Наша вина

Кларк

      Шесть часов спустя я приземлилась в Лос-Анджелесе. Я полной грудью вдохнула и выдохнула, осознавая только одну вещь: Я в родном городе.       Дождавшись своего багажа, я вышла из душного аэропорта. На улице был июль, да еще и день. В такое время в Лос-Анджелесе была просто невыносимая жара. Слава богу я была одета по погоде: белый обтягивающий топ, короткие шорты, шлепанцы. Весь образ завершал высокий хвост и очки. Я оглянусь на аэропорт через плечо и увидела как пары встречают друг друга. По моим щекам произвольно потекли слезы, а в голову влезли те самые воспоминания, которые я так тщательно блокировала всё время. Тремя годами ранее       Аэропорт Нью-Йорка встречал людей с распростертыми объятиями. Их было настолько много. На секунду мне казалось, что я в муравейнике. По сравнению с Лос-Анджелесом здесь было намного жарче и намного больше людей.       Я первая взяла багаж и искала глазами только одного человека, с полюбившимся мною, родной цвет глаз. Как только я увидела её с небольшим букетом пионов в белой юбке чуть выше колена, бежевой блузке, которая подчеркивала её талию, белые лакированные туфли на каблуках делали её еще выше, а распущенные волосы только лишь заключали весь этот великолепный образ.       Она выглядела настолько сексуально и в тоже время обыденно. Лекса всегда поражала меня своей способностью совмещать в себе обычную жизнь, быть сексуальной и одновременно суровым и строгим начальником крупной фирмы. В её взгляде, устремленным на меня, было столько счастья и любви с крупицей похоти. И вот как не любить эту девушку, скажите мне? Как устоять перед этими чарами? Да никак! Вот и я сдалась. И нисколько не жалею об этом.       Я даже не заметила, как моя улыбка стала настолько детской, что люди стали бросать на меня взгляды упрека, считая меня ненормальной, чокнутой, влюблённой дурой. Да и плевать. Что вы мне сделаете? Ничего. Схватив чемодан, я бросилась к ней на шею. Даже не предоставлю, как багаж устоял, да и меня это мало волновало. Я с ней. Она рядом. Что может быть важнее?       Лекса, подхватив меня под бедра, заключила мои губы в плен своих. О, Боже…. Как я скучала по ним: таким сладким, как мёд и родным. Месяц, целый месяц мы не виделись, а она меня целует с такой нежностью, любовью и одновременно страстью, которую может проявлять моя девушка. Да, она моя и больше ничья! И я гордилась этим. - Красавица, если я сейчас не остановлюсь, нам придется снимать номер, ты же понимаешь это, да? - она отпустила меня, взяла мой чемодан, мою руку в свою, крепко сжав, и улыбнулась. - Я просто не представляю, как ты ходишь целый день на них,- резко сменила тему я. Это получалось у меня очень ловко, чем я удачно пользовалась. - Это же настоящая пытка! Ты глава огромной корпорации. Ходи в чем хочешь, только не голой! - Лекса рассмеялась, а я улыбнулась. - Веснушка, пожалей мой коллектив. Они же потом спать не смогут,- весело ответила Лекса, щёлкая языком на последней букве моего имени.       Блин, ну вот зачем она так делает? Знает же, что меня это заводит. Ну и пусть. Я только лишь улыбнулась улыбкой абсолютно счастливого человека.       Как только мы вышли из аэропорта, водитель открыл нам двери машины и улыбнулся, приветствуя меня. Я улыбнулась в ответ. Лекса так же ему улыбнулась и отдала багаж. Он закрыл машину. Лекса же сняла туфли и с облегчением выдохнула. Она положила мои ноги себе на колени и чмокнула в макушку пару раз, улыбаясь абсолютно искренней улыбкой. Поцелуй затем перешел на щёки, а после на губы.        Мы обнимались так крепко, словно это последние объятия в нашей жизни, целовались до самого приезда в парк, не отпуская губы друг друга, пока воздух в легких не закончится. В тот день мы много гуляли, смеялись над шутками так, что сводило животы и скулы, делились последними новостями в жизни друг друга, а по приезду домой, приняли душ и легли спать. Мы были абсолютно счастливы. Никто и ничто не могло нам помешать в этот день. - Кларки! - вывел меня из воспоминаний настолько родной, давно забытый мною голос. Я посмотрела и удивилась: как же она выросла! Когда я жила дома, ей было около 2 годиков, сейчас же ей уже около 5-6 лет.       Последний раз, когда я видела Дженни, у неё были белокурые короткие волосы, её ручки были совсем крохотные, а взгляд такой озорной и любопытный. Теперь же её волосы выросли и стали до плеч, она очень сильно выросла, что могла спокойно теперь обнимать мои ноги, а её взгляд... Чёрт, это были самые прекрасные аквамариновые глаза, в которых на данный момент не читалось ничего, кроме безмерного счастья и открытости.       Сукин ты сын! Как сильно я ненавидела себя в этот момент! Только теперь я осознала какой пыткой было для меня не видеть её чистую улыбку, лицезреть как она растёт, обнимать, когда она нуждалась во мне, слушать рассказы о первых друзьях, вручать первую подделку маме, праздновать третий день рождения с ней. Всё! Я пропустила абсолютно всё, что мне было так важно не пропустить, твою мать! Мои слезы хлынули рекой. Я бросила чемодан, как есть и подбежала к моему лучику света в темноте. Пускай мой чемодан валяется. Плевать, что на меня оглядываются люди. Все это было неважным про сравнению с тем, что сейчас моя сестра здесь рядом. Только рукой дотянись. - Дженни, - я схватила её на руки и прижала к своей груди. Мое сердце начало биться с такой силой, что казалось оно вот-вот выпрыгнет. Она не понимала, как мне больно и лучше ей не знать. Так будет лучше для неё. Она ещё ребенок и пусть думает, что всё в жизни хорошо и не бывает ни разочарований, ни разбитого сердца. Когда-нибудь я ей объясню из-за чего люди плачут и отстраняются от других людей. - Моя милая, маленькая сестренка! Я больше никогда, слышишь, никогда тебя не брошу! Я тебе обещаю, - сквозь слезы сказала я. И это было правдой. Что бы я еще раз вернулась к той самой девушке с карими глазами? Нет. Ни за что. Никогда! - Не плачь, Кларки, - улыбнулась она и стёрла мои слезы своими маленькими ручками. - Я тебе верю, - произнесла она это настолько добрым, нежным голосом, что у меня в сердце защемило, а все нервы натянулись гитарной струной. Моя сестра наконец-то рядом со мной.       Я не хотела отпускать её до самой конца поездки. Личный водитель моего отца уже давно положил чемодан в багажник и открыл нам двери автомобиля. Я обошла машину и сперва усадила Дженнифер в детское кресло, пристегнула всеми ремнями безопасности и чмокнула её в щёку. Обойдя машину, я села рядом с ней. Водитель не задавал лишних вопросов. Он всё понимал и без слов. Мы молча ехали домой. Сестренка объяснила, что родители на серьёзном мероприятии, поэтому оставили её с няней, но она как неугомонная поехала с водителем. Я улыбнулась и постоянно чмокала её в маленькие пухлые щёчки, которые я так любила тискать, когда она была ещё маленькой. - Мисс Гриффин, пристегните ремень, пожалуйста, - напомнил мне водитель. - Извините, - я выдавила из себя улыбку. Сил не было. Единственная ниточка за которую я цеплялась сейчас - дом и Дженнифер.       Когда она родилась, когда я взяла её на руки первый раз я наконец поняла, что такое быть старшей сестрой. Я несла за неё полную ответственность, точно такую же как и родители, прививала хорошие привычки и была для неё примером. Это были самые счастливые ощущения и моменты в моей жизни.       Это тот самый человечек, ради которого я готова встать под пули если надо будет и отдать ей свою жизнь не колеблясь или убить того, кто причинит ей боль, как моральную так и физическую. Как я могла причинить эту самую моральную боль?! Какого хрена я утонула там, где надо было быть сильной и не любить? Какого черта лысого я влюбилась не в ту?       С этими мыслями я уснула, обнимая кресло мелкой и держа её маленькие ручки в своих. Как только её руки оказались в моих я осознала одну вещь, которую изменить могла только я одна: я проводила с ней слишком мало времени. И это была полностью моя вина.