Музыка тишины

Liszt — La Campanella

      Новым утром, через неделю, Ян сидел за роялем и играл мелодию. Ту самую, которую сейчас сочинял. Композиция еще не была завершена, но два первых куплета Чонин уже написал и начал припев. Мотив был спокойным, плавным и постепенно набирал тональность, но не срывался резкими скачками на высокие или низкие ноты. Начало композиции было положено, поэтому парень захотел услышать, как же звучит его вдохновение.       Было раннее утро. Ян принял душ и надел белые брюки, белую рубашку и завязал серый галстук с мелким клетчатым принтом. Парень расчесал и уложил аккуратно волосы, замаскировал шрамы на щеке и шее и хотел спуститься к завтраку, но вид рояля и открытой нотной тетради заворожили его и он неосознанно потянулся к клавишам. Чонин внимательно слушал свое начатое произведение, нужно ли что-то добавить или наоборот убрать, но музыка точно передавала его задумку, поэтому никакой редакции ноты не требовали.       С лица музыканта не сходила улыбка пока он играл на рояле, а в это время к нему в комнату тихонько зашла мама. Миюн была одета в красивое деловое платье светло-мятного цвета, а ее волосы были распущены и украшены парой заколок с бриллиантами. Она на цыпочках подошла к сыну и слушала музыку, которую он играл, с улыбкой. Женщине так понравилось звучание, что она не решилась нарушить игру. Но младший краем глаза заметил что-то цветное справа от себя и слегка повернулся. Увидев мать, он сильно вздрогнул и схватился за сердце.       — Ох, боже, сынок, прости, — с виноватым видом произнесла Миюн. Она подошла к парню со спины и обняла его за плечи. — Я не хотела тебя пугать.       — Все хорошо, — с улыбкой махнул Чонин. — Я не заметил тебя.       Мама крепко прижалась к младшему и поцеловала его в щеку несколько раз, а Ян улыбнулся и погладил маму по рукам.       — Ты играл такую красивую мелодию, — сказала Миюн. — Я не слышала её раньше.       — Я недавно её сочинил.       — Сыграешь её нам с Донхо? Он бы хотел послушать.       — Я еще не закончил.       — Хорошо, но как только закончишь, то обязательно сыграешь, договорились?       — Хорошо.       — Пойдем завтракать, — сказала мама и, поцеловав парня в макушку, отпустила его. — Уже все собрались.       — Все? — удивился Ян.       — Да, вся семья, ждем только тебя. Пойдем, мне нужно сообщить всем кое какие новости.       — Что? - насторожился младший       — Не волнуйся, тебе это понравится. Идем.       Чонин и Миюн спустились на первый этаж и прошли в обеденный зал. К большому удивлению младшего, за столом, помимо отчима, который читал какие-то документы, были брат и сестра. Еще не было и девяти утра, поэтому увидеть сводных за завтраком было настоящим чудом, учитывая, что прошлым вечером они вернулись довольно поздно.       — О, а вот и ты, — улыбнулся Донхо. — С добрым утром, Чонин.       — Доброе утро, — ответил Ян и поклонился.       Чонин сел за стол рядом с матерью, а домработники подали им блюда. Ян поклонился, но приборы брать не спешил, так как его мысли заняли новости, которые хотела сообщить Миюн. Мама была в очень хорошем настроении и не переставала улыбаться, отчего младший начал волноваться сильнее. В последний раз с таким лицом она сообщала новости о том, что выходит замуж. Парень не выдержал паузы и потянулся ладонью к плечу Миюн.       — Что за новости ты хотела рассказать? - спросил он.       — А, точно, — отозвалась мама. — Со мной вчера связались из филармонии Инчхона и спросили, не откажешься ли ты выступить на концерте на этой неделе.       Чонин сразу выдохнул с облегчением. Сейчас любые новости от мамы вызывали смешанные чувства. Но в то же время удивился такому предложению.       — Правда? — спросил младший.       — Да. Мне сказали, что наслышаны о тебе и были бы очень рады, если такой талантливый пианист, как ты, выступит в их филармонии.       — Откуда они обо мне знают? — еще больше удивился Ян.       — Ох, сынок, напомню тебе, что ты довольно известная личность в кругу симфонистов, — улыбнулась Миюн и похлопала сына по плечу. — Поэтому не удивляйся, что тебя знают главы филармоний. Вспомни только, как тебя приглашали в оперу в Англии и Америке.       — А я удивлен, что тебя не пригласили раньше, — добавил Донхо, отпив кофе. — Нужно было сразу после переезда пригласить тебя на концерт.       Чонин смущенно улыбнулся, а Миюн ущипнула его за румяную щеку. Но младший кинул быстрый взгляд на брата и сестру и заметил, как двойняшки одинаково закатили глаза и дёрнули губами. Парень сразу отвел взгляд и опустил голову, будто в чем то провинился.       — Так что, согласен? — спросила женщина.       — Согласен, — ответил Ян. — Когда концерт?       — В эту пятницу. Это будет представление по музыке Баха и Генделя. Ты с ними хорошо знаком, поэтому, думаю, успеешь подготовиться.       — Конечно.       — Хорошо. Я перезвоню в филармонию и скажу, что ты согласен.       — О, мы обязательно придем на концерт, — сказал Ки и посмотрел на своих детей. — Вам тоже нужно пойти.       — Зачем? — спросил Рен, подняв на отца уставший взгляд.       — За тем, что это хорошая возможность познакомиться с красивой музыкой и поддержать вашего младшего брата.       Двойняшки переглянулись, а Ян по их глазам, полным апатии и отсутствия какого-либо желания, понял, что эта затея им совсем не по нраву, как и любая поддержка младшего.       — Ам…мы бы с радостью, — ответил Рен, — но у нас дела в эту пятницу.       — Какие? — спросил Ки.       — Важные, — ответила Сара. — К тому же мы знакомы с красивой музыкой.       Брат усмехнулся этим словам, но, заметив строгий взгляд отца, сразу прикрыл усмешку ладонью. Донхо еще с минуту смотрел на старших детей, словно ожидая от них изменений в поведении, но не дождался, поэтому вернулся к чтению документов. Чонин не ждал другой реакции от сводных, поэтому совсем не расстроился, только тяжко вздохнул.       — Что ж, еще будет возможность посетить классический концерт, — произнесла Миюн. — Чонин, ты сейчас не занят?       — Нет, — ответил младший.       — Тогда вместе съездим в филармонию, познакомимся с заместителем и другими музыкантами, хорошо?       — Да.       — Отлично, на этом все, кушайте давайте.       — Это вся новость? — спросил Чонин.       — Да, а что такое?       — Я подумал, что есть что-то очень важное, что ты хочешь сказать нам всем.       — А что ты думал?       — Я подумал, что ты беременна.       — Ох, нет, что ты! — смущенно засмеялась мама и ярко покраснела. — Мы об этом не задумывались.       — О чем? — спросил Донхо и поднял голову. — Простите, я отвлекся.       — Ам…потом расскажу. Давайте уже позавтракаем.       — Приятного аппетита всем, — сказал Ки.       Чонин поклонился и приступил к еде. Донхо и Миюн что-то обсуждали с двойняшками, рассказывали и смеялись, а Ян обитал лишь в своих мыслях.              «Он говорил, что ни разу не был на концерте классической музыки, — думал парень. — А если я его приглашу, он согласится? Когда я сыграл ему во время звонка, ему понравилось… А если он будет работать в пятницу? Тогда прийти не сможет… Но нужно хотя бы спросить».              Чонин легонько встряхнул головой и продолжил завтрак, но никак не мог перестать думать о том, как будет приятно сыграть на концерте, на котором будет присутствовать Хван. Парень улыбнулся незаметно для всех и слегка покраснел. Он поел и убрал тарелки, а затем вернулся в комнату, надел темно-синий пиджак, захватил сумку и спустился вниз.       Семья закончила завтрак и отправилась по делам. Двойняшки сели в одну из своих машин и уехали восвояси, Донхо забрал его водитель, а водитель Миюн отвез её и Чонина в центр города, где находилась филармония. Это было большое здание в современном стиле, но с элементами традиционной корейской архитектуры. Они прошли в вестибюль, где работники филармонии выполняли свои дела. Парень осматривал зал с высокими потолками, которые держали расписные колонны, светлые стены с каменными мозаиками и мраморные полы, блестящие от света фонариков. Место было и классическим, и модернистическим, одним словом — красивым, что вызвало у юного музыканта улыбку на губах.       Пока он осматривал убранство, к ним подошла невысокая женщина средних лет в сером платье и черном пиджаке. У нее была приятная внешность и приветливая улыбка, а в руках она держала какие-то бумаги и ежедневник.       — Госпожа Ян, господин Ян, доброе утро, — сказала она и поклонилась. — Меня зовут Ким Юнэ, это со мной вы говорили по телефону.       — Доброе утро, — с улыбкой ответила Миюн и оставила поклон. — Познакомьтесь, это мой сын, Ян Чонин.       Младший поклонился и улыбнулся.       — Скажи ей, я рад знакомству, — передал матери Ян.       — Чонин сказал, что рад с вами познакомиться.       — Ох, я тоже невероятно рада принимать вас в нашей филармонии, — ответила Юнэ. — Я слышала много историй о вашем таланте и от лица всего нашего коллектива скажу, что мы будем счастливы, если вы выступите на нашей сцене.       Чонин ярко покраснел от слов женщины и несколько раз поклонился ей, а Миюн, тихо усмехнувшись, похлопала его по плечу.       — Мой сын очень скромничает, когда ему делают комплименты, поэтому постарайтесь делать их ему как можно чаще, я люблю смотреть на то, как он краснеет.       Ян усмехнулся и гуще смутился, а женщины засмеялись.       — Скажи ей, я благодарен, что они пригласили меня сыграть на концерте, — жестом показал младший, глядя на маму.       — Чонин благодарит вас за то, что вы пригласили его выступить в вашей филармонии.       — Что вы, это мы благодарны, что вы согласились, — сказала Ким. — Прошу, пройдемте за мной, я покажу вам наши залы и инструмент, на котором вы будете играть.       Ким развернулась и прошла вперед, а Миюн и младший отправились за ней. Они покинули вестибюль и прошли к кабинетам, в которых звучала музыка и пение.       — На первом этаже у нас учебные залы, — сказала женщина. — Здесь проходят обучение студенты музыкальных учреждений и не только те, кто играет на инструментах, а также вокалисты и будущие оперные певцы, а в прошлом году мы открыли класс для обучения школьников, поэтому работаем не только с профессионалами, но и с начинающими.       Чонин заглядывал в кабинеты, где подростки играли на музыкальных инструментах под руководством опытного учителя и улыбнулся от воспоминаний того, как в юности сам обучался в подобных местах. Осмотрев первый этаж, Юнэ провела их на второй, где были студии и концертные залы.       — На этом этаже у нас находятся студии звукозаписи, — сказала женщина. — Мы сотрудничаем с разными музыкальными агентствами и киностудиями, поэтому наши музыканты не только выступают на концертах, но и участвуют в создании саундтреков для фильмов и сериалов.       Они осмотрели студии и прошли дальше к залам.       — В нашей филармонии четыре зала, два больших и два малых, — сказала Ким. — В малых проводят регулярные сессии, а в больших сезонные, то есть, в малых залах выступления каждую неделю, а в больших лишь несколько раз в месяц. Но не волнуйтесь, господин Ян, вы будете выступать в большом зале. Идите за мной, я вам все покажу.       Юнэ провела их к залу, который располагался по центру. Все трое зашли в огромный круглый зал. В самом центре была круглая сцена, на которой стоял черный рояль. Зал действительно был большим. Со всех сторон были балконы, отдельные лоджии и множество рядов мягких кресел. Архитектура так же, как и экстерьер, совмещала в себе традиции и модерн, вроде резных потолков, на которых было множество маленьких фонариков, закрученных в одну большую спираль.       Чонин большими глазами осматривал помещение и даже рот приоткрыл, так как ранее хоть и выступал в знаменитых залах, но это место показалось ему чем-то захватывающим, словно он переместился во времени, но непонятно куда, прошлое или будущее. Однако все это заворожило его своей красотой.       — Вот и сам рояль, — сказала Ким, подойдя к инструменту. — Это гордость нашей филармонии, наш самый лучший рояль. На нем играют только в больших залах и только лучших классиков. А теперь и вы сыграете.       Ян улыбнулся и поклонился.       — Для меня большая честь выступать здесь, — руками махнул парень и взглянул на Миюн.       — Чонин сказал, что для него это большая честь, — пояснила женщина.       — Что вы, это для нас большая честь, чтобы такой талантливый пианист, как вы, сыграл на нашем концерте.       Ян улыбнулся и снова поклонился.       — А теперь перейдем к делу, — сказала Юнэ и подала парню и его матери брошюры. — Это программа концерта, вы будете его открывать. Первые три мелодии вы будете играть один, а после к вам присоединятся скрипки, виолончели, флейты и другие инструменты. Всего будет десять композиций и завершающая тоже на вас.       — Очень необычно, — произнесла Миюн, читая программу.       — Мы стараемся разнообразить наши представления, чтобы они не проходили по одному сценарию каждый раз. Господин Ян, я попрошу вас прийти на несколько репетиций, у вас получится?       Юноша кивнул и посмотрел на Миюн.       — Скажи ей, я обязательно приду.       — Он обязательно придет. Хоть он и играет целыми днями, но репетировать очень любит.       — Это похвально. Тогда приходите завтра к одиннадцати и заходите в этот зал, остальные музыканты будут вас ждать, им не терпится с вами познакомиться.       — Я тоже постараюсь прийти, если вы не против, — сказала Миюн.       — Конечно нет. Мы, к сожалению, не знаем язык жестов, поэтому ваша помощь нам понадобится. Не хотелось бы оставлять господина Яна без ответа.       — Хорошо, тогда мы подойдем завтра, — мама посмотрела на часы на руке и мягко улыбнулась. — А теперь, если вы не возражаете, мне нужно спешить по делам.       — Конечно, не буду вас задерживать. Только один момент, — Юнэ открыла свой ежедневник и взяла оттуда белый конверт. — Здесь четыре билета на концерт, все в первом ряду и в разных очередях, но со всех мест будет очень хорошо видно игру господина Яна. Приходите и пригласите друзей.       — Благодарю, мы с мужем обязательно придем, — ответила Ян и взяла конверт.       — Спасибо вам большое, что уделили время, — Ким подошла к Миюн и пожала ей руку, а затем обернулась к младшему и также протянула ему ладонь. — Господин Ян, мы будем очень рады поработать с вами. Для нас большой почет заполучить такой талант, как вы.       Чонин снова раскраснелся и несколько раз поклонился. Юнэ проводила их до выхода и они сели в машину.       — Пожалуйста, отвезите меня в офис, а Чонина домой, — сказала Миюн водителю.       Мужчина кивнул и тронулся с места. Ян смотрел на филармонию через окно автомобиля, а его мама с улыбкой поглядывала на него.       — Ну как тебе? — спросила она. — Понравилось?       — Очень понравилось, — улыбнувшись, ответил младший. — Тут очень красиво и в зале хорошая акустика. Уже не терпится поиграть на том рояле.       — А ты бы не хотел там остаться?       — Что это значит? — спросил Чонин и слегка нахмурился.       — Ну, остаться и поиграть подольше.       — В каком смысле?       — Ты же понимаешь, что она не просто так показала тебе все здание и нахваливала тебя на каждом шагу? Уж очень она хочет заполучить тебя в свою филармонию.       — Хочешь сказать, она предложила постоянное место работы?       — Да она чуть ли трудовой договор на подпись тебе не дала! — усмехнулась мама.       — Но я готовлюсь для поступления в Сеульскую филармонию. Прослушивание в июне, зачем мне работать здесь всего несколько месяцев?       — Но разве ты так хочешь вернуться в Сеул?       Чонин хотел что-то ответить, но внезапно задумался над вопросом и задумался серьезно. Действительно ли он хотел вернуться обратно в столицу? Конечно, дома была не сама райская атмосфера, со сводными братом и сестрой он до сих пор никак не общался, только выслушивал их колкости в свой адрес. Но парень любил свою мать и отчима, с ними он каждый день беседовал и скучал, когда они были заняты работой. В этом городе жил и Феликс, с которым Ян был рад проводить время, играть с его племянницей и обсуждать все, что только можно и нельзя. Однако все эти люди не являлись самой главной причиной того, почему возвращение в Сеул казалось музыканту таким ненужным решением. И причина — человек, которого Ян встретил случайно, но после продолжал встречать везде, куда бы не пошел.       Хван Хенджин не уходил у музыканта из головы. Если Чонин думал, что сегодня не встретит того парня, то стоило ему зайти в магазин, чтобы просто купить воды, как Хван оказывался ровно в том месте и помимо воды накидывал младшему угощений. Если Чонин не видел Хенджина весь день, то старший писал ему каждый час, а вечером звонил. Даже через экран Ян видел какой Хван уставший, но его мягкая улыбка пухлых губ, растрепанные длинные волосы, коих хотелось коснуться, расчесать, погладить, и забавные футболки создавали теплую и невероятно нужную атмосферу, которую младший не испытывал ни с кем. Если Чонин не слышал его голос, то слышал музыку, на которую его вдохновил старший. Пусть она еще не была закончена, но уже имела четкую структуру, которую можно было сыграть на рояле. Таким образом, Ян не расставался с ним, даже когда был в полном одиночестве. И так ли хотелось теперь вернуться?       Миюн смотрела на своего сына, а у него был настолько задумчивый и отстраненный взгляд, что ей показалась, что Чонин заснул. Она медленно помахала ладонью перед его лицом, а парень слегка вздрогнул.       — Все хорошо? — спросила мама.       Младший закивал головой и поправил волосы, думая, что ответить на предпоследний вопрос.       — Если меня примут в Сеульской филармонии, то придется вернуться, — ответил Ян.       — Но почему бы тебе не подумать о месте здесь? — спросила Миюн со слегка грустным взглядом. — Это не так далеко от нашего дома, так что ездить сюда будет проще, чем в Сеул. И здесь тебя буквально упрашивают работать, а это о многом говорит.       — О чем?       — О том, что ты очень ценный кадр. В Сеульскую филармонию тебя хоть и приглашали, но, если честно, относились весьма холодно. Помню, как главный дирижер даже не посмотрел на тебя, а концертмейстер внаглую сказал, что немому будет трудно работать в коллективе, где никто жесты не знает.       — В любом коллективе для меня будут трудности, — со спокойным взглядом и легкой улыбкой ответил Чонин.       — В этом нет ничего трудного. Ты такой же человек, как и все остальные, а во многом и более талантливый. И в этом месте это понимают. Поэтому хотя бы подумай о том, чтобы поработать здесь, хорошо?       Младший смотрел на маму, а она взяла его за руку и терпеливо ждала ответа, пока Ян снова погрузился в мысли.              «Забавно, что от незнакомых людей она заметила наглость, а в собственном доме этого не видит, — подумал он. — Или, может, мне так кажется? Может, это я проявляю неуважение, когда не общаюсь со сводными?»              Чонин погладил ладонь матери второй рукой и сдержанно улыбнулся.       — Хорошо, я подумаю об этом.       — Спасибо, — ярче улыбнулась женщина. — Теперь этот город наш дом, поэтому незачем его покидать.       Ян с улыбкой кивнул и задумался об этих словах. Место, которое Миюн называла домом, Чонину с каждым днем все больше напоминало лишь временное пристанище, в котором он вынужден обитать. Как ему казалось, мама и отчим были единственными людьми в том месте, которые были рады ему, а вот сводные одним только присутствием заставляли почувствовать себя уязвимым. Поэтому спрятаться в своей комнате было лучшим решением, чтобы никому не мешать, а возвращение в столицу казалось настоящим спасением.       Но вспоминая то, что именно в этом городе живет человек, который поселился еще и в собственных мыслях, парень улыбался, а переезд в Сеул казался нелогичным и совершенно бессмысленным решением. Зачем убегать и прятаться, когда можно открыть мессенджер и написать всего пару слов, а в ответ получить целое эссе о том, как у Хвана проходит день и забыть обо всех своих переживаниях. И зачем возвращаться, если в столице он не сможет встретить старшего в совершенно внезапном месте и рассказать о любимых музыкальных произведениях.       И тут Ян вспомнил одну вещь. Хенджин сказал, что еще не бывал на концерте классической музыки, а заместитель директора оказалась щедра на билеты и подарила аж четыре штуки. Это была хорошая возможность поиграть для старшего, ведь ему, вроде как, понравилось, и отвлечь его от постоянной работы. Младший улыбнулся и взял из сумки телефон, а следом открыл мессенджер.              J: Хенджин, здравствуй. Ты сегодня работаешь?              Ответ пришел чуть меньше, чем через минуту.              H: Привет, привет! Да, я работаю сегодня в кафе до закрытия, а что такое?       J: Не против, если я зайду?       H: Конечно заходи! Я приготовлю чай. И сегодня в меню такие вкусные пудинги, ты должен все попробовать!       J: Хорошо, скоро буду.              Младший получил в ответ несколько стикеров с радующимися рожицами и тихо усмехнулся, а затем убрал телефон и коснулся ладони матери. Она повернулась к нему и улыбнулась.       — Мама, если Сара и Рен не идут на концерт, можно я возьму один билет? — спросил парень.       — Да, конечно, — ответила Миюн и открыла сумочку, чтобы достать конверт с билетами. — Хочешь кого-то пригласить?       Чонин резко выпучил глаза и слегка покраснел. Ведь до сих пор о его новом друге никто из домашних не знал. Ян не знал как рассказать о том, что случайно познакомился с человеком в одном месте, а потом встречал его повсюду. Он был не только в каждом месте, но и в мыслях. Разом заполнил каждый уголок сознания и не исчезал ни на секунду. Но Чонин просто не понимал, зачем об этом рассказывать. Все в доме были заняты своими делами, а кому-то это и вовсе было не нужно, так зачем же их отвлекать своими новыми знакомствами? Быстро обдумав ответ, парень улыбнулся и кивнул.       — Я хочу пригласить друга, — передал он.       — Какого друга? — поинтересовалась Миюн.       — Феликса, — ловко махнул Ян.       — О, как здорово! — улыбнулась она. — Наконец-то увижусь с ним, так соскучилась по нему. Возьми оба билета, может, он тоже захочет кого-то пригласить.       — Спасибо.       Чонин убрал билеты в сумку, а сам улыбнулся своей затее. Парень только переживал, что пришлось слукавить и ради очистки совести решил написать Ли.              J: Феликс, привет. Ты не хочешь сходить на концерт? Меня пригласили выступить в местной филармонии и подарили билеты.              Через пару минут поступил ответ.              F: Привет, а когда концерт?       J: В пятницу.       F: Блин, не получится. В пятницу я буду помогать нашим командам с подготовкой снаряжения и оборудования для соревнований. Не расстроишься?       J: Конечно нет. Удачи тебе с этим.       F: Спасибо. Хорошо тебе выступить.              Чонин поблагодарил друга и убрал телефон. Частично совесть он очистил, но пока не знал, что сказать матери и решил подумать об этом позже, а о встрече Хвана и родных он не переживал, так как старшего никто из его окружения, кроме Феликса, не знал, поэтому и объяснять ничего не придется.       Водитель привез Миюн к большому зданию, где находились офисы её компании. Мама попрощалась с Чонином до вечера и ушла на работу, а младший отправился дальше. Миюн попросила отвезти его домой, но у парня были другие планы. Он достал из сумки блокнот и ручку и написал просьбу для водителя. Он аккуратно коснулся плеча мужчины и передал ему блокнот, где было написано: «Будьте добры, отвезите меня по адресу Дакру, 17». Мужчина согласился и развернул машину.       Через некоторое время Чонин приехал к кафе, в котором работал Хван. Ян поклонился водителю, а затем вышел из машины. Через большие окна музыкант увидел старшего, который добавлял на кофе взбитые сливки. Хенджин делал это с очень серьезным выражением лица, словно перед ним был не кофе, а ювелирное изделие. Его очки были надеты слегка криво, а волосы снова торчали в разные стороны, но это придавало его уставшим глазам мягкости. Чонин улыбнулся его виду, а затем поправил волосы и зашел внутрь.       Кафе встретило его сладким ароматом свежей выпечки и утреннего кофе. В колонках звучала спокойная музыка, посетители тихо о чем то беседовали, а сотрудники занимались своими делами. Хенджин подавал напитки и завтраки, убирал оставленные тарелки и салфетки и готовил кофе и чай новым посетителям, а Ян заметил, что на стойке рядом с цветком стояла белая кружка с блюдцем и маленькой десертной пиалой. Младший улыбнулся шире, подумав, что Хван и правда уже подготовил чай. Он снял пальто и прошел к стойке.       Хенджин суетился с мелкими закусками, которые потом выставлял на витрину. Парень нарезал хлеб и другие ингредиенты для сэндвичей и не заметил, что позади на стул сел Чонин. Хван быстро собрал бутерброды и развернулся, чтобы взять для них контейнеры, но, увидев Яна, сразу забыл о них. Старший просто уставился на музыканта с глупой улыбкой и обессиленными конечностями, а в голове заиграли ноты пианино. Младший улыбнулся в ответ, но такой взгляд у Хвана показался ему странным.              «Почему он так смотрит? — подумал Ян. — У меня что-то на голове? Или на лице? Я же не забыл скрыть шрамы?»              Чонин аккуратно коснулся пальцами своей левой щеки, но шершавости шрамов не почувствовал и спокойно выдохнул, а затем помахал старшему ладонью.       — Привет.       — П-привет… — тихо прохрипел Хенджин, а следующие слова произнес совсем необдуманно: — Ты очень красивый сегодня. То есть, ты всегда красивый, не только сегодня, а каждый день и вечер…ам…в общем, отлично выглядишь, как и всегда.       Хван даже запыхался, пока пытался вылезти из этой путаницы и слегка покраснел, что пытался прикрыть длинной челкой. Чонин от комплимента покраснел ярче Хенджина и опустил взгляд, но быстро показал жест:       — Спасибо.       — Да не за что, — выпалил Хван, почесывая затылок. — А, кстати! Вот твой чай.       Хенджин подал младшему чашку с горячим чаем и тарелку с белым пудингом в виде кота.       — Так, прошу, чай с молоком и кошачий пудинг, — сказал старший. — Очень вкусный и смотри как он дрожит.       Хван приподнял тарелку с десертом и слегка потряс ею, а пудинг весь завибрировал, как от громкого баса. Чонин внезапно засмеялся о вида дрожащей еды и прикрыл смех рукой, а Хенджин также засмеялся.       — Да, это прикольно, — сказал старший и поставил тарелку. — А еще очень вкусно, так что угощайся.       — Сколько он стоит? — спросил младший и достал карту, чтобы оплатить заказ.       — Нисколько, — ответил Хенджин.       Чонин слегка прищурился на парня, а он лишь улыбался.       — Не нужно постоянно платить за меня, — с тем же хмурым видом передал младший. — Я заплачу.       — Ой, хватит тут взрослого из себя строить, кушай давай, — отмахнулся старший и вернулся к сборке сэндвичей.       Чонин тяжело вздохнул, но улыбнулся, пусть и слабо. Парень уже не раз заглядывал в это кафе на чай и каждый раз Хенджин платил за его заказ. Конечно, он старше, а угостить младшего это святое дело. Но в такие моменты Ян думал о том, что эти деньги, даже не столь большая сумма, могут очень понадобиться Хвану. Но обижать парня не хотел, поэтому взял ложку и попробовал пудинг.       Десерт оказался очень вкусным, поэтому он съел его слишком быстро. Чай все еще был горячим, чему Ян удивился. Он открыл переписку со старшим и заметил, что написал ему больше получаса назад, а значит либо Хван недавно приготовил чай, либо держал его рядом с плитой.              «Зачем он так заморачивался с простым чаем?» — подумал Чонин и встряхнул головой.              Хенджин закончил сборку и выставил все на витрину, а затем вернулся к младшему и улыбнулся.       — Ну как? — спросил старший. — О, ты уже все съел? Вкусно было?       — Очень вкусно, — улыбнулся Ян. — Спасибо.       — На здоровье. Как твои дела?       — Все хорошо, как твои дела?       — Да все нормально, сегодня весь день здесь работаю. Мне нравится тут работать до закрытия смены.       — Почему?       — Из-за атмосферы. Мне нравится наблюдать за тем, как кафе пустеет и люди расходятся, а потом становится тихо и можно спокойно убраться, поесть и пойти домой.       — Приятное чувство.       - Да, это так. Кстати, какими судьбами? — спросил Хван и облокотился на стойку рядом с Чонином. — Идешь мимо или хочешь поесть что-то кроме пудинга в виде кошки?       Младший усмехнулся и, допив чай, взглянул на старшего.       — Я хотел задать тебе вопрос, — махнул руками Ян.       — Какой?       — Меня пригласили выступить на концерте в филармонии…       — Стой…прости, где выступить? — с виноватым видом спросил Хван и поджал кулаки, будто натворил что-то плохое. — Я…не понял последнее слово.       Чонин лишь улыбнулся и попросил парня подождать. Ян потянулся за своим блокнотом, а на свободной странице написал то, что передал жестами.       — А, то есть вот этот жест, — спросил Хенджин, поочередно постукивая ладонями по груди, — значит «Филармония»?       — Да.       — Понятно. Извини, я еще не все слова запомнил, а некоторые забываю.       — Тебе не нужно извиняться.       — Но если я не извиняюсь, мне кажется, что я…ну, оскорбляю тебя.       Ян вдруг засмеялся, а Хвана такая реакция удивила.       — Не волнуйся, я не считаю это оскорблением, — передал Чонин. — Выучить все будет непросто и тебе не обязательно это делать.       Хенджин улыбнулся, но взгляд опустил, а руками подхватил полотенце и скручивал его в тугой узел.              «Обязательно», — подумал длинноволосый.              — Так…что дальше? — спросил Хван и, все-таки, поднял взгляд на младшего.       — Меня пригласили выступить на концерте.       — О, то есть, будешь играть на рояле на концерте? — произнес Хенджин и широко открыл глаза, а уголки его губ поползли вверх.       — Да. Я хочу спросить тебя, ты хочешь пойти на концерт?       — Шутишь что ли?! — громко воскликнул брюнет. — Конечно хочу!       Старший даже подпрыгнул несколько раз и захлопал в ладоши, а на его ликование обернулись все посетители и сотрудники. Оба парня это заметили и смутились, а Ян покраснел даже ярче Хвана. Последний неловко улыбнулся и подхватил полотенце и кружку, чтобы создать впечатление занятости. Хенджин вытирал чашку, а посетители пожали плечами и вернулись к своим беседам. Хван спокойно выдохнул и снова подошел к Чонину.       — И когда концерт? — тихо спросил старший.       — В пятницу.       — А сколько стоит билет?       Чонин улыбнулся, подумав, что теперь его очередь ответить словами старшего.       — Нисколько, — передал Ян и потянулся в свою сумку.       Чонин достал из сумки брошюру, внутри которой был билет. Он подал её Хенджину, а старший с широкой улыбкой и звездочками в глазах рассматривал буклет из плотной бумаги с изображением музыкальных инструментов, нот и названием филармонии. Парень открыл его в том месте, где лежал красивый билет в виде клавиш рояля и улыбнулся еще шире. На билете была дата и время мероприятия и краткая информация о классиках, чья музыка будет исполнена на концерте.       — Вау…все так красиво, — произнес Хенджин, не отрывая взгляд об брошюры, а билет взял кончиками пальцев. — И…я правда ничего не должен?       — Правда.       — Боже, так здорово. Наконец-то вживую услышу, как ты будешь играть!       Чонин смущенно улыбнулся, но один вопрос его не отпускал.       — Ты сможешь прийти? — спросил Ян.       — Погоди, дай-ка посмотрю где я в пятницу работаю, — Хван взял телефон и открыл календарь, чтобы свериться со своим графиком, пока младший от нервов мучил под столом лямку своей сумки. — Я должен был работать сегодня в канцелярском магазине, но поменялся, чтобы отработать там в пятницу. Буду там до шести, а концерт…тоже в шесть.       Хенджин прикусил нижнюю губу, обдумывая ситуацию, а Чонин начал трясти ногами и тоже кусал губы. Возможность поиграть для старшего казалась ему немного волнующей, ведь руки начинали дрожать каждый раз, когда младший видел эти большие глаза и пухлые губы, но в то же время хотелось этого так сильно, как и увидеть старшего новым днем. И дело было не в том, чтобы похвастаться своими навыками, а в простой возможности провести вместе время.       Хван щурил глаза и стучал пальцами по столешнице, а младший махнул ему рукой, чтобы привлечь внимание.       — Если не сможешь прийти, это не проблема, — показал жестом Ян.       — Нет! Ты что, я приду обязательно! — воскликнул старший, отчего посетители снова обернулись к нему.       — Но ты будешь работать. Я не хочу отвлекать тебя от работы.       — Не переживай, я отпрошусь пораньше, ничего страшного.       — Точно?       — Конечно. Я ни за что не пропущу этот концерт!       Чонин немного успокоился и улыбнулся, а Хван быстро взглянул на младшего и тоже улыбнулся, но опустил взгляд к билету в своих руках.       — Ни разу не был в филармонии, — произнес старший. — Но я уверен, что мне понравится.       — На самом деле, это может показаться скучным.       — Почему скучным?       — Это классическая музыка и концерт длится два часа. Кто не слушает классику, тому это может показаться скучным или неинтересным.       — А мне интересно! — возразил старший и тихо хлопнул по столу. — Это же музыка, которую написали великие люди, поэтому послушать её, особенно в твоем исполнении, мне будет очень интересно и…приятно.       Младший зарумянился от этих слов и опустил голову, чтобы этого не показывать, а Хенджин продолжил бы на него смотреть, но к стойке подошла девушка.       — Здравствуйте, можно, пожалуйста, ванильный капучино и вишневый пирог, — произнесла она.       — Добрый день, — с рабочей улыбкой отозвался Хван. — Конечно, минуту, пожалуйста.       Старший бегло взглянул на Яна и подошел к кофемашине, чтобы сделать капучино. Парень быстро наполнил чашку напитком, взял с витрины блюдце с десертом и подал все девушке. Она рассчиталась и ушла за столик, а Хенджин вернулся к младшему.       — А не хочешь тоже пирог попробовать? — спросил старший.       — Нет, спасибо.       — Точно? Он очень вкусный, я пробовал, так что не обманываю.       — Спасибо, не нужно.       Хенджин закатил глаза и тихо что-то пробубнил себе под нос, а Чонин усмехнулся его виду. К стойке подошло еще несколько посетителей и заказали еду. Хван все подал, а Чонин вспомнил, что когда он отвлекал старшего от работы в прошлый раз, тот получил выговор, поэтому решил не мешать и уйти. Когда Хенджин подошел к младшему, Ян встал со стула и поклонился ему.       — Я пойду, — махнул он руками.       — Куда? — с большим удивлением спросил Хван.       — Не хочу мешать твоей работе.       — Ты и не мешаешь.       — Я не хочу, чтобы из-за меня тебе снова сделали замечание.       — А, ты об этом. Не волнуйся, администратор сегодня разбирается с отчетами в своем кабинете, вряд ли он выйдет до конца смены.       — Я отвлекаю тебя.       — Вовсе нет. Я как Цезарь, могу делать несколько дел сразу, готовить бутерброды, варить кофе, собирать коробки и, самое главное, общаться с тобой. Поэтому останься. Пожалуйста. Останься, пожалуйста.       Чонин мял свои пальцы от нерешительности, ведь не хотел подвергать длинноволосого парня каким-либо неудобствам. Но взгляд его больших карих глаз, похожих на темные вишни, которые всем своим видом умоляли остаться, не позволил младшему даже подумать о том, чтобы дать отрицательный ответ. Ян сдержанно улыбнулся и кивнул.       — Я останусь, — ответил он.       Хенджин широко открыл глаза и улыбнулся во все зубы. Он едва не подпрыгнул и чуть не начал хлопать в ладоши, но побоялся, что на него вновь уставятся все посетители, поэтому лишь довольно улыбался.       — Спасибо, — сказал старший. — А чтобы тебе не было скучно, могу предложить комиксы, у нас тут полно всяких. Хотя…ты читаешь комиксы? Наверное, нет, я прав? Тогда могу предложить пару книжек, которые я сам читал, они очень хорошие.       Ян тихо засмеялся, слушая торопливую речь брюнета. Он сел на стул и взглянул на него, а тот ждал ответа.       — Я читаю комиксы, — ответил младший. — Вебтуны тоже читаю.       — Отлично! Я тоже очень люблю вебтуны. Прочитал, наверное, штук сто, если не больше. Какой тебе принести?       — Ты не против, если я сперва закончу свои задания? Но потом я с радостью что-нибудь почитаю.       — А, конечно! Я что-то не подумал, конечно, делай что хочешь.       — Это не займет много времени.       — Я тут до девяти, так что можешь не торопиться. И я не буду тебя отвлекать.       Чонин улыбнулся и достал из сумки тетрадь, планшет и ручку. Парень открыл задания и начал что-то писать в тетради, а Хенджина отвлекли новые посетители.       Пока младший был занят учебным материалом, старший выполнял свои задачи и обслуживал покупателей, но свободное время Хван тратил только на то, чтобы взглянуть на Яна. И смотрел пристально, даже пронизывающе, не отводил взгляд и ловил каждое малейшее движение парня в красивом синем пиджаке и белоснежной рубашке с тонкой черной каймой. Старший тщательно разглядывал все детали собеседника, будь то клетчатый галстук, который был закреплен серебряным зажимом, или тонкие полоски на ткани пиджака. Аккуратные часы на худощавом запястье, серебряные запонки на манжетах, ловкие взмахи ладони при письме и то, каким от этого почерк получался красивым. А когда Чонин двигал головой, то его рыжие волосы рассыпались и переливались золотистым цветом в свете светильников. Словно осенняя листва, которую всколыхнул легкий ветерок. Цвет этих волос был не темно-медным и не насыщенным золотым, а в меру того и другого оттенка металла.       Если бы Хенджин не отвлекся на новых посетителей, то так и продолжил бы прожигать взглядом и без того огненные волосы. Хван подавал людям кофе и обеды, а Ян в это время мельком глядел на него, забывая про свои задания. Парень особо ничего и не выполнил и несколько раз ошибочно написал одно и то же. Его мозг никак не мог сфокусироваться на композиции и постоянно отвлекался на длинноволосого брюнета и детали его образа. Крестик, который от быстрой беготни болтался из стороны в сторону на его груди, темные волосы, кудри которых разлетались от встречного ветра или небольшие часы на запястье. Чонин заметил на стекле небольшую трещину и подумал, что эти часы парню очень дороги, если этот недостаток не причина с ними расстаться. И это только сильнее тянуло его к Хвану, который суетился в двух шагах, желал всем приятного аппетита и улыбался встречным людям. Улыбка пусть была и вынужденная, но обращена в сторону других людей, а не младшего. От этого парню стало грустно, тоскливо, одиноко и пусто.              «Он так красиво улыбается, — подумал Ян. — Так…мило и…очаровательно и…боже, не думай об этом. Не тебе же улыбается, так чего же ты так много об этом думаешь?»              Ян слегка встряхнул головой и отвернулся от старшего, стараясь сосредоточиться на своих заданиях. Несколько минут у него и правда получалось что-то выполнять, но тут к нему подошел Хван.       — Чонин, не отвлекаю? — спросил Хенджин.       Младший резко поднял голову и отрицательно ей покачал.       — А можно кое что спросить?       — Да.       — В тот раз Феликс сказал, что ты выступал в Альберт-холле, это правда? Не то чтобы я не верил, просто интересно. Это же знаменитый концертный зал и…мне бы хотелось узнать об этом от тебя побольше.       Младший мягко улыбнулся и слегка зарумянился.       — Это правда, — ответил он. — Это было наградой за победу в конкурсе пианистов. Я занял первое место и потом выступал на концерте в том месте. Было здорово. На концерте были даже члены королевской семьи.       — Ого… — протянул Хван, округлив глаза. — А ты видел королеву?       — Королевы не было на концерте.       — Эх, жаль.       — Я видел будущего короля.       — Тоже неплохо. А которого, того, кто постарше или помладше?       — Не скажу.       Чонин хитро улыбнулся, а Хенджин тихо засмеялся.       — Хорошо, оставим это в тайне. Но это и правда очень круто. То, что ты выступал в таком месте, это…невероятно.       — Я был очень рад выступить там. Моя мама тоже была на этом концерте. Она ходит на все мои концерты и всегда радуется за меня, когда я выступаю.       — Ты хорошо ладишь с мамой, да? — спросил Хван и подвинулся к младшему немного ближе.       — Да. Она поддерживает меня во всем. И я поддерживаю её. Мы с ней отличная команда.       — Здорово. А она…хотя неважно.       — Что? — спросил Ян, заметив, что взгляд у старшего стал слегка виноватым.       — Ам… — Хенджин опустил взор на свои руки, а пальцами шкрябал по столешнице. — Твоя мама…тоже немая?       Чонин озадаченно приподнял брови.              «Почему он так боится спрашивать об этом? — подумал музыкант. — Вроде, я никого не бью за вопросы о немоте…странный он. До сих пор».              Парень быстро улыбнулся и качнул головой, а затем поднял ладони.       — Нет. Моя мама может говорить.       — А, понятно, — произнес Хенджин и облегченно выдохнул. — Прости, я почему-то подумал, что…ну…что твоя мама тоже не говорит.       — Почему ты извинился? — спросил Чонин, нахмурив брови.       — Ну я…вдруг я обидел тебя, когда предположил, что твои родственники тоже обязательно…немые, — Хван опустил голову, словно пытался спрятаться от чужого взгляда, в котором боялся увидеть осуждение.       Чонин же все еще ничего не понимал.              «Чего он так волнуется из-за этого? — спросил себя парень. — Я что, сказал что-то не так и теперь он переживает из-за этого?»              Ян никак не мог взять в толк, почему старший так трясется из-за его немоты, но ни в коем случае не хотел, чтобы Хенджин считал это какой-то запретной или непозволительной темой для разговора. Младший помахал ему рукой, чтобы он поднял голову, а Хван сразу взглянул на него.       — Меня это не обижает, — ответил Ян. — Ты не обижаешь меня, когда говоришь о том, что я немой или мои родственники. В этом нет ничего обидного. Не извиняйся из-за этого.       Хенджин внимательно смотрел на медленные взмахи тонких ладоней, даже не моргал от страха пропустить хоть одно малейшее движение. Когда Чонин опустил руки, Хван мягко улыбнулся, но снова отвел взгляд.       — Если я когда-нибудь обижу тебя, дай мне знать, хорошо? — сказал старший.       Чонин слегка вздрогнул от внезапно сильного удара сердца. Такой резкий, но в то же время приятный ритм биения наполнил вены новой горячей кровью, отчего стало не просто тепло, а спокойно, как во сне. Рыжеволосый легко кивнул, но поднял ладони.       — Я не думаю, что такое произойдет, — ответил он.       Хенджин улыбнулся шире и тихо усмехнулся. К стойке подошли новые покупатели и Хван вернулся к работе. Ян сам не заметил, как провел в кафе больше часа, затем время приблизилось к закату, а потом и вовсе стемнело. Хенджин чередовал работу и диалог с младшим, а Чонин незаметно наблюдал за ним каждый раз, когда длинноволосый отворачивался, чтобы налить кофе и подать обед. Ян несколько раз заказал себе поесть и сразу отказывался от еды, если Хенджин говорил, что заплатит. Хван из-за этого ворчал что-то про неуважение старших, но соглашался, так как не хотел, чтобы младший голодал. Их разговор был легким и не затрагивал какие-либо важные или серьезные темы, в основном они обсуждали предстоящий концерт, но Чонин впервые за долгое время почувствовал, что день прошел невероятно хорошо. Ведь весь этот день он провел со старшим, с которым не хотелось расставаться и вечером.       Когда на часах было уже почти девять, из посетителей в кафе был только музыкант с рыжими волосами. Он показывал Хенджину какие-то жесты, а парень повторял их и усердно старался запомнить, так как это были неизвестные ему жесты. Почти все официанты уже ушли, как и повара, а в зал вышел администратор, вымотанный и уставший на вид, поэтому его совсем не волновало то, что сотрудник болтает с посетителем. Мужчина подошел к стойке и облокотился на нее с тяжелым выдохом, а младший ему поклонился.       — Добрый вечер, — устало улыбнулся администратор. — Господин, я, конечно, рад, что вам нравится в нашем кафе, но, к сожалению, нам пора закрываться. Приходите завтра снова.       Чонин кивнул с улыбкой и поклонился. Мужчина улыбнулся в ответ и взглянул на Хенджина.       — Сегодня ты закрываешь?       — Да, я, — ответил Хван.       — Хорошо, я пошел. Спокойной ночи.       — Спокойной.       Хенджин поклонился, а мужчина махнул ему рукой и покинул кафе. Ян подошел к вешалке, взял пальто и шарф и надел вещи, а затем посмотрел на Хвана, который, казалось, никуда не спешил.       — Пойдем вместе? — спросил младший.       — Ты иди, а мне еще нужно убраться здесь, — ответил старший.       — Убраться? — с удивлением в глазах спросил Ян.       — Да, это входит в мою зарплату.       — Я могу помочь тебе.       — Нет, не нужно, — с улыбкой ответил Хенджин, но в глаза парню не смотрел.       — Я хочу помочь.       — Спасибо, но не нужно. Иди домой и напиши потом, когда доберешься, хорошо?       Чонин почувствовал себя виноватым в том, что уходит вот так просто. Мешал парню работать, отвлекал его весь день, а теперь молча прощается. Даже кружку и ту убрал за ним Хван, а младший просто встал и пошел. Музыкант хотел снова предложить помощь, но Хенджин обратился к нему до того, как он поднял руки.       — Иди домой, Чонин, — сказал старший. — Не волнуйся, я быстро со всем справлюсь. Не забудь написать, когда будешь дома.       Тяжелое чувство беспомощности легло на плечи юного музыканта и потянуло к земле. Парень так хотел его сбросить, чтобы без колебания помочь старшему всем, чем только сможет. Но строгий взгляд Хвана лишь увеличил этот вес. Чонин не стал спорить и кивнул.       — До свидания, — махнул младший.       — Спокойной ночи, Чонин, — ответил Хенджин.       — Спокойной ночи.       Хван улыбнулся от последнего жеста, а младший поклонился и вышел из кафе самым медленным шагом, лишь бы хоть на секунду продлить этот прекрасный день.                     В пятницу Феликс спешил в свой университет. Но не на занятия, так как каникулы еще не закончились. Несколько дней назад парню написали однокурсники и попросили помочь с подготовкой предстоящих состязаний. От их университета выступала команда спортсменов, которые должны были соревноваться с командой другого учреждения. Ли быстро согласился и ни на секунду не задумывался о том, что это за соревнования. Даже когда ему вручили коробки с необходимым для футбола вещами.       Феликс последние дни был сам не свой. То вещи оставлял где попало, то еду передерживал в духовке, с племянницей не играл, девочка лишь наблюдала чересчур задумчивое лицо своего дяди и пару раз забывал телефон в магазине. Благо он был знаком с сотрудниками, поэтому парень без труда вернул свой мобильный. Но такое поведение было ему несвойственно и Ли не понимал, что вызвало все эти странные новшества.       Феликс собрал все необходимые вещи в коробки, а другие студенты помогли ему погрузить все в машину. Блондин и пара его друзей сели по местам и отправились в путь до другого университета. Пока его друзья болтали о своем, Ли смотрел в окно пустым взглядом и, казалось, о чем-то сильно задумался.       Парни приехали к университету, где должны проходить соревнования. Они взяли коробки и направились ко входу, а уже рядом с дверьми Феликс словно от гипноза очнулся, так как широко открыл глаза. Над дверьми была табличка с надписью «Национальный университет Инчхона».              «Погодите…он же говорил, что учится в национальном универе… — подумал блондин. — Но сейчас каникулы, вряд ли он сегодня здесь, так что не встретимся. А почему ты вообще думаешь о встрече с ним?»              Феликс вздрогнул от своих мыслей и встряхнулся. Он быстрым шагом поспешил за друзьями, так как они уже зашли внутрь. Ли заметил своих сокурсников рядом с мужчиной пожилых лет и подбежал к ним.       — З-здравствуйте, — произнес Феликс и поклонился, когда оказался рядом.       — Да, добрый день, ребята, — с улыбкой произнес мужчина. — Зовите меня профессор Хун, я заведующий кафедры физической культуры и прилегающих отделений. Я рад приветствовать вас в нашем университете, но, честно говоря, я думал, что вас будет больше.       — Многие наши студенты сейчас дома, в других городах, а спортсмены на тренировках, поэтому есть только мы, — ответил один из парней.       — Что ж, отдыхать тоже нужно, — сказал Хун. — Тогда запрягу своих парней вам помочь. Идите за мной.       Младшие взяли вещи и отправились за профессором.       — Основные соревнования будут проходить в большом спортивном зале, — начал старший, — там будет легкая атлетика, борьба и волейбол, а футбол пройдет на поле, его как раз сейчас готовят для зимней игры. Полем занимается наш университет, а вы поможете нам подготовить зал. Все таки, там не только наши спортсмены будут, но и ваши, поэтому нужно обустроить все так, чтобы они могли комфортно выступить.       — Да, конечно, — ответил Ли. — Мы п-п-принесли нужный инвентарь и разложим все по местам, т-так что ребятам останется только б-бегать и п-прыгать.       — Отлично, превыше всего я ценю хорошую организацию. Кстати, мы пришли.       Профессор открыл высокие двери и впустил парней внутрь. Они оказались даже не в большом, а в огромном спортивном зале. Сама площадка была в пару раз больше, чем для игры в мини-футбол, а вокруг нее стояли трибуны. Панорамные окна покрыли половину потолка, так что было очень светло благодаря дневному свету. В зале бегали и прыгали спортсмены, а другие собирали препятствия для предстоящих игр. Феликс прошел чуть вперед, рассматривал зал и слегка отвлекся от разговора с профессором.       — Вот и наш зал, — сказал Хун. — Ну как вам, нравится?       — Очень, — произнес один из парней, оглядывая окружение круглыми глазами. — У нас не такой большой, а у вас прямо олимпиаду можно проводить.       — Да ладно вам, — усмехнулся профессор. — Для олимпиады он маловат, а вот для университетских соревнований самое то. Мои ребята сейчас собирают барьеры и обновляют оборудование, а вам предлагаю заняться украшением зала.       — Не вопрос. Мы как раз принесли плакаты и баннеры. Можем попросить у вас стремянки или лестницы?       — Мне пора бежать, а вот мои парни вам все что угодно принесут, так что обращайтесь к ним, договорились?       — Да, конечно.       — Отлично, сейчас позову кого-нибудь, — ответил Хун и развернулся. — Бан Чан, а ну иди сюда!       От громкого голоса по залу прошло эхо, которое заставило Феликса вздрогнуть всем телом. Но не только высокий звук был причиной его дрожи. Парень услышал знакомое имя и усиленно пытался не думать о парне, которого так звали.              «Да нет, это не он, — подумал блондин. — В нашей стране фамилия Бан довольно сильно распространена. Как и все остальные. А таким именем называют еще чаще, так что это точно не он».              Ли сжимал коробку в своих руках до хруста костей, а дрожал сильнее. Он отвернулся, сделав вид, что его заинтересовал спортзал и все, что в нем происходит, а в это время к остальным подошел парень в черной футболке и шортах.       — Ребята, это Бан Кристофер Чан, капитан нашей футбольной команды, — сказал Хун, а Крис поклонился. — Чан, это студенты из университета гуманитарных наук, пришли помочь нам подготовить зал. Поможешь им?       — Да, не вопрос, — с улыбкой ответил Чан. — Добро пожаловать.       Бан Чан пожал руки двум парням, а они представились. Чан обернулся к третьему, который стоял ко всем спиной, и заметил, что светлые волосы выглядят весьма знакомо.              «Неужели…он?» — подумал темноволосый и слегка вздрогнул.              Феликс продолжал дрожать, так как не только имя парня оказалось знакомым, но и его голос. Но поняв, что нельзя весь день стоять к людям спиной, сделал глубокий вдох и медленно повернул сперва голову, а затем и корпус. Блондин исподлобья взглянул на представленного человека, а тот уже был с широко открытыми глазами, так как заметил на краю чужой щеки множество веснушек. Ли повернулся к Чану лицом и поджал губы, но особо не улыбнулся, просто выразил приветствие этим действием, а Кристофер завис, глядя на него. Феликса накрыло сильное чувство дежавю в эту минуту, а помимо этого и странное волнение.              «Все таки он», — прозвучала одна мысль в двух сознаниях.              — Ам…кхм, привет, меня зовут Чан, — сказал Бан и протянул блондину руку, чтобы их очередная встреча снова не обернулась неловкостью.       Ли вздрогнул от его голоса и чуть не выронил коробку. Он поставил её на пол, чтобы точно не уронить, и быстро пожал чужую руку, а затем спрятал свои за спиной.       — Ли… Ли Феликс, — тихо произнес блондин.       — Приятно познакомиться, — сказал Бан.       — Ам…взаимно.       Феликс отвел взгляд, в то время пока старший смотрел только на светловолосого парня перед собой, а дышать порой забывал. Но его отвлек профессор.       — Чан, ты помоги ребятам, а мне бежать пора, — сказал Хун. — У них тут украшения и вещи для их спортсменов, так что выдели пару комнат, чтобы можно было все по местам разложить.       — Да, профессор, все сделаем.       Старший пожелал ребятам удачи и направился к выходу, а Феликс все еще почти не смотрел на Бана. Последний же то и дело смотрел на блондина.       — Так, наверное, лучше начать с того, чтобы все разложить, — предложил Бан Чан. — Идите за мной, у нас пара свободных раздевалок, там всем хватит места.       Парни подхватили коробки и направились за Чаном. Ли шел в нескольких шагах позади, будто пытался отдалить неизбежное. Но даже сам не понял, что такого может его ждать впереди, чтобы так этого бояться.       Бан проводил парней до комнат за трибунами. Это были спортивные раздевалки со шкафчиками, креслами для отдыха, столом для обедов и даже был телевизор.       — Эта комната для парней, а напротив для девушек, — сказал Чан. — Дальше по коридору душевые и туалеты, а еще небольшая кухня. Мы там обедаем во время тренировок, чтобы не бегать через весь универ до столовой. Если будет что-то нужно, чай, кофе, поесть, то берите, не стесняйтесь.       — Спасибо, — ответил один из парней. — Думаю, мы пока разложим вещи, а потом повесим плакаты и надо еще сходить до машины и забрать все остальное…       — Я схожу, — внезапно сказал Феликс и сразу метнулся к двери.       Блондин почти выбежал из комнаты и быстрым шагом засеменил к выходу из зала. Он уже потянулся к ручке на двери, но тут на нее опустилась крупная ладонь.       — Давай я тебе помогу, — сказал Крис.       Ли уже в который раз вздрогнул от обращения человека в черной одежде. От постоянных скачков давления у него участился пульс, отчего и голова закружилась. Парень глубоко дышал и приложил ладонь к груди, потирая место над сердцем, и старался успокоить свое странное состояние.       — Ч-ч-что? — прохрипел младший.       — Твои друзья сказали, что там еще несколько коробок, так что одному придется пару раз сходить, а так вместе все унесем.       — А…да, х-хорошо.       Чан улыбнулся Ли и открыл ему дверь. Блондин вышел из зала и все так же быстро шагал к выходу, а Кристофер его догонял. Они вышли из универа и подошли к машине. В багажнике осталось четыре коробки. Феликс поставил одну коробку на другую и уже поставил третью, но тут вмешался старший.       — Эй, погоди, давай я возьму, — сказал Чан. — Они же тяжелые, давай помогу.       — Д-да н-нет, все норм-м-мально, — ответил Ли. — Я унесу.       — Я же не просто так с тобой пошел, а чтобы помочь.       — Д-да м-м-мне не т-т-трудно, я с-с-справлюсь.       Феликс потянулся к третьей коробке, но Бан накрыл его руку своей. От внезапного касания Ли почувствовал, как тепло чужой ладони, такой мягкой и легкой, быстро разошлось по остальному телу и парню даже показалось, что зима стала летом. Младший взглянул на Чана, а увидев его глаза, сразу убрал свою руку и даже отошел от него на шаг. Его частое сердцебиение никак не могло прийти в норму. Он потирал грудь ладонью в попытке успокоиться, что не осталось незамеченным для Бан Чана.       — Эй, все хорошо? — спросил старший и потянулся к парню рукой, но не коснулся его.       — Д-да, п-п-просто…       — Голова закружилась? Я помню, ты говорил, что у тебя случается такое.       — Ты з-з-за-запомнил? — удивился Феликс.       — Конечно, мы же виделись несколько дней назад. Может, тебе нужно что-то? Воды или еще чего-нибудь?       То внезапное тепло, которое лихо вспыхнуло от случайного касания, сейчас вновь заискрилось, оставив на коже мурашки. Ли смотрел на старшего и почувствовал как становится легче. Спазмы, которые сковали мышцы груди и горла, начали отступать, пропуская в легкие больше кислорода.       — Нет, все…все в п-п-порядке, спасибо, — тихо ответил Феликс.       — Точно? — спросил старший, внимательно глядя на лицо младшего. — У нас есть медпункт в кампусе, может, сходим туда?       — Нет, не нужно, я в норме, — быстро сказал Ли, поправив волосы. — Это п-просто…легкое головокружение, ничего страшного.       — Ну ладно. Если тебе станет плохо, то скажи, я помогу.       — Спасибо.       — Забавно, да?       — Что?       — Мы снова познакомились, — произнес Чан.       — А, ты об этом, — Феликс слегка улыбнулся и кивнул. — Да, это и правда забавно.       — Знай, что я рад познакомиться с тобой каждый раз.       Блондин тихо усмехнулся и улыбнулся шире, а веснушки на его щеках стали ярче от румянца. Он взглянул на парня рядом с собой, а тот ему улыбнулся.       — Это взаимно, — сказал младший.       — Правда? — спросил Чан, сделав полшага к блондину.       Тот лишь кивнул и опустил взгляд на коробки. Он хотел их взять, но Бан забрал одну из них и поставил на свои. Старший подхватил три коробки сразу и направился к дверям.       — Чан, зачем ты так много взял? — в недоумении спросил Феликс и, подхватив оставшуюся коробку, побежал за темноволосым. — Они же тяжелые, дай мне одну.       — Лучше не носи тяжести, вдруг тебе снова станет нехорошо, — ответил Бан и ускорил шаг.       Ли смотрел на уходящего парня удивленным взглядом. Но пару секунд спустя неосознанно улыбнулся. Когда старший подошел к двери, блондин очнулся и побежал к нему, чтобы хоть дверь открыть.       Парни принесли коробки в зал и оставили на полу. Вопреки тому, что Крис тащил тяжелый груз, он даже не запыхался. Старший взглянул на Ли и слегка улыбнулся.       — Тебе чем-нибудь помочь? — спросил он.       — Ну…мне нужно украсить т-т-трибуны, разложить везде листовки и п-подготовить столы для жюри, — ответил Феликс. — Потом нужно будет разместить п-плакаты и, в п-п-принципе, все.       — Довольно много дел, давай я возьму часть на себя?       — Нет, это не много. У ребят куда б-б-больше работы с наградами и вещами. Я сам справлюсь.       — Но давай хоть с чем-то помогу?       — Нет, не нужно. Тебе все равно нужно в-в-возвращаться к т-тренировке, так что иди.       Чан еще полминуты смотрел на блондина, будто взглядом просил его передумать. Так настойчиво смотрел и почти не моргал, а руки сжимал в кулаки. Феликс же от такого взора растерялся и отвернулся.       — Хорошо, — сказал Бан и, наконец, отвел свой взгляд от веснушчатого блондина. — Если будет нужно, то зови, я тут до вечера.       — С-спасибо, — с легкой улыбкой ответил Ли.       Старший поджал губы в ответной улыбке и вернулся к ребятам, с которыми тренировался. Феликс проводил его взглядом и на несколько минут засмотрелся на то, как парень в черной одежде говорит что-то другим спортсменам, бегает с ними, прыгает и снова что-то объясняет. По его виду можно было понять, что спортом парень занимается далеко не первый год. Его широкие плечи, крепкие мышцы ног, рук и спины напомнили младшему о рассказе старшего про плавание и другие виды спорта. Телосложение у него и правда было атлетическим, что могло свидетельствовать о том, что Чан не пропускает ни одну тренировку. По открытым мышцам можно было бы анатомию изучать и не пропустить ни один мускул, которые так мощно напрягались от любых резких движений.       Феликс внезапно вздрогнул от пробежавшей по спине стайке мурашек. Он поправлял и без того уложенные волосы и начал глубоко дышать, словно сам с пробежки вернулся.              «Прекрати пялиться, еще подумает чего не то, — подумал Ли. — Работай давай, ты сюда не поглазеть пришел».              Феликс встряхнулся, собрал длинные волосы в пучок и приступил к делу. Он прошел по трибунам и разложил брошюры и листовки в карманы сидений, собрал столы для жюри, поставил везде таблички с именами судей, расставил подставки для венков и баннеров. Ли так увлекся работой, что совсем не замечал как издали на него смотрят большие черные глаза, на которые постоянно падала такая же черная челка.       Закончив с основными вещами, Ли приступил к плакатам. Блондин осмотрел все стенды и подметил, что у них у всех есть крючки для плакатов, но все они были очень высоко. Парень осмотрелся и не заметил нигде ни лестницы, ни стремянки. Он прошел несколько рядов трибун, но и там ничего не нашел. Феликс уже выходил из очередного закутка трибун, как перед ним неожиданно возник Бан Чан.       — Ох, боже! — воскликнул Ли и схватился за сердце.       — Прости, я не хотел пугать тебя, — сразу произнес Крис с жалобным видом.       — Д-д-да ничего, все в п-п-порядке, — ответил младший и сделал глубокий вдох. — Ты…ты что-то хотел?       — Я хотел спросить, не нужна ли тебе помощь? Ты как будто что-то ищешь.       — Ам…ну, я ищу с-с-стремянку, чтобы п-повесить п-плакаты.       — А чего сразу то не сказал? Сейчас принесу.       Старший убежал в противоположном направлении, а через пару минут вернулся со стремянкой в руках. Он поставил её к ближайшему стенду и отошел от нее тогда, только когда убедился, что она стоит ровно.       — Ну вот, с нее можно достать до верхних крючков, — произнес Бан.       — С-спасибо, — ответил Феликс.       — Только аккуратнее, эта стремянка старая и хлипкая. Другой нет, извини.       — П-п-постараюсь не упасть.       — Давай я подержу, пока ты все вешать будешь. Или давай я сам все повешу.       Феликс слегка порозовел от такого предложения, но заметил во взгляде старшего то же выражение, какое у него было в кафе — вину за свои слова. Но от этого младший почувствовал себя виноватым. Ведь они уже все обсудили, но словно весь его вид напоминал старшему о случившемся каждую секунду.       — Я с-с-справлюсь, спасибо, — сказал Ли. — Воз-з-звращайся на тренировку.       — Но мы уже почти закончили, я могу помочь…       — Чан, тебе не нужно помогать мне из чувства вины. Я не з-злюсь на тебя.       Кристофер после этих слов сразу распахнул глаза. Парень даже не думал, что это так заметно. И особенно не ожидал, что младший проявит такую проницательность.       — Но это…не только поэтому, — сказал Чан.       — А почему?       — Я просто…хочу тебе помочь. Конечно, загладить этим свою глупость я вряд ли смогу, но хоть чем-то буду полезен.       Феликс от взгляда в эти честные и жалостливые глаза почувствовал внезапный приток новой горячей крови к рукам и ногам. Так тепло стало, будто в летний день, и неважно, что за окном зима. Глаза человека напротив позволили забыть о холоде.       — Все в порядке, Чан, — произнес Феликс. — Я не считаю тебя глупым, так что и ты так не думай. К тому же ты извинился, все в порядке.       — В любом случае, мне жаль, что я так обидел тебя, — сказал старший.       — Все хорошо, Чан, правда. Перестань об этом думать. Я не злюсь и не обижаюсь. У нас мир.       Бан Чан тихо усмехнулся, а следом широко улыбнулся. Ли и сам улыбнулся, глядя на чужую улыбку, искреннюю и пленящую своей красотой. Младший от этого вида еще сильнее согрелся, а его щеки также насытила яркая кровь.       Чан взглянул на Феликса, а тот быстро опустил голову, чтобы не выдавать свои покрасневшие щеки и глупую улыбку.       — Ну, тогда я пойду, не буду тебе мешать, — сказал старший. — Но если будет нужна помощь, то сразу зови.       — Хорошо, спасибо тебе, — ответил младший.       Бан Чан кивнул и медленным шагом направился к своим ребятам, только оглядывался назад почти каждый шаг. Ли мельком глядел в его сторону, а затем нахмурился.              «Погодите…я что, сказал ему все без запинок? — подумал блондин. — Охренеть, когда такое было в последний раз?»              Феликс тряхнул головой и взял один из плакатов, а после подошел к стремянке. Парень ухватился одной рукой за каркас, а когда наступил на ступеньку, то стремянка вся заскрипела. Блондин поднимался медленно, так как лестница издавала скрипучие звуки от любых движений. Конструкция не внушала доверия, но Ли стиснул зубы и поднялся на самый верх.       Феликс аккуратно потянулся к первому крючку и зацепил петлю, но даже от столь осторожного движения стремянка шаталась как от землетрясения. Парень напрягся, но продолжил вешать плакат. С испариной на лбу и дрожью в коленях, Ли зацепил почти все петли, осталась одна, но она была дальше остальных. Блондин глубоко вдохнул и резко кинул уголок плаката к крючку, но от такого импульса стремянка пошатнулась в сторону и парень соскользнул со ступеньки.       В такие моменты обычно говорят, что перед глазами вся жизнь пронеслась, но Ли не успел подумать ни о чем, кроме того, что падает. Сердце в груди сжалось, как и легкие, а в голове все мысли исчезли, оставив только ожидание приземления. Доля секунды и блондин ощутил бы жесткий пол, но вместо этого почувствовал мягкие руки.       Бан Чан еще несколько минут назад заметил, что стремянка шатается от каждого вздоха младшего, поэтому решил, что уж лучше он ослушается просьбы Феликса и все-таки поможет ему повесить этот злосчастный плакат. И решение было правильным. Старший оставался в нескольких метрах до того, как Ли начал падать, а следом сорвался с места, когда младший полетел вниз.       Чан подхватил Феликса и смотрел на него более испуганным взглядом, чем сам блондин. Крис держал его на руках, сжимая спину и колени так крепко, словно боялся уронить с концами, а Ли просто пялился своими большими глазами в такие же глаза Чана. И сам не заметил, как вцепился в его футболку.       — Ты как? — спросил старший. — Ты в порядке?       Ли кивнул спустя несколько секунд после вопроса, а взгляд не отводил. Бан все еще держал его и казалось, что отпускать не собирался.       — Точно все хорошо? — снова спросил Чан. — Голова не кружится? Не ударился?       — Все хорошо, — ответил Феликс, не разжимая кулаки на чужой футболке. — Я просто…потерял равновесие.       Бан Чан кивнул и продолжал смотреть на младшего перепуганным взглядом, а Ли слегка ослабил хватку футболки на его плече, так как тепло чужого тела позволило успокоить этот внезапный выброс адреналина. За всем этим Феликс почувствовал и то, как комфортно находиться в таких сильных руках. Эта мысль вызвала у парня новую волну смущения, поэтому он отвел взгляд.       — Ам…можешь отпустить меня, — произнес младший.       — А, да, конечно, — вздрогнув от низкого голоса, ответил Чан и поставил Ли на пол.       Феликс отошел от старшего на пару шагов и без конца поправлял свои волосы. Он робко взглянул на темноволосого, а тот в свою очередь только на младшего и смотрел.       — Ам…спасибо, что поймал меня, — сказал Ли.       — Не за что, — ответил Чан. — Повезло, на самом деле.       — Все равно спасибо. Ты, можно сказать, жизнь мне спас, так что спасибо.       — Не за что, — снова сказал парень.       Феликс скромно улыбнулся темноволосому и посмотрел на плакат. Вопреки его стараниями, последний угол так и остался не закреплен.       — Надо повесить все нормально, — сказал Ли. — Ты иди, я закончу.       — Ну уж нет, я больше не уйду, — сразу возразил старший. — Я сам все повешу, а то не хватало, чтобы ты еще раз упал.       — Но если ты упадешь, я тебя поймать не смогу.       Чан засмеялся, а затем подвинул стремянку поближе к плакату.       — Не волнуйся, у меня крепкая голова, так что одно или два падения выдержу, — ответил Бан. — Просто придержи стремянку.       Феликс только хотел сказать, что сам со всем справится, как старший уже залез на верхнюю ступеньку. Ничего не оставалось, поэтому младший крепко ухватил стремянку и держал каждый раз, когда старший на нее залезал, ведь все следующие плакаты повесил Чан.       Они закончили вешать плакаты и баннеры и больше никто не падал. В зале уже никого не осталось, кроме них, а за окном стемнело. Парни осматривали зал, а когда встретились взглядами, то сразу отвернулись друг от друга. Ли спрятал руки в карманах джинс, а Крис просто сжимал ладони, глядя во все стороны.       — Ам…спасибо, что помог мне, — сказал младший. — Без тебя я бы, наверное, уже в больнице лежал.       Чан усмехнулся.       — Не за что, правда, можешь больше не благодарить, — ответил Бан Чан. — Я был рад помочь.       Ли улыбнулся, а старший ухватил его улыбку взглядом. Чан только вдохнул, чтобы что-то сказать, но в это время к ним подошли сокурсники Феликса.       — А здорово вы тут все украсили, — произнес парень, осматривая зал. — Мы тоже уже все закончили, так что можно ехать домой. Ты с нами, Феликс?       — Да, с вами, — ответил Ли и быстро взглянул на Бана.       — Что ж, увидимся на играх? — спросил Чан.       — Если п-п-получится.       — А может не получиться?       — Воз-з-зможно я буду занят в других местах.       — Понятно… — протянул старший и опустил расстроенный взгляд. — В любом случае, я был рад познакомиться. Спасибо, что украсили это место, а то наш тренер хотел просто флажок поставить при входе.       Парни усмехнулись. Друзья Феликса пожали Чану руку, а когда настал черёд Ли, блондин слегка замешкался и сжал дрожащие ладони в кулаки.       — До встречи, — сказал Бан Чан, ожидая, пока младший пожмет ему руку. — Может, сможем скоро увидеться.       Феликс исподлобья посмотрел на темноволосого парня, а он все ждал, что ему протянут руку. Добрый и честный взгляд не позволил младшему оставить этот вечер без благодарности и в то же время ощутить тепло чужой руки хотелось так же сильно, как снова встретиться.       — Да, надеюсь, — ответил Ли и пожал ладонь Чана.       Бан сразу улыбнулся ярче и крепко сжал легкую ладонь, которая почти утонула в его собственной. Рука была теплой, но отчего то дрожала, Чан не понял, что стало этому поводом. Но внезапно парню захотелось стать причиной, по которой эти ладони согреются еще лучше.       Ли отпустил руку старшего, а он неосознанно потянулся вслед за ушедшим. Но быстро остановился и остался незамеченным Феликсом, который уже отвернулся и направился к выходу. Блондин надел куртку и шарф и уже подошел к дверям, но обернулся назад. Это действие заставило Бан Чана сделать полшага вперед, но Ли сразу отвернулся и вышел из зала, оставив старшего в пустом помещении и с пустотой внутри.              «Надеется? — подумал Бан. — Правда надеется? Или просто так сказал? А если правда?..»              Чану ничего не оставалось этим вечером. Ребята из команды ушли еще час назад, в зале был порядок, поэтому темноволосый решил уйти вслед за всеми.                     Тем же вечером, немного ранее, Чонин готовился к концерту в филармонии. Музыкант всегда относился к выступлениям со всей серьезностью, на какую был способен. Он не пропустил ни одну репетицию, даже когда его мама не смогла прийти, а потом тренировался дома, будто никогда не исполнял те композиции, которые ему предстояло сыграть. Даже похвала музыкантов из филармонии не помогла ему поверить, что играет он идеально, поэтому Ян репетировал и дома.       Вечер обещал быть торжественным, поэтому выглядеть нужно было соответствующе. Чонин выбрал сатиновый костюм — темно-синие брюки, белую рубашку и белый двубортный пиджак, а под воротом рубашки завязал бабочку в цвет брюк. На лацкане пиджака Ян закрепил небольшую брошь с темным сапфиром и бриллиантами, которую получил в подарок от матери. Волосы он аккуратно уложил на левый бок. Медные пряди идеально сочетались в белоснежным верхом и брюками цвета индиго, а камни в броши сияли ярче.       Чонин захватил телефон и спустился на первый этаж в гостиную. Там его ждал Донхо. Он был одет смокинг из черного бархата и тоже с бабочкой. Увидев младшего, Ки широко открыл глаза и засвистел.       — Вау, Чонин, отлично выглядишь! — произнес старший. — Как на собственную свадьбу нарядился.       Ян засмеялся и засмущался.       — Вы очень красивый, вам очень идет этот костюм, — ответил Чонин.       — Да я то что, ты на себя посмотри, — сказал Донхо и подошел к парню ближе, разглядывая его образ. — Не удивлюсь, если после сегодняшнего концерта тебе начнут поступать предложения о свиданиях.       Ян снова засмеялся вместе со старшим, а в это же время в гостиную вышла Миюн. На ней было красное платье длиной до колен и расшитое красными камнями. Её волосы были собраны в аккуратную высокую прическу, а из украшений был золотой браслет, золотые серьги с жемчужинами и красный клатч, а на ногах красные туфли на каблуках. Макияж был очень легким, выделялись только красные губы. Когда она подошла к мужу и сыну, последние сразу распахнули глаза и уставились на нее с открытыми ртами.       — Что вы так смотрите? — с улыбкой спросила Миюн.       — Я знал, что у моей жены отличный вкус, но чтобы настолько… — тихо произнес Донхо, откровенно глазея на женщину.       Миюн усмехнулась.       — Конечно у меня хороший вкус, иначе как объяснить то, что я вышла за тебя замуж?       Парни засмеялись.       — Мама, ты выглядишь прекрасно, — передал Ян.       — Спасибо, сынок, но не только я хорошо выгляжу. Ты такой красивый в этом костюме, с ума сойти просто.       — А я? — с жалобным видом спросил Ки. — Я красивый?       — И ты ничего.       Все трое засмеялись и направились к выходу. Донхо помог Миюн и Чонину надеть пальто, а затем накинул свой плащ и они все сели в машину.       В то же время Хенджин завершал последние дела в магазине. Парень отпросился со смены пораньше и обещал отработать в другой день, но пока не знал в какой, ведь каждый его день и так забит под завязку.       Хвана должен был сменить его старший, но тот пока так и не появился. Длинноволосый весь был на нервах из-за этого, ведь ему еще нужно было добраться до центра города, куда вечером доехать довольно проблематично из-за пробок.       Время уже было пять, а старшего так и не было. Хенджин весь взмылился из-за этого и растрепал волосы от мандража, который с каждой минутой накрывал сильнее. Ему уже давно нужно было бежать в филармонию, но он все еще торчал в магазине с волосами, похожими на гнездо.       Наконец, через полчаса, объявился старший. Парень объяснил свое опоздание тем, что забыл о времени, поэтому не заметил, как уже наступил вечер. Хенджин что-то прошипел про себя, ведь орать на старшего коллегу не сама лучшая затея, а затем побежал в служебное помещение. Даже если бы не опаздывал, Хван не успел бы съездить домой, чтобы привести себя в порядок, поэтому он взял вещи с собой. Брюнет переоделся в черные брюки, белую блузку и черный клетчатый пиджак. Он слегка намочил волосы, чтобы унять их пушистость, и расчесал, сделав ровный пробор. Очки парень снял и надел линзы. Прослезившись от посторонних ощущений на хрусталиках, Хенджин надел пальто, захватил сумку и выбежал из магазина, а на улице поймал такси.       Чонин с родителями уже был в филармонии. Донхо ушел в зал и ждал концерта, а Ян и Миюн прошли за кулисы, чтобы подготовиться к выходу. В гримерках были и другие музыканты, с которыми младший уже успел познакомиться, они настраивали свои музыкальные инструменты и завершали макияж. Чонин постоянно смотрел на телефон, будто ждал сообщения от главного гостя этого концерта. Но Хван был онлайн в последний раз больше часа назад и это понемногу начало пугать юношу.       — Волнуешься? — спросила мама.       Ян слегка вздрогнул и отрицательно замотал головой.       — Нет, я не волнуюсь.       — А чего трясешься весь? Неужели сцены испугался?       — Нет, все в порядке. Я жду друга.       — Понятно. Надеюсь, мы сможем сегодня увидеть Феликса, давно с ним не болтала.       Чонин выпучил глаза, но улыбнулся и кивнул. Вспомнив, как прикрыл одного друга другим, парень слегка смутился, но быстро отвел взгляд к зеркалу, сделав вид, что поправляет волосы.       — Эй, сынок, не волнуйся, — сказала женщина и развернула младшего к себе за плечо. Она потянулась к бабочке и слегка её подправила. — Я не сомневаюсь, что ты отлично выступишь. И ты прекрасно выглядишь, а красивые вещи, как правило, придают уверенности, так что не переживай. Это же не первый твой концерт, значит и бояться нечего.       Чонин мягко улыбнулся и кивнул. Но все равно не переставал ощущать странное чувство, словно вот-вот произойдет что-то плохое или страшное. Музыкант смотрел в сторону двери к сцене таким взглядом, будто там его поджидает не рояль, на котором он должен сыграть, а свирепый монстр, что разорвет его в клочья. И это было для Яна непонятно. Он отыграл уже не один концерт и даже в самый первый раз, когда ему было всего тринадцать, так не волновался.              «Почему мне так страшно? — подумал Чонин. — Я же умею играть и репетировал, почему я так волнуюсь? Что такого в этом концерте? Боже, сейчас в обморок упаду…»              Ян сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться, а в мыслях был только Хван. Как он проходит в зал, садится на свое место и с видом строгого критика слушает музыку. Словно он был человеком, которого впечатлить чем-либо невероятно трудно, а уж игрой на клавишах тем более. Для такого человека играть нужно не просто идеально, а превосходно, чтобы вызвать на его равнодушном лице хоть капельку одобрения. Загвоздка была лишь в том, что Хенджин таким человеком не являлся. Он был одним из самых или даже самым добрым человеком, которого Ян встречал в своей жизни.       Чонин робко улыбнулся от этой мысли и немного расслабился. Строгие образы ушли и оставили только мягкий взгляд усталых темных глаз, которые были похожи на ночное небо. Ян улыбнулся шире от воспоминаний о старшем, а в это время к ним подошла Ким Юнэ, которая ранее встречала их в филармонии.       — Госпожа Ян, господин Ян, как я рада вас видеть, — с широкой улыбкой произнесла женщина. — Вы так прекрасны, слов нет! И это я говорю вам обоим.       — Благодарю, — ответила Миюн, а Чонин поклонился. — Это взаимно.       — Спасибо. Господин Ян, а вам пора выходить, зрители уже на местах, а через пару минут выйдет дирижер и объявит о вашем выходе.       Чонин кивнул и снова поклонился. Миюн погладила его по волосам и вышла из гримерной, а Ян отправился к выходу на сцену. Парень поднялся по лестнице и ждал, пока объявят его выход. И снова задрожал.       Чонин так отвлекся, что почти не слышал речь дирижера на сцене и едва не упустил момент, в котором озвучили его выход. Ян вздрогнул от звука аплодисментов и, поправив бабочку, вышел в зал. Парень поднялся на сцену и поклонился зрителям со всех сторон, так как сцена была круглой. И когда он выпрямился, то мельком взглянул вправо, ожидая увидеть в первом ряду знакомого брюнета, но посередине, где он должен был сидеть, место пустовало.       Ян от этого тоже почувствовал пустоту внутри грудной клетки, словно сердце внезапно исчезло и на его месте остался только холод и призрачные ощущения чего-то радостного. Музыкант замер на пару секунд в центре сцены, глядя на свободное место в ряду и за этот короткий промежуток времени успел почувствовать целую волну новых опустошающих чувств — тоску, печаль, досаду и подавленность. Но поднял голову и прошел к роялю, ведь не хотел, чтобы все зрители увидели его обиду.              «Наверное, он не смог отпроситься с работы, — подумал Ян. — Ничего, поиграю ему в другой раз».              Чонин сел на банкетку перед роялем и медленно поднял руки, а затем открыл клап черного инструмента. Он плавно опустил ладони на клавиши, провел ими вдоль белой гряды и только хотел сыграть первые ноты, как услышал внезапный стук двери где-то в конце рядов.       В зал быстрым шагом, почти бегом, ворвался Хенджин. Некоторые зрители обернулись на звук, а парень пригнулся и на цыпочках направился к первому ряду. Многие гости шептались о том, как невежлив юноша, а Чонин слышал каждый шорох и лучше всего только слова Хвана: «Простите, извините». Брюнет дополз до первого ряда, еще несколько раз извинился перед зрителями, рухнул в кресло и облегченно выдохнул, а когда увидел младшего, то широко раскрыл глаза.       Чонин поймал его взгляд и едва заметно улыбнулся, ощутив, как пустота в груди снова наполняется теплым и ярким чувством радости. Весь страх, который взялся непонятно откуда, развеялся от вида парня с доброй улыбкой и слегка растрепанными волосами, на которого можно было бы смотреть весь вечер. Но Ян отвел взгляд, не желая задерживать концерт, и, наконец, начал играть.       Первые ноты прозвучали в полной тишине громким всплеском, но затем сменились спокойной и тонкой симфонией. Чонин умело играл мелодию, а Хенджин, не моргая, смотрел только на него. Свет прожекторов был направлен на рыжеволосого музыканта в красивом белом пиджаке, подчеркивая его острые скулы, от которых падали темные тени на худые щеки, и точеные губы, которые не покидала улыбка. Такая мягкая, красивая, желанная. Хотелось видеть этого человека с улыбкой каждый день. Особенно рядом с собой.       Чонин играл на рояле и частенько поглядывал вправо, где Хван сидел с круглыми глазами и приоткрытым ртом. Живая музыка так захватила старшего, что он ничего другого и не замечал, разве что паренька, который так ловко менял положение ладоней и пальцев над клавишами. Ян хотел смеяться с вида такого отстраненного парня, но сдерживал свои губы, чтобы никто из зрителей не заметил этого.       Три мелодии Ян сыграл один, а затем на сцену вышли и другие музыканты. Сперва к нему присоединились скрипачи и альтисты, затем гобои и флейтисты, а за ними виолончелисты. Все исполнители подхватывали мелодию рояля своим инструментом и продолжали музыку в единой композиции. Хенджин пришел в еще бóльший шок от всего происходящего. Некоторые музыканты передвигались по сцене, чтобы и другие зрители могли увидеть их игру. Но Хван слышал и видел только пианиста и ту музыку, которая своим звучанием вытеснила все другие мысли и оставила лишь невероятно красивый звук.       Концерт продолжался почти два часа. Как он начался, так и закончился — музыканты по очереди уходили со сцены, а Чонин продолжал играть и играл до тех пор, пока на сцене не остался только он один. Еще несколько тонких нот и Ян медленно отпустил клавиши, а отголоски мелодии затихли на дальних рядах. Зрители встали со своих мест и громко аплодировали. Чонин поднялся, а на сцену вновь вышел весь состав. Исполнители поклонились, а главный дирижер поблагодарил гостей и отдельно похвалил Яна, который был гостем в их составе. Парень несколько раз поклонился и заметно покраснел, что не осталось незамеченным одним брюнетом, который с него глаз не сводил. А младший сам на него взглянул, что побудило старшего улыбнуться в несколько раз ярче, а младшего покраснеть.       На сцену вышли работники филармонии и вручили всем музыкантам букеты роскошных белых роз, обернутых в прозрачную черную ткань. Хван шире открыл глаза, увидев скромную улыбку Яна, и устало вздохнул.       «Блин, почему я не купил цветы? — подумал старший. — Концерт же, надо было купить букет. Ну ладно, может, еще будет случай подарить ему цветы…»              Музыкальный состав оставил последний поклон и ушел за кулисы, а гости начали покидать зал. Хенджин смотрел в ту сторону, куда ушел Чонин, и достал телефон, чтобы ему написать.              H: Мы можем сейчас увидеться?              Ответ пришел через полминуты.              J: Спустись на первый этаж и поверни налево, иди до конца. Там будет гримерная, подожди меня в коридоре, пожалуйста.       H: Хорошо, уже бегу!              Хенджин буквально побежал к выходу из зала, а там на первый этаж. Он добежал до указанного места и остановился в нескольких метрах от двери, так как заметил, что в комнату зашли мужчина в черном костюме и женщина в красном платье. Как и просил младший, Хван остался ждать, а пока ждал, то взглянул на себя в экран телефона и поправил волосы.       В гримерной музыканты собирали свои вещи и упаковывали инструменты, а Чонин смотрел в телефон и как будто хотел что-то написать, но заметил как к нему подходят родители.       — Сынок, ты был невероятен! — воскликнула Миюн и обняла парня за плечи. — Такой замечательный концерт, я просто в восторге! Ты так прекрасно сыграл, у меня просто слов нет.       Младший похлопал маму по спине, выражая этим благодарность. Миюн отпустила парня и легонько чмокнула его в щеку, а затем пальцем стерла помаду.       — Спасибо, — ответил Ян.       — Чонин, это правда было…очень здорово, — произнес Донхо и также обнял младшего. — Я так поражен, что не могу ничего придумать, как описать свои ощущения. Но мне очень понравилось. Прекрасный концерт.       Ян засмущался сильнее и похлопал отчима по спине. Старший его отпустил и погладил по волосам.       — Жаль только, что в самом начале кто-то опоздал и навёл шум на весь зал своим появлением, — хмуро произнесла Миюн. — Это же концерт, нельзя быть такой невежей.       Младший выпучил глаза и покраснел, но лишь улыбнулся и пожал плечами, чтобы никак не выдать того, что он этого невежу знает.       — Я не заметил.       — В любом случае, ты был прекрасен, — сказал Ки.       — Спасибо. Мне очень понравилось играть здесь. Чувствую себя по-другому.       — По-другому? — спросил Донхо.       — По новому. Как будто это был мой первый концерт. У меня такое ощущение, как будто я стал лучше играть после этого вечера.       — Куда еще лучше? — произнесла мама и закатила глаза. — И так уже как Шопен или Рахманинов, куда еще то?       Парни засмеялись.       — А где Феликс? — спросила Миюн. — Я не видела его на выходе из зала.       Чонин снова смутился, но уже не от похвалы, а от своей невинной лжи. Ян хлопал глазами, думая над ответом, но затем улыбнулся.       — Он говорит по телефону, — ответил юноша. — Срочный звонок.       — Эх, жаль. Я думала, успеем с ним поболтать.       — Вы куда-то спешите?       — Ам… — протянула Миюн и взглянула на мужа, а он ей улыбнулся. — Мы задумали небольшое свидание, поэтому уже уходим. Хотим немного погулять.       Чонин улыбнулся.       — Хорошего вечера вам, я… — младший на пару секунд задумался, а затем понял, что такой расклад событий еще лучше поможет его выдумке. — Я тоже погуляю с Феликсом.       — Возьмите водителя, — сказал Ки. — Потом и по домам вас отвезет.       — Не нужно, — махнул Чонин. — Мы прогуляемся пешком.       — Ну хорошо. Тогда мы с твоей мамой пойдем.       — Спасибо, что пришли на концерт.       — А как же иначе? — улыбнулся старший.       Донхо и Миюн обняли младшего на прощание и вышли из гримерной. Они прошли дальше по коридору и о чем-то болтали, а высокого брюнета совсем не заметили. Через несколько минут из гримерной вышел и Чонин. Он то Хвана заметил сразу и улыбнулся. Ян медленно к нему подошел и тихонько коснулся плеча. Хенджин обернулся и распахнул глаза, увидев младшего так близко, а его улыбка расцвела меньше, чем за полсекунды.       — Привет, Чонин, — произнес старший.       — Привет.       — Я так рад видеть тебя. Ты, как всегда, прекрасно выглядишь. Тебе…очень идет этот костюм. Очень.       Чонин улыбнулся и покраснел не слегка, а очень ярко. Скрыть он этого не смог, но Хван почти не заметил этого, так как смотрел только в черные глаза.       — Ты тоже отлично выглядишь, — передал младший, а затем вдруг заметил то, чего нет. — Где твои очки? Ты хорошо видишь?       — Я в линзах, так что не волнуйся. Я подумал, что в таком месте нужно выглядеть как благородный джентльмен, а не как студент художник, который забывает причесаться.       — Ты в любом случае хорошо выглядишь.       — Правда?       — Да.       В этот раз улыбнулся и покраснел старший. Однако его щеки скрывала длинная челка, поэтому Чонин этого не увидел. Хенджин опустил голову и разглядывал свои руки, которые были неспокойны, словно парень был в чем то ужасно виноват.       — Прости, что опоздал на концерт, — сказал Хван, взглянув на Яна. — Мой старший задержался, поэтому я не смог уйти раньше.       Чонин успел себя упрекнуть за ту обиду, когда не увидел брюнета на его месте, и снова смутился.       — Ничего страшного, — ответил Ян.       — Точно? Не злишься?       — Нет, я не злюсь. Почему я должен злиться на тебя из-за работы?       — Ну…я же обещал прийти, а в итоге снова опоздал. Даже сюда не успел вовремя.       — Это не твоя вина. Поэтому я на тебя не злюсь.       Хенджин вновь улыбнулся, глядя на такого же улыбчивого паренька.       — Концерт был невероятным, — сказал Хван. — Это было так…даже не знаю как сказать…так…так прекрасно и…незабываемо. Я никогда не забуду эту музыку теперь. Ты так красиво играешь, как…я не знаю, как описать это. Так…боже, я похож на мямлю какую-то.       Хван нервно усмехнулся и чесал затылок, думая, как выразить свои мысли, а младший не прекращал улыбаться его виду.       — Спасибо, — махнул Ян. — Не нужно ничего говорить. Спасибо тебе.       Хенджин тихо засмеялся. Он заправил челку за ухо и улыбнулся.       — В общем, мне очень понравилось, — сказал старший. — Было так круто. Особенно когда вышли остальные музыканты. Если честно, я думал, что аплодировать нужно после каждой композиции и даже руки поднимал. Хорошо, что быстро останавливался, а то получилось бы очень неловко.       Чонин засмеялся.       — Я это видел, — передал он.       — Правда? — спросил Хенджин с большими глазами, а младший кивнул. — Блин, теперь точно неловко.       Они засмеялись уже вместе. Посмеявшись, они взглянули друг другу в глаза и смотрели так примерно полминуты, выискивая что-то, что было так нужно сейчас. Для одного это был быстрый ритм в его тихой и безмолвной жизни, а для другого тишина для его вечного шума. Они бы и дальше так смотрели друг на друга, но из гримерной вышли другие музыканты и что-то обсуждали. Ян вздрогнул от их голосов и обернулся. Исполнители попрощались с ним, сказав, что были несказанно рады вместе поиграть, и поклонились, а младший оставил ответный поклон. Закончив с прощаниями, он снова посмотрел на старшего и легко улыбнулся.       — Ам… Чонин, а ты не хочешь прогуляться? — вдруг спросил Хенджин. — Еще не очень поздно, поэтому…       — Да, — сразу закивал младший. — С радостью.       Хенджин улыбнулся.       — Тогда идем?       Чонин кивнул, а затем они оделись и покинули филармонию. На улице было немного прохладно, но все равно погода было хорошей. Самый раз для прогулки. Хенджин без конца поглядывал на Яна, а он, заметив его взгляд, улыбнулся. Хван сразу отвел взор на дорогу и спрятал руки в карманах пальто.       — Наверное, играть с таким талантливым музыкантом очень здорово, — произнес Хенджин.       — Да. Они все очень хорошо играют. Я был рад выступить вместе с ними.       — Ам…я говорил не о них, — сказал Хван, слегка смутившись.       Чонин на пару секунд завис, а после распахнул глаза.       — Обо мне? — спросил он.       — Да, о тебе, — усмехнулся старший. — Наверняка выступать с тобой хочется всем музыкантам в нашей стране.       Чонин покраснел почти так же ярко, какими были его волосы. Он отрицательно замахал руками и головой и слегка засмеялся.       — Нет, это не так. Есть пианисты намного талантливее меня.       — Ну, я других не встречал, поэтому останусь при своем мнении.       Парни снова засмеялись.       — Концерт и правда был замечательным, — сказал Хенджин с улыбкой. — Спасибо, что пригласил меня. На самом деле, я очень люблю музыку, но вот классической особо не увлекаюсь. Но мне правда очень понравилось.       — Я рад этому.       — Знаешь, моя бабушка тоже любит музыку, — произнес старший, а взгляд опустил, но словно поддался течению быстрой реки, поэтому продолжал говорить. — Она тоже играет на пианино. До выхода на пенсию она работала учителем в музыкальной школе и у нее был свой кружок по музыке. Дети обожали её уроки. Думаю, ей бы очень понравился этот концерт, если бы она пришла.       Чонина сразу обдало легким холодком.              «Боже, почему я не додумался отдать ему второй билет?» — упрекнул он себя.              — Почему ты не сказал? — спросил Ян. — У меня был еще один билет.       — А, спасибо, но моя бабушка…она бы все равно не смогла прийти, — ответил Хенджин, отведя взгляд. — Поэтому не переживай.       — Почему? — не подумав, спросил младший.       — Она…она болеет и поэтому лежит в больнице. Ей бывает тяжело куда-то ходить, поэтому на концерт не пришла бы. Но спасибо за приглашение.       Хенджин улыбнулся, но снова отвернулся, а Чонин чувствовал непреодолимую тягу ко всему, что связано со старшим. Со всей его жизнью и родными людьми в том числе. Узнать его больше хотелось так же сильно, как увидеть новым днем. Ян нерешительно потянулся к его плечу и, подумав еще несколько секунд, коснулся парня, а Хван сразу обернулся и улыбнулся.       — Я могу спросить о твоей бабушке?       — Да, конечно можешь, — ответил Хенджин.       — Но ты можешь не отвечать, если не хочешь.       — Не волнуйся, тебе я отвечу, — сказал парень, заранее зная суть вопроса.       Чонин еще пару мгновений мял руки, но все же поднял их.       — Чем болеет твоя бабушка?              «Да, этот самый вопрос, — подумал брюнет. — Ну, я сам постоянно об этом говорил, так что сам же и виноват».              — У нее… — начал Хван, а глазами бегал по лицу Чонина. — У нее рак. Она заболела в прошлом году и с тех пор лечится.       Младший сразу почувствовал себя виноватым за свой интерес. Он предполагал разное, но о таком даже не задумывался. И сейчас в полной мере осознал, почему старший так много работает. Ян понимающе кивнул и опустил взгляд.       — Прости, я не должен был спрашивать.       — Нет, не извиняйся, все в порядке, — с улыбкой произнес Хван. — Для меня это тоже не запретная тема.       — Я надеюсь, твоей бабушке станет лучше, — робко улыбнувшись, передал Чонин, а затем добавил: — И она будет здорова.       — Ох, спасибо тебе. Ты бы ей точно понравился, она обожает музыку и пианино очень любит.       — Я бы хотел познакомиться с твоей бабушкой. Наверное, она очень хороший человек.       Хван улыбнулся от этих жестов и вдруг его осенила идея. Он посмотрел на часы на своей руке, после обернулся в сторону и поджал губы, думая над своей затеей, а младший вопросительно на него глядел. Хенджин глубоко вздохнул, словно был не уверен в своем решении, но посмотрел на ожидающего парня.       — Это вполне возможно, — сказал старший.       — Что? — не понял Ян.       — Познакомиться с моей бабушкой. Больница, в которой она лечится, всего в паре кварталов отсюда. А часы приема еще не закончились. Если…если ты не против и не занят, то…мы можем навестить её.       Чонин удивленно округлил глаза, а в груди снова почувствовал как плещется тепло. Хенджин ждал его ответа и уже начал думать, что зря все это предложил, ведь знакомиться с родственником в условиях больницы не самая лучшая идея. Но в следующий миг Ян улыбнулся.       — Я с радостью познакомлюсь с твоей бабушкой, — ответил Чонин.       — Правда? — для уверенности спросил брюнет. — Правда не против?       — Правда.       — Тогда идем скорее!       Хенджин, совсем не подумав, подхватил Яна за руку и побежал так по тротуару. Чонин даже опешил от такой внезапности. Но, чувствуя теплую и легкую руку, которая сжимает собственную, не смог не улыбнуться. Он бежал за тем, кого встретил так случайно, но теперь ни дня не мог без него провести. И руку его отпускать больше не хотел никогда. Хенджин быстро взглянул на него с яркой улыбкой, а младший от этого забыл все на свете и помнил только вид темных глаз и розовых губ.       Через некоторое время парни добежали до больницы. Хван только при остановке опомнился, что держит Яна за руку, поэтому сразу же отпустил. Старший от смущения поправлял волосы, а Чонин слегка задрожал от пустоты в ладони.       — Так, ну…мы пришли, то есть, прибежали, — произнес брюнет. — Ой, ты не устал? Прости, что я так взял и побежал, надо было спросить сперва.       — Я не устал.       — Ну хорошо. Тогда…идем?       Чонин кивнул, а старший улыбнулся и отправился ко входу в больницу. Они прошли в холл, а там на ресепшн. За стойкой сидели медсестры и о чем-то болтали.       — Здравствуйте, как у вас дела? — спросил Хенджин, подойдя к девушкам.       — О, господин Хван, — произнесла одна из медсестер. — Чего это вы к нам так поздно? Обычно с утра приходите.       — У меня выдался свободный вечер. Мы с моим другом хотим навестить мою бабушку, можно мы пройдем?       — Идите, но осталось сорок минут до конца приема, поэтому поторопитесь.       — Спасибо!       Хенджин махнул младшему рукой, зазывая за собой. Они зашли в лифт и поднялись на десятый этаж в онко отделение, а там прошли к палатам. В отделении было тихо, многие пациенты читали книги, болтали в палатах или уже дремали. Парни дошли до крайней палаты и остановились. Хенджин глубоко вдохнул и посмотрел на Чонина, а тот улыбнулся ему. Улыбка появилась и у Хвана, что придало ему больше смелости. Старший поправил волосы и постучал в дверь, а затем, услышав одобрительный ответ, зашел внутрь.       В палате было темнее, чем в коридоре, только светильники на тумбочках были включены. Рядом с кроватью стояло мягкое кресло, а в нем сидела пожилая женщина и читала книжку. Женщина была очень худенькой и даже миниатюрной. Судя по тому, что она почти не доставала ногами до пола, рост ее был невысоким. Одета она была в пижаму серого цвета и синюю вязаную кофту, а на её голове был белый платок. Услышав, как открылась дверь палаты, женщина закрыла книжку и положила её на тумбочку.       — О, Джинни! — с радостной улыбкой воскликнула она и встала с кресла. — Родненький, ты чего тут так поздно?       — Привет, ба, — улыбнулся Хван и подошел к бабушке, чтобы крепко обнять, а женщина потерялась в его объятиях. — Я соскучился по тебе, вот и пришел.       — А кого ты привел с собой? — спросила бабушка, глядя на рыжего парня рядом с дверью.       Ян приветливо улыбнулся и низко поклонился. Глядя на Хенджина и его бабушку, парень улыбнулся, так как его догадка о росте старшей была верна, Хван был выше почти на две головы, а ещё заметил, что лицо старшей ему знакомо.       — Ба, познакомься, это мой друг, Ян Чонин. Чонин, это моя бабушка, Хван Джихе.       Младший снова поклонился, а Хенджин словно по одному его взгляду понял, что бы он хотел передать.       — Чонин очень рад познакомиться с тобой, — сказал Хван, глядя на рыжеволосого, а тот кивнул. — Мы гуляли неподалеку и я предложил навестить тебя.       — Об этом друге ты мне не рассказывал, — Джихе подошла к Яну ближе и взяла его за руки. — Я рада познакомиться, Чонин, друзья Хенджина мои друзья.       Ян снова поклонился, а Хван улыбнулся, глядя на него.       — Раз пришли, давайте знакомиться, — сказала бабушка и вернулась в кресло. — Возьмите стулья, не стойте как бедные родственники.       Парни усмехнулись. Они сняли верхнюю одежду и сели на стулья рядом с бабушкой.       — Ой, какие вы нарядные! — удивилась Джихе. — Вы из-за меня так нарядились? Ну не стоило.       Младшие засмеялись.       — Нет, ба, прости, но не ради тебя, — ответил Хенджин. — Помнишь, я тебе говорил, что иду на концерт? Так вот, на этом концерте выступал Чонин, мы только оттуда.       — О, так ты музыкант?       Ян кивнул, а Хенджин поймал его взгляд, в котором он просил об этом рассказать.       — Да, Чонин музыкант. Играет на рояле и играет очень здорово, я сам в этом убедился.       — Как интересно! А сколько тебе лет? Ты давно увлекаешься музыкой?       — Чонину двадцать лет и, насколько я знаю, он играет с детства, с восьми лет, — ответил Хенджин, глядя на младшего, а тот кивал.       — Ой, как здорово! А где ты учился музыке?       — Чонин учился в…       — Да дай ты ему самому сказать, что ты перебиваешь его?! — вдруг произнесла Джихе с хмурым видом.       — Ам…ба, Чонин не говорит, — смутившись, ответил парень. — Он немой.       Бабушка еще больше удивилась. Она взглянула на самого младшего, а он мягко улыбнулся и кивнул. Ян поднял руки и показал Хвану несколько жестов.       — Чонин сказал, что очень рад встрече с тобой, — произнес Хенджин.       — Погоди-ка, и давно ты знаешь жесты? — спросила Джихе.       — Ну…почти месяц. Я начал изучать их, когда познакомился с Чонином.       — Как много нового я узнала о тебе за пару минут, — сказала бабушка с удивленным выражением лица. — Тогда рассказывай, как вы познакомились.       — О, это довольно забавно. Я работал в кафе, а Чонин зашел, чтобы купить чай. Я сделал ему чай и он ушел. Но через несколько дней, когда я работал в канцелярском, мы снова встретились, потому что Чонин зашел купить тетради. А на следующий день мы опять встретились уже в продуктовом и начали общаться.       — Ты уже тогда успел выучить язык жестов?       — Нет, тогда я еще ничего не знал. Но Чонин согласился обменяться номерами, поэтому мы, так сказать, переписывались. Ну а потом я начал учить жесты, потому что не хотел не понимать Чонина и чтобы он все время писал сообщения. Это не очень удобно, проще мне самому выучить язык жестов.              «Не настолько уж это и просто», — подумал Ян, хоть слегка порозовел.              — Понятненько, — сказала Джихе. — А как ты попал на концерт? Тебя пригласили сыграть?       Чонин кивнул и снова показал Хвану несколько жестов.       — Да, его пригласили сыграть в филармонии. Насколько я понял, он очень знаменитый музыкант, поэтому выступал в разных известных местах.       Чонин замахал руками со смущенным видом.       — Я не знаменитый, — передал он старшему. — Я обычный музыкант.       — Не обманывай! Ты же много выступал и даже английский принц был на твоем концерте, так что не ври!       Ян засмеялся, но продолжал краснеть, а Хван, глядя на него, все так же улыбался. Но затем вспомнил, что они не одни.       — Ам… Чонин сказал, что не считает себя знаменитым, — произнес Хенджин, чтобы бабушка все поняла.       — Раз ты выступаешь со своими концертами, то ты точно знаменитость! — сказала Джихе.       Парни засмеялись, а Ян продолжал все отрицать.       — А слушай, Чонин, у меня есть вопрос, — сказала бабушка. — Если я попрошу сыграть, ты сыграешь?       Ян кивнул.       — О, отлично! Идите за мной!       Джихе подскочила с кресла, схватила младшего за руку и повела за собой в коридор, а Хенджин потопал за ними, не понимая, что происходит.       — Ребята, мой внук привел к нам музыканта, общий сбор! — крикнула Джихе на весь коридор.       Бабушка держала Яна за руку и вела за собой дальше, пока младший тихо хихикал и краснел, а Хван их догонял. Из палат вышли пациенты и направились за бабушкой, а она привела Чонина в комнату отдыха, где были книжные полки, диванчики, кресла и большой телевизор. Был также небольшой буфет, посуда для чаепития и даже полка с мягкими игрушками, а у стены рядом с окнами стояло небольшое деревянное пианино.       Джихе почти подбежала к музыкальному инструменту, взяла Чонина за вторую руку и с яркой улыбкой на него смотрела.       — Сыграешь нам что-нибудь? — спросила она. — Я так давно не слушала хорошую музыку и уже почти забыла, как звучит пианино.       Ян со смущенной улыбкой смотрел на бабушку, а затем мельком взглянул в сторону и заметил, что собралось довольно много народу. Пациенты ожидающе смотрели на музыканта, а Чонин заметил, что среди них есть не только пожилые люди, но и молодые и даже подростки. Подумав о том, насколько тяжело приходится этим людям в борьбе со своей болезнью, он решил не медлить и подарить им хоть чуточку радости.       — Я с удовольствием сыграю вам, — жестом ответил Ян и взглянул на Хвана, который стоял рядом.       — Он сказал, что с удовольствием сыграет, — произнес Хенджин.       — Отлично! Давай что-нибудь веселое!       Чонин улыбнулся и кивнул. Он сел на банкетку и размял руки, а перед тем, как начать играть, посмотрел на брюнета.       — Я буду играть Бетховена, — передал он, показав имя композитора по буквам.       — Чонин сыграет нам… Бетховена, верно?       Младший кивнул. Он открыл клап и тут же начал играть. Мелодия началась с низких, но мягких нот. Поначалу музыка была спокойной, неторопливой, но через минуту Ян начал играть быстрее и ноты стали выше. Парень играл легко, не задумываясь, словно уже сотню раз отыграл эту партию. Возможно, так и было. А Хенджин стоял рядом с ним и не столько слушал музыку, сколько смотрел на его руки. Тонкие ладони скользили по клавишам так легко, словно птица сделала взмах крыльями. Так мягко, плавно, красиво. Под конец скорость мелодии была довольно быстрой, но Ян нисколько не затруднялся и отыграл идеально. Сыграв последнюю ноту, парень отпустил клавиши и взглянул на Джихе, а она сразу зааплодировала, как и остальные пациенты. Чонин несколько раз поклонился и перевел взгляд на Хвана, который хлопал с таким же выражением лица, какое у него было на концерте — отстраненное и восхищенное.       — Так здорово, Чонин! — воскликнула бабушка. — Ты и правда отличный музыкант!       — У меня такое ощущение, что я где-то слышал эту мелодию, но не могу вспомнить где, — сказал Хенджин.       — Это Ода к радости, — ответил Чонин.       — Ам…как? — спросил старший, не разобрав жесты.       Чонин не хотел показывать все по буквам, так как это может еще больше загрузить парня. Ян потянулся во внутренний карман и достал небольшой блокнот и ручку и быстро написал название композиции.       — А, Ода к радости, — прочитал Хенджин. — Ну, если честно, понятнее не стало. Возможно я слышал эту музыку, но названия не знаю.       — Это очень знаменитая мелодия, поэтому ты мог слышать её даже по телевизору.       — Скорее всего так и было, — усмехнулся Хван.       — О чем вы там болтаете? — спросила Джихе.       — Чонин сказал, что это очень знаменитая музыка, поэтому я мог её слышать раньше.       — Конечно мог, я же учила тебя этой песне, а ты так и не запомнил её!       Хенджин засмеялся, а Чонин удивленно на него посмотрел.       — Ты умеешь играть на пианино?       — Нет, совсем нет. Я пытался научиться, но ничего не вышло.       — Да тебе твой велосипед и доска на колесиках куда интереснее были, чем пианино. Все, не мешайся. Чонин, играй дальше, мы просим!       Ян усмехнулся и кивнул. Он написал название композиции в блокноте, а Хенджин сказал всем, что младший будет играть произведение «К Элизе».       Парень начал играть лирическую мелодию, а Хенджин снова ни на что другое не смотрел, кроме его игры. Перемещения его рук по клавишам и правда напоминали полет птицы. Легкие и плавные взмахи покрывали белый стан, создавая прекрасный звук. И не менее прекрасный вид.       Чонин завершил композицию и вновь услышал аплодисменты. Он обернулся к пациентам и несколько раз поклонился им.       — Браво, Чонин! — хлопая в ладоши, сказала Джихе. — Так приятно снова слушать музыку. Сыграй еще что-нибудь, пожалуйста!       — Бетховена? — спросил младший.       — Чонин спросил, снова Бетховена сыграть? — повторил Хенджин.       — Бетховена все знают, давай что-нибудь посложнее, — ответила бабушка.       Чонин задумался, а затем улыбнулся и написал название следующей композиции.       — Ла Кампанелла, — прочитал Хван.       — Такую я не знаю. Играй скорее!       Ян снова размял ладони, а следом начал мелодию. Сыграв пару нот одной рукой, парень начал играть двумя руками быструю композицию, состоящую в основном из высоких тонов, а затем начал играть еще быстрее и музыка была все такой же звенящей, какой была в начале. Чонин ловко перемещал ладони от начала до конца клавиш, а его пальцы словно одержимы были, так как скакали по клавишам без остановки. Одной ладонью Чонин шустро перебирал ноты, а второй словно гладил полотно, настолько отличались его движения.       Пока младший с улыбкой играл мелодию, Хенджин смотрел на всю эту гонку с открытым ртом и шоком в глазах. Его больше поразила не скорость игры, а то, как Чонин спокойно это делал. Просто, без каких-либо усилий. Следом за звонким музицированием Ян взял низкие ноты, которые лишь добавили мелодии силы, а руками водил от середины клавиш до краев. Хван только шире открыл глаза, едва успевая следить за тем, как стремительно меняется игра. Ноты стали и высокими, и низкими, а через пару мгновений Ян ударил последние клавиши и живо убрал руки от инструмента, завершив мелодию.       Пациенты вновь захлопали в ладоши, а кто-то даже кричал «Браво!». Чонин обернулся и поклонился всем присутствующим, а затем посмотрел на Хвана, который все никак не мог прийти в чувства.       — Это было…так…невероятно, — прохрипел брюнет из-за сухости во рту. — Просто…волшебно.       — Спасибо, — покраснев, ответил младший. — Благодаря этой композиции я занял первое место на международном конкурсе талантов в школе.       — А в каком классе ты был?       — В седьмом.       — Ты выучил вот это вот в седьмом классе? — спросил Хенджин, размахивая руками в разные стороны, как это делал Чонин во время игры на пианино.       Ян засмеялся и кивнул.       — У меня было много свободного времени.       — Очуметь просто…       — Что он сказал? — спросила бабушка.       — Чонин сказал, что выучил эту музыку в седьмом классе и выиграл с ней конкурс талантов.       — Ну, я не сомневалась! Такая красивая музыка, браво, Чонин! — воскликнула Джихе и снова захлопала в ладоши. — Ты очень талантливый юноша!       — Дамы и господа, что у нас за концерт? — послышался мужской голос.       Все в комнате обернулись, а к ним прошел высокий мужчина сорока лет в голубой рубашке, серых брюках и белом халате. На носу у него были очки, а в руках какие-то документы. Несмотря на вопрос, мужчина обратился с улыбкой.       — А, доктор Ом, — произнесла бабушка. — Проходите сюда, к нам в гости пришел музыкант!       — Я вижу, а точнее, слышу, — хмыкнул доктор.       Чонин встал с банкетки и поклонился.       — Добрый вечер, господин… — сказал Ом и протянул младшему руку.       Ян пожал его ладонь, а затем посмотрел на Хвана.       — Доктор Ом, знакомьтесь, это Ян Чонин, мой друг, — быстро вмешался Хенджин и подошел чуть ближе. — Мы пришли навестить мою бабушку, а она попросила его сыграть.       — Я не сомневался, что это была ваша идея, госпожа Хван, — улыбнулся доктор.       — Конечно, чья же еще! — ответила бабушка. — В нашем отделении уже давно не звучала музыка, нужно это исправить. Вы же нам не играете, вот мы и нашли своего музыканта.       Пациенты тихо засмеялись, а Хенджин и Чонин улыбнулись, взглянув друг на друга.       — Да я и не против, госпожа, играйте сколько захотите, только время уже позднее, всем спать пора, — сказал Ом.       — Но можно еще немножко? — бабушка состроила жалостливое личико и надула губки.       — Меня не проведешь щенячьими глазками. Так что прошу, возвращайтесь в палаты, а вы, господин Ян, приходите к нам еще, раз ваша музыка так нравится нашим пациентам.       Чонин кивнул и поклонился, а все собравшиеся начали расходиться. Джихе взяла Яна под руку и потянула за собой к палате. Выйдя в коридор, к Хенджину обратился доктор.       — Господин Хван, можно вас на минутку, раз вы к нам заглянули? — спросил он.       — А… — брюнет слегка замялся от этого вопроса и поймал на себе обеспокоенный взгляд Чонина. — Да, конечно. Идите пока, я вас догоню.       — Идем, Чонин, — сказала бабушка. — У меня в палате есть хорошее печенье, угощу тебя за то, что ты нам поиграл.       Ян улыбнулся и отправился с Джихе к её палате, но при этом внимательно прислушался к голосам за спиной. Слух у парня был лучше, чем у многих людей, поэтому ему не составило труда услышать чужой разговор.       — Господин Хван, мне неприятно снова напоминать вам, но вы до сих пор не заплатили за счет в прошлом месяце, — сказал доктор, — а уже пора начинать новый курс, ваша бабушка не может долго оставаться без лечения.       — Да, я помню, — ответил Хенджин низким и даже подавленным голосом. — Я все оплачу, но мне нужно немного времени.       — Но времени как раз таки нет. У вашей бабушки сейчас нестабильная динамика и я боюсь, что это может оказать неблагоприятный эффект. И еще вы задержали выплату за терапию, которая была две недели назад и в целом это составляет тринадцать миллионов. К сожалению, я не могу включить вашу бабушку в список на курс облучения, пока не будет произведена оплата. Я бы сделал это, честно, но это не от меня зависит.       — Да, я понимаю. Может это подождать до следующей недели? Я в четверг получу зарплату и сразу за все заплачу. Пожалуйста, назначьте ей курс, я обязательно заплачу. Пожалуйста.       Ян дошел с Джихе до палаты. Бабушка что-то говорила про угощения и музыку, а младший с дрожью в груди слушал диалог. Даже услышал то, как Хенджин тяжело дышит. От этого Чонин сам почувствовал невероятную тяжесть, словно на него обрушилась громадная лавина. Рыжеволосый слегка обернулся и заметил, как доктор Ом устало вздохнул, но кивнул.       — Хорошо, я что-нибудь придумаю, — сказал мужчина. — Но дольше ждать не смогу, сами понимаете.       — Боже, спасибо вам доктор! — Хван так обрадовался, что обнял мужчину, а он улыбнулся и похлопал его по спине. — Я обязательно все оплачу, обещаю.       — Я верю. А теперь идите домой и отдохните.       Хенджин несколько раз поклонился доктору и побежал к палате своей бабушки, где младший пребывал в настоящем потрясении. Но когда Хван вернулся, то улыбнулся ему и сделал вид, что ничего не слышал.       Джихе угостила парней печеньем и морсом, а после они попрощались и покинули больницу. Хван взглянул на часы, а время уже было больше девяти.       — Так поздно, — тихо произнес он. — Как…жаль.       — Тебе нужно домой? — спросил Ян.       — Да, и не только мне. Тебе тоже пора возвращаться. Я не хочу, чтобы ты не выспался.       Чонин улыбнулся.       — Я тоже не хочу, чтобы ты плохо спал.       — Тогда нужно ехать домой. Тебе в какую сторону?       Чонин указал вправо, а Хенджин тяжело вздохнул.       — А мне туда, — ответил Хван и указал влево. — Вечно нам не по пути. Может, однажды мы сможем пройти в одну сторону?       — Я надеюсь на это.       Хенджин широко улыбнулся, а длинные волосы скрыли его розовые щеки. Младший смотрел на него и не переставал улыбаться, но в то же время не прекращал думать о том, с каким страхом живет старший каждый день.       — Спасибо, что сыграл для бабушки, — сказал Хенджин. — Она…давно так не радовалась. Я даже не помню, когда она в последний раз так ярко улыбалась.       — Она замечательная, — махнул Ян с широкой улыбкой. — Я был счастлив с ней познакомиться. Спасибо, что познакомил нас.       Хенджин порозовел ярче от жестов младшего, а его сердце забилось чаще. Он смотрел на парня с такими красивыми волосами, а ощущал лишь тепло в этот прохладный вечер.       — Ты на такси поедешь? — спросил Хван, а Чонин кивнул. — Может, тебе помочь? Давай я поймаю машину и скажу куда ехать.       Младший покачал головой.       — Спасибо, не нужно. Я напишу водителю адрес.       — А, ну хорошо. Пойдем тогда на остановку, хоть туда провожу тебя.       Парни прошли к остановке, а старший махнул рукой, чтобы остановить такси. Он открыл младшему дверь, а Чонин ему поклонился.       — Напиши как доедешь, хорошо? — попросил Хенджин.       Ян кивнул, а старший закрыл дверь машины. Такси тронулось с места и уже далеко уехало, но Хван стоял до тех пор, пока машина совсем не скрылась из виду. Взгляд у брюнета был печальный, уставший и напуганный, но на губах расцвела улыбка. Он постоял еще несколько минут, а затем перешел дорогу и сел на лавочку, ожидая последний автобус, но одинокий вечер ему скрасили воспоминания прекрасной музыки и не менее прекрасного человека. Моменты, когда его на пару с роялем освещали яркие фонари, крепко отпечатались в памяти Хенджина, поэтому он потянулся в свою сумку, достал альбом и карандаш и начал рисовать.