Мелодия на берегу моря

      Грубо говоря, большую часть истории это была рыбацкая деревня, пока в какой-то момент люди не очнулись и, собравшись, вдруг приняли решение назвать это величественным словом «город» — и понеслось.       В расцвет экономики (и немного — музыки), особо предприимчивые люди… Ладно, чего как не родные — Убуяшики-сан и Кибуцуджи-сан — вдруг решили открыть репетиционные базы. Опустим то, что Убуяшики-сан, будто копируя, внезапно решил открыть студию сразу после многоуважаемого Кибуцуджи-сана, ведь в силу того, что студия у подражателя оказалась и просторнее, и лучше, и свежее, и штукатурка там не сыпалась, и потолок не протекал даже под проливным дождём, и оборудование было куда новее, наглое воровство идеи великодушно прощается.       Даже в человеческой истории две страны, заприметив вдруг особо плодородные и выгодно расположенные земли, никогда не воевали за них так ожесточённо, как две наши группы грызлись за возможность записать свои песни в «Натагумо».       Конечно же, моя шикарная группа, собранная из величайших талантов и мэтров музыкального искусства, имела все права на самую лучшую студию в этом захолустье! Разговоров на эту тему, по идее, даже быть не должно, но конкурирующей группе всегда было что возразить.       — Давайте просто постараемся как-нибудь согласовать расписание репетиций, чтобы не мешать друг другу! — Предложила девушка с розовыми волосами, но огонь жарких споров тут же развеял пеплом её едва ли услышанное хоть кем-нибудь предложение.       —… А почему это мы вдруг должны репетировать в девять часов вечера? Так-то у нас у многих подработки, ещё и образование высшее пытаемся получить!       —… А мы что, нет? Мы тоже все заняты!       — Ах да? У вас здесь раз — школьник, — подсчитывал Тенген, указывая пальцем на Кайгаку, — два — школьник, — в этот раз накрашенный зелёным ноготь указал на Зохакутена, — три — школьник! — подсчёт почему-то закончился мной.       Доума, которого мне приходилось отвозить домой пьяного, вдруг наклонился и с полными ужаса глазами спросил:       — Ты школьник?..       Возмущённо пищать: «давно уже нет!» на очевидную и глупую провокацию было совсем незрело (хоть от злости и очень хотелось) поэтому я сделал над собой усилие и спокойно сказал:       — Нет, я не школьник.       — Эй, ему двадцать!!! — Оскорбленно заорал вместо меня Ренгоку Кёджуро, крайне неожиданно и почему-то как раз когда тема разговора уже переключалась с моего возраста на то, какая группа самая крутая. Когда в балагане из всплёснутых из возмущения рук и льющегося в обе стороны потока желчи я поймал взгляд Кёджуро, он озарил меня обезоруживающей улыбкой: — А мне двадцать два!       — Тихо, тихо, — Его, явно не особо улавливающего, что за сыр-бор, Тенген похлопал по плечу. — Иди пока что, разложи установку, постучи по барабанам.       Кёджуро, пожав плечами, уже собирался сделать как сказано, но поднявшееся со стороны моей группы возражение его остановило и он встал на то же место рядом с Тенгеном.       Пока шёл спор, временами Кёджуро невпопад вставлял какие-то слова, словно он не до конца врубался, за что мы грызёмся и в какую сторону ему воевать:       — Можно быстрее? Мы все здесь теряем время!       — Давно пора репетировать!       — Когда будем играть?!       — Пока вы тут общаетесь, я побарабаню?       — Может, вместе порепетируем? — Спросив это, Кёджуро с надеждой посмотрел на меня. Честно, мне это даже польстило — похоже, он принял меня за главного — но, к сожалению, ничем кроме пожатия плечами я не смог ему ответить.       Мой ответ Кёджуро явно не устроил — он затих вплоть до самого конца спора, в результате которого нам всё-таки пришлось собраться и попереться в студию похуже.       — Тупые, блин… Достали… Ай! — За своё бурчание под нос Кайгаку неожиданно получил подзатыльник от нашего солиста.       — Не говори так… Там мой племянник…       — Ну сори тогда, — неискренне сказал Кайгаку, потирая затылок.       В студию Кибуцуджи-сана я шёл как на казнь. В основном заносил деньги и договаривался об аренде я, так что, понятное дело, и запомнил он только меня.       — Аказа… Почему вот тут вы намусорили?       — Аказа… Дайте хоть послушать, что вы там записываете.       — Аказа… Почему не поздоровались со мной не рынке?       Список можно продолжать бесконечно — к сожалению, нам не хватило ума тщательно скрыть, что иногда мы перебегаем в студию получше, поэтому Кибуцуджи-сан начал нас ревновать.       — Аказа… Почему вас здесь не было в воскресенье? Вы обычно здесь собираетесь по воскресеньям, что случилось?       Оставалось только неловко улыбнуться и, томясь непонятным волнением, которое этот человек, осознанно или нет, умел внушать, солгать:       — Да работал, времени не нашлось…       Наконец, пройдя через все тернии на пути к райским кущам — к студии с замызганными стенами и прожжёным сигаретами линолеумом — мы начинали играть.       Внутреннее измождение, от которого можно было избавиться, лишь позволив пальцам обнять гитарный гриф, наконец отпускало душу, и тогда уже можно было осознать, что всё, происходившее до, на самом деле должно вести именно к этому моменту.       — Это самая худшая студия! — Спустя некоторое время, устав от пронизывающего ветра, дующего через неплотно закрытое окно, школьники наши начинали ныть.       — Как же нам выкурить их оттуда? — Размышлял вслух Зохакутен.       — Курить? Да, перекур нужен, — Пробормотал Доума, уже вытягивая пачку сигарет.       Кайгаку протянул было руку, чтобы взять сигарету, но Мичикацу шлёпнул его по ладони.       Конечно, дело так идти не может. Если моей группе плохо, то и мне, как лидеру, плохо — я должен был что-то предпринять.

***

      Когда я, надеясь прибыть раньше всех и отбить свой группе место, пришёл в студию «Натагумо», Кёджуро уже раскладывал там свою барабанную установку, а встретившись со мной взглядом, улыбнулся и кивнул в знак приветствия. Я ответил тем же.       Можно сказать, это было уже нашей традицией: завидев меня в супермаркете, или идущим по улице, или на моей работе в магазине DVD-дисков, Кёджуро, в отличие от своих товарищей, неприязненно крививших нос или надевавших маску безразличия, улыбался мне и спешил поздороваться, хоть мы и не общались уж очень близко.       — Слушай, — начал я, и Кёджуро, закручивая тарелку на барабанной установке, обратил на меня внимание, — давай уже решим этот наш спор насчёт студий.       Кёджуро, вперившись в меня взглядом, пару секунд молчал с напряжённой улыбкой на лице.       —… Прости, я не припоминаю, чтобы у меня с тобой был спор! Впрочем, как я уже предлагал, я был бы вполне не против порепетировать вместе! Или хочешь, устроим соревнование?       Соревнование! Как я до этого раньше не додумался?       — Что насчёт баттла? — По моему лицу пошла хитрая улыбка. — Кто кого сделал, тот и отбил студию для своей группы на целую неделю. Надо только найти независимого слушателя, который нас рассудит.       — По рукам!