change the past ¿

у хонджуна по очкам стекают дождевые капли, из-за чего почти не видно дорогу, а сумка, где находятся конспекты и которой он старательно пытается укрыться от ливня, промокла насквозь и уже совсем не помогает. он бежит хоть куда нибудь, лишь бы спрятаться, попадает на незнакомую улицу, и залетает в первый же ларечек, который замечает. ким тяжело выдыхает и вытирает о более менее сухую штанину ледянные руки, и аккуратно ставит свою сумку на стул, встряхивая головой и зачесывая волосы. голова болит, а дыхание все такое же обрывистое, но это происходит недолго. — вам что нибудь горячее? — вырывает хонджуна из транса уставший голосок, и он только сейчас поднимает взгляд на кофемашину, витрину с небольшими десертами и понимает, что заскочил в какую-то недавно открывшуюся кофейню. ким долго стоит как дурак, пытаясь оглядеться и сообразить, связать слова для нормального ответа. он без стыда пялится на баристу, у которого цвета пламени волосы собраны в маленький хвост сзади, а на талии завязан фартук, совсем немного подчеркивающий фигуру. когда парень неловко поджимает губы в улыбке и смотрит на кима в ответ, того словно прошибает током и он все же просыпается. — да, можно.. латте, пожалуйста. — с облегчением выдыхает хонджун и залезает на высокий табурет около стойки, и высматривает бейджик у парня, заодно протирая очки, — ..минги. тот кивает ему с усталой улыбкой и приступает к своей работе, выполняя её, может, и не быстро, но довольно качественно. взгляд кима скользит по стройным рукам, на одной из которых свежая татуировка, покрытая пленкой, и снова возвращается к лицу, где на лоб падают огненные прядки. — я могу разогреть что-то из десертов, чтобы вы согрелись, — по-доброму говорит парень и ставит горячий кофе перед кимом, и немного нависает, опираясь руками, давая ногам немного отдохнуть. старший отрицательно мотает головой и отпивает горячий напиток, и тепло наконец-то разливается по всему телу, борясь с неприятным холодом от мокрой одежды. потом бариста начинает говорить про погоду, которая резко изменилась, плавно переходя с темы на тему, говоря, что работать тут тяжело, и многое-многое другое, пока сам перебирает салфетки в руках. — хорошей смены, минги. — с слабой улыбкой говорит ким, когда после получасового разговора все же смотрит на часы и понимает, что вечность тут сидеть не может (к сожалению?), и платит за кофе, оставив неплохие чаевые в баночку с вырезом. а сон мягко кивает и изящно машет рукой на прощание, словно они стали друзьями, а не просто случайными одноразовыми собеседниками.

✧

весь второй курс учебы в журналистике сопровождается походами в кофейню на перерывах, когда хонджун снова забегает на незнакомую, но родную улицу. по большей части он все же попадает на смены минги, когда тот со своим глупым хвостиком и уставшим видом наливает ему одно и тоже каждую встречу — горячий латте. хонджун не хотел тратиться изначально и еще в первый день немного пожалел, что купил кофе, но именно оно и послужило такому знакомству: по крайней мере, ким бы хотел называть это так. маленькая стипендия и не очень большая зарплата за неполный рабочий день после учебы не позволяли шиковать так сильно, но парень не мог. не знает, без чего конкретно — без теплого напитка или без тусклых темных глаз. старший покачивает ногой и тяжело выдыхает, ковырая кофейной ложечкой остывший десерт. сон уже не выходит на смену пару дней, и хонджуну остается только пялиться на приятные ароматические свечи. только он снова забывается в чем-то, чуть ли не пролив кофе на свои конспекты, как в кофейню врывается парень и несется к стойке, голос которого ким сразу узнает. — блять, уён, срочно!.. — подбегает к баристе минги, видимо к своему другу, тяжело дышит и быстро подхватывает выпадающую папку с документами, — я на собеседование опаздываю, телефон сел, вызови такси.. — задыхается он, опустив голову, и пламенные прядки закрывают его лицо. пальцы нервно нажимают на телефон, но тот выключен. хонджун сразу замирает, аккуратно роняет ложечку на тарелку и наблюдает за омегами, не отрывая взгляда от красивого кремового костюма минги, который отлично сочетается с атмосферой койфейни. — подожди, подожди, — успокаивает уён друга, хлопая по карманам фартука в поисках, бегает взглядом по сторонам, и сразу же громко матерится под нос, — минги, мой телефон у остался у сана.. черт. — нет-нет.. — тяжело выдыхает младший и упирается о стеклянную витрину, уставшей рукой придерживая тяжелую папку, а свободной прикрывая лицо, — сука, я не могу не приехать... если я пойду пешком, я опоздаю на... д-да я уже опаздываю.. уён неосознанно скользит рукой по лицу и развязывает на себе фартук, собираясь выйти из-за стойки, но поворачивает голову на подошедшего кима и замирает, пока стуки сердца болезненно отдаются в голове. — давай.. давайте подвезу? — спрашивает ким, аккуратно положив руку на плечо омеги, неосознанно поглаживая пальцем гладкую ткань пиджака — он не знает, на какой ответ и надеятся.. минги немного дергается от резкого движения, а потом стеклянными глазами смотрит на парня. — если можно. я очень спешу.. — у омеги нет другого выхода и он соглашается, хоть и очень неуверенно и стыдливо. хонджун быстро выпрямляется и машет рукой в сторону, выходя из кафе. за все полчаса, проведенные в нем, снова полил дождь — как в первую встречу. он щупает ключи от машины и постоянно оглядывается назад, следя за минги, и они заползают на передние сиденья, пытаясь сделать все быстро и сразу. — не переживай. до куда тебе? — серьезно говорит ким, как всегда и случается в стрессовых ситуациях. он без церемоний хватает тяжёлую папку с документами из чужих бледных рук и кладет себе на колени, лишь бы омега успокоился. тот говорит ему адрес и, начав дышать более спокойно, наконец откидывается на сиденье и кладет руку на вздымающийся вверх-вниз живот. они несутся по городу так быстро, и минги кажется, что хонджуну уже наплевать на правила и штрафы. из-за волнения даже не замечает, как ким нежно перебирает документы и ровно их складывает, а в зеркальце наблюдает за уставшим личиком и скользит взглядом по рукам. — это? — прашивает альфа, когда они резко тормозят у здания. — да, да... боже, спасибо.. — кивает младший благодарно, снова поправляя яркие волосы и берет тяжелую папку, отстегивая ремень, — спасибо.. я могу как то отблагодарить?.. деньги?.. — иди уже. все в порядке, мне ничего не надо. — поджимает в улыбке губы и успокаивающе хлопает по чужой руке ким, провожая взглядом уходящего омегу, который выйдя с машины сразу же бежит к высотке. тяжелый выдох обрывается, когда пальцы проворачивают катушку радио.

✧

хонджун натягивает на лицо маску и хлопает себя по плечу, стараясь приободриться. это его первая практика заграницей, и проходит она в пекине. здесь душно и людно, от чего ким сразу старается выйти к выходу из аэропорта, лишь бы вдохнуть хоть и не особо чистый, но свежий воздух. весь день проходит на ногах, времени на нормальный обед не было, как и перекуса, и единственное, что хонджун сегодня поел — так это кусочек от батончика и вода: это ему предложила странная китаянка, работающая в администрации, с которым она поговорила на ломанном английском. ким кивает и мычит себе в ладони после слов работников, что скоро подойдет его переводчик для этого интервью. сердце колотится от усталости или из-за переживаний, а нога уже сама по себе трясется. — здравствуй, — говорит ему точно такой же взволнованный голос со спины, и на стол падает тяжелая папка с документами, давая знак, что пора бы подняться. через секунду произносится хором негромкое "о!..", и хонджун пялится на парня, почесав свои ярко-синие волосы, смотря на огненно-красные волосы переводчика. — не думал, что ты.. вы окажетесь здесь. — неуверенно говорит старший, глядя на минги в удивлении. но сразу же на душе почему-то стало легче. — господин ким, я тоже.. — хонджун вообще удивлён, что тот запомнил его фамилию, видимо, из какого-то телефонного разговора. они болтают все оставшиеся 27 минут, переходят на ты и еще раз прогоняют "сценарий". минги делится водой, приободряюще хлопает по плечу и постоянно оглядывается, встряхивая руку и смотря на загорающие часы. в конце дня они, вызвав такси на двоих, слушают точно такого же уставшего администратора и слабо улыбаются. интервью прошло отлично, конечно же, в нем есть ошибки, но для первого раза их результат по словам мужчины — еще очень даже хороший. — спасибо тебе, — уже более смело говорит сон и приобнимает альфу, когда тот собирается выходить на нужной улице. пальцы приятно сжимают чужой пиджак и голова кладется на плечо, а губы приятно расплываются в улыбке. и этим вечером в номере отеля так и не потухнет беловатый свет.

✧

наконец-то все экзамены сданы, и третий курс окончен, давая отдохнуть два месяца жаркого лета. длинные шторы в гостиной развеваются от ветра, задуваясь на балкон, на котором можно увидеть красивый фиолетово-розовый закат с синеватыми облаками. лед в стаканчиках с приятным звуком стукается о стенки и трескается от холодной газировки. минги ставит два стакана на стеклянный столик и падает на мягкую кровать, подгибая под себя ноги и поправляя трубочки в напитке. все таки, привычки баристы никуда не делись. — хён-а! — кричит омега привычно на всю квартиру, положив руки на свои ляжки, оголенные шортами, а поверх тела оверсайз футболка, которую он успел выкрасть из шкафа-купе, покрасовавшись в зеркале. — сейчас я, — отвечает ким и хмурится, настраивая что-то на планшете, одетый в черную майку и такие же шорты. вены на накаченных руках выпуклые и омега иногда зацикливается на них, но быстро отводит взгляд. когда он наконец открывает вкладку сериала и собирается идти к кровати, он затормаживает. смотрит на закат, как то нервно закусывает губу и смотрит на минги. — давай сходим на балкон? — он откладывает планшет и смотрит на друга, и сон послушно встает и идет с ним. облака постепенно становятся больше и темнее, а на темно-розовом небе маленькие и бледные, похожие на рассыпанные блестки, звезды. омега складывает руки на перилах, перебирает ноги в мягких домашних тапках и кладет голову на ладони боком, смотря на тихие волны впереди. старший, безусловно, урвал невероятно хорошую квартиру. по краней мере, с невероятным видом. хонджун нежно наблюдает за отвлеченным закатом омегой и печально отводит взгляд на луну, которая уже возвышается на небе. — луна сегодня красивая, правда? — хрипло выдыхает ким слишком быстро. может, они и не в японии, и признаваться так нет смысла, зато японской литературы начитались по горло — вечерами застревали в библиотеке и передавали книгу друг другу каждые пять минут. минги охает и поднимает голову, игнорируя мешающие прядки, и в глазах бегает удивление и тихий восторг, которые отображаются "стеклом" — маленьким слоем подступивших слез. выпрямляется, опирается ватной рукой о перила и шагает вперед, смотрит на альфу, в тоже время поглядывая на и в правду красивую луну. — красивая, что умереть можно.. у хонджуна такой нежный и неверящий взгляд, с тяжелыми веками, и он словно спрашивает немое "можно?" когда поднимает свои руки, и получает такой же молчаливый ответ, устраивая их на чужой талии. на бледной щеке младшего отражение розового неба, а по коже течет хрустальная слеза, которую ким целует пухлыми губами. чужие пальцы водят по ярко-синей макушке, пока руки на талии все сильнее сжимаются нетерпеливо, и наконец губы неуверенно соприкасаются. неумело и причмокивая язык вскальзывает в рот, а губы уже пухлые от нежного и одновременно грубого поцелуя. рука с талии скользит на шею, поглаживая и стараясь держать в равновесии, когда после секундной остановки губы снова льнут к чужим, выдыхая от нехватки воздуха. более маленькие ладошки опускаются на широкую спину и блуждают там, иногда пытаясь поцарапать ноготками сквозь майку от прилива возбуждения, когда язык снова переплетается с чужим. луна становится ярче на темном небе, которое затянуло грязно-синими тучами, и горячие тела продувает прохладный ночной воздух. планшет уже давно выключился, а лед в стаканах растаял, и газировка вылилась на чистый стеклянный стол.

✧

— заткнись уже, блять, если ты нихуя не понимаешь! сорванный голос хонджуна вибрацией раздается по комнате, когда он нервно зарывается лицом в холодные ладони, пальцами чуть ли не вырывая грязно-голубые пряди. голова раскалывается от переработки, а еще больше — от ссоры, которая разгорелась буквально после пяти минут от возвращения домой. — я не заткнусь, пока ты мне не объяснишь! — кричит в ответ минги и старший срывается со стула, подходя к нему ближе. от того несет жаром от гнева и, скорее всего, от температуры, и сон немного сжимается от такого состояния старшего. — что мне обьяснять, блять? что я который день вот так возвращаюсь? что я устал, сука? — вываливает ким, резко указывая рукой на часы, показывающие около двух часов ночи, — или ты не знаешь, какого это? наверное легко было учиться в универе, да? — замолчи! это вообще тебя не касается! я говорил тебе, я, блять, говорил, что нахуй нам не сдалась эта компания! и директор, и эти интервью, и- — конечно, тебе же легче сказать, не ты же работаешь сутками! — хонджун закидывает голову назад и смотрит в потолок, в попытках успокоиться, и сжимает спинку стула побелевшими пальцами, — тут хотя бы хорошо платят, а ты этого не ценишь!.. — что мне ценить? что тебя нагрузили работой, за которую должны платить в три раза больше?.. это я должен ценить?! что ты послений месяц еле живой ходишь, собственно, как и я! я тоже работаю, и я работаю с тобой, твою мать! — омега срывается на более громкий крик и смахивает со стола две пустые кружки из под кофе, которые за один только час выпил ким, и осколки разлетаются по всему полу, едва не коснувшись их ног. именно те кружки, которые они купили в пекине на перерыве между выпуском, на самой первой практике. после оглушающего звона хонджун выкрикивает невнятное ругательство и резко замахивает руку в воздух, но минги чудом перехватывает её, может, потому что движения уже совсем слабые и предсказуемые из-за усталости. глаза сразу же вспыхивают испугом, который сменил гнев, и ресницы, кажется, тоже дрожат вместе с телом. хонджуна словно окатывает ледяной водой, он видит встревоженный взгляд и смотрит на свою руку, резко ослабевает и утыкается в свободную лицом в локоть, тихонько опускаясь на пол с громким всхлипом. минги ошарашено стоит, все еще вцепившись пальцами в запястье альфы, не зная, что делать. — блять, джун... — звучит привычный нежный, но испуганный и хриплый голос, парень опускается рядом с кимом, пока старший конкретно разваливается на полу, приземлившись на колени. тот, словно маленький ребенок, неосторожно вытирает свои слезы и начинает рыдать еще громче, и накатывается истерика с каждой секундой, что ставит минги в ступор и в безысходность. эмоции меняются слишком быстро, как и ход ссоры, и минги ничего не остается, как мертвой хваткой обнять альфу всем телом, немного залезая тому на колени и положив голову на осунувшиеся плечи, поглаживая безостановочно хонджуна по спине. — джун, джун.. — тараторит минги, аккуратно перебирая волосы на затылке старшего и пустыми глазами смотря в пол, где лежат осколки. — давай завтра мы просто сходим вместе и заберем все документы оттуда? это.. правда не хорошая компания.. — говорит он сдержанно, не желая снова разругаться. хонджун кивает сквозь дрожь и сжимает минги сильнее, от чего даже становится больно, но омега предпочитает промолчать сейчас. глаза наконец перестают бегать туда-сюда, и тихонько наблюдают за снегом, который беспрерывно падает вниз.

✧

горячие лучи жаркого солнца заливают маленькую, но уютную кухню ярким светом, а лепестки цветущей сакуры иногда залетают в помещение и оседают на полу, и их потом даже как-то жалко убирать. минги зашторивает окно, лишь бы не сгореть на таких палящих лучах, и переворачивает очередной толстый блинчик на сковороде. сакура всегда цветет в апреле, когда начинается новый учебный год и весна показывает всю свою красоту. теперь уже белоснежные, соженные краской волосы развеваются от холодного воздуха смешного розового вентилятора, стоящего около микроволновки. — доброе утро, хён, — замечает минги зашедшего на кухню мужа и сразу же ставит на стол заранее заваренный мятный чай, когда хонджун садится на мягкое кресло в виде цыпленка. минги свободной рукой поглаживает живот, который крутит с самого утра, и хмурится от неприятной боли. — доброе, что-то болит? — спрашивает джун с легкой тревогой и отпивает чай, на который кивает с благодарностью. — спасибо, что спросил, придурок. да, по крайней мере, у меня болит задница. минги напоминает о недавней ночи и дает хону шуточно подзатыльник, а тот в ответ тихонько шлепает по заднице и хрипло смеется, заставляя того припрыгнуть и охнуть, огрев прихваткой альфу еще раз. по стенам душевой кабинки разливается вода, искажая звуки непрекаращающихся стонов и шлепков тела о тело, и пластиковые двери немного скрипят от напора движений. минги согнутой рукой опирается о стену, прижавшись к ней лбом и без перерыва стонет, даже не успевая толком вздохнуть, и стоны один за другим обрываются новыми. а другая рука блуждает по стене в поиске опоры, и по разгоряченной коже стекают капли воды и пота. — да, да, да.. — хрипло рычит хонджун и хватает омегу за талию крепче, грубо насаживая того на себя и вколачиваясь в тело сильнее, прижимая к холодной плитке, на которую течет почти кипяточная вода. бедра двигаются быстро и быстро, а когда у сона появляется хоть немного воздуха, то он еле слышно выдыхает "быстрее", что заводит еще ужаснее. минги, все еще трясясь от толчков, отрывается от стены и наваливается на широкую грудь хона, своими руками касаясь его скул и шеи наощупь. он закидывает свою голову на плечо и с ухмылкой стонет, одновременно мыча от быстрых толчков, и приближается к уху, начиная стонать еще громче, специально. далее идут два любимых варианта. зубами хватает чужую мочку уха, покрасневшую от долгого секса, и оттягивает вместе с серьгой, пока мычания прорываются через приоткрытый рот. и следом сразу же припадает губами к пульсирующей жилке на шее, от чего хват на талии становится сильнее, а движения до невозможности быстрые и глубокие. — с-сука... — походу вчерашний байцзю, который енми привезла из шанхая, действительно дерьмо. — подпинывает ногой минги мусорку, где лежит пустая бутылка из-под алкоголя, которую они вчера не с большим удовольствием выпили и сразу легли спать, забыв выключить какую-либо технику. — может выпьешь что-нибудь... м.. — альфа приподнимается со стула и тянется через стол к микроволновке, где лежат блистеры с таблетками, и быстро находит какой-то порошок в бумажном пакетике, — может, это? — разберусь, — отмахивается рукой младший в любимой манере не принимать помощь, а потом все равно звать и ругать, почему ему не помогли сразу, — подождешь меня. — и кивает на башенку не остывших блинчиков, отходя в туалет. проходит около пятнадцати минут, и когда все совсем стихает, то хонджун хмурит брови и прикусывает губу, сунув холодные от небольшой тревоги ладони в домашние штаны. он все же срывается со стула и подходит к ванне, и, постучав, не слышит ничего. — малыш? — тянет он, облокотившись о дверь. — тебе там волосы придержать или чего? но в ответ на его шутку идет тишина и еле слышный всхлип, который сразу же заставляет нахмуриться и дернуть ручку ванны, которая, конечно же, не поддаётся. — блять, открой. — н-нет!.. — еле пищит минги и, видимо, утыкается в какое то полотенце или в свою руку, чтобы не было слышно ничего. хонджун тяжело выдыхает и встает напротив двери, хрустнув шеей и опустив веки. — открой, пожалуйста, дверь, или я её выбью, малыш. слышится звук щеколды и минги снова падает на пол около раковины, прижав к себе колени и вытирая свободной рукой липкие слезы с лица, а другую аккуратно сжав в кулак. ким влетает в ванную и опускается рядом, кладя руку на плечо и на колено, поглаживая пальцами. — что такое? минни-а.. — большой палец хона заботливо утирает слезы с щеки, а свободная рука все таки обхватывает кулак омеги, и пальцы пытаются его разжать, — милый, пожалуйста. минги молчит и дрожит сильнее, и все же распускает кулак, зажмурив глаза в предвкушении реакции. хон берет смятую и влажную бумажку из холодных рук и хмурится, но уже через секунду на лице появляется целая карусель эмоций. положительный тест с двумя полосками. — блять, минги!.. ким не глядя бросает тест куда-то на пол и крепко-крепко обнимает омегу, расцеловывая щеки пухлыми губами, которые стали совсем красноватые от слез. — боже, ты из-за этого плакал? — по доброму спрашивает старший и поглаживает минги по плечам, скользя ладонями на талию. сон утирает слезы и даже немного улыбается, кивая в ответ, и его резко подхватывает хонджун, отрывает его от пола, кружась с ним на месте. — малыш, ты сам не против? — останавливаются они и хонджун берет того за плечи, смотря в заплаканные глаза. — н-нет.. я.. боялся, что ты плохо отреагируешь?.. — ги, боже, да я стану самым счастливым в мире, — альфа обнимает младшего сильнее, сжимая пижаму на спине, — у нас будет малыш или малышка, и это будет наш ребенок.. ✧･ﾟ: *✧･ﾟ минги потирает чуть-чуть покрасневшие глаза и отпивает прохладный бабл ти, легонько водя пальцами по клавиатуре. на столе много бумаг, но он отлично в них разбирается, складывая все по разным папкам, обклееными наклейками. взгляд полностью законцетрирован на работе, и сон только краем глаза замечает мужчину, который пялится на него уже полчаса. минги осторожно прикрывает ноутбук и щупает телефон на коленях, набирая хонджуна и смотря на неприятного типа. — ало, хён-а, ты еще в офисе?.. через пару минут после разговора, когда сон снова успокоился и приступил к документам, от громкого резкого голоса вздрагивает рука с маркером, оставив полосу на бланке. — давно ли омегам разрешили работать? — сплевывает мужчина, зажав сигарету между губ и засунув руки в карманы, демонстративно покачиваясь вперед. сон раздражённо выдыхает. — а чем мы отличаемся от вас, м? — ухмыляется минги и прокручивается на офисном стуле, оперевшись рукой о подлокотник. он выглядит уверенно, но внутри все равно с каждой секундой накатывает страх и тревога. он и в правду был единственным омегой в офисе, не считая уборщиков, но это не делало его слабее или глупее. мужчина хохочет и кладёт грязную от табака руку на документы, нависая слишком близко. — всем. омеги должны работать на более легких и простых работах, а не быть тут, среди умных и сильных людей. — дым от сигарет успешно выдыхается прямо минги в лицо, — природа так решила, что альфы умнее. — под словом "умных и сильных людей" ты говоришь про себя? — насмехается омега и отьезжает немного назад, пытаясь нащупать телефон, чтобы позвонить киму. после насмешки младшего мужчина рычит и резко хватает того за запястье, придвигая стул обратно. сон охает и начинает царапать его руку свободной, оставляя красные полосы, где скапливается кровь. на что сразу получает болезненную и громкую пощечину по беловатой щеке, от которой даже затряслись зубы и остался алый след ладони. — и что? ну же, вьеби мне, ты же такой сильный омега! — смеется тот со злостью, сжимая запястье сильнее, — и где твоя гордость? кто тебя защитит? он напирает и напирает, орет прямо на ухо, когда минги тяжело дыша опускает голову после пощёчины, не зная, как поступить. он может ударить его, но вот мужчина может напасть сильнее и все станет хуже. парень шипит от впивающихся ногтей в кожу. от мудака несет алкоголем и жутким запахом спирта — неудивительно, что его разозлил один только вид сона. — от таких ублюдков как ты, его защитит его альфа. поэтому, сука, убери руки от моего беременного омеги. у минги вся тяжесть в груди быстро падает куда-то вниз и рассыпается, когда минги слышит хриплый и низкий голос хонджуна. он впервые звучит настолько угрожающе и злобно, что мурашки невольно проходят по телу. только когда мужчина оборачивается на кима, минги смотрит тому в темные глаза, а грудь тяжело поднимается и опускается, и тот скидывает с себя пиджак. — какое ты вообще право имеешь меня оскорблять, подонок? — наезжает уже на хонджуна мужчина, все еще крепко держа на запястье свои пальцы. минги пользуется тем, что он отвлекся, и со всей силы вмазывает тому ботинком в пах, после чего слышится хриплый стон и хватка пропадает. сон встряхивает рукой болезненно и подрывается к хонджуну, который тут же ловит его и целует в макушку, прижимая к себе. припадает губами к виску и нежно шепчет, быстро поглаживая по плечам. снова смотрит на мужчину и спокойно говорит минги постоять и подождать, пока он "разберется". — пойдем поговорим, сука, у тебя же так чесался язык что-то сказать омеге, да? — мертвой хваткой ким берет за шиворот рубашки мужчину и, несмотря на сопротивления, выводит его на улицу и хлопает офисной дверью, подмигнув минги на прощание. все пятнадцать минут, которые ощущаются как два часа, сон сидит на стуле и обнимает себя руками, иногда поглаживая небольшой выпуклый живот. сердце стучит уже не так быстро, а дыхание, вроде как, пришло в норму. через пару минут в полупустой офис все же входит старший, но сразу направляется к раковине с довольно-уставшей походкой, держа руку у лица, куда капает кровь с губы. — блять, хен.. — минги срывается и подходит к киму, приобнимает за спину, когда тот умывает лицо прохладной водой, а кровь смешивается и стекает в слив с разбитой губы и носа, и говорит с дрожью,— не надо было, зач- — он первый ударил меня, — ровно говорит хон и хлопает себя по щеке пару раз, чтобы приободриться, и выключает воду. омега понимающе выдыхает. старший поворачивается к минги и смотрит все таким же нежным взглядом, полностью игнорируя и заглушая то, что сильно подрался пару минут назад, и боль в теле все ещё есть, но она сразу пропадает, стоит ему встретиться с темными глазками. — ты как? все в порядке? — руки аккуратно ложатся на плечи сона, а позже скользят на живот, — не болит ничего? — нет, все в хорошо.. просто немного испугался. — выдыхает минги и смотрит на синяки на запястье. не такие уж яркие и болезненные, пройдут через пару дней. — думаю, ты отхватил больше. — отхватил больше тот мудак. — смеется хон, — но можешь больше не переживать, он не тронет тебя. они крепко обнимаются, на улице уже темнеет и окна в высотках стремительно загорают один за другим. ким привычно лохмачет белоснежные пряди, как любит делать, и целует в шею. — малыш, если что-то заметишь, сразу звони мне. не тяни время. а то тебе нельзя переживать и напрягаться.. — хён, я всего лишь на втором мес- — и что! — возмущается хон с слабой улыбкой, — ты носишь нашего ребенка! минги вновь утыкается лицом в грудь альфы и смеется приглушенно, улыбаясь, услышав слово "нашего".

✧

— а что насчёт этой кофточки? или этой? малышу подойдёт зеленый цвет, точно.. тэн носится по всему отделу детской одежды, держа в руках кучу маленьких вешалок, а у джонни в руках еще одна большая куча вещей, не влезших в тележку. хонджун и минги стоят в стороне и по доброму смеются, наблюдая за этим. неделю назад они узнали и рассказали друзьям, что ждут мальчика, и, видимо, тэн использует все свои силы на поиски лучших вещей. — мне кажется, тэн ждет малыша больше, чем мы, — улыбается джун и джонни ему энергично кивает с тихим смешком, пока ли убежал куда-то вдаль к комбинезонам. — и не только. уен потащил с собой сана в отдел игрушек, и они там уже час. — добавляет минги и пытается высмотреть друзей в магазине, но не видит их, придерживая большой живот. большую часть похода за покупками минги просидел на мягком диване, так как спина уже болит от тяжёлого живота на седьмом месяце. хонджун полностью взял на себя ответственность, заказал мебель для детской и пережил миллионые распросы тэна "а что насчет этого комбинезона и боди?", нашел сана и уена с огромной тележкой игрушек и терпеливо ждал, когда это все пробьют на кассе. через пару недель джун с джонни и саном обустроили детскую, расставили мебель и приделали нужную технику. а минги, придерживая животик, приклеивал гирлянду, светящиеся наклейки, раскладывал игрушки и одежду по шкафчикам, пока ким с любовью наблюдал за ним. и смотря на омегу, который носит в себе его ребенка, он неверяще себе улыбается и благодарит погоду в тот день, когда он забежал спрятаться от дождя в кофейню.

✧

холодный декабрь наполнен рождественской атмосферой и сопровождается бесконечными кружками горячего шоколада. минги уже на восьмом месяце беременности, на котором уже привык к любым неприятностям во время неё. токсикоз у него был недолгий, да и переживал он его вместе с поддержкой хонджуна, что облегчало этот период. но, все же, когда сон был на пятом месяце, по строгим просьбам хонджуна, он все таки взял перерыв от работы, пока не родит, не придет в себя и не отдаст ребенка в детский сад, и ким единственный зарабатывал деньги на их "семью". начались переработки, постоянные дополнительные смены и неловкие сообщения с извинениями, когда омега снова просыпался в кровати один, и засыпал, собственно, тоже в одиночестве. но это и окупалось — часто в дверь звонил неожиданно курьер, что случалось ежедневно, и минги получал тяжеленький пакет со свежими ягодами и другой полезной едой, состав которой альфа читал внимательно. приезжали друзья: уен часто просто скрашивал скучные и одиночные дни минги, а тэн рассказывал смешные истории с переездом в таиланд вместе с джонни. также приезжали родители джуна, много ворчали, что их сын "бросил" беременного омегу, но минги лишь смеялся и с улыбкой объяснял, что все в порядке. сейчас минги утопает в мягком кресле на кухне в деревянном двухэтажном доме, где везде приятно горят теплые-желтоватые лампочки и вкусно пахнет вишней с ванилью. — минги, хорошо себя чувствуешь? — нежно спрашивает хенджин, вытирая руки полотенцем после готовки. ему сразу понравился омега кима, друга его дочери, и поэтому он ласково с ним общается с самого первого дня. — мы сейчас пойдём за стол, помочь тебе? — да что уж, сам дойду. — хихикает сон и садится за общий стол к хонджуну рядом, придерживая руки на животике. они вместе сидят с родителями хона родителями енми — их общей лучшей подруги. на удивление, хосок сразу же подружился с хенджином, а юнги с чанбином тут же нашли общую тему и болтали о ней все 2 часа, пока омеги бегали по всему дому. — енми, приземляйся уже. сам если что принесу посуды, если не хватит, — в шутку хмурится чанбин и хлопает на стул рядом, приглашая туда дочь. хенджину и чанбину столько же лет, сколько и родителям хонджуна — где то под пядьдесят, со взрослой дочерью и собственным домом за городом, где они в спокойствии живут вдвоем и работают удалённо. сейчас все решили встретиться у них, чтобы отдохнуть от городского шума и темпа, и отпраздновать такую долгую и хорошую беременность омеги. — хонджун-а, обьясни-ка мне, почему ты так часто оставляешь минги одного- — начинает хосок и обращается к сыну, на что тот усмехается и с улыбкой прикрывает лицо ладонью с протянутым "папа-а!". — я уже взял достаточно выходных и провожу с любимым время, не переживайте, — он гладит руку минги, которая покоится на большом животе, и омега, кажется, уже мурчит от этого. — но если я еще раз узнаю, что ты его где-то так оставил, я тебе ведь всю дурь из головы выбью! — по родительски пригрозил хосок, размахивая кухонной прихваткой, чуть ли не зарядив по лицу чанбина, — меня юнги на руках носил из комнаты в комнату, когда я был беременным! — да, только вот живот добавлял чуть-чууть килограмм.. — добавляет тихо юнги в усмешке, хватая за руку хосока и приземляя к себе на колени. — и что, ты же все равно справился. — гордо улыбается хосок и наваливается телом на альфу. — ну да, только немного потянул спину- — ой, не жалуйся тут, а. весь вечер они проводят в долгих разговорах, чанбин нарезает новую тарелку фруктов, а хенджин с хосоком достают еще один пирог из духовки. енми делится новыми успехами на работе, что скоро поедет в париж на новый показ её одежды, а родители делятся воспоминаниями из молодости, наблюдая за еще молодыми хонджуном и минги. а потом хонджун плотно укутывает минги в теплый шарф с курткой, и они выходят подышать свежей прохладой, посмотреть на темное со звёздами небо и посидеть на качеле, наблюдая за медленным снегопадом. они нежно целуются, мурча словно два кота, и хонджун бережно гладит живот омеги, и вот-вот у них родится сын.

✧

солнце горячо освещает небольшую комнату, сделанную под кабинет, заставляя вентилятор и ноутбук быстро нагреться. трехцветная кошечка прячется в тени под столом, поджав к себе хвост, а фотографии с полароида, прицепленные к пробковой доске кнопками, потихоньку выгорают при лучах солнца. хонджун снимает очки, взявшись за горячую оправу, и выдыхает, выпивая холодный напиток из трубочки, рецепт которого ему когда-то рассказал минги — помимо кафе, где они познакомились, он работал в баре, но быстро уволился, не вытерпев толпу пьяных людей и постоянные драки. зато рецепты коктейлей надолго засели в голове. уже пятнадцатое по счету лето в японии выматывает своей жарой, но хонджун знал, на что они шли, поэтому постепенно привык к этому. квартира уже хорошо и современно обустроена, свежая техника, красивый ремонт и невероятный вид из окна, выходящий на водяную гладь киото. прямо как тогда, много-много лет назад — все также на кухню залетают лепестки сакуры, которых сейчас немного, карпы стаями плавают в теплой воде, а звук цикад уже не так сильно раздражает. альфа пролистывает страницу в ноутбуке, смотря свои старые выпуски. еще тогда люди писали отзывы и хвалили за хорошую и качественную работу, и ким так смущается, словно он, только окончив универ, не работал на износ ради такого результата. сейчас ему уже 39, и он ни о чем не жалеет. только он снова берет в руки документы и собирается надеть очки, как во входной двери поворачивается ключ, а на лице расплывается нежная улыбка. он выходит из более менее прохладного кабинета в душную квартиру, и сразу же нажимает на кнопку кондиционера, подходя к двери. — привет, милый, — хонджун берет тяжелый рюкзак сына и кладет около его комнаты, потрепав того по угольным волосам, — как прошел день? минори только недавно исполнилось четырнадцать. хонджун любит его безумно — у них хорошие, больше дружеские отношения, что редко встречается: почему то у альф с их отцами часто холодные отношения. у него более румяная кожа, как у кима, а глаза точно такие же темные и глубокие, как у минги. волосы немного кудрявятся, но их приходится выпрямлять из-за требований школы. но в длительные выходные и каникулы хонджун обязательно записывает сына к знакомому парикмахеру, чтобы тот привел в порядок его любимые кудри. — привет.. неплохо. — как-то подавленно отвечает мальчик и аккуратно ставит обувь около двери, направляясь к своей комнате, даже не взглянув на отца, который сразу же встревожился. дверь в комнату, разукрашенная маркерами и наклейками, тихо захлопывается — минори не хочет шуметь. ким поджимает губы и все равно пытает удачу, аккуратно стуча по двери костяшками пальцев. — минни? — я хочу побыть один, ладно? хонджун понимающе мычит в ответ и отходит от двери, остановившись в коридоре. такое случается и он понимает такое состояние — минори все равно рано или поздно выходил из комнаты и они беседовали, хонджун помогал сыну или решал проблемы, как это было тогда, когда начался буллинг с нового учебного года. но тревога и волнение никуда не девались. он пытался сделать все, чтобы у сына было прекрасное детство — собственная, светлая и отремонтированная комната, с плакатами на стенах и наклейками абсолютно везде, с фигурками на полках. и никто ему ничего не говорил и не запрещал, все относились с пониманием и радостью. он уходит на кухню и заказывает доставку любимых роллов мальчика и двух стаканчиков кофе, и заказ как назло привезут через мучительные полчаса. он пялится на настенные часы несколько минут, толком и не следя за временем, прокручивая тяжелые мысли в голове. на кухню тихо заходит минори и садится рядом, молча. — малыш, расскажешь, что случилось? — спрашивает тихо хонджун, кладя свою руку на руку мальчика, но тот вырывает ее и кладет на колено. — в среду собрание.. родители должны придти. — без проблем, минни, я возьму отгул и приду. ты только из-за этого расстроился? я уверен, что все хорошо, ты у меня молодец. — ..потому ты снова будешь выделяться среди всех. и так на каждом мероприятии и собрании.. — выдыхает минори и отворачивается. хонджун закусывает щеку и нервно постукивает пальцами по столу, готовясь к очередному такому разговору. — мы с тобой уже говорили не раз, что это не делает тебя или меня хуже, верно? — да мне уже наплевать на чужое мнение! мне самому обидно! мне тошно! я вижу, как.. как у других приходят родители, эти счастливые пары, а я?! а.. а ты как обычно приходишь один.. — резко срывается тот, стукнув по столу. — но это же не делает меня плохим отцом! у тебя есть все, что делают оба родителя для ребенка, я правда старался и стараюсь сделать все самое лучшее, все, что в моих силах. пойми это, мин- — а я не понимаю! зачем вообще заводить семью с человеком, который к ней не готов? который бросает своего же ребенка? а ты не думал, что будет со мной?! — минни, подожди, пожалуйста- — я не буду ждать, мне тоже надоело! ты все время меня затыкаешь, когда разговор заходит об этом! я только и слушаю всю жизнь твое "папа ушел, папа ушел"! мне, черт возьми, обидно!... ким закрывает лицо одной рукой, уже не стараясь перебить сына и выслушивая его, понимая, что тот прав и его эмоции правдивы. он сидит так ровно до того момента, пока на стол резко не падает предмет. — зато ты до сих пор хранишь фото с ним! вешаешь над рабочим столом! может обьяснишь мне, зачем?! он ведь бросил нас, и ты это втираешь мне всю жизнь! мальчик швыряет фотографию в стеклянной рамке, где хонджун с минги стоят на улицах парижа, когда омега был на третьем месяце беременности. минги высовывает язык и подставляет галочку из пальцев к лицу, пока хонджун смеется и приобнимает его за талию. это их первая совместная выездка не по работе, и они оторвались в париже по полной. — минори, не трогай. — осторожно выдыхает хонджун и хочет взять хрупкую рамку с фотографией, но рука младшего вырывает её. — а знаешь, что? взмах руки — и рамка с силой разбивается о пол, маленькие и большие осколки разлетаются в разные стороны кухни, а фотография режется битым стеклом. эхо громкого звона раздается в ушах. нависает напряженная тишина, хонджун пустым взглядом смотрит на испорченную фотографию, которая была единственная, и тянется руками к осколкам и бумаге. но минори хватает его руку, что выводит джуна окончательно. — прекрати, блять! — кима уже не волнует, что он перешел на маты. крик срывается, а ком в горле все тяжелее и больнее, — если ты так хочешь обьяснений, то сиди молча и не трогай ничего! сын испуганно вжимается в стул и лишь наблюдает за отцом, чьи руки неосознанно порезались в осколках, а лицо красное от гнева и подступающих слез. хонджун смотрит на свои дрожащие руки и ослабев, успевает залезть на стул обратно. все как тогда — минги разбивает их воспоминание, просит обьяснений и кричит через слезы. только в этот раз хонджун не сделает ошибок. — папа умер при твоих родах. полминуты после слов они молчат, и хонджун со стыдом смотрит на сына. он обещал себе рассказать ему правду, но хотя бы тогда, когда он будет взрослый, а не подросток. он видит, как в глазах минори сначала появляется удивление, затем страх, а теперь скапливаются слёзы, и хонджуну совсем тяжело. а в голове вновь всплывают воспоминания той ужасной ночи. в полупустом роддоме носятся туда-сюда медсестры, акушеры, а из дальних кабинетов слышится младенческий плач, который потихоньку успокаивается. хонджун плавно скользит по стене и приземляется на холодную плитку рядом с кушеткой и больничной тумбочкой, сквозь пелену слез смотря на врачей, которые тревожно бегают из кабинета в кабинет, иногда подбегая к кушетке. ослабевшей рукой ким подставляет телефон к уху и слышит гудки, а внутри все совсем становится тяжело и одновременно пусто. — милый, как вы? все в порядке? — сразу начинает хосок по ту сторону, который уже как два часа сидит в ожидании окончания родов. его голос сонный, но тот держится. — пап.. — хонджун хочет продолжить, начинает говорить ровно, но срывается — раздаётся громкий выкрик, а за ним следуют горькие рыдания. хосок застывает с телефоном у уха и хмурит встревоженно брови, слушая громкий плач сына. он пару раз тихо спрашивает что-то, но тот, конечно же, этого не слышит. хосок запахивает широкий шарф на груди и поворачивается на юнги, который проснулся от встревоженного голоса омеги. — джуни, боже, что случилось? что с малышом? — громче спрашивает хосок, когда ким тяжело глотает воздух, а юнги успокаивающе гладит по спине чона. — с.. с..— ким задыхается в истерике и не может ничего выговорить, рыдая сильнее, — с с-сыном все х-... хорошо... родители молча ждут, когда сын подуспокоится и начнет говорить дальше. хосок начинает тихонько трястись, и юнги забирает телефон из его дрожащей руки и включает громкую связь, чтобы слышать, что говорит хонджун. — м-минни.. — после милого прозвища накатывает ужасная истерика. хонджун прикусывает запястье и жгучие слёзы капают вниз. персонал уже просто молча с печальным взглядом проходит мимо него, плачущего на весь этаж, не делая тому замечаний. — минги у.. умер. за все семь лет отношений хонджун никогда бы не подумал, что ему придется однажды сказать эти два слова вместе. хосок ошарашенно смотрит на юнги, не в силах ответить сыну, и на глазах появляются слезы. старший сильно закусывает щеку, когда хоби припадает к нему в дрожащие обьятия, и, прокашлявшись, говорит в трубку: — маленький, скажи номер роддома. мы сейчас приедем. наверное, отец делает правильное решение — просто ровно и безэмоционально спросить, не распрашивая как, где, каким образом. но это получалось ужасно тяжело, и сразу после того, как он узнает номер, звонок сбрасывается и его голос ломается. в эту зимнюю ночь хонджун молча сидит в родительской машине, полностью опустошенный после истерики и слез, прижимая к себе малыша, чьи глаза полная копия глаз минги. — я не хотел, чтобы ты брал эту вину на себя. я бы не смог рассказать тебе, маленькому мальчику, который улыбается каждому лучику солнца, что твой папа не бросил нас, а погиб, родив тебя и отдав за это свою жизнь. эта версия показалась мне самой... нормальной и нейтральной. взгляд минори долго прикован к отцу, смотря в такие же печальные глаза, а потом он смотрит на то, что натворил — буквально разбил последние воспоминания отца. и начинает рыдать, запыхиваясь и закрывая лицо ладошками. — малыш.. — ким притягивает к себе сына и крепко обнимает, давая тому проплакаться. тело дрожит в сильных руках и у хонджуна тоже вытекает слеза, которую он незаметно вытирает. — и-из... извини м-меня.. — хрипит минни и обнимает отца за шею, пропитывая слезами чужую майку. ким шепчет, что все в порядке, и они сидят так где-то полтора часа, забыв о доставке и о других делах. успокоившись, хонджун находит старый телефон и отдает сыну, чтобы тот посмотрел все фотографии, которые там сохранились. там они еще молодые, с покрашенными волосами и полные сил — хонджун безумно скучает по тому времени. но в то время у него еще не было такого чудесного сына, но был прекрасный муж, и любое время дает ему что-то хорошее. старший отпрашивает сына от школы и забирает позднюю доставку, аккуратно выставив все на кухне, и присаживается рядом на диван, заглядывая в телефон. — это у нас была практика в таиланде. а это наши друзья, джонни и тэн, вспоминаешь? — улыбается хонджун, смотря на фото, где они с минги в гостях у друзей, и похлопывает по плечу сына, — приезжали на твой день рождения. — все так изменились.. — с удивлением выдыхает минни, листая галерею дальше. слез уже нет, а на щеках остался незаметный румянец. они наконец поговорили и хонджун рассказал правду, которую носил тяжёлым грузом на себе все 14 лет. изменилось все. только вот хонджун больше никого так сильно не полюбит, как баристу в непопулярном кафе, как незаменимого переводчика и любимого мужа.