Никогда.

Руки начали дрожать, голова болит, по всему телу паника. Мозг даёт сигналы, беги, сопротивляйся, смирись. Глаза зажмурились, дыхание сбилось. Авантюрин был уверен, что выдержит, был уверен, что в отношениях секс - необходимость. Он пообещал, что был готов, но сломался при первом прикосновении. Рацио обеспокоенно посмотрел на партнёра, убрал руку с груди, и дал тому отдышатся, нежно поглаживая плечо. - Мы не обязаны, это делать, если не хочешь. Ты не обязан это делать, если не можешь. Доктор как всегда пытался вразумить Авантюрина прямыми фактами, и блондин ценил это, но не мог успокоиться. Прямые факты не помогали. Как могли строиться отношения, если соитие, не было одним из них? Какавача знал, что хочет этого, что хочет быть ближе, хотя в их долгих объятиях, в шепоте Доктора и игре в гляделки интимности было больше, чем в сексе. Теперь он не был уверен, стоит ли оно того. Он снова чувствовал прикосновения его прошлого хозяина, все ещё чувствовал влажность по телу, чужое дыхание, зубы, укусы, он помнил вкус и помнил, как он любил насилие. Ему нравилась мольба, не наигранная, а искренние крики, страх, и видеть слезы блондина, когда тот кончал. Даже если все это осталось в далёком прошлом, Авантюрин не мог забыть. Он здравым умом понимал, что перед ним - его мир, его солнце, и самый близкий человек, который у него был, есть, и наверное будет. Но он не мог, и ему было стыдно. Стыдно за то, что Рацио приходилось с ним нянчиться. - Прости, я... - Авантюрин пытался собраться с мыслями, извиниться, сообразить, что вообще происходит, но голос паники был громче, ком во рту нарастал, и, кажется, что в комнате вот-вот закончится воздух. Он сомневался в том, что его лёгкие на месте. - Дыши вместе со мной. Скажи мне, сколько предметов ты видишь? После появления Авантюрина, жизнь Рацио, кажется, кардинально изменилась. Если раньше его области затрагивали только науку, то после появления картежника, тот начал изучать психологию. И это, кажется, даже помогло ему сдвинуться с мёртвой точки. Но несмотря на тот прогресс, что он сделал, он, в первую очередь, изучал её ради Авантюрина.  И оно помогало, но не сейчас. - Рацио, я не могу, я..Я ничего не вижу, не могу дышать. - прошептав это с нервной улыбкой и небольшой ноткой истерики в голосе. Блондин приложил руку к горлу, будто это могло помочь ему возобновить проход к кислороду. Он хотел разодрать себе лицо, а в особенности - свое клеймо. Отрезать те части, к которым он прикасался, хотя тогда, наверное, от него ни осталось бы ни кусочка. - Чёрт, Какавача, прошу, оставайся со мной. Ты сейчас не с ним, ты в безопасности, я рядом. - Доктор пытался его успокоить. Признаться честно, он все ещё не знал, что делать. Панические атаки у картежника не были в новинку, но про сексуальное насилие тот рассказывал редко, или упоминал вскользь. Однажды блондин открылся ему, рассказал, как было страшно, когда его душили - но не вдавался в детали. Это было его объяснением тому, что тот постоянно дёргается при прикосновениях доктора, а этой ночью Рацио провел ему целую лекцию о том, что если ему не понравится, или если станет не комфортно, то они прекратят, что никто не будет его ранить, но видимо, блондин в то время погряз в своих тревожных мыслях и искаженных представлениях о романтических отношениях. Веритас попытался взять руку картежника, когда его пальцы начали впиваться в кожу, оставляя небольшие следы, но тот вырвал руку из хватки Доктора и резко встал. Он не знал, что делает, но очень хотел убрать эти ощущения и получить контроль над собой. По крайне мере над своим телом. Но не смог. Ноги были ватными и они его подвели, любая больная мысль которая была сейчас у блондина в голове не поддалась успеху, и тот сидел на коленях, потирая локоть, которым ударился во время падения. Рацио тут же опомнился. Он аккуратно поднял Авантюрина, который мёртвыми глазами смотрел куда-то вдаль, и на секунду отвёл взгляд. Видеть это выражение лица картежника, как это было в день, когда того должно было не стать, было невыносимо больно, но он не мог поддатся чувствам сейчас. Сейчас Авантюрин нуждался в нем больше, чем сам Веритас. Доктор схватил блондина за руку, и начал аккуратно водить большим пальцем по его ладони. - Прошу, поговори со мной, я здесь. Тебе не нужно никуда бежать, мы не должны были этого делать, я не должен был соглашаться, как минимум не сейчас. Авантюрин, если вам это не нравится, вы не должны это делать, вы не должны проходить через это состояние вновь, вы должны чувствовать себя в безопасности. Веритас всегда начинал обращаться к партнёру на "вы" когда дело касалось важных тем, когда ему нужно было подчеркнуть серьёзность и правдивость его фактов. Он не пытался того жалеть, понимал, что блондин не хотел, чтобы его видели как дорогую сломанную игрушку, к которой нужно особенное отношение. Он выдержал муки прошлого, выстоит и сейчас, вновь и вновь выигрывая, выходя сухим из воды. Но иногда даже самая крепкая и дорогая ваза начинает трескаться, и должен быть тот, кто мог её залатать. И Веритас взял на себя эту роль. Он подсел ближе к Авантюрину, и выжидал его ответа. Он должен был знать, как он мог помочь. - Что я могу для тебя сделать? Авантюрин отвёл взгляд, он пришёл в себя, когда почувствовал кровь на разодранном локте, но не до конца. - Ты уже делаешь все, что нужно. Ты тут, и терпишь это. Нянчишься со мной. - уголки губ блондина невольно приподнялись, в какой-то жалобной улыбке, то ли от боли, то ли от абсурдности, по его мнению, происходящего. - Я не "нянчусь" с вами, это был мой осознанный выбор, если я выбрал терпеть, это значит, что я не против, и знаю, на что иду. - Конечно, да, я понимаю, просто.. Он сделал глоток, чтобы унять тревогу. - Я не должен... - Он поперхнулся. - Не должен был так остро реагировать на что-то столь незначительное. Конечно, возможно я грязный и использованный, и ты заслуживаешь партнёра в постели получше... Авантюрин уловил негодующий взгляд учёного на нем, но продолжил. - Но в конце концов, мы оба согласились на это, обсудили. И я боялся, боюсь потерять тебя, если не решусь на это. Я понимаю, насколько это важно в отношениях. Рацио взглянул на картежника с непониманием, будто услышал самую глупую вещь в мире, похуже того, что говорили его ученикики. - Бред, мне не нужен повод, чтобы восхищаться вами. Секс - не самая интимная вещь в отношениях. Я давно перерос это влечение, но думал, что это важно для вас, даже после пережитого. Теперь Авантюрин смотрел на Доктора с непониманием. - Нет, Доктор. - истерично усмехнулся тот. - Все это делают. Только так показывают свою искреннюю любовь к партнёру. И я очень хочу показать, что дорожу тобой. Если я тебя потеряю, то не смогу выжить снова. - последнюю фразу он прошептал так тихо, что Рацио пришлось напрячься, чтобы его расслышать, а когда понял смысл сказанного, почувствовал, как кровь похолодела. Такое признание он слышал от Авантюрина впервые, хоть и знал, и понимал любовь и заботу его парня. - Авантюрин, прошу, не смешите. Я осведомлён о вашей заботе, скажу честно, такого количество подарков я не получал никогда, а ваши прикосновения и улыбка дороже и интимнее всего, чего вы себе представляли. Плечи Какавачи перестали выглядеть настолько напряженными, на лице, казалось, появился небольшой румянец, потому что, говоря откровенно, ужасающий, полный страха взгляд и нездоровая бледность, не сочитались на его лице. Авантюрин немного подвинулся к Веритасу и положил голову ему на плечо. - И я вас люблю, Доктор. - он наконец улыбнулся и продолжил. - Тогда можно мы не будем пробовать это никогда?   -Никогда. - повторил Рацио.