Something on the way

— Ты и вправду не знаешь, что такое музыка? - в искреннем удивлении спрашивает Артур. Они стояли на улице и курили. Если Артур выкурит хоть одну сигарету в квартире, арендодательница просто вышвырнет его оттуда. Либо заставит платить штраф. Ни того, ни другого он не хотел.  Холодный ветер неприятно касался металлической кожи, все ещё чувствительной. На Артуре яркая оранжевая пуховая куртка до пояса, у нее был черный воротник. Она выглядела немного неуместно и будто была на размер меньше, но волновало ли это самого Артура? Не особо. Зато он часто пробегался взглядом по фантастичному наряду Скитальца — тот наотрез отказался переодеваться во что-то нормальное. Это привыкший Артур может назвать наряд «фантастическим», любой мимо проходящий смотрит на Скитальца, как на бездомного психбольного. Скиталец наполовину приподнимает маску и вдыхает дым сигарет. С какой-то тяжестью даётся ему процесс вдоха и выдоха: между ними он бездыханно останавливается и будто что-то вспоминает. — Я в твоих глазах настолько идиот? - отвечает спустя какое-то время Скиталец и поворачивается в сторону Артура. Тот закатывает глаза и снова смотрит в пустые окуляры маски. — Ты никогда не отвечаешь нормально, и почему-то именно мне, - хмыкает Артур, ссыпая пепел с сигареты на землю. Он осаживается медленно, развиваясь в воздухе. — Ну... - Скиталец думает, что ответить на это, но решил тактично промолчать и вернуться к теме, - у нас есть музыка, но это либо храмовая а капелла, - мужчина сжимает между зубов сигарету и принимает позу, в которой держит одну руку на воображаемом грифе, а вторую на основании инструмента, - либо это высокие ноты дувирийского музыкального инструмента.  Во времени Скитальца нет такого жанрового разнообразия, как в 90-х годах 20-го века, и этому он мог позавидовать. Хотя он часто жаловался на то, какую раздражающую музыку Артур слушал, на самом деле она ему нравилась, она чувствовалась чем-то родным, утраченным когда-то. Он не мог это признать вслух — выдал бы свою зависть. — Цитра что-ли?  — Цитра? - до Скитальца несколько секунд не мог найти смысл слов Артура, - ах, нет, шавзин. — Цитра, - Артур четко поставил точку, и Скиталец с ним спорить не стал, - Нирвану на цитре умеешь играть? Начнем с того, что Скиталец понятия не имел, что такое Нирвана. Сначала он опять подумал о чем-то храмовом, мол, «нирвана»! Эйфория! Блаженство! Потом он стал сомневаться в своих догадках и тупо уставился на Артура. — Не говори, что не знаешь эту группу, - слова звучали ну очень угрожающе, и Скиталец немного помешкался. Зато Артур все прекрасно понял, - вот вы в будущем все такие крутые с мощными пушками, космолетами, развитой торговлей, но понятия не имеете, что такое Нирвана?  — Ну, может кто-то из будущего и знает эту группу, - Скиталец тоже стряхивает пепел и вновь вдыхает дым, - но я бы на их месте не увлекался чем-то, что было популярно тысячи лет назад. — Приводишь аналогию к пещерным людям? - Артура сложно провести. Скиталец в ответ скалится. — Типа того. — Ты невыносимый ублюдок, - Артур высовывает сигарету изо рта, кидает ее на пол и тушит ногой. Оттолкнувшись от стены, он направляется ко входу в свой корпус, - пойдем, макака тебе покажет настоящую пещерную музыку. Идти недолго, повезло, что досталась квартира на первом этаже. Она выглядела так, что можно было четко и ясно назвать «холостяцкой берлогой». За мусор хозяина никто не отчитывал, и слава богу. В глубине небольшой гостиной стоял проигрыватель, единственное, что выглядело статно среди беспорядка. Ему будто больше, чем самому Артуру, но, в отличие от всех типичных винтажных вещей, он не был в пыли. Видимо, им очень часто пользовались. Артур говорит что-то о том, что это виниловый проигрыватель его деда, и после его смерти Артур просто везде таскает этот проигрыватель, где бы ни останавливался. Но именно сейчас эта квартира была постоянным пристанищем для его жизни, что не могло не радовать. В шкафчике, на котором стоял проигрыватель, была целая библиотека пластинок, расставленная в алфавитном порядке. Конвертов внутри было не то более пятидесяти, достаточно много для коллекции. Артур рассказывает про то, что носит с собой все это, потому что его мать просто обожает выкидывать не использующиеся больше дня вещи. Оставлять такое богатство в ее руках было бы катастрофой.  Он достает из списка голубую пластинку с ребенком под водой и крючком с купюрой. Скиталец в недоумении поднимает бровь, но под маской этого не было видно. Слишком странная задумка для обложки, по его мнению. — В свое время этот альбом выел мне все мозги. Ебучий Teen Spirit играл с каждой микроволновки. И до сих пор, блять, играет, -  скорее всего сегодня утром песни оттуда уже играли по радио Артура, - но ради тебя я потерплю, раз начал про Нирвану. «Как мило,» - с иронией думает Скиталец и ухмыляется. Артур вытаскивает из конверта блестящую пластинку, сдувает с нее маленькие пылинки и бережно ставит на подставку. Потом он нажимает на две кнопки, и пластинка начинает крутиться. Он аккуратно ставит иглу на самый край и подталкивает пальцем вниз, поближе к краю ободка. Артур выглядел сосредоточенным, когда все это делал. Ему это было интересно, для него это было важным «ритуалом». Из динамиков ударил сырой звук гитары, но этот звук был известен Скитальцу как одна из разновидностей шавзина. Он заинтересованно стал прислушиваться к песне, замечая, как меняется наполнение мелодии, становясь все громче, чтобы в итоге перейти в басовую партию и периодичные две ноты. Артур смотрел на пластинку с усталым лицом: ему все это знакомо и он знает наперед каждый аккорд. Так сказать, заслушал до отвращения. Зато Скиталец в такт начал неслышно стучать пальцами по коленям. Расщипленный голос для него звучал необычно и интересно. Это не то, что он мог бы услышать в залах Орокин или ещё где. — Панк-рок, гранж, - громко говорит Артур смотря на подпрыгивающую иглу. — Что это? - спрашивает Скиталец, поворачиваясь в сторону Артура. Артур поворачивается к нему тоже и насмешливо улыбается. — Жанры, идиот. — Как будто я разбираюсь в ваших жанрах! - всплескивает руками Скиталец. Под маской у него полу возмущенное лицо. — Ты в 1999 году уже месяц! Разве у тебя не было времени хотя бы чем-то увлечься в нашем времени? - Артур уселся на пол с корточек, положив руки на колени. Он снял куртку и подложил под себя. — Конечно же у меня нет времени! Я в отличие от вас пытаюсь найти Энтрати, а вы, похоже, решили всю ответственность перекинуть на меня, - Скиталец присаживается на оставшийся кусок куртки возле Артура и чувствует, как мягко проезжается по ней. Полузасохшая грязь, которая осталась на его поясной повязке, размазалась по болонье. Артур ещё не догадывается, во что превратилась его куртка, а Скиталец решает промолчать об этом, мельком заглядывая в глаза другу, чтобы убедиться, что тот ничего не почувствовал. У Артура все та же уверенная ухмылка. — Ой, не урчи, - Артур тычет пальцем в висок Скитальцу, - лучше скажи: тебе нравится? Я могу поставить что-то другое, если хочешь. Скиталец вслушивается ещё раз в звук из динамиков. Звучала уже другая песня. Манера все та же: хлесткие удары струн, сырой и сыпучий звук, расщипленный голос и чистая агрессия мелодии. — Нравится, - отвечает тот, подтверждая свои слова кивком. Остальное время они слушают пластинку молча, как будто грязный рок был чем-то, что можно было слушать вдумчиво, сидя за чашкой чая в дорогом кресле. После Smells Like Teen Spirit играли менее популярные песни. Поначалу все ещё орущие с каждого радио в полдень, но в конечном итоге они становились все менее часто звучащими. Лицо Артура в градации менялось с незаинтересованного в серьезное. Он ждал определенного трека. В какой-то момент пластинка закончила играть, и он встал на колени, чтобы дотянуться до иглы, поднять ее, а потом перевернуть пластинку и запустить заново по знакомой схеме.  Something on the Way. Внезапное спокойствие после давящего на голову громкого гранжа. Простые и мягкие движения по одинаковым аккордам гитары. Неожиданно уместные партии виолончели. Скиталец дёргается при первом припеве, привыкший к почти неслышному куплету. Артур не обращает внимание на этот жест — он уже застрял где-то в своих мыслях. Постоянно повторяющееся слово «путь» как будто даёт Артуру надежду на то, что все ещё есть какая-то возможность идти дальше. Слово «что-то» — преграда, которую он обязательно преодолеет. Преодолеет ли он собственное уродство и скорую кончину? По щелчку пальцев безумного ученого он может превратиться в окутанное безумством и злостью железо, убивающее все на своем пути, но одновременно податливое и подчинённое приказам. Он не почувствует себя причастным, пожалуй, тогда его собственного разума уже не будет. Будет только железо, бесчувственное и непробиваемое. Песня о бездомном парне, что поселился под речным мостом. В один момент Артур лишился своего тела — теперь это титановая броня. Тогда, в самом начале, он опустился в глубокую самоненависть, у него было слишком много времени наедине с собой, чтобы уничтожить все, что когда-то являлось его возвышенным эго. Потом он как-то привык к этому, что-то привело его к мысли о том, что с этим придется смириться, что может быть, это даже клёво, может быть, это можно излечить, может быть это его судьба. Проблески когда-то самоуверенного Артура все ещё отражались в его глазах. Иногда он чувствовал себя нужным, и это его радовало, иногда он чувствовал, что он делает что-то важное и полезное, а не то, что он просто ничтожный кусок металла и неудачный эксперимент. В какой-то момент жизнь агента стала его привлекать. Он не был одинок. У него была Аой, такая же уродка, как и он. Они в равной степени в заднице, пробили самое дно и летят куда-то глубоко в Бездну. Прежнего Артура уже не вернуть, и нынешний Артур должен с этим смириться. Он почти этого достиг. Артур замечает, что песня давно закончилась, и наступила тишина. Он неловко кидает взгляд на Скитальца, который положил руку ему на плечо. Конечно же чертов «Тэнно» четко чувствует негативные эмоции и тянется к ним, чтобы помочь. Он — тридцатилетний мужчина, который не имеет жалости к человеческим жизням, но наивно желает помочь, прямо как ребенок, как его «брат» — Оператор —, о котором он часто говорит. — Пять лет назад фронтмен группы застрелился, - резко говорит Артур. Он поднимается со своего места, как ни в чем не бывало. Со стороны Скитальца слышится приглушённое «оу». По правде говоря, Артур тоже тогда не знал, что думать об этом событии. Он бы отреагировал также. Но со стороны Скитальца, видевшего смерть каждый день, это выглядит слишком сентиментально. Артур тоже сейчас слишком сентиментален для таких размышлений. — В тот же год их барабанщик сколотил новую группу, - Артур засекает себя на этой мысли, - у них получаются крутые песни. Говорят, у них теперь новый участник и в этом году выйдет новый альбом. Может быть, в следующий раз я запущу их песни у себя на плеере, чтобы ты послушал. Игла встаёт на знакомое место на подставке, поблескивая на свету люстры в гостиной. Артур двумя пальцами по краям берет пластинку и поднимает ее с резинового диска. Он видит свое отражение в черном виниле. Если так задуматься, то со смертью Кобейна Дейв Грол тоже потерял все? Ярлык бывшего барабанщика Нирваны на нем висел мертвым грузом, незнание куда деться, да в целом, смерть друга. Нахождение на дне траура не помешало ему создать что-то новое, обновить себя, начать заново. Да, начать заново. Это то, в чем Артур нуждался. Он аккуратно опускает пластинку в конверт и пробегается по задней части глазами. Среди названий пестреет Endless, Nameless, и Артур приходит в недоумение. — Ты остановил вертушку? - Артур не верил в то, что Скиталец на такое вообще способен. Скиталец в ответ наклоняет голову в сторону. — Я пилотирую десантный корабль и рейлджек, если ты не уверен в том, что я не в состоянии нажать одну кнопку и поднять иглу, - расслабленно отвечает Скиталец, лениво жестикулируя рукой, лежащей на его колене. — Опять ты за свое, - замечает Артур и немного приподнимает уголки рта. — Это по крайней мере тебя развеселило, - серьезно отвечает Скиталец, выпрямляя позу.  — А что, я, по-твоему, грустил?  — Ты выглядел даже не дерьмово. Ты выглядел так, будто уткнешься мне в плечо и зарыдаешь. Артур думал, что не настолько очевиден в своих чувствах. Он отворачивается и погружается вглубь шкафчика, чтобы поставить пластинку на место. Сделав это, он закрывает дверцы и глубоко вздыхает. Рука Скитальца вновь касается его плеча и размеренно гладит. — Да ладно, не парься насчёт этого. Это нормально... Плакать под грустную песню со звуками скрипучего шавзина, - Скиталец искренне пытался поддержать, и это чувствовалось по теплу его рук и уловимой движением ткани на его лице нежной улыбке. — Это скрипка, идиот.