Freedom of the Press

Эрен       Мой самолет приземляется с опозданием, так что я очень тороплюсь с него сойти и поймать такси, чтобы добраться до отеля. Когда я выбегаю из терминала и замечаю мужчину с табличкой «Йегер», я резко вспоминаю, что Ривай говорил что-то о том, что нанял водителя, который меня заберет. Этот мужчина точно знает, как меня разбаловать.       Всю дорогу из аэропорта я сижу как на пороховой бочке. Я в предвкушении завтрашнего матча, но я не менее взволнован из-за того, что мне предстоит провести здесь совместный уикенд с Риваем. Я знаю, это не особо-то и много, но даже эти короткие выходные с ним вне дома ощущаются как-то по-особенному. Его не будет рядом завтра, потому что утром у него тренировка, а вечером матч, но все нормально. Ночи все равно будут приятными.       Водитель останавливается напротив отеля, и я достаю свой кошелек, чтобы расплатиться, но он уверяет меня, что чек уже покрыт. Я его благодарю, а затем пулей выскакиваю из машины и несусь на ресепшн. Называю свое имя администратору, по-быстренькому прохожу досмотр и получаю ключ от номера. Разобравшись со всеми формальностями, я забегаю в лифт и поднимаюсь на нужный этаж.       Восторг заставляет меня расплыться в улыбке, мои руки трясутся, когда я вставляю ключ и толкаю дверь. Свет погашен, но огни города, просачивающиеся через открытое окно, освещают всю комнату. Первое, что я вижу, — Ривай, лежащий на спине посреди кровати. Полностью голый и спящий. Одна его рука подсунута под голову, а вторая держит лежащий на животе телефон. Бля, он, наверное, ждал от меня сообщения. Совсем вылетело из головы. Упси. Думаю, мне стоит загладить свою вину.       Я тихо ставлю на пол свои вещи, затем стягиваю одежду и осторожно забираюсь на кровать перед ним. Выуживаю из его руки телефон и кладу его на тумбу. С ухмылочкой опускаю голову, чтобы поцеловать кожу чуть ниже пупка. Я оставляю дорожку легких поцелуев до самой копны жестких волос на лобке, а потом спускаюсь ниже к его полувозбужденному члену. Он начинает твердеть, когда я обвожу языком головку — Ривай слегка ворочается, но не просыпается. Я хихикаю и беру ее целиком в рот. Я спускаюсь ниже и ниже, и к тому моменту, когда мой нос зарывается среди густых волос, член Ривая уже стоит, а сам он просыпается.       Я стону с его членом во рту, и его глаза открываются. Они распахиваются широко, когда он осознает, что конкретно его разбудило, и его руки инстинктивно укладываются на мои волосы.       — Блять, Эрен, — гортанно рычит он, и я мычу, двигаясь вверх-вниз на его члене, и облизываю языком по всей длине.       Он в кулаке сжимает пряди моих волос, но не пытается контролировать мои движения. Он полностью оставляет мне волю действий, и я поджимаю под себя ноги, чтобы грамотно сосать его замечательный член. Я играю языком с его пирсингом, и это прикосновение заставляет греховный стон сорваться с его губ. Его бедра пару раз подаются навстречу моим движениям, и мои пальцы крепко за них хватаются, чтобы я мог сидеть смирно, а он мог трахать мой рот.       Спустя несколько минут я чувствую, как он оттягивает меня за волосы. Я выпускаю член изо рта с влажным звуком. Одна из его рук отпускает меня и сжимается на стояке. В два размашистых движения он доводит себя до оргазма, пачкая спермой мои губы, нос и щеку.       Он отпускает обмякший член, второй рукой все еще крепко держа мою голову, и расслабляется, откидываясь на кровать. Хватка на моих волосах ослабевает, его пальцы зарываются среди них и массируют кожу моей головы. Я дочиста слизываю с лица всю сперму, до которой смог достать, и взбираюсь на него сверху. Он хватает салфетку с тумбочки и вытирает меня до конца. А затем льнет ко мне, чтобы оставить поцелуй на моих губах.       — Доброе утро, — дразню его я, лежа поверх него. Мой подбородок покоится на его груди.       — Заткнись, — он ворчит, но покрывает поцелуями мой лоб. — Ты недавно приехал?       — Ага. Мой рейс задержался, — я сказал ему, прочерчивая языком влажные дорожки на его груди и ключицах.       Он вздрагивает, его руки опускаются на мои бока. Его грубые пальцы проходятся по ним вверх и возвращаются на спину.       — Почему ты мне не позвонил? — спрашивает он.       Я прекращаю облизывать его шею и утыкаюсь лбом ему в плечо.       — Извини. Я собирался, но так торопился выскочить из аэропорта и приехать поскорее, что даже не подумал об этом.       Он поднимает руку и проводит ей по моим волосам, отрывая мою голову от его плеча, чтобы поцеловать меня в губы. Когда я отстраняюсь от его губ, что-то мелькает в его взгляде, и вторая его рука ложится на мою левую щеку.       — Что случилось? — спрашивает он. — Или это обычные синяки?       — Обычные синяки, — я его уверяю. — Я с ним проснулся.       — Болит?       Я закатываю глаза на его волнение и слегка перемещаюсь, садясь сверху на его бедра. Мои руки упираются в его крепкую грудь. Я чувствую, как твердеет его член, когда касается моих ягодиц, и потираюсь ими об него.       — Нет, он не болит. И в этот раз я заранее сходил к Ханджи на прием, и она сказала, что я совершенно здоров. Но мы правда хотим прямо сейчас об этом поговорить?       Ривай стонет и трясет головой. Садится, одной рукой хватая меня за бедро, а второй залезая в ящик тумбочки, в котором, конечно, уже лежит все, что надо. Он достает оттуда тюбик лубриканта, открывает его и распределяет холодную смазку по пальцам, прежде чем коснуться ими моего входа. Я встаю с его коленей, предоставляя ему лучший обзор. Дыхание срывается в предвкушении, и его пальцы входят в меня.       Мои ноги трясутся от напряжения. Ривай рукой придерживает меня за талию и подтягивает меня к своей груди, чтобы мне было немного удобнее. Я носом зарываюсь в его темные волосы и чувствую, как сходятся на моей ключице его зубы, а за укусом следует поцелуй. Он добавляет еще один палец, растягивая и подготавливая меня к своему члену.       Я ощущаю третий палец, мои руки крепко обнимают его за шею, пока мои собственные пальцы впиваются в кожу на спине. Я заметил, что с тех пор, как Ривай узнал о моей гемофилии, он стал уделять больше внимания тому, чтобы позаботиться о моем теле. Прелюдии стали дольше: он хочет быть уверенным в том, что я хорошенько растянут и подготовлен. Мне кажется, я должен быть расстроен тем, что он ведет себя со мной по-другому, хотя и обещал этого не делать, но в действительности я считаю это милым. Он уделяет время, чтобы убедиться: он не ранит меня, даже несмотря на то, что и прежде этого не случалось. Он любит меня, и я думаю, что именно так он проявляет свои чувства.       Когда он заканчивает меня растягивать, его руки крепко сжимаются вокруг моей талии, переворачивая меня на спину, и он усаживается подле меня. Он снова залезает в шкаф и достает очень мне знакомые наручники и черную повязку. Сначала он пристегивает мои запястья к изголовью кровати, и я усмехаюсь, когда на мои глаза ложится лоскут черной ткани, крепко завязанный на моем затылке. Все вокруг скрывается в темноте, и мое сердце заходится в бешеном ритме.       Я слышу, как Ривай снова шумит чем-то у тумбочки, а потом его рука ложится на мой член, большим пальцем обводя головку. Я стону, откидывая голову на подушки, и изнываю от его легких, дразнящих касаний. Он ладонью проводит по моему члену до основания, а потом его теплые губы смыкаются на головке. Кусая губы, я стараюсь заглушить смущающие звуки, которые в любой момент могут сорваться с языка. Я чувствую прикосновение пальцев к моим губам, когда он пытается освободить их от хватки зубов. Он отстраняется от моего члена.       — Я хочу слышать тебя, Эрен. Позволь мне слышать твой голос, — шепчет он.       — Прошу, Ривай… — я стону, натягивая цепь наручников.       Он снова берет в рот мой член, и я чувствую, как что-то толкается внутрь меня. Гладкое нечто входит глубже. Наверное, одна из его игрушек. Она меня заполняет, и я не могу удержать собственных стонов. Его потрясающие губы все еще на моем изнывающем члене, и двойная стимуляция сводит меня с ума. Я снова дергаю руками в наручниках, желая к нему прикоснуться, желая зарыться пальцами в его волосы, желая вернуть себе зрение, чтобы я мог видеть, как он заглатывает меня целиком. Но в то же время наручники и повязка делают невозможное с остальными чувствами, обостряя их до предела.       Игрушка входит до конца, и Ривай перестает толкать ее глубже. Повисает пауза, я чувствую только язык Ривая, обводящий мою головку, когда игрушка в моей заднице внезапно начинает вибрировать. Не суди по размеру. Я вздыхаю, все мое тело напряжено как натянутая струна. Ривай мычит, и, блять, я знаю, что этот стервец в восторге от моей реакции. Игрушка снова вибрирует, на этот раз дольше, упираясь в простату, и я даже не могу описать тот звук, что из меня вырывается.       Ривай выпускает изо рта мой член и опускает на него руку, поднимаясь выше. Вибрирующая игрушка все еще во мне. Его губы оставляют влажные поцелуи на моих ключицах и шее, он усаживается между моих широко разведенных ног.       — Р-Ривай, — я стону, когда он перестает делать хоть что-то. Игрушка то вибрирует, то умолкает, доводя меня до предела. Я уже на пике…       — Чего ты хочешь, Эрен? — спрашивает он у самой шеи. — Скажи мне.       — Я х-хочу тебя, — я прошу. — Пожалуйста, Ривай.       Большего ему не надо. Он медленно вытаскивает из меня игрушку и так же медленно заменяет ее своим крепким членом. Игрушку он прижимает к моему собственному члену, и ее вибрация заставляет меня кончить почти в ту же секунду.       Прикованный к изголовью, я остервенело хватаюсь за него, когда Ривай толкается в меня быстро и глубоко. Одна его рука впивается в мое бедро, вторая дрочит мне в такт толчкам, не выпуская вибратора. Я раз за разом выкрикиваю его имя. Я чувствую его губы на влажной от пота груди, пока он подбирается к изгибу плеча. Он оставляет на коже россыпь засосов и синяков. Его рука оставляет бедро, и я чувствую, как он протягивает ее к наручникам. Слышу щелчок, и повязка срывается с моих глаз. Я в тот же момент обхватываю руками его шею, мои пальцы впиваются в его плечи, и я жадно целую его в губы. Мои ноги сходятся вокруг его талии, его тело прямо на моем. Мы целуемся и тонем в любви, и я ловлю себя на мысли, что я не хочу, чтобы все это когда-нибудь закончилось. Я хочу испытывать эти чувства до конца своих дней. Я не хочу быть без Ривая. Все это просто кажется… правильным.

***

      Вот оно. День матча. Абсолютно все к этому и шло, к одной-единственной игре. Ривай разбудил меня прикосновением пальцев к моему входу, и я сразу понял: сегодня будет великий день. Утро началось с нескольких раундов жаркого секса, а продолжилось мной, обессиленно расплывшимся на кровати. Ривай ушел на поле разогреваться, поцеловав меня в висок и прошептав мне на ухо сотню нежностей.       Мне было лень вставать и приводить себя в порядок, но прошло не так много времени, прежде чем я уже просто не мог валяться дальше. Я побродил по городу и купил себе обед на деньги, которые оставил мне Ривай. После долгих часов молчаливого любования городом, я вернулся в отель, чтобы захватить камеру и отправиться на стадион. Весь день я буквально мог ощущать, как на моем правом колене образовывался синяк, дополнивший коллекцию тех, что остались на мне со вчерашней ночи и сегодняшнего утра, которые я провел с Риваем. Даже воспоминания об этом заставили меня расплыться в улыбке, и я поднял руку, чтобы приложить ее к чувствительной коже на шее, сокрытой воротником моей кофты.       Стадион уже виднеется ниже по улице, и я начинаю ощущать еще больший восторг. Я торопливо бегу ко входу в огромный крытый стадион, одной рукой прижимая камеру ближе к груди, а второй переминая мой пропуск на боковую линию. До начала матча еще около двух часов, но трибуны уже заполонены фанатами. Болельщики Скаутов в бело-зеленом, фаны Стохесса в форме черного и оранжевого цветов.       Я иду ко входу, предназначенному для владельцев пропусков на боковую линию, и охранник провожает меня внутрь. Когда я наконец-то попадаю на стадион, мои глаза широко распахиваются: яркий свет струится с высоких потолков, на трибунах ликуют как минимум 50 тысяч фанатов, между секциями снуют продавцы фастфуда в ярко-желтых футболках и кепочках. На поле разогреваются игроки обеих команд, забивая голы и подавая крученые пасы. Я замечаю кричащие группы поддержки Скаутов и Стохесса, расположившиеся каждая на своих краях поля. На боковых линиях собираются тренеры и персонал техобслуживания. Я вижу, что Эрвин Смит, Док и Пиксис стоят на противоположной стороне площадки, и спешу обойти поле за воротами, чтобы перебраться к ним. Задерживаюсь на секунду, чтобы пару раз щелкнуть Захариуса на воротах и забивающих голы Черча и Джинна. Я глазами ищу Ривая и нахожу его в компании Шульца и Бозарда, склонившихся над листами бумаги. Они, наверное, обсуждают стратегию.       Я продолжаю идти по стороне поля Скаутов и неуверенно добираюсь до скамейки. Я не совсем уверен в том, где конкретно мне позволено находиться, и куда подходить мне не следует, но никто же меня не останавливает, поэтому я останавливаюсь у скамейки.       — Хэй, Эрен! Рад тебя здесь видеть, — говорит Бернер, когда подбегает к скамейке, хлопает меня по плечу и берет в руки бутылку воды. Я улыбаюсь ему в ответ:       — Хотя я и сомневаюсь, где тут для меня местечко, — говорю я ему.       — Прямо здесь, — он говорит, улыбаясь, и указывает подбородком на скамейку. — Присаживайся. Устройся поудобнее и наслаждайся матчем.       — Спасибо, — улыбаюсь я.       Он снова убегает на поле, чтобы присоединиться к своей команде. Я не сажусь: продолжаю стоять, поднимаю камеру и ловлю еще несколько кадров. Я предупредил Марко о том, что прекращаю работу на Трост Дейли. Он полностью принял мое решение, понимая, почему мне пришлось это сделать, но все равно попросил меня заняться съемкой Кубка для газеты: я бы в любом случае был на матче, а у него не было достаточно времени, чтобы найти мне замену. По большей части я буду фотографировать Ривая только для себя, но не забуду о том, чтобы сделать хороших фото для Марко, которые он завтра опубликует в газете.       Я слонялся по боковой линии еще около часа, делая фотографии. Время подошло: рефери оглашают, что игроки должны покинуть поле, начинается последняя подготовка к матчу. Я опускаю камеру, чтобы шустренько проглядеть последние фотографии и удалить те, что вышли плохими.       — Эрен? — зовет нежный голос позади меня.       Я быстро поворачиваюсь и вижу стоящую рядом Петру. На ней форма чирлидерши, в руках пара помпонов: зеленый и белый.       — Привет, Петра, — говорю я.       — Ой, что случилось с твоей щекой? — взволнованно спрашивает она.       Да черт бы побрал эту гемофилию. Бывают моменты, когда я ненавижу свою болезнь даже больше, чем обычно, и этот раз — один из таких. Почему синяки появляются даже на моем лице? Я могу спрятать их где угодно, но не на лице. Бля, похоже, я буду слышать этот вопрос сотни раз, прежде чем синяк исчезнет.       — Я был невнимателен и врезался в столб, — я пожимаю плечами. Разве это не то же оправдание, что я использовал, когда мы с Риваем только начали наше знакомство? Что я как бы постоянно врезаюсь в столбы?       — Ох, хорошо, — говорит она, но все еще выглядит взволнованной. Неужели мой синяк выглядит так плохо? — Я слышала о том, что случилось с тобой несколько недель назад. Я рада видеть, что ты поправился.       — Я тоже, — отвечаю ей я со смехом. — Мой доктор пару дней назад сказала, что я наконец-то полностью в порядке, так что теперь все это позади. Но, эм, я слышал, что ты в последнее время много поддерживала Ривая публично. И ты взяла на себя такой риск, согласившись стать его девушкой для прикрытия. В итоге все это рухнуло из-за меня, но до этого у меня никак не было возможности, чтобы за это тебя поблагодарить. Так что спасибо. Так замечательно знать, что у Ривая есть такая подруга, как ты.       Она улыбается:       — Конечно, я на стороне Ривая. Он мой хороший друг уже очень давно. У меня был шанс помочь ему, и я решилась не это без малейшего сомнения. И если бы я могла вернуться в прошлое, я бы сделала это еще раз.       Я не могу сдержать свои эмоции. Я заключаю ее в крепких объятиях. Она на секунду замирает, а потом обнимает меня в ответ. Мне очень повезло, что у меня есть Микаса и Армин, и я не знаю, что бы я без них делал. Так что уверенность в том, что и у Ривая есть такие друзья, делает меня очень счастливым. Я отпускаю Петру, и она целует меня в щеку.       — Я рада, что ты повстречал Ривая, Эрен. Вы друг другу отлично подходите, и он тебя так сильно любит. Ты меняешь его в лучшую сторону, и я никогда не смогу достаточно тебя отблагодарить за то, что ты так на него влияешь. Мне пора идти. Насладись матчем!       Когда она убегает к своей группе, я машу ей рукой вслед, а потом возвращаюсь к скамейке, где вся команда уже собралась и прогоняет стратегию со всеми вытекающими. Я отхожу, чтобы сделать фотографию их объятия. В них легко различить Ривая: он на целую голову ниже своих товарищей. Незначительная мелочь, а выглядит забавно.       Ведущие уже объявляют начало матча, зачитывая все то же дерьмо, что обычно читают каждый год перед началом Кубка. Но все это отлично работает: теперь я в предвкушении и чувствую восторг от предстоящего матча. Мое сердце быстро колотится, когда игроки Стохесса выходят на поле. Команда Ривая заканчивает обсуждение и тоже занимает свое место на поле, и я ловлю на себе его взгляд. Я широко ему улыбаюсь и показываю пальцы вверх. Но он выглядит так, будто сильно волнуется, и это меня удивляет. Обычно он выскакивает на поле до предела возбужденным и уверенным.       Тревога в его глазах быстро исчезает, ее перекрывает то выражение лица, которое бывает у него в игре. Он быстро машет мне рукой, прежде чем выбежать на поле и занять свое место у центральной линии. Я не могу присесть, даже когда на площадку выходит рефери. Шум стадиона разрезает свисток. Матч начинается.       Толпа ревет, как и на всех предыдущих матчах. Только этот матч сильно от них отличается. Этот самый значительный, завершающий череду игр. Этот матч — тот, ради участия в котором обе команды работали в поте лица весь сезон. Они дошли до Кубка, поэтому настроены решительно и готовы трудиться, чтобы унести его домой.       С самого начала матча, с первого удара по мячу, я точно знал, что игра будет исключительной. И очень нервной. Обе команды сильно стараются, чтобы не дать друг другу коснуться мяча. Только за первые десять минут Ривай оказывался на земле, столкнувшись с другим игроком больше, чем за весь сезон. Несс и Цисс пытаются удержать подальше нападающих Стохесса от удобных позиций для гола, стохесские защитники прикладывают не меньше усилий против Ривая и других нападающих Скаутов.       Я несусь по боковой линии вместе с Эрвином, Пиксисом, Доком и запасными игроками команды. Делаю фотографии, но все равно стараюсь не путаться у них под ногами. Хотя я и пытаюсь делать фотографировать всех игроков, но мое внимание на Ривае. И мяче. Я вижу, как он ходит от одного игрока к другому, теряется, пасы команд перехватываются, проваливаются попытки забить, допускаются фолы… Нервы натянуты до предела, и если игра продолжается, то счет остается неизменным. Очень много голевых моментов у обеих команд, но мяч ни разу так и не коснулся сетки. Оба голкипера справляются со своей задачей без заминок.       Один особенно неудачный пас приводит к тому, что и Ривай, и полузащитник Стохесса сломя голову несутся за мячом. И Ривай добирается до него первым, идеально пасуя Черчу, который убегает с ним по полю. Ривай подскакивает на ноги быстро, но я замечаю легкую хромоту, которая тревожит его два или три шага. Это лодыжка, которую он повредил перед концом сезона. Он как-то упоминал, что она время от времени дает о себе знать, но не настолько, чтобы действительно причинять боль. Что ж, теперь после всех пасов и жесткой игры она действительно причиняет боль, и я ловлю себя на том, что переживаю за него. Скауты не могут себе позволить усадить его на скамейку запасных в этом матче. Если кто и сможет забить гол, обойдя вратаря Стохесса, то это Ривай. И если игра выльется в серию пенальти, которая точно нас ждет, если все будет продолжаться в таком духе, тогда Ривай будет нужен, чтобы забить один из голов. А еще я просто не хочу видеть, как ему больно.       Первая половина матча заканчивается по нулям. Несмотря на все голевые моменты, ни один из них не прошел как надо. И когда команды снова занимали свои места на поле, я почувствовал, что эта так все и будет продолжаться. Весь стадион напряжен, фанаты ревут, поддерживая свои команды в попытках выйти в лидеры. Я продолжаю носиться по боковой линии, периодически забывая о том, что мне нужно делать фотографии. Элд, Ривай и Фарлан передают друг другу мяч, показывая потрясающую технику и отточенность движений, но неудачный пас позволяет стохесскому защитнику прервать маневр и спасовать ожидающему полузащитнику. Как я и предполагал, тенденция перехваченных пасов и провалившихся попыток забить продолжалась на протяжении всего второго тайма. По крайней мере до того момента, как защита Стохесса оказалась в плохой позиции, а их защитник не успел вмешаться, позволяя Фарлану провести мяч по полю, не встретив совершенно никакого сопротивления. Ривай быстро следует за ним, больше для того, чтобы снять с хвоста защитников, тем более что пас Риваю в этой ситуации окажется в офсайде. Фарлан оказывается прямо перед воротами, и, когда вратарь Стохесса бросается за мячом, у него получается избежать его атаки и отправить мяч прямо в сетку ворот.       Стадион утопает в криках. Счет сдвинулся с мертвой точки. И слава всем Богам в пользу Скаутов, потому что до конца матча остается всего 10 минут, и если они пройдут также, как и первые 80, то этот счет станет окончательным.       После короткого ликования на поле мяч возвращается на его центр, и игра продолжается. Теперь результаты матча целиком зависят от защиты Скаутов и нападающих Стохесса. Стохесские игроки выглядят еще более решительными, чем до этого, если это вообще возможно, а это значит, что Циссу и Несс придется хорошенько постараться, чтобы не дать им и шанса забить. Дитрих, Ярнах и Бернер даже меняют позиции и подключаются к защитникам: теперь им нужно больше помощи, чем нападающим. Скаутам не нужно забивать еще один гол. Сейчас им чертовски нужно не дать мячу залететь в их собственные ворота.       До конца матча остаются какие-то жалкие минуты, кажется, все идет хорошо. Защитники и полузащитники замечательно справляются со своей работой, защищая ворота, и Майку не нужно перехватывать так много голов. Но нападающие Стохесса выкладываются на полную. На последних секундах матча ошибка, наконец, допускается.       Когда страйкер Стохесса мчится к левой стороне вратарской площадки, Несс врывается, чтобы отнять мяч. Нападающий пытается избежать атаки, нога Несс подсекает ноги нападающего, и оба игрока падают на землю. Кажется, весь стадион затаивает дыхание в ожидании, будет ли оглашен фол. Звук свистка. Дерьмо.       Док несется по боковой линии к воротам, крича на Несс. Как он мог позволить Стохессу бить пенальти прямо перед ебучими воротами? Ладони Эрвина на его висках, его глаза закрыты. Он говорит что-то в гарнитуру на ухе, но я не уверен, что конкретно. Бля, это не к добру. Вообще ни разу. Даже если забивающий Стохесса не их реальный бомбардир, пенальти с такого близкого от ворот расстояния — почти гарантированный гол.       Весь стадион все еще молчит, когда стохесский нападающий занимает позицию там, где рефери устанавливает мяч. Половина фанатов желает видеть этот мяч в воротах, чтобы игра вышла в овертайм и дала Стохессу шанс победить. Другая половина молится, лишь бы Скауты заблокировали этот удар и остались лидерами, а игра бы закончилась их победой.       Скауты выстраиваются в шеренгу перед воротами, изо всех сил стараясь сделать хорошую стену. Майк наготове: будет использовать свой рост, чтобы дотянуться до удара страйкера, если тот возьмет высокую траекторию. Когда раздается звук свистка, стадион погружается в тишину.       Забивающий начинает двигаться, и кажется, что все происходит словно в замедленной съемке. Один шаг, два, останавливается, бьет по мячу. Он взлетает. Высоко. Несколько скаутов подпрыгивают, чтобы заблокировать мяч головой. Но он летит слишком высоко. В ту секунду, когда мяч касается ноги нападающего, Майк начинает двигаться. Он прыгает, подставляя пальцы к верхнему углу ворот. Он сделает это. Он сделает это.       Мяч пролетает над самыми кончиками пальцев Майка, но этого касания недостаточно, чтобы его остановить. Он поднимается слегка выше, но и этого недостаточно, чтобы вылететь за пределы ворот. Мяч цепляет штангу снизу и отлетает в сетку. Гол Стохесса.