Из Тьмы

«Холодно, — я сжал кисть, обтянутую тёмной кожей перчатки. — Значит, вот как чувствуют себя рабы моего тэйгу? Но какая ирония! Чтобы раскрыть предельную способность Мурасаме, нужно убить дорогого тебе человека, а для активации силы Яцуфусы — себя, — рука дотронулась до груди, места, где Юстиция оставила шрам своим проклятым мечом. Потом пальцы скользнули по одежде поверх затянувшейся раны меж рёбер: там, где Яцуфуса пронзила и так разбитое сердце, там, где теперь поселился осколок бесконечно злого холода. — Почему ты заставила себя убить, Юстиция? Почему ты убила принца? Как они могли тебя заставить? — Стоило вспомнить битву во дворце местного владетеля и этот род грязных предателей, напавших на нас вместе с имперскими убийцами, в душе разлилась колкое, ледяное пламя ненависти. — Они должны заплатить! Все они!!!» — Хе-хе-хе, они заплатят… все они… уничтожу, всех уничтожу… мучительно… — с мстительным, садистским наслаждением разглядываю наваленные на центральной площади холмы из трупов, вдыхаю аромат бойни и эфемерные эманации страданий. «Особые» персоны оставались ещё живы — растянутые на крестах, рассаженные на колах, четвертованные или прибитые к стенам зданий. От них доносились жалкие стоны. Для этих червей смерть явится освобождением. Нескорым. — Хе-хе… — Г-господин командующий, все предатели казнены… — адъютант запнулся, — их семьи тоже. — Очень хорошо. Я рад. Передай приказ продолжать. — Простите? Разве наша месть не завершена? — Хе-хе, я только начал. Убить всех в городе! * * * — Тц, опять, — открыв глаза, недовольно морщусь. — Когда же это, блин, прекратится? Когда я смогу нормально поспа-ать, — недовольное бурчание прервал зевок. — И когда отцепится этот демонов озноб? — холод из сна не спешил исчезать даже после пробуждения. — Ну, хоть без глюков сегодня, — сев на диванчике, поплотнее укутался в одеяло. — Х-холодно… Увы, решение проблемы путём появления под боком тёплой, живой подушки-обнимашки представлялось плохим вариантом, неся с собой немалую опасность. Не для меня, нет — хотя паранойя и не одобряла сна рядом с непроверенным человеком, — для незадачливой девушки, оказавшейся в одной постели с убийцей, очнувшейся от кошмаров. Моя реакция на испуг вполне стандартна для бойца, а сила, несмотря на любое ослабление, позволяла легко оторвать голову простому человеку. По этой причине мне нельзя оставаться на ночь у гостеприимной Изабеллы. По ней же служанкам нашего особняка строго-настрого запрещено меня будить, а также заходить в комнаты, предварительно не постучав — и не получив приглашения войти. «У-у, пожри Бездна эти сны и этот холод, как же неохота вылезать!» — Хотя мысленный голос и звучал недовольно, но больше по привычке. Надо признать: сны о жизни предшественника далеко не так выматывали, как «хроники демонической твари». И к тому же приносили существенно больше пользы. Например, манеры поведения в свете достались мне именно «в наследство» от предыдущего владельца тейгу. Правда, ничего нового об искусстве боя или обращения с Яцуфусой от древнего генерала так и не перепало. Нет, если принесённые сновидением воспоминания не лгали, то теперь мне известна её «козырная карта», но… слишком уж она сомнительно выглядела. Превращаться в полубезумное подобие собственных марионеток не слишком хотелось, говоря ну очень мягко. Или это воздействие Мурасаме так повлияло на (омерзительный) конечный результат? Непонятно, но проверять стремления нет. Слишком уж самоубийственно, в буквальном смысле. Выбравшись из-под одеяла, сделал разогревающую разминку и, изгнав надоевший холод хотя бы из мышц, двинулся к сейфу, где хранилась шкатулка с фиалами Алого Эликсира. «И почему постоянно приходиться тянуть в рот всякую алхимическую гадость?» — опустошив очередной флакончик, вернул пустую тару в ячейку. Солёная, покалывающая язык жидкость скользнула в желудок, оставив во рту странный слабовыраженный привкус. Похоже на тот, что остаётся после корня солодки, но на самом деле другой; сравнение не идеальное, а просто самое близкое из того, что мне знакомо. Озадачив прислугу приготовлением завтрака, я снова вернулся на диван, чтобы, удобно расположившись в созданном из одеял «гнезде», погрузиться в медитацию. Уже привычно увидев расходящуюся по организму «мягкую», легкоусвояемую прану, так же привычно стараюсь направить её к пострадавшим от стимулятора энергоузлам. Получалось... ну, кое-что получалось, но всё же не слишком хорошо. Навыки по управлению своей духовной силой не очень-то помогали с управлением чужой праной. Собственно, Алый Эликсир работал и без моих (откровенно говоря, кривоватых) попыток оптимизации. Если так посмотреть, то сам по себе он улучшал самочувствие даже лучше, чем под моими направляющими усилиями. Но, во-первых, энергоузлы так заживали чуть быстрее, пусть и ценой несколько медленней восстанавливающегося общего тонуса организма. А во-вторых, это оставалось полезной тренировкой. Прана эликсира поддавалась воздействию воли не так чтобы лучше, скорее — мягче, чем родная; последнюю я, ввиду подорванных жизненных сил, пока что особо трогать не рисковал. Да, прямой контроль мне так и не дался, но посредством косвенного воздействия через смесь духовной и жизненной энергии что-то начало получаться. Ну, ничего: когда-то мне и простейшее усиление тела давалось с трудом. Как говорится, если долго мучиться — что-нибудь получится. Совершив перекус, уже в гораздо более благодушном настроении двинулся в фехтовальный зал, напевая весёлый мотивчик одной из позитивных песен Эрис. Свежеиспечённые булочки оказались чудо как хороши. Определённо, по возвращении с задания стоило взять у командования разрешение жить вне Базы — благо Маркусу абсолютно плевать, где обретались и чем занимались его подчинённые вне миссий. Главное — поймать его в хорошем настроении и когда рядом отсутствует Клаус: эта бородатая истеричка точно попытается всё испортить. Просто из принципа. * * * Отступаю на шаг, чтобы, разминувшись с огромной ладонью, резануть мечом по мелькнувшим мимо мощным пальцам. Позволив катане увлечь себя во вращение, уклоняюсь от мелькнувшего рядом кончика сабли и, совершив оборот, наношу свой удар. «Чёрт, медленно!» — на краю сознания мелькает вспышка раздражения. Сталь клинка встретилась с металлом кулачного щита, а вновь блеснувшая ядовитой змеёй сабля норовит задеть мою кисть. «Слишком предсказуемо!» — хищно изогнутый металл бессильно проходит мимо. Но вместо того, чтобы наказать раскрывшегося противника, приходится уклоняться от колоннообразной ножищи, что стремилась отфутболить меня в стену. Скользящий шаг — и теперь гиганту, чтобы меня задеть, придётся обходить своего напарника. Сабля вновь мелькает в опасной близости. Медлительное тело еле-еле, со скрипом и минимумом лишних движений, позволяет парировать и уклоняться, но вот толком контратаковать уже не получается: второй противник не дремлет. «Достало!» — на краткий миг движениям возвращается привычная скорость. — Х-ха… стоп, — сдерживая тяжёлое дыхание, останавливаю тренировочный бой. Хотя тут слова служили скорее данью привычке. Прапор больше ориентировался на мысленный посыл, а Кента замер и без этого: шею миньона холодило прикрытое защитной накладкой лезвие Яцуфусы. — Ты быстро идёшь на поправку, госпожа, — начал было Кента, — очень хороший результат для… — Отвратительно, — мрачно перебиваю разошедшегося мужчину. «С таким результатом сестра прихлопнет меня как назойливую муху. Или уберут на Базе, сожри её Бездна вместе с говнюками-офицерами и их вонючей наркотой». Бывший офицер, видя мой скверный настрой, благоразумно не стал лезть со своими нравоучениями или попытками успокоить. Вероятно, со стороны могло показаться, что я легко, почти издевательски, уклонялся от атак обоих слуг и вообще стоял в шаге от победы. Обманчивое впечатление. Да, за счёт разогнанного восприятия я мог видеть и даже обдумывать их атаки, уклоняясь ровно настолько, насколько нужно и точно жаля в ответ. Но скорость… но выносливость… Я еле поспевал за противниками, а мои скупые движения объяснялись не каким-то великим мастерством, а простым недостатком сил. И остановил бой именно по причине того, что последняя атака опасно приблизила меня к истощению. Откровенно говоря, ещё немного — и из-за глупого нежелания проигрывать собственным слугам одна незадачливая убийца вылетела бы из ускорения мешком отбитого мяса и переломанных костей. Само по себе истощение сил не опасно... но только не в том случае, когда оно происходит посреди высокоскоростного боя. Однако миньоны показали себя ничуть не хуже, чем раньше, даже лучше: кое-как налаженное взаимодействие делало пару Прапор-Кента опаснее, чем два одиночки. — Отвратительно, — повторяю с уже задумчивой интонацией. Повернувшись к Прапору, которому Кента отдал снятую с сабли защиту, бросил здоровяку снятые с Яцуфусы накладки и обратился уже к лысому: — Кента, разузнаешь у местных о ближайших монстрах B+ или A ранга. Ещё спроси про гнездовья небесных скатов или других крупных летающих зверей. «Раз личная сила упала до столь печальных значений — значит, будем усиливать свиту». — Хорошо, — лаконично ответил мужчина. — Так, а теперь Прапор встанет на месте, и ты, Кента, будешь его бить. Сначала обычный удар кулаком, через десять секунд удар под усилением, ещё через десять — удар с выплеском энергии, самый сильный, что сможешь нанести. Я погружусь в транс: хочу повнимательней изучить защитную способность нашего великана, — отвечаю на невысказанный вопрос лысого, одновременно поудобнее усаживаясь поодаль от застывшего изваянием самому себе Прапора. — Приступай секунд через тридцать, — закрыв глаза, начинаю отстраняться от тела. * * * Расположившись в гамаке, сквозь прищуренные веки разглядываю плывущие по небу редкие облачка. Рука машинально поглаживает свернувшегося на животе некрокролика. Вкусная и обильная трапеза после хорошо рассчитанной нагрузки, как всегда, настраивает на благодушный лад. В голове крутились неоформленные мысли о превращении Люцифера в настоящего демонического кролика или хотя бы монстра. Увеличенная подпитка энергией хоть и дарила марионеткам прирост в силе и скорости, но чем дальше, тем больше падал КПД и тем сильнее росли затраты с риском выжечь энергетику реципиента, а стоило снизить напор, как всё возвращалось на круги своя. Нужен качественный переход. Так-то то Люц, конечно, милый и пушистый, но на своё имя тянул слабо. Тем более и Счетовод уже успел надоесть своими намёками на то, что он-де «станет полезнее, если Госпожа дарует ему силу». Вялотекущие размышления прервал приближающийся звук шагов Акиры. — Куроме, нам нужно поговорить, — произнесла приблизившаяся девушка. — Садись, поболтаем, — повернув голову к гостье, взмахом руки показываю на плетёный стул под навесом. — И лучше привыкай звать меня Кори, Кира: легче будет не сбиться, если что. — Не собьюсь, — отмахнулась рыжая. — И я, я хотела поговорить про… лекарство, — с каждым произнесённым словом голос девушки становился менее звонким и уверенным. За эти дни Акира перекопала целую кучу литературы. И, что неудивительно, не нашла ни одного стимулятора, похожего на наше «лекарство» и при этом не то что безвредного, но хотя бы не слишком убийственного. Самая мягкая дрянь, по её словам, в лучшем случае позволяла протянуть лет пятнадцать, остальные вариации — пять-семь. А ещё рыжую убийцу очень расстроило окончательное крушение её мечты о собственных детях. Она не бросала громких слов и вообще не говорила об этом прямо, но в нефритовых глазах горел огонёк подсердечной ненависти, необычный для пусть и вспыльчивого, но отходчивого характера рыжей убийцы. Нет, свою разбитую вдребезги мечту Акира не забудет и не простит. — И что ты от меня хочешь? — с любопытством спрашиваю замолчавшую девушку. — Это ты у нас медик, а у меня, хм, другая специализация. — Сколько раз повторять?! — неожиданно вспылила девушка. — Если я могу вправить назад торчащую кость или зашить рану — это не значит, что я разбираюсь во всём! Я хирург! Полевой медик! Я знаю некоторые лекарства и яды, но больше ничего! Понимаешь, ничего! — Успокойся, я всё понимаю, хватит кричать. Смотри, ты Люцифера напугала, — разбушевавшаяся Акира перевела взгляд на запрядавшего ушами кролика, — успокаивай его теперь, — протягиваю пушистика запальчивой, но неустойчивой к «силе милоты» особе. — Хмпф! — фыркнула она, но кролика взяла. — Правильно, иди к мамочке, Люци-Люци, ты слишком хорош для этой язвы-зазнайки. — На некоторое время воцарилось молчание, я вернулся к разглядыванию облаков, а Акира успокаивалась, тиская кролика. — Куроме, прекращай вести себя так, будто ты на самом деле сестра моего болвана! — через пару минут заговорила девушка, — я пришла посоветоваться, а ты смеёшься! Ты же не удивилась! Ты же знала об этом всём и раньше, да? — Не в подробностях. Да и вы не поверили бы простым словам, если хочешь спросить, почему не говорила раньше. — А Натал? — Натал знает. Но ему я тоже рассказала недавно, незадолго до прибытия в Сингстрим. Что, кстати, опять ляпнул наш шутник, что ты так завелась? — А что может сказать этот бесполезный балабол? — раздражённо тряхнула головой Акира. — Хохмит. Всё ему нипочём. Идиот! Но ты ведь не такая, ты что-то знаешь, Куроме, скажи мне! — Ясно. Похоже на него: «пока я жив, я — бессмертен», да? Если хочешь знать моё мнение, то думаю, что пока не всё так плохо… — вкратце изложил предположения о неустойчивости новоназначенного командира Отряда в своём кресле, о том, что если он слетит, на его место может встать более адекватный человек (с моей помощью, ага), который, глядишь, и пересмотрит концепцию имперских убийц-наркоманов. Монолог завершился тем, что в случае появления у кого-то из Отряда плохих признаков можно поддержать начавший разрушаться организм Алым Эликсиром. — Из детей?! Поганство! — Акира скривилась в возмущении. — Почему всех этих тварей ещё не вырезали?! — Потому что на жизни бедняков всем плевать, а на жизнь их детей плевать даже самим беднякам. Или ты забыла, как мы оказались в гостеприимных стенах нашего прекрасного учебного заведения? — На губы выползла кривая усмешка. — А Эликсир — штука незаконная, довольно гадкая по своей сути, но при этом дорогая и эффективная. Помогает даже столетним старикам скакать козликами — поэтому и не вырезали этих дельцов. Кто же будет лишать себя источника здоровья и долголетия? — И ты говоришь, что теперь мы должны поступить так же? — сверкнула глазами рыжая. — Раньше ты не была такой злой и циничной, Куроме, — в голосе слышались неодобрительные нотки. — Просто стараюсь смотреть на мир без лишних иллюзий, — индифферентное пожатие плеч. — Мы никому не должны — и нам тоже никто ничего не должен. Я просто ответила на твои вопросы и озвучила известные мне варианты. Никто не мешает тебе, мне, Наталу или Кей Ли найти или придумать решение получше, если имеющиеся пути не устраивают. — Пф, особенно Кею! — фыркнула Акира. — Этот полудурок придумает! Знаешь, что он вчера учудил? — Я поддержал попытку девушки перевести тему, и дальше мы перемывали косточки её парню, а затем и другим знакомым. Через некоторое время, наговорившись, Акира решительно направилась в дом, заявив, что засядет в библиотеке. У меня так и не получилось накопать по теме чего-нибудь полезного, но это не значило, что не получится у Акиры. Девушка она упорная, а потенциально полезные источники информации не ограничены библиотекой особняка. * * * После обеда, не дав начать очередной цикл тренировок, нагрянувшая в гости Изабелла выдернула меня на променад, совмещённый со знакомством с полезными людьми. Будучи сестрой некоего Диего, формально — одного из помощников губернатора по административной части, а реально — его близкого друга и правой руки, она обладала в городе немалым влиянием и широким кругом знакомств. Последним аристократка и решила воспользоваться, чтобы представить свою новую подружку «людям, к которым можно обращаться для быстрого решения вопросов в нашем городе». Довольно неожиданный шаг для отношений, которые я внутренне окрестил взаимным развлечением (или это просто желание похвастаться связями?). Но в любом случае упускать такой подарок просто преступно, так что мне приходилось старательно запоминать внешность и должности чиновников, имеющих реальную власть. На данном этапе опасно превращать кого-то из них в нежить, но вот ближе к финалу… Изабелла действительно серьёзно мне помогла, пусть и не совсем так, как сама считала. Наблюдая за окрестными видами, я не мог не удивляться, как сильно отличался внутренний город от внешнего. Просто разительно. Если внешние районы буквально забивали толпы жителей затронутых войной деревенек и городков, потерявших свои дома и имущество, нищих, голодных и озлобленных, то за внутренней стеной царила пасторальная благодать. Словно ад и рай с чистилищем районов среднего достатка, где бдительные стражники исполняли роль суровых небесных привратников, не позволяющих «грешникам» проникнуть в обитель «праведных». В отличие от демократичной в этом плане Столицы, где редких бродяг можно увидеть даже неподалёку от богатейших улиц, чуть ли не под стенами дворцового района, местная элита не хотела терпеть неприятные виды у себя под носом. И предприняла соответствующие шаги. Мы с Изабеллой посетили не только места обитания различных людей, но и некоторые достопримечательности. Моей новой знакомой доставляло удовольствие творить разные непотребства в присутственных местах, будучи скрытой от чужих глаз ненадёжной преградой. Забавная. Также со мной делились местными сплетнями и интересностями. Не только подробностями: кто, с кем, когда, где и в каких позициях, но и более любопытной информацией о взаимоотношениях влиятельных людей и группировок. Было ли мне совестно использовать её доверие? Скорее нет, чем да. Ведь во взаимном использовании и заключались наши отношения. К тому же полученная информация и так бы стеклась в мои руки, просто чуть позже. Саму Изабеллу или даже её брата — весёлого и энергичного мужчину за тридцать — устранять нашей группе не требовалось. Конечно, обернуться положение могло по-разному, но я предпочитал не заморачиваться и просто продолжать общаться с красивой и интересной девушкой к нашему обоюдному удовольствию. Пусть одна из нас была плотью от плоти имперской аристократии с её наплевательским отношениям к чувствам и жизням черни, привычкой походя ломать судьбы простолюдинов и пристрастиям к «милым забавам» вроде боёв насмерть, а вторая являлась палачом многих сотен или, возможно, даже тысяч виновных и невинных. Это не мешало нам гулять и общаться как обычные, симпатичные друг другу люди. Даже без малого двукратная разница в возрасте и подколки от Кей Ли и брата Изабеллы нам в этом не мешали. * * * — То есть, если вам нужно поднять результативность работы, вы просто фабрикуете дела? — переспрашиваю, побарабанив пальцами по рукояти меча. Мерцающий огонь дешёвых, воняющих копотью свечей плясал на квадратном лице моего нынешнего собеседника. Ничто не выдавало в нём живой труп, даже заметного следа от убившей его раны не осталось. Я уже навострился оставлять тэйгу лишь царапину, убивая жертву длинной спицей метательной иглы. Пока что такой аккуратизм казался излишним — но если решу создать не просто марионетку, а диверсанта, эти тренировки окажутся полезны. Да… везде необходим навык. Первые несколько раз у меня получалось не очень: люди хоть и довольно хрупкие, но чтобы сразу убить иглой, нужно целиться (и попадать!) в определённые места, причём определённым же образом. Допрос проходил во внешнем городе, там, где у местных жителей при звуках борьбы или призывах о помощи принято плотнее запирать двери и ставни на окнах, чтобы беда не пришла и к ним. На средних кругах местного «ада» властвовали банды, стража здесь если и появлялась, то большими отрядами в составе карательных рейдов. И не скажешь, что примерно в километре отсюда царит атмосфера совершенно другого мира, казалось бы, абсолютно не пересекающегося с местным «Мордором». Хотя фактически эти миры так же неразделимы, как системы в едином организме. Скажем, пищеварительная и кровеносная. Кишки содержат в себе куда менее приятную субстанцию, чем сосуды — но если желудочно-кишечный тракт опустеет надолго, а тем более навсегда, то и тело умрёт. От голода, да. На этот раз я решился расспросить одного из коллег-разведчиков. И то, что говорил широкоплечий мужчина, мне совсем не нравилось. Для начала, он не имел понятия о сути произошедших в начальственных креслах перемен. Нет, смерть старого шефа и занятие его должности новым обладатель тяжёлой квадратной челюсти не пропустил, — но, по его словам, ничего особо не поменялось, каких-то новых и странных приказов не поступало. Явных признаков того, что разведка скорраптилась и продалась заговорщикам, не находилось. Или дальше разлагаться просто некуда? Не то, чтобы у меня присутствовали иллюзии по поводу родного ведомства, но масштаб и цинизм недобросовестных методов работы неприятно удивил. — А чего делать? Настоящих заговорщиков ещё пойди поймай, растуды их. А сверху требуют результат, по расписанию! Вывернись, но роди! А мы чё? Мы люди маленькие, вот, рожаем помаленьку, — новосозданная марионетка подробно освещала тёмные делишки своих коллег, которые творились под эгидой державных интересов Империи. Иногда мужик забывался, ударяясь в воспоминания о своих похождениях, и на некрасивом лице нет-нет, да проскакивало выражение тёмного удовольствия. Настоящие заговорщики, по его словам, хорошо конспирировались и на улицах о своих взглядах не рассказывали, а тех, кто всё же рассказывал — попробуй тронь! Дворяне, которые в своих салонах не слишком стеснялись в выражениях, крайне плохая цель для построения карьеры. У всех них со всех сторон связи и родственники: тронешь такого — и не успеешь заметить, как вылетишь со службы или вообще окажешься на скамье подсудимых. То ли дело простолюдины! Там заговорщиком можно было объявить любого. А уж если у этого любого есть интересное имущество или за него заплатили недоброжелатели… или просто приглянувшаяся жена-сестра-дочка... Доходило до смешного. Жаждущий премии сотрудник просто заходил в кабак, подсаживался к первому попавшемуся выпивохе и начинал разговор за жизнь: «Дурак же Император? Погляди, как его министры вокруг пальца водят! Ну дурной мальчишка же! Да, приятель?» Стоило начать согласно мычать, как появлялась пара дюжих молодцев. «Все слышали, как он Императора хаял?! Бунтовщик!» Вот так и работали. Кому сломанная судьба, а кому — премия. Да и не только премия. Мой визави с удовольствием делился своими подвигами. Чуть выше я уже описал одну из его любимых схем. Законопатить под следствие мужа и шантажом склонить к близости его красавицу-жену или дочку? Пф, запросто! Некоторые «ценители» не брезговали и смазливыми сыновьями. А если дура начинала возмущаться невыполненными обещаниями по освобождению супруга, то вскоре отправлялась за ним. Не слишком вопиющий, даже где-то обыденный случай. Стоило ли после таких фортелей удивляться растущей поддержке революции? А нам потом лей свою и чужую кровь, зачищая взбунтовавшиеся селения. Если до этой ночи у меня возникали сомнения, трогать или нет среднее и высокое звено разведки, то теперь они развеялись. Зёрна сочувствия, остатки гипнозакладок — всё обратилось в ничто. Эти уроды даже хуже бандитов и продажных полицейских, которых приходилось потрошить прежде. — Ты веришь в богов? — спросил замолчавшего разведчика. — Я христианин, госпожа. — Ясненько. Если что, передашь тёзке моего кролика приветик. — Я-я не понимаю! Вы обещали меня отпустить! — заволновался почувствовавший неладное мужчина. Самое забавное — он так и не понял, что мёртв. То ли у меня так удачно получилось заморочить ему голову, заставив поверить, что его просто оглушили и убедили говорить правду, то ли он от природы недалёк, то ли просто на что-то надеялся, до последнего закрывая глаза на ставшее очевидным. — Помолчи, — приказ заставил марионетку захлопнуть рот. — И я не лгала, — поясняю потерявшей способность отвечать и шевелиться, но сохранившей разум и возможность чувствовать кукле. — Что может быть большим проявлением свободы, чем небытие? Тем более ты и так уже мёртв. Но разве справедливо будет отпускать тебя без награды? Мне уже давно хотелось проверить, может ли Яцу уничтожать души, только повода не представлялось. Прошлые образцы — даже разбойников — мне было жалко... А вот этого — ни на грош. — Но не беспокойся: ты умрёшь не как простой грязный червь, а как одарённый, словно дитя, вскормленное моей духовной силой, хе-хе-хе, — усмехнувшись собственной шутке и посмотрев на восхищённо выпучившего глаза слушателя, я начал эксперимент. «Зарезать не зарезали, но вломили чётко!» — всплыл в голове иномировой анекдот про жадную бабку и двух наркоманов, нанятых, чтобы забить свинью. Нечто похожее у меня и вышло. Нет, подопытный оказался благополучно уничтожен, а его духовная оболочка (заметно пожёванная агрессивной энергией тэйгу) отправилась на свободу, — но я ясно понял, что повторить эффект Мурасаме сестры мне вряд ли удастся. Даже если тэйгу Акаме уничтожал только наружные структуры, мне для сходного эффекта пришлось насильно удерживать сущность привязанной к телу. Не то чтобы я надеялся на мгновенный успех, но проверить гипотезу стоило. Разве можно просто так упускать подобный, хм, образец человека? Из меня плохой паладин или вершитель справедливости, но идея примерить этот образ, воздав любителю ломать чужие жизни, показалась правильной. И смешной, да. Но это если говорить о второй фазе опыта. Первая оказалась гораздо успешнее. Теория о том, что отторжения внедрённой духовной силы, которое происходило у живых подопытных, у мёртвых не случится, благополучно подтвердилась. Процесс хоть и протекал довольно болезненно для реципиента, но завершался успешным пробуждением способностей. Разумеется, получившийся одарённый заметно уступал той же Эрис на момент инициации, потому как разница исходного, гм, материала имеет значение — но это определённо был успех. Как минимум до верхней планки ранга Ученика можно выехать только на гипертрофированном запасе энергии, а уж духовной силы у меня море! Главное — не слишком спешить, чтобы не сжечь энергоканалы полезного миньона. Забросив в рот последнюю печеньку, натянул на лицо маску и встал. Ночь коротка, а мне ещё предстояло избавиться от мусора и заглянуть по одному из предоставленных адресов. А вообще это забавно: чем дольше я копался в головах представителей силовых структур, тем лучше понимал идущий на сторону мятежников народ. Пожалуй, перед тем, как потрошить кого-нибудь высокопоставленного, стоило запастись особенно большими объёмами печенек для релаксации. Такими, блин, темпами можно даже, как Акаме, в пламенную революционерку перековаться! Холод, усиленный использованием силы тэйгу, бежал по жилам, распаляя негативные эмоции, даже юмор не слишком помогал с ними бороться. Хотелось наведаться в здание местного отделения СР и устроить там бойню. Ускориться — и резать, резать, резать! Да не глотки, а сухожилия на ногах, чтобы не сбежали, пальцы, чтобы не истекли кровью, но не могли сопротивляться... Выйдя на улицу, поднимаю голову, чтобы полюбоваться на крупные южные звёзды, глубоко вдыхаю вечерний воздух... И морщусь от принесённой ветром гнилостной вони. Такой уж здесь район... «Гниль в воздухе, гниль на улицах, гниль в душах, и я — часть этого вонючего человеческого варева. Кого я обманываю, разве можно превратить дерьмо в шоколад? Разве можно построить солидарное общество из сословного, когда высокие страты презирают нижние и ненавидят высшие, при этом отчаянно стремясь попасть в их ряды? Разве может полубезумное порождение тьмы этого мира привести его к свету? …Разве они этого заслуживают? Разве не проще пройти по головам жалких людишек к власти, силе и бессмертию?» «…По$()ви… в{}Усти… {}…ЗоВи Н@/С!» — тряхнув шевелюрой отделываюсь от назойливых навеянных мыслей и странного шелеста в голове. — Чёртовы глюки и кошмары, чтоб вы в Бездну провалились! Шёпот в голове заткнулся. Минута перерыва, чтобы подышать «свежим» воздухом и немного порефлексировать — истекла. Не стоило крутить в голове такие мысли. Я и без того не слишком жаловал людей, относясь к тому самому народу Империи, который мы должны защищать, скорее с равнодушием, чем каким-то трепетом. Слишком много грязи мне довелось увидеть (и сотворить) за не такую уж долгую вторую жизнь. Под действием холода всё усугублялось: разочарование рождало безразличие, безразличие превращалось в презрение, а оно, в свою очередь, перетекало в желание уничтожить всё неугодное. То есть почти всё. Впрочем, нет: желание разрушать не вытекало из иных побуждений, оно просто... было. Многие верные поступки начинали казаться странными, а сомнительные — верными. Неприятное чувство. «А-а, катись оно к тварям, — махнув затянутой в чёрную перчатку рукой, поправляю натянутую на лицо маску какого-то демона и вместо адреса очередной цели направляюсь в сторону арендованного группой особняка. — Пусть живёт, жнец устал, он придёт завтра». — Крайний срок миссии ещё далеко, носители информации могли и покоптить небо немного подольше, пока я буду восстанавливать психическое здоровье и кушать печеньки. Спать в таком состоянии не стоило, поэтому не желающая становиться ещё злее начинающая повелительница немёртвых собиралась раздобыть большую кружку кофе с коньяком и в компании пушистого питомца продолжить вязать начатый шарфик для любимой сестры. А разные ублюдки и уродцы из разведки, полиции, криминала и ячеек мятежников пусть подождут. «Да, — киваю своим мыслям, — подождут. И да пребудет со мной сила милоты и вкусняшек!»