Хроники Ханаби

      Подле окраины деревни, среди зелени деревьев, на узкой скамеечке сидели трое. Кагура и Хаябуса были на своей, понятной только им двоим волне. Они смеялись и увлечённо изучали забавный маленький механизм из далёких земель. Устройство представляло собой небольшую шкатулку, которая при открывании должна начинать играть музыку, вот только этого не происходило. Уже несколько часов они безуспешно пытались её починить.       — Если сработало — моя заслуга, если нет — твоя вина! — Кагура своей фразой вызвала улыбку у парня и полное непонимание у Ханаби. Высказывание и в самом деле звучало скорее как обидная колкость, чем невинная шутка.       — «И чем эта девочка с зонтиком так понравилась Хае? Светлыми волосами, коротеньким кимоно или этой дурацкой улыбочкой?» — Ханаби было тошно наблюдать за тем, как эти двое занимаются вместе своими глупыми делами, и отчаялась перетянуть хоть толику внимания ниндзя на себя. — «Как кто-то столь легкомысленный и не наблюдательный мог метить на место акакаге?» — В конце концов, юноша даже не заметил как расстроенная Ханаби оставила их с Кагурой наедине, а сама направилась к одной из тренировочных площадок — к той, что была дальше всего от деревни Алых.       Голод, к счастью, ещё не терзал куноити. Девушка очень не хотела бы возвращаться домой прямо сейчас. Обычно в это время её младшая сестра, Токинибара, стряпала ужин, побрякивая иногда столовыми приборами на кухне. Эти звуки девушка очень не любила, потому что они вызывали воспоминания о покойной матери. Раны от её утраты ещё оставались слишком свежи, и потому куноити старалась не мучить себя скорбью лишний раз.       Над светлым горизонтом уже показалась луна: серебристая и круглая, точно монеты, которыми ей оплатили последнее задание. Девушка вдруг поняла, что денег у неё уже почти не осталось, и как раз новая работа могла бы отвлечь и от лишних мыслей, и переживаний. Куноити взялась бы почти за любой заказ ещё несколько дней назад, благо их всегда было вдоволь, но ниндзя боялась не успеть вернуться к полнолунию. Это значило бы, что она нарушит традицию и пропустит их с Хаябусой бой — чуть ли не единственное занятие, которое не портила своим очаровательно навязчивым присутствием Кагура.       От одной мысли о юной волшебнице с зонтиком тяжёлая и грубая рука ревности крепко сжимала в тисках разом все внутренности. Ханаби, уже успевшая хорошенько размяться, со злостью метнула очередной кунай в мишень, и тот пробил старую деревяшку насквозь, крепко засев в ней.       Куноити недовольно цокнула языком, но доставать оружие не поспешила. Вокруг было полно мишеней как почти незаметных подвешенных между ветвей деревьев или спрятанных за камнями, так и установленных в землю прямо перед тренирующимся. Кунаев тоже было достаточно. Ханаби держала их у себя на поясе в специальной сумке, хотя ещё парочку она всегда по привычке прятала где-нибудь на теле. Эта маленькая хитрость уже несколько раз спасала девушке жизнь.       Мысли свои юная куноити постаралась всецело направить в нужное русло, и теперь они были посвящены предстоящему сражению. Она была полна решимости в этот раз точно одолеть своего соперника. Она на днях пробралась в запретную секцию библиотеки, где узнала про один весьма коварный приём. В следующем бою девушка собиралась использовать его против Хаябусы.       Ханаби думала о том, что сможет наконец одолеть соперника, а потом он поймёт её чувства, и они будут вместе… Да обязательно будут. А Кагура — ох уж эта Кагура! — больше никогда не сможет помешать их счастью.       Яркая луна висела высоко в небе, а солнце совсем ушло за горизонт, когда Ханаби решила, что ей пора идти на место встречи. Она уже и сама не помнила, какой по счету раз собирала все свои кунаи, но вот незадача — одного не хватало. Куноити стукнула себя по лбу, когда наконец вспомнила про сломанную мишень среди зарослей, но, когда она добралась до места, то оказалось, что оружие уже кто-то достал до неё. Ханаби ещё даже не успела испугаться или насторожиться, как её руки уже механически достали из-за спины Хиганбану, а тело приняло боевую стойку.       — «Где враг? С какой стороны ожидать удар? Слева, справа, сзади?» — вариант, при котором её просто решил разыграть кто-то из членов клана, она даже не рассматривала. Всегда, даже дома, нужно оставаться начеку. Ниндзя с сомнениями — мёртвый ниндзя.       Едва ощутимое движение воздуха заставило девушку отскочить в сторону. И не зря, ведь ровно в то место, где была её голова только что попал её же собственный потерянный кунай. Ханаби была готова вступить в бой, теперь она точно знала, где находится её враг.       — Всё о Хаябусе мечтаешь? — послышался знакомый голос. Ханаби сразу спрятала оружие за спину и пошла доставать из дерева вновь обретённый кунай. — Ты всегда такая беспечная, когда думаешь о нём. Даже страшно на задания одну отпускать.       — Вообще-то это я здесь старшая, — саркастически заметила она и отправилась к дому. — Это мне полагается учить тебя уму и переживать.       Очень похожая на куноити внешне Токинибара, или как её часто звали — Тока, была единственным родственником Ханаби. После гибели родителей именно она стала опорой и поддержкой для замкнувшейся старшей сестры, хотя должно было быть всё наоборот.       — Давно ты здесь? — спросила Ханаби.       — Пришла минут двадцать назад, когда увидела погром на кухне. Уж не знаю, что ты пыталась сделать, но надеюсь, ты не рассчитывала, что я буду всё это убирать?       — Ой, только не драматизируй, там всё не настолько плохо, — смутилась куноити, осознавая, что всё очень плохо.       И как только Ханаби могла забыть про грязную посуду? Сама она готовку не любила и перекусывала на заданиях чем придётся, а к плите встала неохотно, через силу, и то только лишь из-за того, что услышала невзначай брошенную фразу Хаябусы о его любви к хорошей домашней еде. Она сегодня всё утро училась готовить, чтобы сделать идеальный бенто для юноши и поразить его своим кулинарным мастерством.       Руки куноити: все в ожогах, порезах и ссадинах — они выглядели так, будто пережили невероятно суровую тренировку, если не сказать, что пытку. Хаябуса заметил это, но Ханаби на все вопросы лишь неумело отшутилась. Кагура предложила заживляющую мазь по рецепту одного из паломников, что встретила однажды у храма Сэймэй, но эту подачку куноити гордо отвергла. Ей ничего было не нужно от этой фифы с зонтиком.       — Ээй, ты будешь отвечать на вопрос или нет? — Тока с любопытством заглядывала в глаза сестры. Лицо младшей ниндзя озарилось хитрой улыбкой — ааа, я поняла. Ты опять думаешь о Хаябусе. Когда ты ему признаешься?       — Что? Признаюсь в чём? Он мой друг, и у меня никогда не было и нет от него секретов, — на одном дыхании протараторила Ханаби, заливаясь краской. Оглядевшись по сторонам, она прошипела Токе на самое ухо, — тиш-ше, мы же у домов. А если услышит кто?       Тока набрала побольше воздуха в грудь и закричала во всё горло:       — То есть ты не хочешь, чтобы все знали о том, что тебе нрав…!       Ханаби огрела заигравшуюся малявку Хиганбаной по голове. Извиняться она даже не планировала. Эта маленькая бестия сама нарвалась на неприятности.       — Кухню уберу завтра, а сейчас мне надо спешить.       — Торопишься на свид… — заметив, что грозная Ханаби вновь потянулась к оружию, Тока отшатнулась и замолчала. Ушибленное место неприятно пульсировало, и она не хотела получить ещё одну шишку. — Всё-всё, я поняла, завтра так завтра.       Сёстры разошлись у дороги, ведущей прочь из деревни. Токинибаре было велено не ждать возвращения старшей сестры, впрочем, она и не собиралась — знала, что Ханаби вернётся только ближе к рассвету.       За десять минут до полуночи юная куноити уже была на их с Хаябусой месте — на крыше давно заброшенного храма у Хрустальной реки. Ночь была на удивление светлой и тихой, только жужжание редких ночных насекомых нарушало эту идиллию.       — Ты сегодня рано. — Бросил Хаябуса.       Водная гладь отражала свет луны и звёзд, отчего поверхность реки искрилась, точно полотно, покрытое россыпью кристаллов из чистейшего горного хрусталя. Но видимые тишина и спокойствие были обманчивыми, о чём знал каждый, кто жил поблизости, ведь на самом деле река никогда не успокаивалась, а мощное течение могло отнять жизнь даже у взрослого мужчины, если он по незнанию или собственной глупости заплывёт слишком далеко.       Подобно реке, обманчиво спокойной казалась и Ханаби. Она неспешно перевела свой взгляд на юношу, чьё лицо в серебряном свете казалось ей ещё прекраснее. Ей бы очень хотелось подарить юноше свой первый поцелуй прямо здесь и прямо сейчас, вдали от всех, вдали от Кагуры, но этому не суждено было случиться.       Без длинных диалогов они поклонились друг другу, тем самым ознаменовав начало боя. Хаябуса растворился в воздухе и вырос из тени прямо за спиной юной куноити. Ханаби хорошо знала этот трюк и сразу же подалась в сторону, уворачиваясь сразу от трёх брошенных кунаев.       Девушка внимательно следила за тенями, ведь её соперник мог материализоваться в любой из них. Так и произошло. Он появился слева, очень близко, Ханаби инстинктивно метнула кунай ему в грудь, но тот не оставил и царапины — Хаябуса уже исчез и вновь появился, но теперь с другой стороны.       Пока инициатива боя полностью принадлежала Хаябусе, он делал резкие выпады, метал кунаи и пытался поразить девушку своей катаной. Ханаби же пока только уворачивалась, изредка метая кунаи в ответ. Она ждала, когда её друг ослабит бдительность. У неё был лишь один шанс на победу, и она не собиралась его упускать.       В перемещениях Хаябусы присутствовала определённая закономерность, которую Ханаби давно уже отследила. Юноша никогда не перемещался только между двумя или тремя одними и теми же тенями. И при этом, если он вышел из какой-то тени, то он не будет пользоваться ею ещё по крайней мере несколько минут. Ханаби как-то спросила у своего друга, почему так, на что получила ответ:       — «Это недостаток моей техники. Вообще, это секрет клана Тени, но раз мы объединяемся, то я расскажу. Тем более, что тебе, Ханаби, я доверяю, — он крепко сжал её ладонь в своих тёплых руках. — Моя техника рассеивает тень, делает её слишком, как бы это сказать… Прозрачной, наверное. Из-за этого я не могу её использовать, пока тень снова не станет плотной и густой».       Два ниндзя танцевали на черепице крыши старого храма. Их ноги были настолько лёгкими, что не было слышно и шага, только постоянные удары стали о сталь могли дать понять случайному путнику, что он здесь не один.       Уникальные техники боя не знали равных. Сражение двух молодых, искусных ниндзя завораживало, и в серебристой полутьме больше походило на кино из чёрно-белых нечётких, но изящно смертоносных картинок. Горячая кровь бурлила, заставляя действовать решительнее и подогревая жажду победы. Никто этой ночью не собирался отдавать победу другому.       Хаябуса проворно отбил брошенный в него кунай. Метательное оружие отскочило почти под ноги своей владелицы. Она его не подняла — не было времени. Через секунду лицо Хаябусы возникло прямо перед ней, и если бы она потянулась за кунаем, то это стало бы её поражением.       — Сандзе! — крикнул он, взмахивая катаной.       Чтобы уйти от наглой лобовой атаки, куноити спрыгнула в поросший травой дворик перед храмом. Каменная плитка давно раскрошилась, и девушка чувствовала, что стоит непрочно. Её окружали четыре покосившиеся от времени колонны, тени каждой из которых ещё оставались нетронутыми.       — Ха! — Хаябуса выпрыгнул из-за южной колонны, заставляя отойти Ханаби к западной — ближайшей.       Девушка кинула кунай в ближайшую тень, и только что появившийся там ниндзя за миг переместился в другое место. Ханаби не могла позволить себе ошибиться. На открытом пространстве, освещённом луной и звёздами, оставалось всего две тени — от восточной и северной колонны. Куноити должна была сегодня победить.       Твёрдой рукой она взяла Хиганбану и запустила её в восточную колонну, едва тень под ней шелохнулась. Юноша сразу же возник в последней, северной тени. Хиганбана отскочила от восточной колонны и попала прямо по ногам Хаябусы, связывая их.       Ханаби не теряла ни секунды. Она ринулась вперёд, держа в каждой руке по кунаю. Девушка рвалась к победе. Юноша неловко пошатнулся и упал наземь. Он понял, что вот-вот проиграет, и тогда сам использовал новую технику, которую ещё не успел отточить до совершенства.       Он растворился в собственной тени, оставив Хиганбану одиноко лежать на примятой траве. За секунду всё стало неестественно спокойным, тишина оглушала, даже ночные насекомые замолчали в ожидании развязки боя. Слышался только дикий ритм биения собственного сердца.       Ханаби продолжила бежать к тому месту, где только что был ниндзя, а саму её вдруг пронзила резкая боль. Порез появился на щеке, потом на руке, на спине, бедре — и с каждой новой раной становилось лишь больнее. Рядом с ней никого не было, но её будто окутал плотный, незримый туман, дышать стало тяжело, она не могла уклониться или отбиться, её противник был бесплотен. Израненная девушка упала на колени, Хаябуса появился за ней. Остриё его катаны упиралось точно в шею соперницы. Оба куноити тяжело дышали сквозь маски.       — Ты сегодня молодец, почти меня победила, — заговорил Хаябуса, убирая свой меч и без сил падая прямо на землю. — Я надеялся показать тебе оуги, когда буду владеть им лучше.       — В следующий раз я точно одолею тебя, — весело проговорила Ханаби, хотя у неё самой внутри всё скручивалось в узел от досады. Она была близка к победе как никогда, целый месяц училась кидать Хиганбану так, чтобы та отскакивала, а в итоге — ничего. Она вновь оказалась побеждена.       — Руки всё-таки болят? Ты обычно метаешь кунаи более проворно. Не надо было тебе отказываться от мази Кагуры.        — «Ну вот, и снова она!» — раздражённо подумала куноити и намеренно проигнорировала слова о волшебнице.       — Дело не в боли. С моими руками всё хорошо.        Ненадолго повисло молчание. Ханаби часто хотела остаться с Хаябусой наедине, но ещё чаще не знала, о чём с ним поговорить, когда они всё-таки оставались вдвоём. Она боялась ляпнуть что-то не то и всё испортить.       — Я даже не думал, что твоя Хиганбана умеет рикошетить. Мне показалось, что она просто срежет колонну и улетит вон в те кусты, — он махнул рукой в сторону зарослей у воды.       — О да, Хиганбана бы срезала её вместе с твоей головой, если бы я не закрутила её особым образом.       — Ты хорошо подготовилась. Это мне в тебе и нравится. Ты никогда не сдаёшься и упорно идёшь к цели, это достойно восхищения.       — С-спасибо, — Ханаби, сидевшая рядом с юношей, отвернулась на реку. Куноити чувствовала, как щёки её загорелись, и она боялась, что Хаябуса увидит этот румянец. Ей было приятно думать о том, что она ему всё-таки нравится. Стал бы он иначе говорить ей что-то подобное?       — Через месяц полнолуние будет в день моего рождения.       — Правда, что ли? — с наигранным безразличием уточнила девушка. Она и сама знала, что следующее полнолуние будет особенным, а потому и уже распланировала весь вечер. Во время их поединка она наконец победит его, а после она передаст ему бенто собственного приготовления, и тогда он поймёт её чувства. А потом они будут вместе сидеть на крыше старого храма, вдали от всех, и, возможно, даже поцелуются. Щёки Ханаби загорелись пуще прежнего, и она тоже легла на поросшую травой плитку, чтобы юноша случайно не заметил её смущения.       — Да, правда. — Невозмутимо продолжил тот. — Так что даже не знаю, получится ли у нас встретиться, чтобы сразиться.       — Что за глупости? Конечно же получится. Это не первый раз, когда полнолуние выпадает на праздник. Мы сражались в дни рождения раньше, сразимся и через месяц.       — Ты упускаешь то, что на сей раз мне исполнится восемнадцать. Этот день чуть ли не с моего рождения расписан поминутно. Я ведь сын акакаге Тени. У нас есть традиции и законы, о которых не знают здесь.        «Нет, нет, нет, нет!» Всё шло леонину под хвост. А как же план Ханаби? Она была готова кого-нибудь сейчас убить. — «Ну почему в этой жизни хоть раз всё не может пойти так, как я задумала?».       — Не расстраивайся, одолеешь меня в другой раз. Друзья? — юноша заметил перемену в настроении девушки и поспешил подбодрить её объятиями.       — Да, друзья.       Тёплые руки Хаябусы легли на спину куноити, отчего сердце её затрепетало. Она уткнулась носом в плечо парня и почувствовала его запах — юноша пах еловыми ветками, холодным ветром и свободой. Ей хотелось раствориться в моменте, заставить время остановить свой ход, понежиться в ласковом, заботливом внимании Хаябусы ещё хоть чуть-чуть.        Но время всегда неумолимо бежало только вперёд, и юноша скоро опустил свои руки, открывая спину подруги вечерней одинокой прохладе. Он отпустил дурацкую шутку, чтобы скрыть своё смущение, и вновь улёгся на плитку.       Ханаби смотрела на звёзды, далёкие и недостижимые, как сердце её возлюбленного.       Они ещё долго болтали обо всём на свете и любовались ночной природой, а разошлись, только когда окончательно замёрзли. Разговоры после поединков делали Ханаби по-настоящему счастливой и живой. Это было только их время, и никто не смел на него покуситься.