У шиди красивый голос…

Ло Бинхэ, окружённый зарослями бамбука, заканчивал подметать дорожку к бамбуковой хижине. Странная фигура вдали привлекла его внимание. Слабое утреннее солнце пробивалось сквозь листву, бросая длинные тени на тропинку, по которой шёл… Ло Бинхэ почувствовал, как его сердце сжалось в тревоге. Лю Цингэ прошёл мимо него, держа на руках Шэнь Цинцю. Лю Цингэ аккуратно положил тело Шэнь Цинцю на постель, точными и бережными движениями человека, привыкшего к подобным ситуациям. Не задерживаясь, он покинул хижину, оставив Ло Бинхэ в полном замешательстве. Ло Бинхэ застыл, не в силах сдвинуться с места, и смотрел, как Лю Цингэ взмывает на Чэнлуане и исчезает среди деревьев. Тишина вновь окутала поляну. Только после этого Ло Бинхэ, преодолевая оцепенение, бросился к постели, где лежал его учитель. Колени ударились о пол с глухим стуком, когда он упал рядом с кроватью, вглядываясь в бледное, пугающе неподвижное лицо Шэнь Цинцю. В голове роились вопросы один тревожнее другого. Он знал, что глава Цинцзина регулярно пьёт лекарственные травы от Му Цинфана, знал, что его состояние серьёзное. Но сейчас Ло Бинхэ посетила ужасная мысль: никогда раньше учитель не выглядел таким хрупким, даже на злополучном задании с кожеделом и в царстве Снов. Значит, ситуация могла ухудшиться. Перед затуманенным взором вспыхнули воспоминания, заставляя сердце сжиматься от боли. Ло Бинхэ вспомнил бледную улыбку своей матери, её измученное лицо, когда он поил её лекарственными травами, собранными в лесу. Несмотря на все его усилия, она медленно угасала. Теперь Ло Бинхэ снова испытывал ту же боль, ту же беспомощность, сидя у постели другого человека. — Учитель… — позвал нетвёрдым голосом. Он думал о тех моментах, которые ему было дозволено разделить с Шэнь Цинцю: лёгкие улыбки, тихие разговоры, строгие, но заботливые наставления — например, когда Ло Бинхэ сбежал ночью, чтобы залечить раны, полученные в стычке с учениками Байчжаня. Ло Бинхэ не мог потерять это. Не мог потерять его. Почему?! Почему всё самое доброе и светлое, что было в его жизни, всегда ускользает сквозь пальцы? Слёзы затуманили зрение Ло Бинхэ, и всё же он не сводил глаз с неподвижного лица Шэнь Цинцю, чувствуя, как внутри нарастает горечь… Он протянул расплывающуюся перед глазами ладонь в желании сжать руку Шэнь Цинцю, ощутить тепло его кожи, но пальцы застыли в воздухе. Ло Бинхэ боялся. Ему вдруг показалось, что если он дотронется до нефритово-белой кожи, она просто растает под его неловким прикосновением. «Учитель, я виноват, — подумал Ло Бинхэ, ощущая, как гулко сердце колотится о рёбра. — Если бы я не позволил Лю Цингэ приблизиться, этого бы не случилось». В этот момент дверь распахнулась без стука. Могучие шаги эхом отозвались по полу. Бог войны пика Байчжань вошёл в комнату не один — за ним следовал Му Цинфан, целитель, прославленный мастерством, которое не имело себе равных. Ло Бинхэ ничуть не удивился, когда его попросили выйти; подставив лицо прохладному ветру, он сжал кулаки и посмотрел на запертую дверь. Ему оставалось лишь догадываться, что за ней происходит. Если даже Лю Цингэ он доверять не мог, то как полагаться на Му Цинфана? Кто даст гарантии, что правду о состоянии Шэнь Цинцю не скроют, объявив, что здесь не о чем волноваться? В чем-то заклинатели — самые обычные люди, что не брезгуют интригами и подлостью. Как Ло Бинхэ сможет защитить учителя, если даже не будет знать, что с ним? — Хочешь снова попросить моей помощи, малыш? — лениво и чуть насмешливо зазвучал в сознании голос Мэнмо. — Ты ведь прекрасно знаешь, что хочу! — прошипел Ло Бинхэ, ярость обожгла его изнутри не хуже демонической энергии. Времени на болтовню нет. — Не тяни! Мэнмо недовольно заворочался, но спорить не стал. Разве что усмехнулся уголком губ и прошептал: — М, какие страсти. По правде говоря, Ло Бинхэ предпочёл бы не использовать силу Мэнмо. Слишком давящая, слишком заметная, она могла привлечь ненужное внимание. А сталкиваться в открытом противостоянии с такими могущественными людьми, как владыки пиков Цанцюн, Ло Бинхэ не хотел. Пока что. Ему хватит и крупицы этой силы… Когда она начала проникать в его тело, Ло Бинхэ вздрогнул. Жар первозданной демонической энергии заструился в его венах, вызывая лёгкий озноб. На миг нарастающая сила Мэнмо затмила все чувства Ло Бинхэ, звуки вокруг сделались далёкими и незначительными. Затем они разом обрушились на его сознание. Лишь спустя несколько ударов сердца ему удалось сосредоточиться на скрипе половиц под сапогами Лю Цингэ, на шелесте одежд Му Цинфана, измеряющего пульс Шэнь Цинцю. Затаив дыхание, Ло Бинхэ прислушивался к каждому шороху. — Шисюн Шэнь сильно истощён, — наконец произнёс Му Цинфан. — Это позволило Неисцелимому проникнуть глубже в его систему циркуляции ци. Неисцелимый? Значит, яд, которым во время вторжения демонов ранили учителя, до сих пор не нейтрализовали? — Я смог стабилизировать его состояние, но сейчас ему нужно отдыхать и восстанавливать силы. Ближайший месяц никаких совместных спаррингов, Цингэ. Ло Бинхэ с усилием вздохнул, убирая энергию Мэнмо в самые тёмные уголки своей души. Внезапно стало слишком тихо. Как будто все звуки разом исчезли — или это у него от напряжения заложило уши? Пока Ло Бинхэ приспосабливался к своему состоянию, горные владыки вышли, подойдя к нему. Му Цинфан тихо объяснил, как помочь учителю быстрее поправиться, но не рассказал всей правды о его состоянии. Конечно, зачем ему знать? Лю Цингэ всё это время молчал. Ло Бинхэ даже не взглянул на него, когда тот, гуй знает зачем, остановился перед ним, вздохнув, перед тем как уйти. Лю Цингэ знал, что с того вторжения демонов Шэнь Цинцю мучается от Неисцелимого? Знал, и всё равно допустил, чтобы учитель так сильно пострадал?! Ло Бинхэ вернулся в бамбуковую хижину и в тишине опустился на пол, опираясь локтями на изголовье кровати учителя. В воздухе витал едкий запах какой-то настойки. Липкое, вязкое чувство разлилось в груди, отдаваясь горечью на языке. Злые, давно сдерживаемые слёзы хлынули по щекам. Лю Цингэ поплатится. Ноги его больше не будет в бамбуковой хижине! Ло Бинхэ знал, что владыка Байчжаня всегда пользовался уважением и доверием многих, но не сомневался ни на миг: учитель прав. Лю Цингэ, как и он сам, — полукровка, скрывающийся среди людей. И если придать инциденту широкую огласку, если для всех вина за состояние Шэнь Цинцю будет лежать на Лю Цингэ, тот больше не выйдет сухим из воды. Вся школа будет следить за ситуацией и увидит, что виновник не получает должное наказание. Конечно, ни для кого это не станет потрясением: в прошлом Юэ Цинъюань не раз покрывал Шэнь Цинцю, теперь же сочтут, что глава школы прикрывает Бога войны. Но если раньше на Цанцюне это приняли бы как некую компенсацию, но сейчас, когда учитель забыл себя, подобное вызовет только всеобщее недовольство. Лю Цингэ придётся стать осторожнее. У него больше не будет права на ошибку, если он не хочет разоблачения. В этот момент давящую, почти звенящую тишину прорезал голос Мин Фаня из-за двери: — Учитель? — не получив ответа, он повторил с большей настойчивостью: — Учитель, этот может войти? Ло Бинхэ поднялся с колен, его глаза вспыхнули решимостью. А вот и первый шаг плана. Мин Фань славится вспыльчивым характером, который становился особенно непримиримым, когда дело касалось интересов Шэнь Цинцю. К тому же, его слова как главного ученика вершины имеют для остальных большой вес. Нужно только убедить Мин Фаня сотрудничать добровольно. Ло Бинхэ открыл дверь, склонившись перед старшим учеником со всем смирением и почтением, которые тот, несомненно, не заслуживал. Мин Фань, увидев его, скривил губы в презрительной гримасе: — Зверёныш? — Учитель без сознания. Словно ударенный молнией, Мин Фань оттолкнул Ло Бинхэ и помчался в бамбуковую хижину, остановившись у кровати Шэнь Цинцю. Лицо юноши исказилось от беспокойства. — Что случилось? — потребовал он, не глядя на Ло Бинхэ. — Ученики говорят, что видели, как Лю-шишу несёт учителя на руках. Почему отсюда вышел Му-шишу? — Это должен был быть обычный спарринг, — мрачно ответил тот. — Но… Лю-шишу был слишком жесток. Учитель даже не смог вернуться сам. На миг Мин Фань потрясённо застыл, затем, сжав кулаки, подошёл к Ло Бинхэ и схватил его за ворот. — Что ты такое говоришь? — выплюнул он, встряхивая Ло Бинхэ с такой силой, что тот едва не потерял равновесие. Владыка Цинцзина после, казалось бы, дружеского спарринга оказался прикован к постели — это серьёзный проступок. Разве стал бы Ло Бинхэ таким шутить? Он встретил полный ярости взгляд Мин Фаня прямо и твёрдо, хотя слёзы ещё не высохли у него на щеках. Мин Фань вглядывался в его глаза ещё какое-то время, а потом чертыхнулся и разжал кулак, выпустив ворот Ло Бинхэ. Метнулся к двери, больше не обращая на него ровным счётом никакого внимания. Хмыкнув, Ло Бинхэ проводил его стремительно удаляющуюся фигуру оценивающим взглядом. Отлично. Мин Фань сыграет в его плане. Ло Бинхэ даже ничего делать не придётся. Как он и предполагал, уже следующий день о состоянии Шэнь Цинцю не говорил только ленивый: — Вы слышали? Учитель Шэнь потерял сознание в спарринге из-за мастера Лю. — А что случилось? Лю-шишу суров, но справедлив. — А я считаю, он просто слишком высоко о себе думает! Весь пик гудел от разговоров. Скоро новость о напряжённости между Цинцзином и Байчжанем разнесётся по всему Цанцюну, словно пожар по сухой траве. Останется лишь выбрать момент, чтобы направить эту искру в нужное русло.

***

Ло Бинхэ знал слабости учеников Байчжаня как никто другой. Он никогда не пасовал в драке, хотя прекрасно осознавал: проще было бы убежать от превосходящего силы противника, чем зализывать рассыпанные по всему телу синяки и ушибы. Зато Ло Бинхэ научился, как едва не по щелчку пальцев вывести из себя любого из байчжаньских дикарей — те, потеряв всякое самообладание, превращались в свору безжалостных псов. Дикари с Байчжаня, казалось, питали особую, глубокую и трепетную ненависть к Ло Бинхэ. Даже если тот не искал приключений на причинное место, ищейки с Байчжаня как будто чуяли дух Ло Бинхэ боги знают с какого расстояния! И на этот раз они Ло Бинхэ не подвели. Окружили его всей стаей, стоило ему оказаться на пограничной территории. — Эй, опять ты? — недобро сверкнул глазами один из задир. — Прошлого урока было мало? — Это вам неплохо бы преподать урок вежливости при встрече с собратьями по школе! Послышались шаги, и на поляну вышел Мин Фань со своими подпевалами. При виде главного ученика Цинцзина байчжаневцы как-то сразу стушевались, не решаясь ни продолжить словесную дуэль, ни уйти, поджав хвост. Вместо этого они послали одного из своих, видимо, за подкреплением. Решительно настроенный Мин Фань последовал их примеру. Ло Бинхэ стоял чуть в стороне, наблюдая, как его план воплощается в жизнь. На поляну, разделяющей пики Байчжаня и Цинцзина, стекались нервные, взволнованные ученики. Небольшие озерца белых и зелёных мантий быстро разрастались, заполняя поляну. Наконец, из рядов белых мантий выступил высокий и мускулистый юноша с суровыми чертами лица. — И ты туда же? — бросил он, глядя на Мин Фаня ни то разочарованно, ни то настороженно. — Наш владыка до сих пор без сознания после спарринга с вашим, — холодно ответил Мин Фань, сверкая глазами. Лидер байчжаньской своры усмехнулся, приподняв бровь. Он сделал шаг вперёд, ближе к Мин Фаню, и скрестил руки на груди, парировав: — Это наверняка просто несчастный случай. С каких пор ты стал верить гнусным слухам больше, чем доводам друзей? Мин Фань, не отводя взгляда, процедил сквозь зубы: — С тех пор, как благополучие моего учителя стало зависеть от этого! Друг. В ответ лидер байчжаньских дикарей ощетинился, его глаза сузились, а мышцы напряглись, будто готовясь к нападению. — Если ваш Шэнь Цинцю так слаб, нахрен было лезть на Бога войны?! — воскликнул он, распаляясь ещё больше. Обвинения и контраргументы сыпались как град. Раздавались громкие голоса, перемежающиеся яростными выкриками и обвинениями. Ученики спорили и переругивались, пытаясь перекричать друг друга. На каждого ученика, пытавшегося всё же урезонить толпу, находилось несколько других, готовых подлить масла в огонь. Однако не важно, желали ли прибывшие выяснить правду или очистить имена своих горных владык от грязи — сводилось всё к обмену тычками и оскорблениями. «Наш учитель круче вашего». «Да ваш наставник безразличный сухарь, который даже о своих учениках не заботится. И почему вы всё равно продолжаете смотреть ему в рот? Может, он использует какое заклятие, чтобы зачаровать вас всех и получить безоговорочное доверие?» «Да вы ослепли! Это ваш учитель хитрый и подлый, только он стал бы использовать такие низкие методы! И зачаровал мастера Лю, чтобы тот ходил на Цинцзин, как на тренировку!» «Нет, это вы ослепли! Ваш наставник не может жить без того, чтобы не довести нашего!» «Глупые домыслы!» «А вот и нет». «А вот и да! На драку нарываетесь?» Ах, эта песня стара, как пики Цанцюна. Возмущение и негодование нарастали, и, казалось, что ещё немного — и спор перерастёт в откровенную драку. Никто не готов отступить во имя своего наставника. В тот момент, когда напряжение достигло своего предела, по поляне прокатился суровый голос, подобный грому, легко перекрывая все прочие: — Что вы тут устроили? Лю Цингэ, Бог войны пика Байчжань выступил из тени деревьев. Его шаги были настолько стремительны и бесшумны, что ни один ученик не заметил его приближения. Но при его появлении воздух на поляне как будто похолодел. Ученики все до единого застыли, не сводя настороженных взглядов с владыки Байчжаня. Ещё раз оглядев всех присутствующих, тот произнёс: — Я виноват в случившемся. Не рассчитал силу, — затем, спустя несколько ударов сердца в гробовой тишине, рявкнул: — Все разошлись. Эти слова оказали ошеломляющее действие. Поток зелёных мантий, возвращающихся на пик, загудел шепотками: — Ничего себе «не рассчитал»! — Какое лицемерие… — Как можно так поступать с нашим учителем?! Выходцы с Байчжаня, напротив, бессильно сжимали кулаки, едва сдерживались, чтобы не кинуться в драку и заглушить обиду. Но против слов своего владыки сказать они уже ничего не могли, так что им оставалось лишь в бессилии глотать обиды. Ло Бинхэ стоял в стороне, его лицо оставалось обманчиво спокойным, хотя внутри кипел настоящий шторм. Всё шло по плану, пока не появился Лю Цингэ! Почему он не мог прийти хоть немного позже, когда от самоконтроля учеников не осталось бы и следа, когда поляну заполнили бы яростные крики, звон металла и вспышки духовных техник? Тогда ситуацию легко можно было обернуть против байчжаньских дикарей и их почтенного главы. А что теперь? Негодование и тревога из-за того, что Лю Цингэ столь легко разрушил то, что Ло Бинхэ осторожно и тщательно планировал, сжигали его изнутри. В этом бурлящем потоке эмоций он не сразу осознал: демоническая энергия хлынула по венам, как послушный пёс, скользнув следом за уже знакомой яростью. Осознал это лишь в тот момент, когда встретился взглядом с Лю Цингэ. Холодный блеск в глазах воина заставил его в ужасе замереть. Как порыв ветра, Лю Цингэ шагнул вперёд, мигом преодолев разделяющее их расстояние. Он не дал тому ни шанса сбежать вместе с другими учениками. Схватил за шкирку и потащил куда-то… — Шишу, этот ничтожный ученик сделал что-то не так? — залепетал Ло Бинхэ. — Простите! Простите! Лю Цингэ не ответил. Ну точно почувствовал энергию… Что он собирается сделать? Убьёт его? Или, что ещё хуже, доложит главе Юэ, чтобы тот вышвырнул полудемона из праведной школы заклинателей? Неопределённость нависла над ним, словно остриё кинжала, готовое вот-вот нанести удар. В панике Ло Бинхэ дёрнулся, пытаясь сопротивляться, расцарапать Лю Цингэ руку, пнуть по колену — владыка Байчжаня перекинул его через плечо и продолжил невозмутимо тащить дальше… Каково же было изумление Ло Бинхэ, когда Лю Цингэ швырнул его на… тренировочный полигон?! Ло Бинхэ ошеломлённо огляделся, затем вернул взгляд к владыке Байчжаня, который без единого слова встал в оборонительную позицию. Это что, наказание такое? А меч даже не достал. Думает, раз Ло Бинхэ — всего лишь полукровка-ученик, его можно не воспринимать всерьёз?! Мол, смотри, салага, тебе меня не достать. — Думаете, я настолько беспомощен? — выпалил он. Лю Цингэ ничего не сказал, но его холодный взгляд говорил сам за себя. Ло Бинхэ вскинулся. Лицо его полыхнуло, а сердце бешено заколотилось — такая ярость обожгла вены. Его и так с позором вышвырнут с пика, верно? Так почему хотя бы не попытаться поколотить Лю Цингэ напоследок? Обуреваемый гневом, Ло Бинхэ собрал всю свою ци — человеческую и демоническую — и бросился вперёд. Играючи Лю Цингэ отклонил его атаку, не меняя выражения лица. — Слишком много силы на один удар. Ты теряешь баланс, — спокойно заметил он, не уклоняясь от следующего выпада, а перехватывая руку Ло Бинхэ. Тут же крутанул его через плечо и с лёгкостью отправил на землю. Тот вскочил, бешено стряхивая с ханьфу грязь. Каждый новый выпад злил его только сильнее: казалось, что Лю Цингэ играет с ним, как со щенком, будто наперёд знает каждый его шаг. — Ты должен сохранять рассудок холодным. Всегда. И всегда контролировать себя, — сказал Лю Цингэ, плавно уходя от удара и в то же время отвечая столь быстрым контрударом, что вновь сбил Ло Бинхэ с ног. — Используй свои движения экономно, чтобы не терять энергию. — Вам-то какое дело? — огрызнулся Ло Бинхэ, отплёвываясь от грязи. «Вы мне не учитель. Вы мне — никто», — эти слова не сорвались с губ, но повисли в воздухе. Атмосфера как будто потяжелела. Лю Цингэ, всматриваясь в лицо юноши, внезапно сказал: — Шэнь Цинцю просил меня помочь тебе с техникой. Я помогаю. Где это видано, чтобы Лю Цингэ возился с учениками? Что за нелепая отговорка?! «Вам просто нужен повод подобраться ближе к учителю!» — хотелось выкрикнуть Ло Бинхэ, но он лишь сильнее стиснул зубы. Ещё и говорит с ним Лю Цингэ больше обычного — точно, зачаровывает! Никакого прощения коварному шишу. Ло Бинхэ вскочил на ноги, собрав всю свою силу в последний рывок. С рычанием бросился на Лю Цингэ, пытаясь ударить снова и снова, каждый раз отчаяннее и сильнее. Дыхание неумолимо становилось всё более прерывистым, удары — менее точными. Но Ло Бинхэ отказался сдавался, даже ощущая, как его уставшее тело предательски дрожит. Наконец, он рванулся вперёд с криком, вложив в атаку всю оставшуюся силу до капли. Лю Цингэ резко остановил его, схватив за плечи. — Всё, — твёрдо сказал он, прижимая Ло Бинхэ к себе. — Хватит. Юноша дёрнулся, пытаясь вырваться из кольца его рук. Лю Цингэ только крепче сжал его. — Пустите… — хотел выкрикнуть Ло Бинхэ, но голос надломился. Он вдруг почувствовал, что эти руки, которые, по идее, должны были причинить ему боль, на самом деле держали так бережно, почти заботливо… как будто Ло Бинхэ всё ещё имеет право верить, что Бог войны не хочет ему навредить… Как будто… И это осознание — словно удар в сердце. Вся ярость и решимость сменились страхом и усталостью. В отчаянии Ло Бинхэ всхлипнул. Он не хочет… потерять учителя… Только не… Слёзы стремительно наворачиваются на глаза, обмякает напряжённое, как пружина, тело. Не выдержав, юноша плачет навзрыд, пряча лицо на груди Лю Цингэ. Вместе со слезами выплёскиваются вся боль и отчаяние, которые так долго давили на сердце. Бог войны продолжал держать.