжа.       Олег отпил немного кофе, смакуя сладкий привкус карамели на языке, и сказал:       - За твои. Счета закрыты только в России, но, знаешь, твоя Марго хорошо прописана. Часть накоплений додумалась перевести в разные иностранные банки. Ну и плюс то, что на них уже было. И немного активов. Прости, пришлось продать яхту в Голландии, надеюсь, ты не расстроился.       - Яхту? У меня была яхта? – Серёжа удивлённо глянул на Олега.       - М-да… возможно твоя вторая личность больше склонна к кутежу, чем ты. Кстати, - Олег воткнул вилку в спагетти, накручивая те лёгкими движениями, - то «выжигание» грязи в Питере тоже рук дело не тебя?       - Мы… там мы были вместе. Ты и я.       Олег моргнул.       - Я? Серёжа, - Олег осёкся и даже вытянулся по струнке, - меня же там не было.       - Когда я узнал, что ты «мёртв» - Серёжа нарисовал пальцами в воздухе кавычки, - он принял твой облик. И тогда я окончательно запутался. Я думал, ты рядом, и это помогало мне жить дальше.       Олег хмуро жевал макароны. Оставшаяся часть трапезы прошла в молчании и редких переглядках. Оставив плату за обед и процентов пятнадцать чаевых, они покинули кафе и направились по улицам Венеции, не сговариваясь повернув в одну сторону.       Иногда Серёже казалось, что он попал в родной Питер – просто залитый солнцем, чуть-чуть более разноцветный, но местами знакомый. Пыль, влажный воздух, лепнина на карнизах и колонны у зданий-музеев – всё как дома. Только чуть экзотичнее. Олег неожиданно мягко взял Серёжу за плечо, привлекая его внимание.       - Ты же любишь картины, верно? – он кивнул на один из музеев искусства, - пойдём с тобой туда завтра? Давно не слушал твои лекции.       - Почему завтра? – Серёжа глянул на внушительное здание, теряясь в узорах, оконных украшениях, скульптурах.       - Сегодня ещё дела есть, да и тебе надо ещё полежать. К вечеру поймёшь, о чём я.       Серёжа кивнул, и они вновь пошли вниз по улице, к лодке, чтобы вернуться в огромный холодный замок.       Перед сном Серёжа правда ощутил, как его тело выло. Шура принёс ужин в спальню, а на вопрос про Олега промолчал, нервно дёргая плечами. И уже в девять вечера Серёжа остался в комнате один. За окном бушевало не озеро – лагуна, на острове рядом с которой располагался замок, взятый Серёжей в аренду пару месяцев назад. Волны шуршали где-то внизу, набегая на утёсы, сгоняя крикливых чаек.       В комнате оказался выход на большой балкон с видом на воду. До перил иногда даже доставали капли особенно буйных волн, поэтому деревянный пол был в небольших лужицах. Серёжа вышел наружу в красивом узорчатом халате, который нашёл в ванной. Он опёрся о перилы, закинул голову назад, позволяя ветру гладить шею и ключицы, прикрыл глаза. Ссадины ныли, чесались даже, а лицо иногда отдавало фантомной болью в голову. Временами бывало очень неприятно, Серёжа жмурился, гладил макушку, но в целом жить было можно.       Тишина, если звуки моря так можно было назвать, убаюкивала. Тяжелели веки, тело всё сильнее тянулось вниз, и Серёжа готов был уснуть прям на этом мокром солёном полу, лишь бы навсегда и посреди этого райского места, где ни теней, ни криков, ни гудения ноутбука. В своих мыслях Серёжа не заметил, как кто-то тихо подошёл сзади и коснулся чем-то влажным шеи, затем плеч, лопаток. Чьи-то руки потянулись к завязкам халата, и его полы щекотно задели кожу, обнажая ноги, которые тут же принимался гладить ветер. Пальцы скользнули по груди, сначала вверх, к кадыку, потом вниз... губы продолжали рисовать узоры на спине, нос иногда приятно касался позвонков, вызывая мелкую дрожь.       Серёжа распахнул глаза и обернулся. Но никого не было ни на балконе, ни в комнате, в которой зловеще мигала лампа. И стоило свету на секунду пропасть, как во тьме что-то огромное слабо шевелилось, скаля зубы и перебирая когти. Потом свет вновь загорался и разгонял видение, пряча его в тёмные углы. Серёже стало плохо. Тело ослабло, тошнота вновь неприятным привкусом ударила по зубам. И море стало каким-то холодным, злым, громче билось о скалы волнами, будто подгоняя Серого в комнату, не желая дарить ему свой покой.       В комнату Серёжа заходил осторожно, почти на цыпочках. Свет перестал мигать, освещал тёплым оттенком стены в дорогих обоях и не убранную с самого утра кровать. Ветер с балкона гулял по полу, из-за чего ворсинки на ковре слабо шевелились. Серёжа подошёл к трюмо, глянул на своё отражение и трясущимися руками взял баночку с таблетками. Он высыпал пару себе на руки, запил их водой, оставшейся с ужина и замер, пытаясь привести себя в чувство.       Рыжие длинные волосы бесили – они кое-где выгорели, секлись неистово, лезли в лицо, щекоча уши. Серёжа нервно взъерошил их, злясь ещё больше. Вот бы отрезать их, да ничего острого и впрямь не было вокруг.       - Воспользуйся мной, - хохотнул чей-то голос из зеркала.       Серёжа испуганно посмотрел через стекло за свою спину. Огромная фигура в чёрных липких перьях стояла, почти упираясь в потолок рыжей головой. Птица тянул губы в плотоядной улыбке, не шевелясь.       - Соскучился, тряпка?       Серёжа обернулся. Птицы в комнате не было. Но в зеркале он оставался. Глядел, по-птичьи наклоняя голову и щуря взгляд. Секунда – и чужое отражение оказалось впритык к Серёже, пытаясь выбраться из зеркальной поверхности. Птица колотил руками, каркал и рычал, трясся в слепой ярости, пытаясь достать до Серёжи. Тот отшатнулся, рухнул на пол и медленно пополз к кровати. Птица глядел на него красными глазами с жёлтыми радужками, скрипя когтями по зеркалу.       - Никуда ты не денешься. Он тебя не спасёт. Бросит, как в тот раз, уедет и забудет. И ты останешься со мной. Со мной, тряпка!       Птица с силой ударил по зеркалу, а потом исчез. Тишина рухнула на комнату, пропуская сквозь себя только шум прибоя. Серёжа тяжело дышал. Его трясло, мысли путались. Он не хотел больше видеть Птицу, а тот забавлялся, наслаждаясь нагоняемым ужасом.       В углах стали раздаваться шаги. Тени под мигающим светом приобретали странные очертания, вытягивались, плющились, открывали огромные рты. Птичьи когти тихо клацали по полу, словно подбираясь к Серёже. Кровать заволакивало темнотой, из которой глядели два горящих глаза. Что-то противное капало с потолка, от этих капель пахло металлом и гнилью, как от трупной крови. Серёжа поднял голову, чувствуя, как пару тягучих капель рухнули ему на лицо, спускаясь по щекам к прижатым коленям. Под потолком висели трупы – сожжённые, изуродованные, кое-где из них торчали кости, и среди кучи неопознанных людей Серёжа видел себя, распятого, покрытого насильно воткнутыми в кожу перьями, с вырезанными глазами и огромным кровоточащим икс-образным шрамом на груди.       — Вот что ждёт тебя, Серёженька, если ты оставишь меня, - шипел Птица, неестественно выгибаясь в конечностях, нависая над Серёжей с кровати, - достанет тебя оттуда Олег? Полюбит таким? Или мне окончательно прихлопнуть твоего щеночка, чтобы ты наконец-то позабыл о нём?!       Серёжа пнул Птицу в лицо, царапая ладонь об острые зубы, вскочил и бросился к трюмо. Тени хватали его за ноги, пачкали ступни в грязи и копоти, царапали, но Серёжа сбрасывал их, ощущая неожиданный прилив сил.       - Не смей! Не смей его больше трогать, урод, - закричал Серёжа.       Оружия нигде не было. Надо было создать его самому, как когда-то в детском доме, когда толпа хулиганов зажимали его в углу, норовясь разбить нос и вырвать длинные рыжие пряди. Тогда Серёжа хватал куски побелки, поднимал с пола разбитое стекло, камни. Всё, что могло дать время убежать.       Зеркало трюмо разлетелось в дребезги, стоило Серёже по нему ударить кулаком. Огромные куски стекла россыпью полетели в стороны, зазвенели на полу, заискрились, ловя отражение комнаты, в которой не было ни Птицы, ни теней со зловонными трупами. Серёжа схватил самый большой осколок и вытянул его в сторону Птицы. Но того уже не было.       Сердце билось не в груди и даже не в горле, оно пульсировало вместе с головной болью, впиваясь в виски с каждым стуком. Тело слабело, его брали дрожь и жар. Рассечённые ладони ужасно болели, по рукам тонкими струйками стекала кровь, падая на пол. Ступни, изрезанные стеклом, тоже кровоточили. Серёжа молча разглядывал царапины, иногда переводя взгляд на выбитое из трюмо зеркало. Теперь там была чёрная пустота.       Шура ворвался в спальню, вытянул руку с пистолетом и удивлённо уставился на стоящего посреди комнаты Серёжу, истекающего кровью. Его халат был слегка развязан, волосы запутаны, лицо было бледное-бледное, как у мертвеца.       - Твою ж… - Шура спрятал пистолет в кобуру и бросился открывать какие-то ящики, - Олег меня убьёт. Что вообще за чертовщина тут произошла?       Серёжа молчал, продолжая глядеть на ладони. Его пальцы были в крови. В его крови. А могли быть в крови Олега пару дней назад. Потому что Птица… потому что он – угроза.       Шура достал аптечку, вытащил оттуда перекись, бинты, ватные диски и силой усадил Серёжу на стул. Пока наёмник бинтовал руки и ноги, Серёжа молчал. Лишь когда последний бинт обернул ногу, он тихо попросил:       - Не говори Олегу.       Шура, конечно, кивнул, но было понятно, что, если Олег потребует, тот всё расскажет.       На следующий день Серёжа проспал до обеда. Ему впервые не снились кошмары. Плотные шторы не пускали лучи солнца в спальню, а из открытой двери балкона доносился чарующий морской звук. Кричали чайки, махая крыльями, шипела пена, стучали друг о дружку камни, перекатываясь под тяжестью волн.       Потом Серёжа гулял по замку – здесь было множество картин и скульптур, а на третьем этаже целая библиотека с редкими изданиями. Попросив чаю, Серёжа засел в пропахшей смолой комнате до самой поздней ночи. Там же в кресле и уснул. Кто принёс его обратно в кровать – не понятно, но Серёжа не возмущался. Тело от неудобной позы точно взвыло бы, прибив Серого к подушкам ещё на денёк.       Олег так и не появлялся. Шура молчал, пытался говорить об отвлечённых темах, но выходило худо. Серёжа или не отвечал, или неустанно допытывался: «Где Олег?». В общем, диалог не клеился. Пару раз они с Шурой плавали до города, где Серёжа гулял и гулял, смотрел на корабли с пляжа, заходил иногда в сувенирные, подолгу копошась в маслах, приправах и рукодельных издельях, но никогда ничего не брал. Лишь раз он вышел из сувенирного с флакончиком духов. Потом до ночи сидел в пабах, смакуя один стакан с коктейлем, и возвращался в замок, где валился спать без задних ног. Кошмары иногда пытались пробраться в сон, но обычно образы быстро пропадали, уносимые блаженной тьмой. Тьмой, в которой сверкала пара жёлтых злых глаз.       Наверное, Серёжа просто боялся, что никакого Олега опять не было, что его сознание издевается, а Шура над ним шутит, и всё это огромный-огромный эксперимент. Самый негуманный, жестокий и незаконный – прям как деяния Серёжи.       В последний день недели, за завтраком Олег спокойно вошёл в столовую, как ни в чём не бывало. Уставший, грязный, в подранной форме и с заметно отросшей щетиной. Серёжа показательно не обратил на него внимания. Его всё ещё одолевали сомнения, и лишний раз прослыть психом не хотелось. Олег, видимо, это понял. Он подошёл к столу и положил на него какой-то свёрток.       - Пока катался прикупил тебе кое-чего. Ты в студенческие годы слюнки пускал на это.       Серёжа сдержал язык за зубами, потому что предательское: «Тебя что ли?» чуть не сорвалось с губ. Он безразлично одарил презент взглядом и положил клубнику в рот, медленно жуя.       - Перестань дуться, - Олег сел на стул, закинув одну ногу на другую и подался к Серёже, - я по делам ездил. Твоим. Надо же окончательно все наши концы в воду кинуть, верно? Гром та ещё ищейка, зуб точит. Посмотрел, куда безопаснее будет залечь на пару годиков. Тебе больше холодный или тёплый климат нравится?       Серёжа положил вилку.       - А тебе?       Олег фыркнул, помотал головой, но ничего не сказал. Он пододвинул свёрток ближе, но Серёжа на него не смотрел.       - Ты обещал мне музей. Неделю назад.       - Вижу у лисёнка прорезались зубки. Вот так-то лучше, а то из крайности в крайности, - Олег улыбнулся, - я помню про музей. И этот подарок, думаю, пригодится. Сегодня не так жарко, но всё ещё солнечно. Как на Гавайях, знаешь.       Серёжа всё же взял свёрток и развернул его – длинная красная рубашка с цветами, листьями и стеблями, пёстрая и яркая, а главное мягкая на ощупь. Серёжа и правда мечтал в студенческие годы о Гавайской рубашке. Правда потом, когда появились деньги, стало не до неё. Плохое настроение медленно рассасывалось, уступая место детской радости.       - Возможно, я тебя прощу, - улыбнулся Серёжа.       - Ого, даже так? Я польщён. Собирайся, я заскачу в ванную и прямиком в город.       Олег хлопнул по столу, выхватил кусочек ананаса из тарелки и пошёл на выход, весело качая плечами в такт одному ему известной музыки.       Точно какой-то больной сон. Но, может оно и к лучшему.       Серёжа быстро доел, вернулся в спальню, игнорируя все зеркала на ходу, переоделся в лёгкие летние вещи, накинул новенькую рубашку и для антуража напялил два разных носка в паре с сандалиями. Потому что такое игривое свободное настроение должно вылезать наружу даже в образе.       Редкие мысли о том, что вот он, Серёжа, террорист и маньяк, сейчас отдыхает где-то в жаркой стране, пока прочие пострадавшие пытаются пережить травму после его больных игр, ползли в голову, как черви. Это ведь несправедливо, верно? И возмездие обязательно настигнет Серёжу. Вопрос лишь когда и где… Об этом Серый думал перед сном, думал в ванной, на пляже, сидя на песке около моря. Эта мысль въелась ему в голову и отравляла любой счастливый миг, словно скорпион, метко ужаливший в сердце.       Снова одолеваемый раздумьями, Серёжа зашёл в общую на этаже ванную, чтобы забрать оттуда свои духи, которые так ему полюбились. И все рассуждения щелчком вылетели из головы, когда взглядом Серёжа наткнулся на голого Олега, стоящего под горячим душем. Олег продолжал пенить голову, не разрывая зрительный контакт, и ехидная улыбка тронула его губы.       Вода бежала по плечам, накаченным рукам, к торсу, вниз, то по ногам, то падая на дно ванны, иногда забегая на небольшую дорожку из бритых волос под пупком, уходя… Серёжа заставил себя смотреть вверх, в глаза. В глаза, а не на накаченную грудь в мелких шрамах. В глаза, а не на спину с красивым чёрным волком, перекатывающимся по мышцам. В глаза, Серёжа, глаза!       - Что-то забыл? – Олег провёл ладонью по своей шее и запрокинул голову.       - Духи, - хрипло пролепетал Серёжа, но тут же взял себя в руки, игнорируя жгучее чувство внизу живота, - оставил их здесь вчера утром.       - А что с руками?       Серёжа аккуратно коснулся слегка заживших царапин, кое-где заклеенных пластырем. Рассказывать Олегу о том, что его одолел очередной приступ было не вариантом – вдруг решит, что Серёжа скоро вновь схватится за пистолеты? Поэтому он ляпнул первое, что пришло в голову:       - Я хотел отстричь волосы, но ты убрал все ножницы. Пришлось действовать радикально.       Олег хмыкнул.       Почему Серёжу так волновало чужое тело? Он Олега видел не раз, в раздевалке, в общаге, потом в тесной однушке. Тоже смущались, мялись, отводили глаза. Но не так же. Не так же?       - Чего же волосы на месте, парикмахер? – уточнил Олег, смывая шампунь.       - Не до этого было, когда всё в крови, - буркнул Серый, собираясь уходить.       - Подожди, - окликнул его Олег, протирая глаза, - сейчас подстрижём. Раз тебе это так сильно надо. Подай полотенце.       Серёжа снял с крючка мягкое чёрное полотенце и передал его Олегу. Тот выключил воду, тряхнул головой и принял полотенце из чужих рук, вытирая тканью тело. Серёжа упорно смотрел в сторону, пытаясь даже не представлять, каких мест это проклятое полотенце сейчас касалось.       Зашуршала одежда, звякнула пряжка ремня, – Серый аж вздрогнул, так у него что-то томительно-больно стянулось от груди к животу из-за этого звука, – и Олег был готов. Он потянулся к самой верхней полке, выглядящей как часть потолка, и вынул оттуда ножницы.       - Садись, - Олег указал на край ванны, - сейчас будем тебя стричь.       Серёжа послушно сел, специально отвернувшись от зеркала. Олег принялся перебирать его волосы, включил кран, смочил ладонь, а ею принялся мочить пряди, чтобы они стали влажными. Пальцы Олега иногда задевали чувствительные точки на шее, перебирали волосы у корней, поглаживая макушку. Серёжа прикусил губу и закрыл глаза, крепко держась за бортик ванной, чтобы не свалиться. Ножницы весело клацнули, рыжие куски локонов полетели на пол. Олег медленно перебирал каждую прядь, оттягивал её, подхватывал кончики острием ножниц и срезал, проделывая всю махинацию снова и снова.       Мерный звук стрижки и тёплое дыхание за спиной баюкали Серёжу, он иногда невольно ластился к ладоням Олега, и тот без замечаний просто поправлял чужую голову, продолжая своё дело.       - Я подумал, что сегодня мы можем немного задержаться в городе, - тихо, слегка хрипло заговорил Олег.       Серёжа угукнул.       - Там есть один пляж, Шура говорит, ты до него ещё не добрался. К вечеру на нём никого никогда не бывает. Думаю, мы можем там поужинать. Я уже устал от этих кислых лиц вокруг. И от Шуры. Балабол.       - Ага, - хмыкнул Серёжа, не открывая глаз.       Голос Олега был приятным и глубоким, словно заигрывающим с сонным состоянием Сергея. Да и с самим Сергеем тоже.       - Тогда после музея прошвырнёмся, возьмём еды на вынос и сходим туда.       Серёжа аккуратно кивнул головой, не решаясь сказать, что в целом, за Олегом он хоть у мусорки ночевать пойдёт. Из мыслей Серёжу вывел лёгкий хлопок по плечу. Олег убрал ножницы на место, взял из угла метлу и протянул Серому.       - Теперь убирай своё место преступления, - хохотнул он.       Серёжа скинул с плеч отстриженные волосы, взял метлу и принялся заметать рыжие копны волос в совок. Олег в это время что-то делал у зеркала, недовольно бурча.       - Надо сбрить её, а то как чухня, - фырчал он, гладя свой подбородок в тёмной щетине.       - Не надо, - высунулся Серёжа, выкидывая волосы в урну, - брутально же. Олег посмотрел на Серёжу через зеркало, продолжая гладить бородку.       - Думаешь?       - Знаю. Тебе идёт, оставь, - улыбнулся Серый, краем глаза оценивая длину своих волос – чуть выше плеч, как он и рассчитывал. Густые, волнистые, яркие.       - Ну если даже икона стиля в носках и сланцах мне это говорит, значит точно надо оставить.       Олег обернулся на Серёжу и обезоруживающе улыбнулся.       Кажется, Серёжа терял контроль. Особенно когда чёрная тень Птицы в зеркале стояла позади отраженного Олега, молча пепеля того взглядом.       Провести часа два среди полотен разных эпох, мраморных статуй и фрагментов некогда разрушенных архитектурных строений было подобно душевному обновлению. По пути Олег даже раздобыл парочку пластырей, наклеил их на ладони и щёки Серёжи, пока тот увлечённо объяснял, чем же Тициан отличался от Санти, ведь суть не только в самих картинах, а в сюжетах, в смыслах! А Олег наконец-то открыто улыбался. Он расслабил плечи, шаркал ногами, тихо шутил под руку, не скрывая своей радости, когда очередная шутка вызывала у Серёжи недовольство.       То, что люди видели его, Олега, оборачивались на него, что-то говорили – всё это было просто прекрасным знаком, нагоняющим на Серёжу нездоровую радость всему вокруг. Потому что спустя неделю он, чёрт побери, понял, что рядом с ним – живой Олег из плоти и крови, его Олег, тот самый, с которым они прятались от воспиталок на чердаке и делили последнюю пачку сухариков зимой.       Они обошли два павильона с живописью, осмотрели несколько скульптур, Серый даже успел поругаться с каким-то гидом на беглом итальянском, пару раз выругавшись на родном русском языке. Повезло, что Олег успел разнять Серёжу и гида до того, как в павильон подоспела охрана.       - Ну такую ерунду городит! Просто ужас, ещё бы назвал Рафаэля черепашкой ниндзя, - плюнул Серёжа.       - А разве не он? Там ещё его братья Донателло, Микеланджело…       - Олег! – возмущённо вскрикнул Серёжа, готовый ударить скрученным буклетом кому-то по голове.       Олег отмахнулся от бумаги, словно били его целой палкой, и обошёл Серёжу с другой стороны, нежно проведя рукой по талии. Совсем невесомо, быстро, что легко верилось, мол, показалось. Серёжа на пару минут впал в лёгкую прострацию, прежде чем громкий голос очередного гида не вывел его из транса, привлекая внимание к каким-то сложным словам.       Они прошли все инсталляции, Серёжа позалипал на особенно любимые им картины, застрял в сувенирном, не зная, что выбрать – скетчбук с яркой обложкой – фрагментом какой-то картины, - или миниатюрную копию статуи в виде брелка. Взял и то, и это, а ещё красивый платок и солнцезащитные очки, которые отдал Олегу.       - А то ты всё щуришься, пока мы ходим.       В обед они вышли из музея. Солнце было в зените, нещадно пекло, оставив бренные улицы без единой тени, а потому Серёжа и Олег пошли в уже знакомое кафе, чтобы спрятаться от жары и плотно перекусить. Было что-то особенное в этой прогулке – они больше не говорили о Птице, не поминали Грома злым словом, не обсуждали, что им делать дальше и куда деваться. Говорили о жизни, но не о своей – каждый боялся затронуть больную тему друг друга. Хотя Серёжа с удовольствием рассказывал о работе офиса Vmeste, о жизни в роли миллионера, о самых неприятных и неловких встречах с инвесторами. Но он быстро замолкал, когда вспоминал, что никогда больше этого не будет снова. Мрачнел, кусал губы, и Олег начинал говорить о погоде, о звёздах, о машинах и их характеристиках.       Они даже прокатились на гондолах. Эти лодки были столь тесными, что приходилось жаться друг к другу, и Серёжа соврёт, если скажет, что ему это не понравилось. Они слушали уличных музыкантов. Те плясали на каменных улицах Венеции, зазывали любопытных зрителей в пляс, не осмеливаясь подходить к Серёже, за плечом которого хмуро стоял Олег.       Они смотрели на водную гладь, ели мороженное, молчали, гуляя по закоулкам, смотрели на яркий рыжий закат, когда шар солнца тонул в горизонте, словно скрываясь под воду.       Тогда Олег повёл Серёжу в какой-то ресторанчик, где заказал немного еды на вынос, взял бутылку игристого и пару пластиковых стаканчиков с тарелками. Серёжа, по повелению Олега, заглянул в сувенирный и купил большой хбшный плед. И они наконец пошли к пляжу. Успев пройти за день почти весь город, они ушли в самый дальний его закуток, где было мало туристов и шума. Серёжа снял носки, чтобы ощущать ногами тёплый песок. Конечно, раны побаливали, но они уже затянулись плотной коркой, а потому проблем доставить не могли.       Олег завёл их дальше от города, но ближе к морю. Он раскинул плед, поставил пакет с едой, аккуратно положил бутылку и сел, повернувшись к морю лицом. Серёжа сел рядом. После громких улочек, песен, плясок, разговоров ото всюду - умиротворение моря, медленно набегающего на влажный песок, казалось чудом.       Здесь пахло солью, йодом, свежестью, слабый ветер путался в волосах, подгонял маленькие волны, что лениво заползали на берег, будто нехотя. Если вытянуть ногу, можно было окунуть пальцы в морскую гладь, когда та набегала. Песок был всё ещё горячий, хотя внутри – холодный, если запустить в него руку. Там были мелкие камушки и ракушки, попавшие сюда во время прилива. Море уходило всё дальше к горизонту, словно пытаясь догнать потухнувшее солнце, чьи лучи всё ещё виднелись вдали, окрашивая небо нежно-голубым там, где оно касалось воды.       Раздался звонкий бабах, затем что-то зашипело – Серёжа повернул голову на Олега, когда тот открывал игристое вино, ногами придерживая один из пластиковых стаканчиков. Серёжа взял его в руку, помогая Олегу разлить напиток, а потом потянулся в пакет за веткой зелёного винограда.       - Подожди, нужно кое-что для антуража, - Олег потянулся к пакету, зашуршал им и достал упаковку свеч.       Из кармана он вытащил зажигалку, щёлкнул огнивом и поджёг фитили. Чтобы пламя не съело плед, а воск не оставил следов, Олег поставил свечки на плотную пластиковую тарелку, установив ту в углубление в песке. Тёплый танцующий свет отразился в карих глазах, заплясал по скулам, шее, разгладил обычно глубокие морщины. Серёжа молча любовался. Пальцы Олега ловко достали из упаковки сигареты, снова зажигалка выпустила крохотный огонёк, поджигая кончик сигареты, а Олег глубоко вдохнул и выдохнул, выпуская сизый дым.       - Я надеялся, ты бросил, - грустно хмыкнул Серёжа.       - С моей работой люди максимум начинают, - отмахнулся Олег.       Серёжа забрал из его рук сигарету, зажал её в губах и медленно затянулся. Горький табак укусил за язык, осел словно пеплом в горле и тут же вышел, когда Серёжа выдохнул, морщась. Олег улыбался, и когда Серёжа вновь потянул кончик сигареты к губам, даже хохотнул.       - Редкостная дрянь, - помотал головой Серый, отдавая сигарету в чужие руки.       Их пальцы соприкоснулись. Тёплые Олега – холодные Серёжи. Приятный контраст. Инь и Янь, чёрт его бы побрал.       Они глядели вдаль, каждый думая о своём. Олег медленно курил в затяг, смакуя табачный вкус на языке, прежде чем выпустить часть крохотной струйкой дыма. Серёжа потихоньку объедал виноград, хрустя плотной кожицей ягод. Как давным-давно на набережной в Питере, плечом к плечу, потягивая дешёвое пиво с приторным вкусом, наблюдая за мостами, подкармливая диких кошек и мрачных собак, что гуляли по улицам. И так хотелось забыть все эти упущенные в унитаз годы, ошибки, проклятья, обиды. Словно им снова семнадцать, но теперь они правда свободны.       - Серёж, - позвал Олег.       Серёжа повернул на него голову, дожёвывая виноград, запивая его вином.       - А помнишь мы в детстве думали, как однажды поедем с классом в поездку куда-нибудь в Сочи, и обязательно останемся там. Затеряемся среди толпы, никому не расскажем о нашем прошлом. Будем продавать твои рисунки, строить бизнес.       Серёжа улыбнулся.       - Помню. И когда мы поехали в лагерь, ты был уверен, что мы едем на море. А оказавшись в лесу, так ещё и без речки - истерил первые три дня, специально надоедая вожатым.       - Ну кто вообще отдыхает посреди леса, где за жопу тебя кусают или комары, или волки, - рассмеялся Олег, тоже отпивая из своего стакана.       - Ну, меня волки за жопу не кусали, - хитро прищурился Серёжа.       - А зря, может, послушным мальчиком бы вырос, - тихо фыркнул Олег, снова затягиваясь.       - Тоже так думаю, но, не судьба, видно.       Серёжа вытянул ноги, скидывая с них сандалии. Он весело покачивал ступнями, наслаждаясь тем, как кровь побежала по забитым мышцам. Олег смотрел на эти ступни и курил.       - Я скучаю по нам старым, - сказал он тихо между затяжками.       Серёжа лишь кивнул. Теперь он достал из пакета лепёшку и мерно отщипывал от неё кусочки, клал сверху виноград и запивал всё игристым. Алкоголь приятно грел где-то в груди, горьким вкусом разбавляя приторность ягоды. Олег придвинулся ближе, их ноги соприкоснулись, вызывая лёгкую дрожь, но Серёжа постарался не подавать виду, упрямо глядя вперёд.       - Помнишь Светка звала тебя парой на выпускной, а ты тогда так погряз в экзаменах, что истерику устроил, какие мы тупицы, думаем о вечеринках и плясках, когда на носу май?       - Светка была дура, которая хотела засосать тебя, крутясь под моим боком. И да, вы были идиоты, поэтому я единственный сдал экзамен на сотку.       - Дала тебе что-то эта сотка?       Серёжа не злился, не заводился, он был удивительно спокоен, когда повернул к Олегу голову и с улыбкой кивнул.       - Да, ты в тот день оплатил мне всё в кафе на радостях, а потом не отлипал, словно это не я получил сотку, а я и была та самая сотка в руках старательного ученика.       Олег смотрел Серёже в глаза. Он выпустил дым в чужое лицо, наслаждаясь тем, как Серый смешно повёл носом от недовольства.       - Я был горд. Такой гений с таким олухом.       - Ты не был олухом. Ты был смелым, упёртым и крутым. А у меня был только мозг.       - Целый мозг, Серёж. И куда он тебя привёл? В мир инвесторов, договоров, денег и славы. А где оказался я?       Серёжа помрачнел.       — Вот именно, Волч, куда меня привели мои мозги?       Олег проигнорировал этот выпад. Он облизнул губы, снова прикладывая к ним сигарету.       - Люблю, когда ты меня так называешь.       Серёжа ощутил, как медленно теплом обдало шею и уши. Он игриво повёл плечами, как будто эти слова вовсе не перевернули всё внутри него.       - Я знаю.       Они снова замолчали. Воспоминания за воспоминаниями набегали друг на дружку, и, конечно же, Серёжа прекрасно всё помнил.       Олег, казалось, читал его мысли:       - А ещё помню, как мы запирались в спальне летом, когда все уезжали в лагерь, а мы намеренно строили из себя больных.       Серёжа облизал губы. Он в деталях помнил это.       - И мы, - Олег пьяно хохотнул, - целовались.       - Мы учились целоваться, - поправил его Серёжа, ковыряя ладонь.       - Мы много чему учились наедине, - пожал плечами Олег, - мне жаль, что мы оказались слишком юны, чтобы понять, что дело было не в учёбе, да?       Серёжа шумно сглотнул, допил стакан и поставил его на плед. Олег тут же взял его в руку, отвернулся, чтобы взять бутылку, и дал Серому короткую передышку. Он хотел что-то ответить, но Олег его перебил:       - Что будете заказывать в нашем скромно баре, синьоре? Может Мохито? Или Блэк тай? У нас широкий выбор!       Волков шутливо поднял бутылку, словно бармен, крутя её в руках, как те крутили миксеры. Серёжа вальяжно потянулся, прикусил губу, словно задумавшись, и брякнул, без задней мысли:       - Секс на пляже с двойным ромом мне!       Олег замер. Серёжа вовремя опомнился, вытянулся, чувствуя, как дрогнуло где-то у сердца. Чужие глаза потемнели, хотя казалось, что темнее быть они уже не могли. На руках ходили мышцы, видно, Олег напрягся где-то в плечах, и кадык его рвано дёрнулся.       - Любите покрепче? – хрипло отозвался Волков, снова открывая бутылку, чтобы налить в стакан.       - Д-да, конечно. Сегодня ещё повод такой хороший, с другом старым вижусь, - залепетал Серёжа.       Олег протянул тихую «м».       - С другом это хорошо.       И вместо того, чтобы отдать стакан Серёже, он выкинул в сторону сигарету, запульнув её легким движением пальца в песок, залпом осушил стакан и подался вперёд, заставляя Серёжу откинуться на локти.       - Секс на пляже, так секс на пляже. Слово клиента закон.       И, не успел Серёжа опомниться, как Олег прижался своими губами к его. Всего пару секунд совершенно невинного поцелуя, а в животе, груди, да даже где-то в ногах всё загудело, заискрилось, стало как-то жарко для летней ночи. Олег аккуратно целовал, скорее даже выцеловывал, не отрываясь, шумно дыша через нос. Серёжа схватился руками за чужую футболку, прижимаясь ближе, пытаясь подхватить чужой темп. Олег скоро отстранился, пьяно глядя в глаза Серёжи. Он пальцами потянулся к уху, заправляя пушистую рыжую прядь.       - Какой же ты пиздец красивый, Серёж.       И снова втянул того в поцелуй, уже настойчивее касаясь губ языком. Серёжа почти сдался, уже даже прикрыл глаза, но волнение противной змеёй вило клубок где-то в груди, среди рёбер, спирая дыхание. Серёжа силой отстранил Олег от себя, пытаясь отползти, но большие руки с армейской хваткой держали крепко, прижав Серого за бедро к земле.       - Прекрати.       Олег заметно напрягся, испугавшись видимо того, что выглядел, как насильник.       - Прости, я…       - Это всё не правильно. Мы… я чуть не убил тебя. И ты бросил меня на пару лет, ничего не сказав. Мы не можем просто… ну…       Серёжа развёл руками в воздухе, не зная, какие слова подобрать. Трахаться? Грубо, бесчувственно. Заниматься сексом? Пусто и скучно. Заниматься любовью? Отвратительный флёр дешёвых романов. Но Олег понял. Он уткнулся Серому в шею, проводя по ней носом, вдыхая глубоко запах пота, соли и духов.       - У тебя обалденный вкус.       - Олег, не игнорируй меня, - дрожа, пробормотал Серёжа, - ты тихо свалил на пару дней, а теперь думаешь, что хорошая прогулка всё затмит? Даже без правила трёх свиданий. Мы виделись от силы дня два, это… это же просто пиздец.       Олег поднял голову. Он выглядел совсем безумным, облизывал сухие губы, бегал взглядом.       - Серёж, я слишком часто был на краю, ты слишком долго страдал от наших общих ошибок, мы уже не подростки, верно? Вдруг завтра нас накроет наряд полиции, и рассадят нас они по разным камерам на веки вечные?       - Ты же сказал, что поработал над этим, - хмыкнул Серёжа.       Олег закатил глаза, снова потянувшись к шее, чтобы одарить ту парочкой лёгких поцелуев.       - Я хочу тебя, и я правда этого не планировал. Но ты такой… такой… Чёрт, Серёж, ты всегда был такой. И мне всегда несло бошку. Просто сейчас я... Я боюсь потерять тебя. В жизненных ли обстоятельствах, в твоих же проблемах, в физическом смысле – не знаю. Наверное, всё вместе, - Олег взял руку Серёжи, принимаясь целовать длинные пальцы, красные костяшки, тонкие синие вены на запястьях. А Серёжа дрожал, чувствуя, как его обида ломалась под натиском долгой влюблённости, почти помешательства.       - Я тебя больше не оставлю, всё прощу, приму, забуду. Прошу, Серёж, - прошептал Олег, обнимая чужое лицо руками, чтобы провести большим пальцем по щекам, по губам, приоткрывая их. Взгляд Олега в миг стал томным, когда чужие губы выгнулись в небольшую «о», - я соскучился. Я думал, что сорвусь на следующий же день, хотя так был зол на твою попытку меня пристрелить, честное слово. Но я виноват, я. Оставил, уехал, заставил поверить в свою смерть. Я же знал, ты же мне говорил, я… Серёжа тоже обнял ладонями лицо Олега, поглаживая щетину на скулах. Он замотал головой.       - Замолчи. Не говори об этом, не сейчас, пожалуйста, - Серёжа выдохнул, прикрыл глаза и улыбнулся.       Он слишком долго держал всё под контролем. И слишком долго топил эти чувства, игнорировал, ругал за них себя. Он заслужил эту чёртову награду в виде разгорячённого, заведённого Олега. Он, Сергей Разумовский, а не какая-то Светка, пески Сирии и прочие-прочие. Да и нужно же удостовериться в том, что перед ним не галлюцинация, ведь Птица никогда не мог сделать ничего больше, чем слабо прикоснуться, дабы мучать и терзать чужую душу.       - Вы задолжали мне коктейль, - выдохнул Серёжа, прижимаясь всем телом, - я буду жаловаться менеджеру, мисье Волков.       Олег улыбнулся, впился губами в губы Серёжи, подхватывая его под спину, заставляя буквально сесть того на свои вытянутые ноги. Стало и вправду жарковато, хотя бриз с моря холодил покрасневшую румяную кожу. Серёжа приоткрыл губы, позволяя Олегу углубить поцелуй, сделать его развязнее - табак на кончике языка мешался со сладостью винограда, жар одного дыхания сливался с теплом другого, и пошлые звуки губ заводили ещё больше. Серёжа запустил руки Олегу за ворот футболки, чтобы обнять голую спину, чувствуя под ладонями напряжённые мышцы. Ногтями он пробежался по позвонкам, от чего Олег глухо выдохнул прям в поцелуй, принимаясь целовать уже и щёки, шею, плечи. Рубашка медленно ползла вниз, оголяя ключицы, мягкие изгибы лопаток, оставаясь на песке не нужным аксессуаром. Руками Олег гладил поясницу Серёжи, игриво запуская пальцы за ремень, довольно ухмыляясь, когда Серый терял воздух от каждого нового прикосновения.       Ладони гуляли по горячей коже друг друга. Губы оставляли влажные следы везде, куда могли дотянуться. Тела плотно жались, тёрлись, и Серёжа хорошо ощущал, как Олег соскучился. А Олег голодно кусался, зализывал укусы, гладил их носом, сжимал в объятиях худое тело, проводил пальцами так, что стоны рвались сами собой. Серёжа уже сам стянул с себя майку и капризно дёргал полы чужой футболки, требуя снять её к чертям. Олег скинул ненужную ткань, толкнул Серёжу на спину и навис сверху, снова глядя в глаза. Рыжие волосы разметались по пледу. Свет свечей, горевших в стороне, пикантно подчёркивал тонкий профиль, подсвечивал золотом пряди, заставлял сверкать голубые – почти синие - глаза.       - Я так счастлив, - пролепетал Олег. Серёжа провёл пятернёй по чужим взъерошенным волосам, пьяно улыбаясь и жмурясь от наслаждения.       - И я, Волче.       Олег принялся целовать грудь Серёжи, руками гладя бока, слабо сжимая их и царапая. Он опускался ниже, водил носом от пупка, прикусывал кое-где кожу. Звякнула застёжка Серёжиного ремня, холод коснулся бёдер, а затем всё естество Серёжи утонуло в тепле и наслаждение. Его слабо потряхивало, подкидывало на уже порядком скатавшимся пледе, стоны разрывали тишину, так звонко они врывались во тьму. Серёжа видел лишь чёрную макушку, медленно двигающуюся вверх-вниз, в такт вдохам и сиплому дыханию. Песок, казалось, плавился где-то под телами. Уверенные мокрые движения доводили Серёжу до пика, словно буйные волны, готовые вот-вот подкинуть его вверх, и он слабо лягнул Олега в грудь ступнёй, вынуждая того приподняться.       - Хочу вместе, - прошептал Серёжа, потянул ногами Олега к себе и медленно опустил руку вниз.       Олег охнул, закрыл глаза и прижался лбом к чужому плечу, когда рука медленно задвигалась. Он накрыл ладонь Серёжи своей, стал менять темп, тихо постанывая сквозь сжатые зубы, непроизвольно двигаясь в такт и телом. От этого воображение Серёжи искрилось красками, образами, ощущениями, всё это толкало его куда-то за грань, словно топило. Мышцы ног начало медленно сводить, тягучий жаркий ком внизу живота пульсировал, перед глазами темнело. Олег нечаянно двинулся так, что из Серёжи выбило весь воздух, он прикрикнул, открыл рот, жмурясь, и расслабление обрушилось на него, придавив к земле. Звёзды взорвались перед глазами, на мгновение стало тихо, невыносимо жарко, а потом – сладко-сладко лениво.       Олег куснул Серого за плечо, рыкнул и что-то тёплое капнуло Серёже на бедро. Это вызвало странную усмешку, которую Олег упрямо сцеловал, прежде чем рухнуть на Серёжу пластом.       Так они и лежали – в тишине, темноте из-за потухших свечей, дыша шумно в такт волнам, что не смутились картине чужой страсти. Чайки по-прежнему орали где-то в небе, ветер шуршал по песку, далеко-далеко гудели редкие машины. Серёжа обнял Олега, уткнулся ему в волосы и постепенно провалился в сон.       Олег вернул их домой. Сам всё собрал, одел сонного Серёжу, дотащил его до лодки, а там Серый уже очнулся, будто и не спал. Они целовались, обнимались, хотя Олег старался рулить, и вновь чужие руки намеренно проводили по коленям и бёдрам, отвлекая, требуя внимания. В замке было тихо и темно. Лишь голубые глаза посверкивали в свете луны, когда Серёжа тащил Олега в спальню. Наверное, проснувшийся в ту ночь Шура, весело идущий за порцией припрятанного мороженного, очень широко улыбался, вслушиваясь в скрипы кровати, в странный шорох и шёпот, в приглушённые длинные стоны и смех. И, конечно же, он не видел никакого Серёжу в ванной на коленях перед совершенно вымотанным, зато восторженным Олегом, когда с банкой мороженного наёмник решил найти потерянную зарядку – ну привык он в туалете с телефоном сидеть, что поделать.       На утро Шура лишь стрелял глазками на довольного и голосистого Серёжу или на зевающего Олега, что молча варил кофе в турке на кухне, с глупой улыбкой залипая в стену. Шура просто выполнял приказы, носился от одного телефона к другому, собирая информацию, чтобы потом передать ту Олегу. В конце концов, время поджимало, пора было завершать план и кончать с затянувшимся итальянским отпуском, и никто кроме него этим заниматься видимо, не хотел.       Через неделю Олег, уже без стука заходивший в покои Серёжи, вновь ввалился в его спальню – весь пыльный и потный после тяжёлой работёнки по сбору вещей и оборудования. Он застал задумчивого Серёжу в кресле. Перед ним на столе лежали разложенные шахматы с какой-то обыгрываемой тактикой: на доске валялись белый ферзь, пара пешек и слоны. Короли упрямо глядели друг на дружку через чёрно-белое поле, так и не шевельнувшись. Серёжа потянулся к коню белых, толкнул им чёрного ферзя и откинулся на спинку кресла.       - Серёж, – позвал Олег, подходя сзади, чтобы положить свои ладони на чужие плечи, - мы закончили, пора выдвигаться.       Серёжа помолчал, дёргая ногой, а потом помотал головой.       - Нет, рано, Олег, - он повернул голову назад, рыжие пряди мягко скатились за плечо, - мы так и не отомстили.       Олег удивлённо выгнул брови. Серёжа смотрел куда-то в сторону, от волнения покусывая нижнюю губу.       - Хочу доиграть партию. Здесь. А потом мы уедем, похоронив прошлое.       Серёжа встал с кресла, прижался к Олегу, мокро целуя его в сухие губы, и отпрянул.       - Приведи мне сюда Грома. И парочку его друзей. Всех тех, кто сделал мне больно. Кто уничтожил бы меня, если бы не ты, Волче.       Глаза Серёжи переливались золотом, завораживая Олега. Он серьёзно кивнул, обнимая ладонью худое лицо.       - Мы накормим твоих демонов досыта, птенчик.