Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

После возвращения с «вечеринки демонов» восстановившегося Синдзи, пострадавшего Виктора и побывавшую с ним Аску ожидали долгие проверки, в конечном счёте к полудню, их положили в специальные капсулы-саркофаги. Нанороботы занялись восстановлением, ибо выяснилось, что они схлопотали здоровья дозу радиации, выделившуюся во время некоторых манипуляций с магией, и лёгкое отравление иными веществами. Всей честной троице приключенцев оставалось лежать и ожидать выздоровления. К счастью, им оставили возможность по аудиосвязи разговаривать друг с другом. — Предлагаю рассказать анекдот, — вот что говорила Аска к исходу первого часа ничего не делания. — Расскажи, — не стал возражать Виктор. — Не могу — ничего на ум не приходит. Прогремел смех. Их разговоры происходили вспышками, немного поболтав, они снова замолкали и пытались заснуть, что не получалось из-за щекотки, чесотки и иных раздражений, вызванных работой нанороботов, потом ребята снова начинали о чём-то говорить. — Мне тоже ничего не приходит на ум… — Виктор последнее время долго подумывал, как он будет докладывать начальству о произошедшем и как он будет скрывать от NERV то, что зная о письме Марии, сразу не донёс об этом. Его пока о том не спрашивали только потому, что он проходил лечение. — Хорошо, Аска, смотри — ты говоришь я шпион, да? — Виктор всё же сообразил шутейку, вернее — её сообразила сама жизнь. — Есть подозрение… — девушка глядела в прозрачную крышку саркофага над лицом, возможность смотреть за пределы капсулы значительно уменьшала клаустрофобию. — Так вот, прикинь, я буду докладывать Путину правду о том, что случилось в особняке Николае? — попросил представить Виктор. — Ну. — Я скажу, Владимир Владимирович, неонацисты пытались похитить Синдзи, чтобы их лидер пересадил в него своё сознание — да, а ещё Гитлер не погиб в 45, но нечего беспокоиться, его выебал инопланетный хентайный монстр, ну, и он помер… Аска ответила слабым смешком. — Да, — согласилась она, — если обычным языком пересказать происходящее с нами — получается как-то ебануто! — «А ещё я пришелец из мира, где про вашу личную жизни снимают сериалы и ребилды!» — мысленно добавил Виктор. — Знаешь, мы напоминаем мне персонажей ТВ-сериала — или очень длинной манги. Ведь мы пережили такое приключение! — Хочу заметить, — вмешался в разговор Синдзи, — что другие люди, каждый житель планеты Земля и каждое существо во Вселенной, все переживают свои истории. Где-то они заканчиваются, где-то ещё продолжаются. — История Марии закончилась? — спросил Виктор. — То есть? — Ты не намерен возвращать её к жизни? — задала вопрос уже Аска. — Да, ты же типа можешь так сделать? — уточнил Северов. — Заклинанием? — Нет, я не буду её воскрешать, пусть лежит в могиле, она сама её выбрала, — ответил Синдзи, несколько удручённо. — Ага, тем паче, Синдзи, она предала тебя, — добавила Аска. — Сволочь! Спелась с нациком! — Отчасти это моя вина — я наезжал на неё… — напомнил юный оккультист. — Нет, не твоя, — возразила Аска, — это её решение — ты был безобиден, не думай винить себя… — Да-да, ты во многом права, я не должен винить себя за поступки других, — сказал Синдзи. — Тем более за предательские. Я же ей не приказывал? Э… И не ставил в такой положение, чтобы у неё не оставалось выбора. — Это точно… — согласилась Аска. — Мне никогда не нравилась эта Мария, если честно. — А ты сама меня не предашь? — спросил Синдзи. — Дурак — нет! Я… — Аска запнулась. — Ты любишь меня? — Да, люблю. Виктор решил, что назрело время обсудить свои сердечные дела. — Слушайте, а мне ты, Аска, тоже нравишься, — честно признался Северов. — Мне ещё Рей нравилась — Рей II, то есть, с первой я толком не общался… — Я не удивлена, что тебе нравлюсь — я много кому нравлюсь, — хохотала Аска с саркастическими нотками. — Но тебе больше нравится Синдзи? — Виктор находил это закономерным. — «Именно Синдзи и Аска остались одни на берегу LCL». — Да, — уверенно ответила она. — Он твой единственный? — Нет. Сношаться я могу с другими, и дружить я могу с другими, нет, Синдзи не мой единственный… — Виктор — есть секс и есть любовь. Это разные вещи, — напомнил Синдзи. — Знаю-знаю… Но мне нравится личность Аски, правда, ты такая… энергичная… и прекрасная. Мне по душе с тобой, — признался Виктор. — Покуда твой хуй служит моим удовольствиям — пожалуйста, — так ответила на это Аска, стараясь звучать циничной и расчётливой, чем в сердце задела Виктора. — «Она не стерва, как в каноне, она хуже. Или она хочет казаться такой, если нормально ладит с Синдзи?» — подумал Северов. — А как начались ваши отношения с Синдзи, если не секрет? — Мы переспали, — ответила Аска. — Просто мне захотелось провести с кем-то вечер… — А я не то, блин, чтобы хотел, просто… Я был девственником и тупо хотел разделить ложе… Ну, когда такая красотка предлагает сама — кем бы я был в своих глазах? — рассудил Синдзи. — А что потом? — Мы проводили время вместе. Просто, Синдзи меня кормил, мы оставались ночевать вместе, опробовали всю Камасутру, — рассказала Аска. — То есть всё как у людей? И это то, что вас связывает? — спросил Виктор. — На самом деле всё… сложнее, — Синдзи вспомнил, как он удушал Аску в «тот раз» на берегу океана LCL. — Только не вздумай рассказывать это, — вмешалась Аска. Она посмеялась. — Обойдётся Виктор-кун без этой инфы! На самом деле она ничего не имела в виду и хотела просто подшутить над Виктором. — Ладно-ладно, я чё? — Северов немного подумал. — Но я не хочу, чтобы ты меня кидала, Аска, я хочу тебе угодить, вот чем смогу! — Угождай, — не стала возражать Аска. — Только не вздумай ревновать. Я ни за что не скую свою жизнь с одним человеком. — Я не буду, — на самом деле Виктор ревновал, только осознание бессмысленности этой ревности помогало ему низводить её в сердце. Обычно ревнивец хочет владеть телом той, кто принадлежит другому мужчине, только Аска с подачи развратного Синдзи отдавалась ему очень легко, непринуждённо и страстно. Другое дело, она его «в упор не видела», не откликалось сердце этой красавицы на его персону. Он просто служил для неё ещё одним членом. Это досаждало, но что он мог изменить? Он не в праве требовать от человека любить кого-то! Снова наступила тишина. Аска вспомнила о своём прошлом. Это случалось не редко, когда она оставалась в бездействии. Вот поэтому она его терпеть не могла. — Ребята, вы когда-нибудь совершали поступок, о котором жалели? — спросила она. — Наверное, да, — ответил Виктор без особого раздумья. — Сложно сказать… — Синдзи задумался. — Это зависит от вопроса, в какой мере человек определяет свои поступки. А он сложный. — Снова философствуешь. Мой отец считает, человек ничего не решает, потому ему не в чем каяться. Потому можно делать всё, чего хочешь, — ответила Аска. — А ты-то сама как считаешь? — спросил Виктор. — Не знаю… — По-моему, польза философии не доказана, а вреда от неё — много, — критически заметил Северов. — Эта точка зрения тоже философская, — обратил внимание Синдзи. — А почему ты спросила, Аска? — Скажем так, у меня за душой есть грех. Поступок — действительно плохой поступок, — призналась Аска. Это было так. — Какой поступок? — захотел узнать Синдзи. — Не скажу. — А, ну да, тут же нас прослушивают — мы не в исповедальне, — заметил тогда Синдзи. — Нет, я вообще решила об этом забыть и не вспоминать. Вот такая я, — Аска чуть надула губы. — Я думаю, человек достоин прощения и снисхождения… Если он раскаивается, — решил юный философ. — Если мы не будем прощать раскаивающихся грешников, мы не будем добродетельны, не так ли? — А если этот поступок — настоящее преступление? — спросил Виктор. — Его тоже стоит простить? — Смотря кому и что прощать. Я могу простить тебе что-нибудь, но другие могут не простить, — рассудил Синдзи. — Понимаешь, Аска, дело это тонкое. — Ты мог бы простить Марию? — спросила Аска. Она совершила где-то тот же грех — предательство и убийство, но по отношению к Анне. — Не знаю… — в момент, когда Синдзи видел, что Мария собирается убить себя, он бы ответил уверенно, что готов простить. — Для этого мне надо было бы поговорить с ней. Если бы она раскаялась… Конечно, правду скажу, что прощать зло, которое сделали не с тобой, легче. Даже слишком легко, — пришёл к выводу Синдзи. — Если ты кому-то, Аска, сделала плохо, тебе в первую очередь стоит просить прощения у этого человека. Наверное, если он тебя простит — значит, можешь быть спокойна, твоя душа чиста, главное ещё — никогда не повторять греха. — Угу, ты прав… — Аска повела губами. — Это логично… — Нет морали вне нас, но нам нужна мораль. Мораль нужна любому, кто живёт с людьми, — размышлял Синдзи, — вот к какому выводу я пришёл. Только аутсайдеру, не живущему с людьми, не связанному обязательствами, мораль не нужна. — Аутсайдер — это типа психопат? — уточнил Виктор. — Нет, аутсайдер — это, например, отшельник, живущий далеко от людей. К чему ему мораль? — Синдзи подумал, как ему точнее выразить мысли. — Мораль проистекает из человеческого эгоизма и коллективизма. Задача морали — регулировать поведение людей через выдуманные понятия добра и зла, справедливости и несправедливости и так далее. Мораль создаёт рамки дозволенного и недозволенного, и задаёт нормы нужного поведения. Вообразите, вот нет рамок дозволенного — тогда, при виде любого человека, вы бы думали из соображений безопасности — «а не убьёт ли он меня?» Отсутствие морали сделало бы такое напряжение постоянным и потому невыносимым, страх человека перед человеком превратил бы жизнь людей в ад, сделал бы невозможным любое взаимодействие между нами, потому мораль исходит из эгоизма. И такое взаимодействие необходимо людям для их благополучия, мораль формируется сама собой по ходу дела. Самая первая заповедь любой морали — запрет на причинение беспричинного вреда членам своей группы, такое правило есть даже среди животных и среди уголовников. Уж потом — по ходу общественных отношений — усложняется мораль, воспевая самопожертвование, отвагу, милосердие и прочие формы того, что называют альтруизмом. — Боже, как умно ты рассуждаешь! — признал русский. — Не, правда, без иронии! Это мне больше некросодомии нравится! — Я рад, что ты со мной согласен, — улыбнулся японец. — А ты всё ещё не раскаялся в своих взглядах? Что ты имеешь против некросодомии? — начал подтрунивать юный философ. — Слушай-слушай, нас слушают по аудиосвязи, — напомнил попаданец. — Давай не будет здесь это обсуждать… — Мы можем выйти в астрал, — предложил пилот Евы-01. — Для этого мне лучше уснуть. — Можешь показать нам астрал? — попросил Виктор. — Синдзи меня катал по астралу, показывал далёкие планеты, — Аска попробовала вспомнить Мир Снов. — И ещё пятимерные дома без окон и дверей… И ещё много того, чему нет названия. — Может быть Аску выйдет провести в Мир Снов? — на том её возлюбленный закрыл глаза. — Но для этого нужно заснуть… — Я не против поспать, я же ночь не спала. Но всё как-то нервно… — Аска зевнула. Расслабиться ей не давали ощущения, вызванные в теле работой нанороботов, у неё то там терялась чувствительность, то там чесалось. Им разрешалось выйти попить или справить нужду в рамках отведённой комнаты, где стояли саркофаги. Вскоре пилоты, наговорившись, всё же уснули. Аска и Виктор постепенно осознали себя парящими над своими привычными телами. — Мы в астрале, да? — сообразил Виктор через некоторое время молчания. Он чувствовал себя необычайно лёгким, казалось, у него нет тела, и он даже не видел себя, но зато воспринимал Аску и Синдзи, откуда он смог заметить их наготу. Правда, это воспринималось совсем иначе, словно неважно, есть на них одежда или нет — словно есть некое третье состояние вне этой дуальности. — Да, мы в астрале, — подтвердил Синдзи, его голос не звучал как голос в привычном понимании, он просто, казалось, транслировался в мозги, из-за чего Виктор не мог определить, на каком языке говорит Синдзи. — Я обещал покатать вас по астралу. — Давай, — Аска взяла Синдзи за руку, да, в такой форме у них всё-таки были руки, что могло быть не понятно сразу. Виктор тоже взялся за Синдзи и они взлетели, прошли через крышу за долю секунды и достигли далёких звёзд, раскинувшихся перед ними. Пожалуй, главной особенностью астрала была невозможность определить расстояние между объектами, оно переменялось в зависимости от наблюдавших. — Можешь объяснить, как это происходит? — глядя на покров космоса, Виктор заметил, что воспринимает ранее недоступные спектры, звёзды и то, что меж ними — всё это казалось ему безумно цветными и закрученным! — Покуда наше тело лежит, наша бесплотная мысль формирует новое естество из эктоплазмы, оно обладает формой, похожей на ту, что имеет изначальное тело — по сути это оно же, но в иной размерности. Как своего рода тень. Попытка переменить эту форму в астрале легко может закончиться развоплощением и гибелью этой манифестации, — предупредил Синдзи, он указал на большую звезду, красную с оранжевой точкой в центре (она сейчас казалась плоской наклейкой, нанесённой на что-то плоское). — Смотрите, объекты относительно нас иные, чем относительно нас, когда мы материальные люди. — Тут много чего безумного, — Аска взглянула на Виктора, она казалась бледно-розовой и с длинными волосами, так она немного походила на рисунок в стиле примитивизма. Сам Виктор воспринимался ею с оттенком меди. Наиболее чётким оставался Синдзи — в его проекции преобладал фиолетовый, а глаза казались ясно-голубыми. — Да, мы в пространстве Тиллингаста, тут всё иное, это наша Вселенная и не наша, — на таких словах Синдзи перенёс Виктора и Аску ещё дальше, где вместо звёзд простирались какие-то непонятные туманные шлейфы. — Я могу летать с Великой Мыслью. Я часто использовал её для поисков Каору, но они ничего не дали, словно… словно вся огромная мультивселенная стоит на пути, зараза! — А как нам вернуться, если чё? — поинтересовался Северов. — Просто открой глаза, мы спим, — подсказала Ленгли. — Не пробуй пока этого сделать, Виктор-кун, ты же хочешь ещё посмотреть на астрал? — отговорил Синдзи. — Хорошо, — Виктор преодолел желание попробовать так сделать. — Эти вылазки насколько опасны? — обеспокоился он чуть позже. — Всё зависит о места, куда ты летишь, — стал излагать Синдзи. — Есть звезда Алголь — инкарнация древнего зла [1]. Есть Гончие псы Тиндалоса. Есть замкнутые цепи суб-миров и лабиринты, где можно плутать эоны. С другой стороны, мы всегда можем проснуться. Почти всегда. Странники направились дальше, преодолевая соединения туманных шлейфов. Как-то они устремились к крохотной песчинке на поверхности одного из рукавов — и увидели, что эта песчинка увеличилась до скопления и переплетения таких же шлейфов, чем бы они ни были! — Чёрт побери! Это как наркоманский сон! — поразился Виктор. — Тебе когда-нибудь снилось такое? — спросила Аска. — Не-а, — Северов не стал говорить о том, что ему привиделось во время приёма «Жестокого Ангела». — Иногда я ловил сигналы… телепатические сигналы — мне казалось, они от Каору-куна, — поделился Синдзи. Он собрался с мыслями и выкрикнул так оглушительно, что Виктор и Аска содрогнулись: — Каору-кун! — Вай! — Виктор инстинктивно схватился за область ушей. — Что ж так громко?! — скорчилась Аска. — Ой, простите, ребята! — извинился Синдзи. — Картер-сама говорил, если бы он не утерял свой Серебряный Ключ, через него мы бы могли… Неожиданно, словно в качестве ответа, мироздание исторгло импульс, подобный ударной волне или очень громкому вою, он отбросил троих странников куда-то назад и заставил их сжаться. — Что это за хуйня?! — вскричала Аска. — Эх! — сильнее всех скривился Синдзи. — Не знаю! Он ухватил другой рукой сразу Виктора и Аску, другой он сотворил Серебряный Меч, чтобы отбиваться от грядущей опасности. Перед ними частицы, из которых были сотканы шлейфы, простирающиеся всюду, словно пена в грязной воде, начали образовывать нечто огромное по сравнению с троицей. Ядовито-зелёные огоньки исторглись из каждой частички, вместе они вылепили характерный чудовищный облик — здорового и пузатого монстра, достаточно нематериального, чтобы через него виделся весь прочий космос, но достаточно грозного и опасного, чтобы он мог раздавить своими импульсами. В нём сходу угадывалась голова с шестью горящими глазами — словно холодными и далёкими звёздами, ниже них простирались шевелящиеся щупальца. И эта голова венчала восстающее пенистое туловище, казалось бы, смутно гуманоидное, словно нечётко нарисованное на грязном листе. Позади распрямились широкие крылья и потянулась десница с длинными когтями, просто зияющими чернотой. — Бля, это же ёбаный Ктулху! — безошибочно узнал Виктор этого космического дьявола. — И хуя он тут забыл?! — дрогнула Аска. — Не знаю! — Синдзи отважно держал Меч перед тянущей рукой, и мордой, что шевелила ротовыми придатками высоко над когтистою кистью, шесть глаз загорелись ярче всех прочих чуждых светил, став испепеляющими солнцами. — Это его проекция, но нам лучше бежать! — решил Синдзи. — Все помнят — открыть глаза?! — Да! — в голос отозвались Аска и Виктор, увы, этого они не сделали, ибо их воля тут же оказалась скована тем тошнотворным зеленоватым светом, что изливал на них Ктулху. — Я понял! — вдруг сказал Синдзи. — Ты не хочешь, чтобы я встретился с Каору-куном! — Он разозлился. — Получи! — и ударил Мечом… Дальше их словно сорвало с места ураганом — Синдзи как будто пробил стенку огромного аквариума и из него астральных странников как накрыло волной и понесло бурным потоком. В нём они узрели как пропал Ктулху и как их несёт к голубой Земле. — КАОРУ-КУН! — успел прокричать безутешный возлюбленный перед тем, как они проснулись. — Вы как? — сходу спросил Синдзи, разлепив глаза. До его ушей через линию связи донеслось частое дыхание друзей. — Я? Нормально! — выдохнул Виктор. — И я… жива! — Аска раздражённо хлопнула рукою по крышке саркофага. — Ктулху фтагн нахуй! — зло выругался Северов. — Хуй с ним с Ктулху, с чего это он вылез? — озвучил вопрос Икари, в целом, он уже догадался об ответе: — «Он хочет помешать мне воссоединиться с Каору! Я должен верить своему предчувствию!» После всех процедур, пилоты и их начальство собрались обсудить известное, кто-то расположился за столом, а кто-то внимал стоя, сложив руки на груди. — Я уверен, это Ктулху мешает мне связаться с Каору-куном! — заявил Синдзи. — Возможно-возможно, — не стал отрицать того Рэндольф. — Я мог бы попробовать прорваться через его заслон. Так можно же, да, Картер-сама? — Даже при твоих талантах, схватываться с кем-то уровня Ктулху — это верх безрассудства, даже если речь идёт об астральном плане, — так ответил учитель. Рей I вдумчиво поглядела на Синдзи, ничего не сказав. — Не, ну это понятно, — тот хлебнул горячего кофе. — Над тем, как связаться с Каору — если так можно — вам стоит подумать, — обратилась Мисато, глядя в сторону Рей, Рэндольфа и Юй. — Великая Мысль может в теории достигнуть Каору, — ответила последняя. — Она вполне может привести его к Земле. — Как он появится здесь физически? — спросил Рэндольф. — Вот в чём вопрос. — Если б я только знал, где он! Послал бы он мне какое-нибудь видение, я мог бы открыть портал! — сокрушался Синдзи. — С этим стоит быть крайне острожным, — предупредил мастер-оккультист. — Знаю-знаю, со всем надо быть осторожным! — спародировал ученик. — Синдзи, твоя удача и сила, не повод относиться пренебрежительно к безопасности! — строго напомнила Мисато. — Я взываю к твоему разуму, ты же очень умный у нас парень! Пойми это! — Пф! — Синдзи встал с места, потянулся и зевнул. — Я устал после всего… Если вы не против, могу я пойти к себе и отдохнуть? — Да, можешь — мы сообщим тебе, если примем какое-нибудь решение, — отпустила Мисато. — Спасибо, — Синдзи покинул собрание. — Чёрт, если он только отправится искать Каору в свой астрал! И его схавают! — предположила Мисато. — Так уже хавали, — хихикнул Кейта. — В этот раз ему повезло! — Если его манифестацию повредить, пока цел мозг, он сможет просто проснуться, — рассудил Рэндольф. — С другой стороны, есть методы — у Ктулху и прочих — повредить телу. — Нас спасает оккультная защита, — напомнила Юй, — всё на базе ей накрыто, как видите, воздействие Осквернителя и Бугг-Шаша она полностью погасила. Мисато несколько раз в мыслях прошлась по комнате. Ей позвонили. — Да, Кадзи? Хорошо, пусть всё подробно потом мне сообщат. — Она отложила телефон: — Еремиас фон Альтберг-Эренштейн арестован, во всю идёт расследование. Судя по тому, что ряд влиятельных в парламенте господ оказался убит в особняке или съехал с катушек, можно сказать, много кто был неонацистом, — рассказала она. — С чего это так немцы решили вспомнить товарища Адольфа? — спросил Виктор. — Не они придумали Церковь Создателя — этот культ основал какой-то там ебанутый по имени Бен Классен в Америке — он покончил с собой, потом его место заняли всякие преемники; атеисты и расисты, они планировали убивать евреев и негров, христиан и иудеев, чтобы развязать религиозную и расовую войну, — перечислила Мисато. — Не врубаюсь, если эти сраные White Beret [2] — атеисты, почему они также называют себя церковью? — не понял Мусаши. — Просто эти «беложопые» вместо какого-либо бога почитают «белую расу», — пояснил Шигеру. — К тому же, если человек сам называет себя атеистом, это ещё не значит, что он не идиот. Может быть, он тоже во что-то верит — например, в превосходство одной нации над всеми другими или одной расы над другой. Многие люди позволяют себе во что-то верить, к сожалению, и пока они во что-то верят — психов будет полно. — Они реально тупые — как можно поклоняться расе? — возмутился Тодзи. — Нацики! — немного заикаясь, выговорил Кенске. Это были остатки от того, что с ним случилось в Кейнане. Поздее Кенске с глазу на глаз перекинулся с Синдзи: — Это на почве контакта с Тиамат? — Кенске испугался за то, что он теперь будет под прозрением. — Это через него Венсен завербовали пособники CCD? Заразили? — Вероятно, на почве постели с Николае. Он блёл целомудрие, едва ли он мог её чем-то заразить, кроме нацизма. Скорее всего, дело в том, что он просто смог забраться ей в душу, а CCD контролировали его жажду власти, — подумал Синдзи. — Какая неприятная новость. Одна из нас погибла и погибла не на поле боя а как предательница. — Я бы её простил, Кенске. Я прекрасно понимаю, что я сам мог бы стать предателем при определённых обстоятельствах. Так что скажу тебе честно, я совсем её не осуждаю, — признал Синдзи. Кенске встревоженно поглядел на него, после чего согласно кивнул. — Молодые люди, — начал объяснять Рэндольф сейчас, — вам уже стоило усвоить, что самый тяжкий грех — гордыня. Особенно этот недостаток обуревает со страшной силой тех, кто действительно чего-то добился. Особенно если он только крутил n-ную гайку и не батрачил на передовой. Так, по совокупности случайных событий, страны Европы и США, населённые преимущественно белыми людьми — католиками-протестантами заурядной сексуальной ориентации, добились прогресса. Стоя посреди прогресса, очень приятно думать, что мы особенные, раз добились такого в отличие от черномазых и диких славян. Очень приятно хвалить самих себя… Ведь вроде бы ты один сам сделал не так много, но все мы сделали ого-ого — тогда можно хвалить всех, включая себя, даже если ты сам не так много добился. Это называется национализм или расизм — в зависимости о того, на что ложится акцент. А ещё, мальчики и девочки, в особо запущенном случае, это я как бывший белый протестантский гомофобный расист говорю, это приводит к обожествлению собственных белых задниц. — Всё от того, что люди не рациональны — так бы сказал Синдзи, — добавила Мана. — Я сама хорошо знакома с безумствами националистов. — Это мы поняли, но ведь Родину защищать — это всё же благое дело? — задал вопрос Виктор. — Если твоя родина праведна, то её защита — святое дело, — ответил Кадзи. — но только если она праведна. — А как я это пойму? — спросил Виктор. — Учись для этого отличать добро от зла — это самое сложное и крайне важное в жизни, уметь делать это, — ответил Рёдзи. — Но мы здесь не для этого собрались, — критично заметила Рицуко, видя, как разговор отклоняется. — Да, Гитлер, как выяснилось, вместе с личным астрологом-колдуном — бежал в Румынию, — продолжила Мисато, — потом он сплёлся с кучкой Церкви Создателя, сколь нам известно. Остаётся выяснить, откуда у них столько денег. — Если бы не большая волна миграция с Востока — они никогда бы не набрали популярность, — добавил Рэндольф. — Это точно, — согласилась Аска. — Не хуй было пускать арабских унтерменшей. — Политика — не наш вопрос, — отрезала Мисато. — Нам ещё известно, что культ финансировался из США и в нём состояли сам Альтберг-старший с ближайшими родичами. По его приглашению, многие креативисты приехали из США, сейчас многие из них убиты, или поехали крышей, оставшихся, кто не был на вечеринке, ловят интерпол и прочие. — Кстати, чего там с Хельгой? — пожелал узнать Мусаши. — Она сошла с ума вместе с остальными, сейчас она в больнице, — дала ему знать Мисато. — Ваш товарищ Карл, многое нам расскажет, — поглядела командующая на главу оккультного отдела. — Да, наверное, я сам послушаю, — согласился тот. — Кстати — о сошедших с ума, — взялась развивать тему Рицуко. — Из-за нас под ударом оказались гражданские. Не попрут ли нас власти Германии? — А сколько там гражданских пострадало? — попросила напомнить Мисато. — У нас разные данные, как минимум, десятки несчастных случаев, острые головные боли у сотен человек в радиусе десяти километров, даже дальше, припадки, бунты психбольных… — кратко проговорил ей в лад Шигеро. — Всего пять погибших и двадцать тяжело пострадавших — не считая людей в особняке, но эти сами виноваты, по-моему — картина ещё ничего. В Японии было хуже. — Ясно, но я согласна с тобой, — Мисато бросила взгляд на Рицуко. — Нам придётся менять дислокацию штаба. Этот CCD не просто появился где попало — он целенаправленно атаковал нас. — И куда мы переедем? — поинтересовалась Мана. — Может в Россию? — предложил Виктор. — Если что — это шутка. Нет надо в Россию. — Ага, чтобы на нас напали культисты Призрака Коммунизма во главе с бессмертным Сталином? — Аска не оценила затею. Кто-то посмеялся. Не весело, впрочем. — Это звучит не так бредово после живого Гитлера и его бессмертного астролога, — выдохнула Майя. — Вероятность того, что мы попали бы в такую ситуацию с неонацистами — была минимальной, похоже, вопреки теории вероятности наш Синдзи притягивает к себе все события. — Чёрт, и, как с такими бороться! — цыкнула Мисато. Она чуть прикусила палец в мыслях. — Ладно, хрен с ним, со злым роком, пока. Наша задача найти новое место для штаба поодаль от любых гражданских. Очевидно… — она поглядела на пилотов. — Стоит вам раскрыть один наш козырь о котором я не стала вам говорить, а то у Синдзи мог начаться приступ словоблудия на камеру! — Что за козырь, мэм? — живо спросил Мусаши. — Скоро узнаете. *** Синдзи решил сегодня развлечься с Мари. — Поддерживаю тебя, Синдзи, — Аска одобрила такое пожелания возлюбленного. Когда Синдзи и Мари очутились в одной комнате, Аска была занята и обещала подойти позже. — Мои любовницы либо заняты, либо их нет здесь, — Мари обнажалась перед ним, явила себя в нижнем белье и в откровенном лифчике. У Синдзи сразу вскочил член в штанах, которые он, впрочем, секунду спустя скинул. Голая грудь Мари, самая большая среди всех пилотов, припала к поджарому торсу Синдзи. Ручка любовницы сразу же вцепилась пальчиками в торчащий, горячий фаллос. — Лицо твоё — красивое, как у Юй, как у девочки, но у тебя есть мерзкий член! — Мари шептала ему на ушко, облизывала его и трогала край губами. — Облизывай мой хер, лесбиянка. Это поможет тебе стать нормальной девушкой, — пожелал Синдзи. — Отвратительно! — Мари всё же переключилась на этот торчащий орган. Язык Мари коснулся горячего ствола, потом она вобрала его себе в глотку, ствол погрузился сквозь губы и скрылся весь внутри до самого корня. Мари вцепилась пальцами в бёдра Синдзи и с колен делала глубокий минет. Тошнило ли её? Ещё как! Но Мари решила вытерпеть такой ход событий. Мари всё же освободила рот, потом снова захватила пальчиками его ствол, продолжала губами стимулировать саму головку. Одновременно с этим Мари сунула себе между бёдер пальчики второй руки, стимулировала себе клитор и половые губы. — Хватит, Синдзи, хватит пичкать меня такой мужской мерзостью! — Тогда три его грудями! — О’кей! Мари теперь взялась сбоку за свои мячики, Синдзи вложил меж этих шаров свой торчащий орган. Мари стимулировала его ими, дрочила член прямиком своими холмами. Груди женщины участвовали в ублажении мужчины. — Да, хорошо, Мари, — Синдзи получил от этого всё, что хотел. — Мари, давай ты не будешь видеть меня, если тебе так отвратительны парни! Мари уткнулась ладонями в стенку, наклонилась чутка. Синдзи встал позади, ввёл фаллос ей во влагалище. Синдзи протянул руки, захватил пальцами с боку мячики грудей. Он мял их, захватывал и одновременно трахал Мари, вбивал толчками свой член в куночку, сочащуюся влагой. Через несколько минут сюда прибежала Аска. — О, вы уже начали! — Принцесса! — закричала Мари с сердечками в глазах. Как только Аска подошла, лесбиянка содрала лифчик и увидела перед собой замечательные груди, которые обладательница очков так сильно вожделела. — Так! Мне! Мне! — потребовал Синдзи. Указал на себя. — Меня обслуживать! Девушки вставили себе в вагины вибраторы. Аска разделась и взялась рукой за торчащий член Синдзи. Она постаралась прижаться своим бюстом к краю его поджарого торса. Мари опустилась на колени, чтобы с другого бока облизывать своим влажным язычком пупок Синдзи. Аска в это время рьяно надрачивала. — Взять его! — требовал Синдзи, залитый краской. — Ласкайте меня! Обнажённые Аска и Мари в следующий момент прижались горячими губами к головке. Потом Синдзи плотнее сунул эту самую головку в рот Аске, а Мари в это время водила языком по торчащему стволу. — Жопки! Теперь жопки! — захотел Синдзи. — Щенок, какой же ты требовательный! — Мари поднялась с колен и попыталась сесть ему на колено. Вот так две девушки прижались щелями между ягодицами к члену. Полушария заключили торчащий половой орган. Мари и Аска старались вот так двигаться, чтобы дрочить Синдзи тем местом, которое он больше всего любил. — Щенок, хватит, я хочу Принцессу! — потребовала грудастая лесбиянка, с не менее шикарными ягодицами, которые очень заводили Синдзи. — О’кей, хорошо… Мари села на кровать, Аска села ей на колени, спиной к ней. Синдзи пал на колени перед девушками и припал ртом к её широко раскрытым ногами. Мари сунула руки за спину Аске, взялась стимулировать ей груди. Она старалась из-за плеча облизывать щёку той, кого страстно желала — и вибратор в вагине постоянно грел двух девушек. Синдзи всё это время, покорно на коленях, стимулировал рыжей красавице жаркие половые губы, откуда исходила влага, и клитор, полный возбуждения. Аска так завелась очень неплохо, она задрожала пальцами ног и произвела звук. Влага обильно хлынула. Синдзи с улыбкой принял всё себе в рот — и понял, что его любовница славно кончила. Дальше Аска заняла позицию на четвереньках, Мари возложила сиськи ей на поясницу, сунула пальцы ко всё тем же половым губами. Три пальчика одной рукой тёрли край половой губы, проникали туда в вагину, туда, где заключался розовый вибратор. Пальчики другой подушечками дрочили клитор, сладкий бугорок. Синдзи наблюдал за этим и страстно дрочил. Аска испытала ещё один оргазм от мастурбации Мари. Пальчики заставили бросить ещё влагу, мышцы дрогнули и вторая серия сокращений последовала за первой. — Давай, Щенок, — Мари вытащила своими аккуратными пальчиками вибратор, очень мокрый. — Давай! Ещё раз доведём Принцессу до оргазма! Теперь Аска наклонилась в сторону самой Мари. Синдзи захватил её и вонзил член в вагину, затрахал, активно трудясь бёдрами. Аска, чьи титьки наглядно торчали от возбуждения, горячо сплелась пальчиками с Мари, пошло и похабно стонала ей в девичье лицо. Разумеется, пока Синдзи трахал свою девушку, лесбиянка сладострастно сплеталась языком с той, кого вожделела: — Хорошая девочка! — похвалила Мари после серии продолжительных и страстных поцелуев, которые чрезвычайно её разожгли. Румяная Мари всё время держала красную Аску за руку и не выпускала. — Мари, хватит ублажать её, — Синдзи, сейчас утопающий во влагалище Аске, потребовал иного: — Облизывай меня сраку! Аска громко заржала и взялась отсылать свою любовницу к любовнику. Мари, что-то проговорив, облизала губы. Теперь Аска упиралась лицом в постель, Синдзи всё трахал ей влагалище, а Мари пришлось наклониться — грудастая и очкастая лесбиянка захватила пальцами, налитые энергией яички, и впилась таки языком в дырку Синдзи, которую много раз трахали за последнее время. Мари не понравилось, естественно, долго вонзать язык в бисексуала, потому вскоре она воткнула туда просто пару пальцев, предварительно смазав. Мари протянула руку к плечу Синдзи, озвучивала пошлости и подбадривала совокупляющихся любовников. Синдзи далее перевернул Аску на спину, желая лицезреть сиськи, впился ей в губы. Мари всё сократировала самого Синдзи пальцами, давила парню на простату. — Я хочу кончить в Мари! — Синдзи оторвал рот от рта рыжей любовницы, слишком красивой, но до боли привычной. Он больше желал сисястую лесбиянку. — Давай, девушка с большой грудью! Синдзи извлёк из неё вибратор и сунул его в Аску. Другой вибратор Синдзи воткнул себе в задницу. Аска и Мари склонились, предоставили ему свои спины и ягодицы. Синдзи воткнул пальцы своей девушке во влагалище, а обладательницу очков и здорового бюста наградил своим фаллосом, воткнутым в самые глубины чрева. Синдзи яростно затрахал ту, кого хотел залить семенем, уже вовсю готовый к извержению. Обладатель постоянно работающих бёдер, ожидал только того, чтобы сама Мари кончила, и вот обладательница болтающихся здоровых грудей сообщила, что пережила сокращение мышц: — А-ах! — Синдзи сильнее впился дрожащими пальцами в половые губы рыжей красавицы — и как раз, подгоняемый стимуляцией простаты, сбросил свою сперму, затопил куночку Мари. Две голые потные девицы озвучили пошлости и похабные фразы. Синдзи балдел от извержения спермы в Мари. — Ох! Ых! Синдзи заснул сегодня с двумя девушками. Голые красавица лежали с боку от него — Аска в середине, Мари прижались к ней, губами к уху, Синдзи и Аска соприкасались щеками. — Мы будем искать Каору-куна! — Синдзи парил в Мире Снов. — О’кей! — двигалась вслед за ним Аска. — Мы поможем твоему нюху, Щеночек-кун! — Мари взлетела вслед за ним. Девушки облачены в свои яркие и эротические сновидческие наряды, босиком. Синдзи — с капюшоном на голове, в тёмном плаще и драных штанах, тоже без обуви. Они все трое двигаются сквозь вакуум над неизвестной, лишённой жизни планетой с зеленоватыми и серыми многочисленными кратерами. Возможно, так даже выглядит Земля на ином плане существования. Зеленоватое свечение в тёмном небе, отсюда видно много разноцветных планет — тёмно-зелёные, красные и жёлтые. Синдзи очутился над красным холмом, где возвышались мегалиты. Над ними — золотые луны. Синдзи завис в воздухе в позе Будды. Оттенки менялись — Аска оглядела жёлтые каменные дали, а Мари — нырнула в пропасть с фиолетовыми минералами. — Ничего тут нет! — очка сканировали местность. Вспышка! — Синдзи! — Аска заметила, как у Синдзи в голове вибрирует точка. — Теперь я сосредоточил могущественную оккультную силу в моём «третьем глазу»…Мне нужен этот глаз для поисков, которые предстоят… У Синдзи под капюшоном дрожал воздух. Он вдруг нырнул сквозь планетарную оболочку. Достиг ядра, откуда вскоре взмыл. Аска и Мари затем увидели как происходит сотрясение всей планеты! Раскаты света покрыли горизонт! Девочки взлетели, из космоса увидели, как планета взрывается!.. Вспышка энергия изнутри порвала всё небесное тело! Пока Аска и Мари закрывали рты, Синдзи спокойно достиг их — Мне нужно было проверить, что будет, если я утрачу контроль над этим энергиями, — пояснил Синдзи. — Будем надеяться, ничего больше такого не случится… Не успели Аска и Мари ничего сказать, как Синдзи с помощью третьего астрального глаза прорвал ткань пространства. Все трое нырнули в поток из овальных разноцветных объектов — зелёные, розовые, бледно-фиолетовые и светло-синие, все они двинулись очень быстро по тёмному туннелю. Синдзи прыгнул туда с мужественным выражением на лице, Аска и Мари медлили. — Ну и ну! — Мари пыталась сканировать окружение, очки показали какой-то хаос данных и терминов. — Тимей и Критий сообщают, что-то топография пространства и времени очень нестабильна! — Ага! Спасибо, Кэп! — и Аска нырнула за Синдзи в поток эллипсов. — Эй, погоди, красавица! Принцесса! — прыгала Мари. — Щеночек! Синдзи очутился средь белых облаков, здесь, в их окружении, где на дальнем фоне выступило чёрное небо, красная и золотая луны; в таком антураже раскрывали крылья чёрные бестии, волшебник в капюшоне призывал жёлтого, грязного, смутного и мускулистого рогатого демона. — Ну вот! — Синдзи увидел, как него из этой области пространства и времени нападает жёлтый демон с мутно-зелёными глазами. — Небось, слуга Древних! Демон вскинул руку, попытался на фоне пейзажей космоса и белых облаков поймать Синдзи. Поймал. К сожалению, для него, Синдзи скопил силу. — Масаи Тенсё Ко! («Небесные лучи, сокрушающие демонов») — юный чародей выстрелил из раскрытой ладони белым лучом, на его фоне чего демон сразу сделался полупрозрачным, после чего резко исчез в белой вспышке среди облаков. Синдзи дальше гнал сквозь поток разноцветных эллипсов. Аска и Мари за ним едва поспевали. Первая использовала кнут, вторая — энергетический лук, чтобы отбиться в астрале от назойливого внимания тёмных сил и потусторонних существ. Синдзи пролетел дальше через белые облака, очутился над снежными вершинами, вполне земного вида — за этими вершинами следовали зелёные склоны и прилегающие к ним просторы, среди них Синдзи прилетел к болотному срезу прямо с краю горы. Здесь зиял серый демонический лик с парой рожек. К нему вела лестница, перед ртом-аркой разорвалась площадка-уступ. Обнажённые ступни приземлились на песчаник, на вид — хлипкий. Синдзи тревожно глядел из-под тёмного капюшона мерцающими глазами: — Каору-кун! Аска и Мари шлёпнулись здесь позади. Синдзи уже заходил сюда. Аска почувствовала через свои обнажённые подошвы нечто зловещее здесь. Ветер трепал рыжие волосы. — Всё тут выглядит очень материально! Это самая глубина Мира Снов! — Аска взглянула на Мари, которая всё пыталась сканировать местность сквозь свои очки. — Здесь есть кое-что что мощное, но я не могу понять — CCD это или нет, — Мари повернула к ней голову. Потом обе девушки взглянули в сторону Синдзи, уходящего вглубь чёрной глотки. — Эй, кто ты?! — навстречу Синдзи вышел здоровый и мускулистый азиат, смахивающий на монгола, в похожей одежде, как обычно рисуют воинов Золотой Орды. — Э… Простите, — Синдзи сразу же вежливо поклонился стражникам. — Я понял, что могу попробовать выйти на своего утраченного возлюбленного, если вы пропустите меня! Стражники-монголы подумали, что Синдзи — девушка. — Тебе нужен твой мужчина?! Должно быть ты соскучилась без него! Пожалуй, мы заменим его! Желая изнасиловать Синдзи, эти негодяи двинулись на него с ритуальным оружием в руках. Синдзи подпрыгнул, приземлился на голову одного из них, поверг ногами, враг распластался на полу. С него слетела меховая шапка. Аска появилась под сводом этого места, метнула кнут, вырвала древко у второго воина Чингисхана. Он раскрыл рот. — Спасибо, Аска! — Синдзи, желая только лишь встречи с Каору, шагал дальше вглубь горной обители. — Кто там?! — подошла Аска к монголу. — Там… Живой Будда! Синдзи миновал позолоченную арку, тихо касался пыльными пальцами гладкого, хрустального пола, составленного из синих и чёрных линий. Юный чародей-азиат вошёл под светлый свод, где восседал огромный, чрезвычайно жирный и жёлтый монгол — прямо карикатурный, лишённый по большей части волос, практически голый, в одной набедренной повязке и с красной банданой. У него были очень острые ногти. — Тугарин Змей из мультика! Будь осторожен с ним, Младший! — прозвучал в голове Виктор. Пребывал этот Тугарин в позиции буддийского божества. Рядом с ним курились благовония в специальных позолоченных чашах, сверкал мистический шар, белый дымок окружал Живого Будду и ползал сам как живой, а позади святого — зеленела мандала, изображавшего алмазный диск, окружённый изумрудными щупальцами осьминога. — «Очевидно, он — агент CCD!» — подумал Синдзи, и заговорил здесь: — До меня доходили жуткие слухи о Тибетской части Царства Грёз, но я почувствовал, что могут найти здесь озарение… с помощью которого я смогу прорваться к моему Каору-куну! — Воистину к тебе придёт озарение под этими древними сводами, Шинджи Чойджал! — с типичной притворной улыбкой заговорил этот здоровый уродливый огр-азиат. Дым вокруг него давил на сознание. Синдзи вспомнил некоторые уроки Рэндольфа, потому насторожился и изобразил пальцами мистический охранный знак, а потом — указал на свой блестящий нательный крестик. — Перед вами кольца Раггадорра! — Синдзи развеял сторожевое и гипнотическое заклятие, состоящее из кругов живого дыма. — Послушайте, Будда-сан, не пытайтесь сбить меня с толку своими шарадами или применить против меня силу!.. Голос Синдзи взволнованно разносился под этими сводами. — Сбить тебя с толку, Шинджи Чойджал? Меня никогда не посещали столь недостойные мысли. Я знаю, почему ты пришёл, и я восхищаюсь твоей преданностью своему возлюбленному. Я — Живой Будда, владыка мистической Азии. Я хотел бы помочь тебе. Аска держала руки на груди при входе из этого помещения. Мари сканировала окружение сквозь свои очки. — Я открою тебе Великую Мысль, с помощью которой ты сможешь воссоединиться со своим возлюбленным. Живой Будда говорил очень флегматично, он напоминал собой спящую жабу. Здесь появились мускулистые монголы с ритуальным вооружением. Аска и Мари насторожились. Синдзи пока не обращал на них особенного внимания. — Хорошо, я поверю вам, Будда-сан… — Синдзи повернулся к своим спутницам. Он губами кое-что что озвучил. Очки Мари перевели это. «Я ворвусь ему в сознание и узнаю, что он думает». Синдзи взглянул теперь на азиатского Будду. — О-м, о-м, оуу-м, — он пребывал всё время в состоянии медитации. Волосы Синдзи зашевелились, его обдала аура мистической энергии. Синдзи сделал вид, что следует за Великой Мыслью, каковая тянется к нему, а потом резко наполнился взгляд блеском. — Скажи мне, кто ты, Живой Будда?! Синдзи прорвался. Живой Будда сразу поставил ментальный щит. Синдзи смог выхватить следующее — этот человек в годы Второй мировой войны представлялся нацистам как Гуру Теппа Цанпо. Синдзи знал о нём из источников: — Вы были мистиком, который инструктировал гитлеровских колдунов, как выкачивать жизненную энергию из людей! — Я исполнил волю Провидения, — обнажил он зубы. — Вы — слуга Ньярла! — Синдзи оскалил свои. Монголы ринулись — Аска кнутом рассекла их, Мари энергетическим луком порвала на куски и прожарила остальных. Синдзи вступил сейчас в ментальный поединок. — Синдзи! — Аска долбанула кнутом. Он не смог пройти через невидимую преграду, которую очерчивали блеклые круги дыма. — Вокруг него прочный барьер! — Мари сквозь очки искала уязвимое место. Она его нашла — выстрел в потолок сокрушил свод, полетели обломки. — Гекидо Чжин! — Синдзи понял, что взгляд Гуру Теппа Цанпо заблокировал его атакующую магию, почему юный чародей сейчас сформировал из падающих обломков своего личного слугу-óни. Демон в доспехах самурая и с тяжелым молотом врезал по полу, он раскололся. Синдзи очутился перед Аской и Мари перед разломом в полу, летели осколки, помещение разрывалось. Падение молота отбросило Живого Будду в мандалу. — Масаи Тенсё Ко! — Синдзи впустил из раскрытой ладони плотный белый луч. Мари прибавила от себя выстрел энергией. Гуру Теппа Цанпо был изуродован в первые секунды, с него сорвало кожу, и, с криком, он был расщеплён в последующий момент в скелет и разлетелся на крохотные косточки. Аска успела же выскочить из помещения на раскрытый балкон. Она бросила кнутом, захватила им Синдзи и Мари, вырвала их наружу с одного движения. Всё рухнуло, жуткая обитель развалилась. — Спасибо, Аска, — поблагодарил её Синдзи, переводя дыхание. — Ты ничего не смог сделать, — обладательница эротического наряда убрала кнут и сложила руки на груди со скептическим видом. — На нашем пути серьёзные проблемы, — Мари поправила очки. — А у наших врагов очки много агентов. Пасть-проход окончательно обрушилась, все трое пропали с площадки. Аска и Мари спустились на уровень поверхностной дрёмы, Синдзи же спал до утра. Сон дальше вышел очень беспокойным. Всё, что он пережил за последнее время, во сне всплыло из подсознания. Логово SEELE, Армарос, потеря Каору, эта ячейка с недобитыми нацистами и монстрами-насильниками… Дальше Синдзи снились исчадия Шудде-Мьелла, роющие глубоко в земле тайные туннели. Они по прежнему угрожали всему миру, желая возродить адскую магию и замышляя освободить ещё худших созданий, таких как их отвратительный властелин Ктулху и другие боги древнего мира. Синдзи как будто снова перечитал, или по крайней мере с содроганием перелистал книги и документы этой непостижимо древней мифологии: такие труды как «Пнакотические манускрипты» — фрагменты записей о расе Йит, погибшей ещё до начала известной истории; «Р’льехский текст», составленный якобы приспешником самого Великого Ктулху. «Неведомые культы» фон Юнцта и «краеугольный камень» всей подобной литературы — книги Людвига Принна «Мистерии червя». Все эти сочинения раскрывались передо ним, словно Синдзи их в самом деле держал в руках: «Культы гулей» графа д`Эрлета, «Заметки о Некрономиконе» Иохима Фиири, «Кхаат Аквадинген»… Синдзи вышел из капсулы Евы. Он сегодня пару часов отрабатывал приёмы формирования и расформирования АТ-поля с Рей II и её Евой-09. Потом рассудок Синдзи атаковали Минетт и Мэллори — Синдзи не пускал их ментальными щитами. Синдзи участвовал в магической дуэли с Рэндольфом. Потом он отдыхал от всех этих вещей. По-прежнему движимый желанием найти Каору, Синдзи лёг дремать. Накануне Кирби высказал мысль, что, возможно, надо послушать духов ветра, которые служат Итакве. Возможно, развивал он мысль, сами CCD в курсе, где находится Каору и как вернуть его на Землю. Синдзи без разрешения нашёл хтонианцев, которые снились ему прошлый раз и подслушал их телепатические сигналы. Увы, ничего про Каору не было — зато на что отреагировало восприятие Синдзи! Он сквозь сон и астрал увидел одинокий дом в заснеженных горах, из чьей трубы шёл дым. Джейкоб Роарк скрылся здесь от своих близких, чтобы заниматься магией. Его семье это не понравилось, потому дочь и зять, прихватив с собой двух своих разнополых детей, прибыли в эту глушь, чтобы уговорить безумного деда вернуться к цивилизации. К сожалению, именно в этот момент на них напало ужасное существо… Мальчик и девочка укрывались под столом, пока дедушка Джейкоб стоял посреди комнаты. Всё раскидано на полу — мелкие предметы быта, рядом с детьми стоят вязанки дров. Несколько столов, на которых пустые тарелки. Вообще здесь уютно — есть диван, на котором можно посидеть перед камином. Там пламя неестественно белого и серебряного оттенка. Джейкоб Роарк — с проседью в волосах, без бороды, в голубых джинсах и в пурпурной клетчатой рубашке. Он кричит заклятия и озвучивает брань и угрозы. В камине огонь пропадает, вместо него сюда просачиваются тошнотворные и очень густые газообразные жидкие клубы. — Это явно не Санта, — подумал Синдзи, наблюдая за этим в облике призрака. Его прозрачный образ прошёл сквозь потолок. — Багровые полосы Ситторака! — Роарк движением рук сотворил алую плазму, после чего запульнул барьером. Адская зелёная нечисть сразу же пропала, выскочила сквозь дымоход. Роарк в бессилии рухнул на диван, вспоминая, как сюда провались зелёные щупальца и убили его дочь и зятя. Роарк сражался с этим демоном из последних сил. Синдзи же узнал обо всей этой ситуации благодаря тому, что перехватил телепатические сигналы хтонианцев. Как оказалось, Роарк пытался создать себе ритуальную землю для усиления своей магии, но случайно открыл канал для бесформенного чудовища из ям Р’льеха. Хтонианцы делали ставки, кто победит — горе-волшебник или мозговой глист Ктулху. — О нет! — Синдзи вселился в Роарка, как только крыша оказалась пробита. Нечто из Р’льеха перешло в наступление. Дух Синдзи сразу же усилил могущество Роарка. Перед ними клубился столб плотной зелёной материи, в котором хаотично мелькали щупальца, одна белая пасть, вокруг неё появились три бледных глазных яблока с красными зрачками. Нечто вроде множества торчащих рёбер обнажилось, когда Нечто из Р’льеха ускорило напор. — Умри! Синдзи порвал врага искажением пространства и времени, уничтожил монстра и разослал его частицы по всей мультивселенной. — Фух! — Синдзи покинул тело и с потолка взглянул на то, как Роарк с усталой радостью утешает своих детей и говорит им, что весь этот кошмар закончился. Синдзи потом открыл портал, чтобы дед и внуки могли вернуться в цивилизацию. По крайней мере пилот Евы-01 проснулся радостным от того, что сделал доброе дело. — Ты молодец, Синдзи! Большой молодец! — хвалил его Кенске. Они сейчас остались наедине, пока Виктор и девушки занимались своими делами. — Вот, отвлеклись от тяжкой работы! Кенске раскрыл перед ним ноутбук, где на видео опытный БДСМ-щик мастерски связывал свою девушку по рукам и ногам. Член Синдзи хорошо вскочил на это. — Можешь со мной такое сделать? — Угу. Я мигом! — Кенске прибежал с веревкой. Синдзи за это время успел почистить себе клизмой кишечник. Обнажённый пилот Евы-01 очутился на животе, Кенске уверенно опутал запястье и щиколотки, поглядывая на запись. Кенске ещё дополнительно связал Синдзи по плечам и сунул ему в рот кляп. — Прекрасно! Развратный гик, чей собственный член торчал на пределе, снимал теперь Синдзи на камеру: — Просто прекрасно! Синдзи мычал сквозь эротический кляп. Дальнейшее оставалось делом техники — Синдзи лежал на живот, а Кенске, быстро раздевшийся, трахал его в задницу. Волосы Синдзи какое-то время оставались собраны в хвост — Кенске их распустил, чтобы его любовник оставался похож на девочку. — Ых! Ых! Ых! — Кенске в конце концов выпустил из рук камеру, сосредоточился на трахе Синдзи. — Ы-ых! Связанный Синдзи принял в себя прочистку членом. Кенске вынул свой стручок незадолго перед оргазмом. — Я хочу видеть твоё лицо, — похотливый Кенске, с ярко выраженным румянцем среди веснушек, проворно перевернул Синдзи на спину, после чего раскрыл застёжки на затылке и вынул изо рта красный шарик. Кенске буквально сел на грудь Синдзи и заменил ему кляп собственным мужским половым достоинством. Стручок теперь вонзался в раскрытый рот Синдзи. К счастью, Кенске предварительно очистил свой конец от смазки при помощи влажной салфетки. Гр! Кенске зажмурился. Он вцепился одной рукой в волосы Синдзи. Его сперма излилась. Глоть-глоть. Синдзи, через тошноту, проглотил горькую сперму Кенске, который сейчас, как было видно, кайфовал. Кенске отдохнул минут пять, пока Синдзи всё ещё лежал связанный. — Пойду позову кого-нибудь ещё, — подумал он. — А ты — отдыхай. Синдзи возражать не стал. Кенске только натянул штаны и очень быстро обнаружил, что Мусаши и Тодзи, сидящие на диване, уже подвыпили и разгорячились. Щедро беседуют о всяких пошлостях и громко ржут, а увидев Кенске с голой грудью, они поинтересовались, кого он сейчас трахал. Это не могла быть Рей II, потому что сейчас время с ней проводил Кейта. — Разве вы не знаете, что среди нас есть одна очень замечательная девушка! На такие слова Кенске, Мусаши подумал, что речь идёт про Надю, и сразу вдруг начал рассказывать о том, как она ему нравится. — Блядь, как я хочу трахнуть Надю! Она так внешне на меня похожа и так мне западает! Эх, у неё уже есть… «парень» и так к ней подкатывать — не предстало: она пока не нашего круга! — Я говорю про Синдзико-тян! — А-ха-ха-ха! — Тодзи теперь уже заржал. — Значит, ты тоже оприходовал Икари-тяна! Дальнейшее не вызвало проблем — Кенске раскрыл ноутбук перед Тодзи и Мусаши, у пьяных парней вскочило и они живо покинули свой диван. — Мне без разницы — мальчик или девочка — главное, чтобы похож был на девочку! — обосновал свою похоть Мусаши. Тодзи на это отвечал в таком же пьяном духе, с таким же перегаром: — Да Син-тян в прошлой жизни был девочкой! Вон он как похож на Надю, нахуй! Не будь она смуглой, как ты, Мусаши, я бы вас чего доброго спутал! Чёрт, блядь, дерьмо! Не в ту жопу хуй бы свой сунул! Ещё б с рыбьей рожей, ебать, потом разбирался, с её бойфрендом, а-ха-ха-ха! Блядь, ебать! Надо сказать, что Кейта смешивал алкоголь и наркотики, потому самую малость Тодзи и Мусаши тоже находились под дурью. Похоть, животные инстинкты, первородный грех — всё это в них вскипело! Первым дело, как Тодзи шагнул через порог, он обнажил свой шоколадный торс — не такой, впрочем, насыщенный, какой вскоре оголился у Мусаши. Синдзи испытал прилив возбуждения при виде обнажения этой вожделенной груди! — Синдзико-тян, ты готова! Я пришёл по твои, блядь, женские прелести! Голый и связанный Синдзи ожидал посредине кровати. Перед ним вскоре очутилось сразу три обнажённых парня, все три члена — к его лицу. Камера Кенске направлена на них. Синдзи поставлен на колени. — Вот так, Синдзичка! — Мусаши повернул его голову к себе, воткнул член за щёки и трахает теперь его в рот. Мусаши орудовал бёдрами так, словно прочищал влагалище. До тошноты твёрдый ствол вонзался сквозь зубы Синдзи. — Молодец, Синдзи! — звучал парень, балдея. — Как заходит! Как заходит! — Глубже, ебать! — Тодзи в это же самое время лапал Синдзи за задницу, стараясь просунуть ему подальше сразу два своих пальца, а другой рукой он дрочит себе член перед членом Синдзи. — Бля, какой он узкий! — после этой процедуры, Тодзи по самый корень вогнал свой стояк в завороты кишок Синдзи. — Давай, Синдзи-кун, ты можешь принять Тодзи-куна! — это прозвучал уже Мусаши. — У-ум, — трансгендер издал звук ртом, закупоренным фаллосом. Тодзи, особенно когда был пьяным, трахал Синдзи совсем как свою девочку. Мусаши в этот самый момент не снижал долбëж в глотку. Кенске это снимал — зрелище настолько возбудило оператора, что он пожелал присоединиться. — Жаль, Син-тян по реалу не девочка — Мусаши держал связанного Синдзи за длинные волосы. — Мы бы тогда втроём заткнули ему все три отверстия! — Нет, ты не понял: я хочу присоединиться в другом смысле, — Кенске, конечно, не желал больше трахать сам. Мусаши расстался с Синдзи и поцеловал в благодарность. Синдзи чуть не стошнило, но он оставался доволен. После этого поцелуя с Мусаши, Тодзи перевернул Синдзи на живот, положил себе на плечо его связанные щиколотки, захватил эти ноги одной рукой. — В такой позиции я доведу дело до конца, сука! Я чё — не мужик?! Второй рукой Тодзи воткнул член Синдзи снова в задницу, снова в эту дырку. Во рту пассива опять значился кляп — его туда вставал и закрепил Кенске перед тем, как сам на второй половине кровати распластался на животе. Второй пассив успешно подставился. Мусаши, уже как следует разогретый после орала с Синдзи, воткнул теперь в него и принялся трахать своего друга в порыве похоти. И Мусаши и Тодзи бились в истовых толчках, их копья буравили выхлопные дыры пониже спины у Кенске и Синдзи, а эти двое лежали в притык и видели друг друга глаза в глаза. Кенске болезненно улыбался, иногда морщился, иногда цыкал, иногда ругался, иногда с мучением зажимал веки, Синдзи — нервно стискивал зубами кляп, иногда держал глаза закрытыми и терпеливо ожидал развязки. Все четверо страшно пыхтели. Тодзи и Мусаши много ругались, под конец брань и стоны сделались неразличимы, а изверглись любовники почти что одновременно: сперма двух парней чуть ли не с шипением затопила скважины Кенске и Синдзи! — Кенске, — после секса, Тодзи немного собрался с мыслями и взялся за камеру. — Удали запись, где я ебу Синдзи. Убери! — О, да ладно тебе, Тодзи! — Кенске, всё ещё со спермой в заднице, развязал сейчас Синдзи. — Я не думаю, что Кен-Кен будет этим нас компрометировать, — Мусаши глотал сейчас ледяную газировку возле кровати. — Он же сам на этих… в ещё более пикантном виде, чем мы. — А, ну ладно, — Тодзи решил ничего у друга не отнимать. Он вздохнул, принял в руки газировку от Мусаши. — Ну-ка, Синдзичка, главная героиня на выход! Имя ей — сперма! — Кенске же взял из рук Тодзи камеру и запечатлел то, как светлая сперма выходит из ануса Синдзи, очень широко сейчас раскрытого и расслабленного. — Скажи-ка, Синдзичка, кто в тебя посадил это семя? — Тодзи! — Синдзи продолжал опорожнять свой сосуд. Сперма капала у него из дырки по промежности, по мошонке. Судзухара увидел сейчас, сколько семенной жидкости он влил в прямую кишку любовника. — Хм, а вышло больше, чем обычно, — прокомментировал отдыхающий молодец. — Хорошо ты меня хватал. Хикари и бабы так пиздой едва ли могут! Тодзи показал большой палец. Синдзи это очень понравилось. — А вот это в меня кончил Мусаши-кун! — Кенске поставил камеру под себя, чтобы выдавить сперму из своей жопы прямо на линзу. Кенске видел в ноутбуке то, что снимает камера. — Ух! Ух! — сейчас Кенске дрочкой выбросил из себя новую порцию спермы на экран ноутбука. — Оуууу-ух! Синдзи вышел из душа, завернулся в одеяло в тишине от посторонних. Во сне он снова витал среди звёзд и искал связи с Каору. Чуткая эмпатия внезапно уловила страх и ненависть среди бездны бытия. Синдзи отправился к одной из планет. Картер уже показывал ему таковые во снах. Это планета Галактической империи Йекуба. Среднестатистический житель выглядит так: бледно-серая гусеница или многоножка, в диаметре размером с человека и вдвое длиннее, с похожей на диск и, очевидно, безглазой головой, окаймлëнной ресничками. В центре — пурпурное ротовое отверстие. Существо скользит на задних парах ног, держа переднюю часть тела вертикально — передние ноги или, по крайней мере две пары из них служат руками. Они могут проворно вытягиваться, их пальцы, расположенные как лепестки цветка, очень удобны для тонких механистических манипуляций. Вдоль всей спины тянулся прихотливый лиловый гребень — туловище заканчивалось веерообразным хвостом из серой кожистой мембраны. Шею окружает кольцо гибких красных псевдошипов — они изгибаются и сокращаются в размеренном и правильном ритме, производя щёлчки и резкие звенящие звуки. Йекубианцы заселили многие подходящие для обитания планеты их родной галактики. Они возводят циклопические строения из чёрного камня, похожие на скопления кубов — удивительным образом приспособлены под их форму. Функцию дверей и окон в них исполняют высокие и узкие проёмы-щели, сквозь которые в помещения поступает свет здешних сапфировых солнц. Особенно среди этих многоступенчатых небоскрёбов, высящихся вдоль поросших папоротником улиц (вернее, эти растения только напоминали папоротники), выделяются храмы — их венчают роскошные купольные конструкции, залитые всё тем же сапфировым светом. И под этими куполами располагаются устланные радужными полами круглые залы, в которых жрецы Йекуба вершат лишь им одним ведомые обряды и ритуалы. Сейчас они молились высшим силам о спасении. Космический Годзилла угрожал планете. Нет, не тот, которого NERV запечатали в Геофронте. Насколько Синдзи знал, Космический Годзилла преодолел ограничения, наложенные Старцами и начал плодиться. Возможно, этот Космический Годзилла был оригиналом, а тот — порождением, либо наоборот — неважно. Синдзи увидел, как в атмосферу планеты вошёл Кристаллический Годзилла. Он отличался от уже знакомого ему Космического собрата тем, что его кристаллы расположены иначе — в форме крыльев, которые выростают парой вверх и парой вниз, прямо как у херувима. Йекубианцы зафиксировали его на своём оборудовании. У них аж рты широко раскрылись перед голографическими интерфейсами. Пылающий пурпур охватил Кайдзю в момент приземления, ударная волна стёрла с лица земли кварталы инопланетных небоскрёбов. Кристаллический Годзилла ревел в кратере. К нему прилетел дрон-разведки (похожий на механический глаз с парой стальных когтей-крыльев на корпусе). По всем экранам на планете (людской глаз не мог бы различить их содержание — но в астрале Синдзи его видел) показали это жуткое зрелище. Сотни миллиардов ртов открывались в ужасе. К месту боя выдвинулись войска планетарной обороны — это были гладкие «низко парящие танки» всегда с парой орудий по бокам. У них ещё встречались иные военные аппараты, с большими и согнутыми пушками, чрезвычайно широкими, похожими на сифоны. Большая часть техники управлялась автоматически, но иногда встречались большие прозрачные гладкие колбы, в которых находились операторы и раздавали команды механизированной армии. В воздухе высоко парили изогнутые «корабли-шлемы», с орудиями, которые выходили под дном — как хвост скорпиона. — «Сейчас будет бойня! Или эта раса сможет ранить Кайдзю?!» Посыпались всевозможные выжигающие залпы. По понятным причинам, атаки на трёхмерном уровне не могли оцарапать Кайдзю. Кристаллический Годзилла разогнался, сокрушил кого-то ногами, кого-то сбил своим хвостом, его ударные и плазменные волны смели армию йекубианцев. Большие изогнутые пушки-сифоны направили очень широкие фиолетовый прожекторы, чьё излучение, по-видимому, вызывало распад обычной материи. Кристаллический Годзилла выпустил от своих крыльев плотные гравитационные изумрудные молнии, которые порвали на куски эту громадную, воздушную технику. Враг из космоса выбросил свой длинный хвост, разбил им последнюю уцелевшую установку. Сифон разлетелся вдребезги. — «У них совсем нет Евангелионов или чего-то такого?! Их раса же владеет галактикой!» Синдзи переместил свою астральную проекцию одной лишь мыслью об этом в штаб командования. Там император приказал пустить в ходе оружие, которое заставило испугаться ближайшие его окружение. И вот Синдзи увидел нечто вроде металлического гроба, размером раз в пять больше Кристаллического Годзиллы. Эта громадина закрыла собой пыльное небо над полем боя, из нескольких зелёных отверстий обрушился шквал таких же по цвету лучей. Кристаллический Годзилла протянул их к своим крыльям, поглотил выстрелы, пропитал ими свои минералы, а потом выдохнул искрящуюся, плотную, оранжевую молнию, немного багряную и пурпурную по краям. Как хлыст, она прошлась по всему «летающему гробу», от чего он обильно покрылся взрывами и пробоинами. От всего этого махина пошла на снижение, рухнула, разбилась и ещё раз взорвалась. Перед тем, как окончательно погибнуть, из своего центра она выбросила уже натуральный серый гроб с целиком различимой крышкой. Гроб вонзился в землю перед Годзиллой, после чего, не успела крышка открыться, как весь гроб изнутри порвал тот, кто там сидел. — «У них есть свой аналог Евы!» Синдзи увидел ещё одного Кайдзю. Прямоходящий, похожий на смесь насекомого и человека-кобры. У него длинная и плотная шея, капюшон как у кобры, по краям — острые меловые шипы. Такого же тона, цвета и вида нагрудная броня и броня на руках, ногах и хвосте. У него на ногах по два когтя-пальца, на руках по три постоянно согнутых пальца с очень большими когтями. Между ними вращаются острые дисковые пилы. Такая же пила — на хвосте. На плечах виднеются гребни, структурно повторяющие капюшон. По пробуждению Йекубианский Кайдзю озвучил свой рёв, Синдзи много раз видел, как рычат и выражают эмоции Кайдзю. У него тёмный и фиолетовый рот, зубы идут рядами, особенно велики зубы нижней челюсти. У Йекубианского Кайдзю есть ещё пара усиков, похожих на змеиные хвосты, идущие от головы далеко назад. Ещё можно отметить, что его глаза горят оранжевым, и под ними имеются широкие и крупные, налитые светом области, прямо как угли. Кристаллический Годзилла при виде противника озвучил свой рёв. Кайдзю кинулись друг на друга. — «Всего один?! Одному не победить!» — Синдзи вспомнил, сколь мощным был Космический Годзилла. Йекубианский Кайдзю попытался укусить, его челюсти брызнули ядом. Кристаллический Годзилла отклонился назад, почувствовал, что лучше ему избегать этих челюстей. Они клацнули перед ним в воздухе. Тогда когти Йекубианца схватили за хвост врага, защитник планеты оказался достаточно силён, чтобы отбросить космического пришельца. Годзилла прямо очень сильно взлетел в воздух и своими минеральными крыльями врылся в землю. В ответ он выдохнул разветвлённой оранжевой молнией — все выстрелы попали в цель… Йекубианский Кайдзю вышел достаточно прочным, чтобы принять на себя этот удар без малейших видимых повреждений! — «А он силён!..» Йекубианский Кайдзю полоснул врага дисковой пилой под горлом, Годзилла обошёлся без пореза, просто отступил назад. — «Плохо дело — защитник планеты не сможет победить Кристалзиллу без атак, пробивающих его прочность. Но даже если просто его убить, то энергии его кристаллов может хватить на то, чтобы уничтожить планету! В конце концов у Годзиллы хватило сил на то, чтобы прогрызть изнутри целую чёрную дыру! Я должен вмешаться!» Командующий йекубианцев сам хорошо понимал это, потому приказал активировать козырь, который мог бы решить эту проблему. Сингура — так Синдзи теперь про себя назвал защитника планеты — отверз свою грудную клетку, как раскрывают зубастую пасть: его рёбра-зубы выпустили белый свет, из которого выросла в два счёта тёмная сфера, окружённая диском плазмы! Буквально миниатюрная чёрная дыра! Сингура ради этого откинулся назад, застыл вот так, пытаясь засосать в бездну своего врага! Кристаллический Годзилла выдохнул насыщенную оранжевую молнию — она исказилась по причудливой спиралевидной траектории для того, чтобы слиться с плазменным диском вокруг чёрной дыры и исчезнуть внутри неё! Никакого вреда Сингура не получил! Впрочем, Кристаллический Годзилла не сдался. Его чешуйчатыми подошвами волочило по земле к раскрытой бездне. Он заметил, что в окружении зубов-рёбер искрятся белыми разрядами фиолетовые кристаллы — обрубленные минералы направлены в сторону горизонта чёрной дыры — это они её создают! Очевидно, в них Кристаллический Годзилла признал родную кровинушку, потом полыхнул изумрудом. Гравитационное искажение, созданное им самим, принявшее вид бело-зелёных разрядов, притянуло к себе насыщенные пламенные, бело-фиолетовые облака. В такую крошку рассыпались кристаллы в груди Сингуры, после чего Кайдзю-защитник утратил контроль над созданной чёрной дырой: она исказила его самого, по спирали втянула в себя — всё схлопнулось посреди кратера! Кристаллический Годзилла вышел победителем! — Я иду на помощь! — Синдзи проснулся. Чтобы не было лишних вопросов, он сообщил, что Кайдзю атакует. Просто атакует. Пока в NERV пытались понять, где именно, пилот прямо голышом из постели телепортировался в капсулу Евы, а потом телепортировал саму Еву. Когда Синдзи появился на планете, Кристаллический Годзилла прорвался через город, погубил миллионы жителей точно так, как его собрат погубил миллионы жителей Иокогама. Синдзи хотел отомстить этому Кайдзю. — Эй, ты! Синдзи увидел, как Кристаллический Годзилла поломал купол храма и вынул из него какой-то предмет. Это был фиолетовый минеральный конус, покрытый спиралью острых кристаллов, который система Евы сразу же распознала, как ещё одного Кайдзю такого же вида. Не спуская взгляд с Евы-01, Кристалзила когтями разлом эту штуку и себе в ладонь дал выпасть… ребёнку. Это был малыш в фиолетовой слизи, величиной с легковой автомобиль, с молодыми шинами-минералами, с большим хвостом и маленькими ручками и ножками. Прямо как младенец. Малыш-Кайдзю открылся глазки, такие детские. — «Это родитель пришёл за ребёнком!» — Синдзи несколько секунд пребывал в удивлении, после чего исказил пространство и открыл портал в параллельную вселенную. — Давай, уйди туда, где ты не будешь мешать жителям этой галактики! И ни одной галактики в этой вселенной! Синдзи поначалу хотел убить Кристаллического Годзиллу, но понял, что лучше просто дать ему уйти. Когда Кайдзю исчез в портале, Синдзи хотел было вернуться на Землю сам. С ним на связь вдруг вышел правитель планеты. Он пересылал сообщения на английском. — «Что — неужели фильмы не врут и пришельцы реально говорят на английском?!» Синдзи телепортировал Рэндольфа. Вместе они поговорили с императором. Как оказалось, его зовут Джордж Кэмпбелл. Он был геологом, которого человек из Комитета, известный как Розенкрейц, отправил ограбить австралийских аборигенов, которые поклоняются Отцу всех летучих мышей. Они раскопали артефакты Великий расы Йит и зажали их. Кэмпбелл нашёл среди них кристаллический кубик, внутри которого находится диск с иероглифами. Такие йекубианские колонизаторы используют для порабощения миров. Если долго изучать иероглифы, они переделают сознание. Эти штуки могут обменять личность йекубианца и аборигена. Как оказалось, души йекубианцев быстро теряют контроль над людскими инстинктами и эмоциями, потому в телах людей эти пришельцы сходя с ума и превращаются в беспомощных полуживотных. Зато сам Кэмпбелл неплохо устроился тут. Из-за особенностей своей психологии, йекубианцы оказались хреновыми игроками в престолы, потому землянин с жилкой смог дослужиться аж до планетарного губернатора! Или императора, если хотите. Кэмпбелл заметил маркировку на броне «EVA-01», потому попробовал поговорить на английском. Как дал намёк хитрый Кэмпбелл, он убил прошлого правителя планеты, чтобы занять его место. Синдзи испытал смешанные чувства — с одной стороны испытывал радость за собрата-землянина, но в то же время понимал, что имеет дело со скользкой и отвратительной личностью (хотя сам Синдзи, чтобы выжить на другой планете, пошёл бы на хитрости и подлости по отношению к местным). С третьей стороны он был рад, что спас планету от уничтожения — Рэндольф заявил, что если Кристаллический Годзилла идентичен Космическому, то его минеральный организм начал бы разрастаться здесь, он бы не ограничился только спасением своего детёныша. Синдзи такие чувства привели в замешательство. Тогда Рэндольф ему сказал: — Синдзи, у тебя были обязательства перед обществом Йекуба? — Нет. Учитель, выходит, я зря их спас? — Нет, не зря. Просто ты был им не обязан. Это твоё доброе сердце. Я бы поступил также. Но ты должен знать, что эти существа не лучше и не хуже людей. Мои предки вырезали индейцев, а твои — китайцев. — Я их за это ненавижу. — Ты хочешь, чтобы вся вселенная была белой и пушистой, но во Дворе Азатота иного мнения. — Их я тоже ненавижу. Стукнуть бы этого Азатота, — помечтал Синдзи. — Богу-идиоту снится мироздание, потому лучше не стоит, — хмыкнул Рэндольф. — Так вот, Синдзи. У Кристаллического Годзиллы тоже не было обязательств перед Йекубом. Как и у нашего нового знакомого мистера Кэмпбелла. Ты молодец, потому что разрешил ситуацию с наименьшими жертвами. Молодец, я бы поступил также, — одобрил Рэндольф, и Синдзи это очень понравилось. *** Рёдзи и Виктор пересеклись с Надей и Юй. — Как у вас дела? — приветливо обратился к ним Рёдзи. — Не дурно, — улыбнулась Юй. — Как ты, Надя? Кадзи направил свой взгляд на голубой кристалл, висящий на груди названой. — У меня всё в порядке, спасибо за беспокойство, — девушка коснулась оного украшения. — Ей можно носить эту штуку? — уточнил Кадзи. — Да, этот предмет увеличивает её потенциал, он может нам очень пригодиться, — сообщила Юй. — Хорошо-хорошо, работайте, — Кадзи прошёл дальше, ведя с собой Виктора. — Вы не доверяете Икари-сан? — уточнил сержант Северов. — Приходиться, — спокойно ответил Рёдзи. — Никому нельзя доверять — везде жидомасоны… И глазам нельзя верить — вдруг вселенная — голограмма? — в шутку рассуждал Виктор. — Всё может быть. На том они вошли в кабинет Кадзи. — Ты лучше признавайся-ка мне, отчего ты сразу не донёс о Марии? — вдруг совершенно внезапно инспектор переключил тему на это. — Я не хотел… ээ… объяснять, что я забыл в её комнате. — Виктор не соврал в этом плане. — А что ты делал в её комнате? — Искал нижнее бельё. Да — я извращенец. — Однако, столкнувшись с такой важной информацией, тебе стоило — с позиции здравого смысла, не только долга — сказать нам об этом. И мы бы скрыли твои наклонности — для нас они стали бы военной тайной, — рассудил Кадзи. — Я не стал об этом говорить ещё и потому, чтобы не спровоцировать международный инцидент, — изящно ответил Виктор. — Вот смотрите: я — представитель ВНБ, копаюсь в личных вещах другого пилота — чего бы вы подумали? — что я шпион! Кадзи посмеялся. — Если шпион — то никудышный! — Вот именно! Но вы бы, как пить дать, подумали о том, что я шпион! — настаивал сержант. — Потому я… я решил не подставлять свою страну и решил просто поговорить с Синдзи и вытащить его из особняка на базу. Он умеет открывать порталы — ему это просто. — А чтобы ты собрался делать потом? — задал вопрос Кадзи. — Обговорил бы всё с Синдзи… Он знает о моих наклонностях — я уже залезал к ним. — Виктор постарался состроить стыдливый вид. — Когда он занимался любовью с Каору и Аской — они подумали, я шпион… и я честно признался, что я — извращенец. Потому-то я мог бы довериться Синдзи и рассказать про заговор Марии и нациков. Потом он бы изобличил бы Марию и прочих — то есть, я хотел бы всё так разыграть, чтобы выйти из воды сухим, чтобы не подставить Родину — я главное о России думаю! В последние слова патриот вложил побольше гордости. — Хорошо, интересная история, — выслушал его Кадзи. — Слишком вычурная, чтобы быть ложью. — О том, что это может быть полуправда, Кадзи тоже подумал и склонился к этой версии. — Я поговорю с Синдзи, мы с ним на «ты» в таких темах… Ха! — инспектор повеселился. На том он ещё немного поговорил с Северовым, отпустил его, тот, довольный своим шпионским талантом, решил, что пока прокатило. Глава NERV Кацураги на пару с экс-командующим и заместителем Фуюцуки продолжала обсуждение насущных вопросов: — Синдзи действительно уникум, но самый слабый из них… — проговорила она, сидя за столом, сложив руки как Гендо. Последний мысленно одобрил данную позу. — Вы хотите выделить этого в отдельный военный потенциал? — уточнил Козо. — Да — он, Рей, Картер, Нагиса — они наша главная надежда. Остальные могут только побивать всякую мелочь. Эта война вышла на другой этап. Никакие обычные войска — «драконы» и «вельзевулы» — противника не могут противостоять им четверым, в свою очередь наши войска ничего не могут сделать их «суртам» — тот же Армарос или Тиамат могли бы запросто порвать хоть все наши рядовые Юниты, — говорила Мисато. — Даже Кайдзю — Годзилла и ко — ныне малые дети. — Такое чувство, что мы герои мономифа, где герои становятся сильнее по мере усиления врагов, — заметил Козо. — Или скорее аниме про покемонов, — добавила Мисато. — Всё равно, ситуация сложилась так, что эти четверо — наш главный потенциал, без них мы никто. Потому сейчас перво-наперво необходимо вернуть Нагису. — Над этим работает Икари, — сказал Гендо, имея в виду свою жену. — Она едва ли уступает Картеру. — Пусть работает. — Мисато перебрала бумаги. — Назовём нашу четвёрку Всадниками, как в Библии. И постараемся вытянуть «Wunder» до их уровня с Надей. — А какой Всадник кому будет в пору? — поинтересовался Козо. — Э… Синдзи пусть будет Смертью, Рей — Чумой, Картер — Гладом, Каору — Войной, — назначила Мисато. — В общем-то это просто популярная интерпретация — в самом Откровении по имени назван только последний Всадник — Смерть, — обратил внимание Гендо. — Это точно — но я согласен, чтобы Синдзи — Смерть, так как его сила связана с пророчеством о конце света и его оружие самое смертоносное — в полную силу оно может уничтожать даже многомерные тела самих богов, богоубийца, Шиндже Чойгьял… Каору — всадник с мечом, «ибо его рождение забрало мир с земли», и как боец — он самый искусный по части обычных атак, — согласился Гендо. — А вот почему Рей — Чума? а Картер — Глад? В Библии говорилось о всаднике-победителе на белом коне с луком, всаднике на рыжем коне с мечом, всаднике на вороном коне с весами и о бледном всаднике — Смерти. — Может лучше назвать их Четырьмя Небесными Королями как в мифологии? — вдруг передумала Мисато. — Всё-таки Всадники из Библии — явно отрицательные персонажи. — Но зато общекультурное узнаваемые и пафосные, — возразил Фуюцуки. — Вот как: Синдзи — Смерть, Каору — Завоеватель, Рей — всадник с луком и на белом коне, ибо она любит дальний бой и вся такая светлая и луноликая, плюс — она Первое Дитя, а белый всадник появляется первым, — обосновал Гендо. — А Картер — вороной всадник, ибо он «тёмная лошадка», он держит весы, отмеряющие некую меру — например, между возможным и невозможным, а как мы знаем, Картер-сама — у нас могучий маг, знающий заклинания и колдовство лучше всех. И, наконец, все остальные Всадники заняты. — Э… ладно, — согласилась Мисато, и пришла к компромиссу: — Назовём их Небесными Рыцарями, но будем отождествлять со Всадниками. — Только надо придумать — мы их будем по именам обозначать или по порядку явления Всадников в Библии, — выделил следующую проблему Гендо. — Мы так каждый раз рассуждаем, когда что-то называем, — довольно поделился Козо. — Так мы называли Копья Кассия и Лонгиния, всегда ищем привязки с отсылками к мифологии и религии. Чтобы красивее было. И символичнее, всё же мы в душе — гуманитарии. *** Томас с прислугой и сотоварищами пригласил Каору в свой обширный дом на окраине полиса. Они расположились на веранде с видом на цветущий сад, рабы принесли угощения. Сейчас и по пути до этого места новые знакомые обменялись информацией. Каору без утайки изложил свою историю — о том, что причиной Второго Удара в Антарктиде послужил Адам; он — рождённый прямо там ребёнок, несущий в себе душу Адама; ему удалось переписать историю Земли, вернувшись в прошлое, стерев Второй Удар, Третью Мировую войну и нашествие «ангелов»; однако человечеству всё равно грозит новая угроза в лице Кайдзю, инопланетных Тэтан и Богов-демонов из Мифов Ктулху, в борьбе с последними он оказался выброшен за пределы Земли и был спасён Старшими Богами, и вот теперь он ищет путь домой. — Это всё звучит безумно даже для меня… — Томас сделал паузу, обдумывая всё услышанное. — Но у меня нет причин тебе не верить, Каору Нагиса… Со своей стороны Томас подробнее рассказал свою жизнь — когда он вёл самолёт, то успел заметить, как к нему на невероятной скорости приблизился неопознанный объект. — Мне показалось я увидел фигуру с красными… глазами? Не могу сказать, сколь это было реально, может — это была галлюцинация? Очнулся я на… на месте, которые местные называют… Л`ака-Ха`лан — «место сошествия святых» или около того по смыслу. Это запретное место. Они считают, меня доставил сюда Небесный Господь и потому меня должно почитать… Как супруга его дочерей. — Вы женаты на дочери Небесного Господа? — пробуя угощения, Каору бросил взгляд на женщину, бывшую с Томасом с самого начала, она раздавала указания рабам. — Нет-нет! — Томас засмеялся. — Моя супруга Фиала Те-Ольвине — вполне обычная смертная, хотя, говорят, она правнучка людей с Земли. В её жилах кровь святой — во всяком случае, в это верят священники Небесного Господа. Они считают, раз в век к ним приходит святой. Не знаю как оно там… Есть самые разные придания о Небесном Господе, говорят, он творец всех миров и что он благословляет людей, посылает своих сыновей и дочерей… Говорят, такие могут ходить по воздуху. Все считают тебя сыном Небесного Господа. — Я не его сын, мой отец — другой бог, — сказал Каору. — Как мне найти Небесного Господа? Уверен, если кто сможет вернуть меня на Землю — так только он. — Возможно… Его волю вещают жрецы, однако… — Томас чуть повёл плечами. — Они лгут. Используют религию, чтобы управлять людьми — если они сочли тебя за сына Небесного Господа, если провозгласили, что им это точно известно, то им нет веры. — Я думаю направиться к этой Л`ака-Ха`лан, как вы назвали то место — может там что есть, — придумал Каору. — Может быть, для местных это запретная земля, но для такого, как ты — это не проблема… Об одном я только должен сказать, у того места в пещере живёт демон Амалил — земляная медуза с тьмой утроб! [5] Это исчадие охотится ночью и иногда нападает на города, — предостерёг господин Браун. С такими словами он встал и начал что-то искать среди табличек, разложенных здесь же. Он взял среди них свёрток и показал Каору изображение какой-то зверушки с круглым телом, шестью ногами или руками и тремя глазами прямо в центре тела. — Вот так выглядит Амалил. Якобы он также искушает святых. Местные приносят ему жертвы. Церковники учат, Амалил послан Небесным Господом за недостаток веры и за неуважение к их церкви… — Это мнения людей церкви, а что думаете вы? — прямо спросил Каору. — Я думаю, это какое-то животное, оно долго живёт и жрёт людей, которых ему отдают в жертву жрецы, — поделился предположением Томас. — Многие образованные люди так считают. Другое дело, даже мне не простят таких высказываний на публике. Жрецам надобно стращать. Они больше верят в Амалила — болезни, засуха, неурожай — всё это они приписывают Амалилу. Король и знать их поддерживают. А задобрить Амалила можно только жертвами. Они отдают ему каждого третьего ребёнка от каждой средней и нищей семьи. — Неужели никто не мог бросить вызов Амалилу? — поинтересовался Каору. — Были смельчаки — но они погибли. — Тогда я убью Амалила, — без всяких размышлений пообещал Каору. — Э… хорошо, я передам… о таком намерение, — промолвил Томас. Они ещё немного поговорили и поели, гость из космоса отведал тутошних лакомств, как-то: яйца зауроподов, запечённые в листьях кокатриксы, экзотические фрукты, формой похожие на большие сливы и по вкусу схожих с ананасами, особенно Каору по вкусу пришлись сладкие тёмные шарики от которых приятно пекло во рту. — Что это такое? — спросил Нагиса по поводу последних пряностей. — Это… фекалии подвида растительноядных ящеров, которые едят наркотические листья… Есть напрямую эти листья — опасно, но вот в виде кала… Хм! — Томас улыбнулся. — Меня в начале тошнило, но я привык. Это национальное блюдо. — А меня не тошнит! Надо забрать немного на Землю и угостить Синдзи! — заулыбался Каору, ничуть не морщась от данного лакомства. Он съел все шарики ящеров-наркоманов и запросил ещё. За этим делом друзья договорились о следующем: Томас поможет ему раздобыть тайные священные скрижали жрецов Небесного Господа и перевести их, вся информация о радужном мосте, если где-то есть, то только там — в свою очередь, Каору передаст на Землю весточку о нём: — У меня тут семья и дети, я не могу бросить их, я тут привык, у меня богатства и должности, я не вернусь на Землю, тем более ты говорил — там война с Кайдзю и монстрами, — говорил Томас. — Но если ты вернёшься туда, то передай письмо моим близким. Я скажу тебе адрес. Если они, конечно, живы. — Можете не сомневаться, я обязательно всё передам, у меня достаточно сил. — Потом Каору спросил: — А вы верите в божественность Небесного Господа? — Нет, не верю — я думаю, это просто эксперименты или игры высокоразвитых пришельцев, — так ответил Томас. — Я атеист и никогда не верил в богов: ты сам говорил — «Адам» и «Старшие Боги» — родом с Элизии. Они просто развитые пришельцы, они конечные в пространстве и не всесильны. После трапезы Томас и Каору отправились к правителю — они прибыли в его дворец, по случаю появления гостя из космоса собрались жрецы, сановники, представители знати и иные важные персоны. Томас осведомил о том, что Каору собирается избавить их от Амалила, подземного демона в облике медузы с тьмой утроб. — Мне кажется, тебе лучше выдавать себя за посланца Небесного Господа, — посоветовал Томас. — Так тебе точно дадут все жреческие скрижали. — Хорошо, говорите, как считаете нужным, — попустил Каору. Король и прочая знать со жрецами обрадовались — или же сделали вид, что обрадовались. — Если ты проиграешь Амалилу, жрецы объявят, что ты был еретиком и послан во искушение Небесным Господом. Тогда они прикажут казнить тех, кому ты больше приглянулся, заберут их имущество, будут повышать церковную десятину и обвинять народ в грехах, — рассказывал Томас, покуда вместе с Каору спускался по ступеням из дворца. — А вот если ты победишь — жрецы благословят тех, кому ты понравился, и, быть может, прикажут казнить как еретиков тех, кто сейчас поносит тебя… То есть, жрецы всегда будут в победителях. — Пускай так, — пожал плечами Каору. — Я не бог и никогда не претендовал на это звание, ангел — пускай, демон — пусть тоже так, но не бог. Я не в силах помочь всем и каждому. Будь я всесильным я не считал бы себя в праве исцелят одних калек, если бы в моих силах было излечить всех. Потому мне остаётся помогать только тем, кому могу — увы, даже при всех силах, я не могу помочь всем и остаться здесь, чтобы лечить вас и решать ваши беды. Мне нужно идти дальше. Покуда они шли в окружении жрецов и стражи, собравшийся перед дворцом народ сильно шумел, где-то потасовки устраивали фанатики — верующие в то, что Каору Нагиса — сын божий и святой, бились с теми, кто верили в то, что Каору Нагиса — нечестивый еретик и дьявол. Попутно к богоявленному стремились страждущие — слепые, больные и калеки и уроды, жаждущие исцелений, чудес и преображений, таких стража весьма жёсткость отстраняла. Первосвященник в помпезном облачении страстно провозгласил, что исцелять Каору пока никого не будет — сперва нужно испытать его — определить, кто он там, святой или нечестивец: посему пусть сперва босоногий и светлоликий небесный герой-красавец сокрушит Амалила — вот если «медуза с тьмой утроб» падёт от его руки, тогда — быть сошедшему со звёзд святейшим из святых, у него можно будет просить всяческих исцелений; ежели нет — то пусть жрёт самозваного колдуна Амалил во все свои неисчислимые глотки! Каору и Томас не спеша проходили через толпу, взволнованную и готовую впасть в самый безумный религиозный экстаз, вокруг них сомкнулись суровые храмовые стражники и здоровенные гвардейцы, они отгоняли особо назойливых. Попутно двое новых знакомых стали свидетелями того, как жрецы и храмовая стража ловили детей, из-за широких плеч охраны они также заметили подводимую телегу с решёткой, руководимую священнослужителями. Их сопровождал хор хорошо разодетых мальчиков и девочек, они что-то там себе пели. — Церковники, как обычно, готовят детей бедняков, преступников и беспризорников в жертву Амалилу, чтобы усмирить его, если ты с ним не справишься. Тогда духовенство скажет, это всё от недостатка молитв и уважения к нам — давайте больше денег на храмы, — хмуро промолвил Томас, созерцая это душераздирающее зрелище — под взмахи святых регалий и кадил, под пение священников и хор их слуг суровые солдаты жестоко вырывали ревущих детей из рук плачущих матерей, отцы ругались, их попытки сопротивляться заканчивались побоями от стражи и угрозами проклятий от имени бога из уст священников. — А если победишь, — продолжал Томас, оборачиваясь к острому лицу Каору, задумчивому и стоическому, как изваяние, — эти дети останутся живы и это будет красиво выглядеть… С твоей помощью духовенство ещё больше укрепит свой авторитет. — Пускай, — Каору остался сдержан в чувствах. — Вам нечего беспокоиться об этих детях, я уничтожу Амалила. — Мы сейчас же отправимся к логову этого «демона»? — немного волнительно уточнил Томас. — Да, к чему ждать? — Каору повёл шеей, его неодобрительный, но меж тем сочувственный взгляд пал на детей, загружаемых в клетку. К ним бросили нескольких взрослых, вероятно, оказавшихся неугодными или поведшими себя слишком резко со служителями церкви. — Я успею победить этого вашего «демона» ещё до захода солнца, — в голосе Каору не прозвучало ни намёка на сомнение. — Многие пытались, говорят старейшие, даже те, кто, согласно текстам, был благословлён духами… И использовал «оружие с небес». То есть даже люди с огнестрельным оружием с Земли и с паранормальными силами не смогли победить Амалила, — предупредил Томас. — Не знаю как ты… Об этом демоне много написано, но ничего нет о его слабостях. — Мне не нужно их знать, чтобы его победить, — Каору чуть приподнял руку, остановив сбивчивый голос друга. — Я только хочу, чтобы все видели этот бой. Для того, чтобы церковь — раз она столь нечестна — не могла что-то приврать. — Полдня идти до того погоста, где живёт Амалил, — Томас бросил взгляд на большие солнечные часы в виде столба в кругу, выложенному из камней, где возвышались постаменты, отмечавшие часы. По подающей тени от солнца вёлся подсчёт времени. — Судя по всему мы как раз точно успеем к закату. — Хорошо. — Каору только мотнул на это пепельной головой, светлая чёлка чуть пала на изящные брови и закрыл глаза, Ангел не поспешил её стряхивать, напротив, они чуть прикрыл глаза, и зримо не ведая пути, уверенно направился по нему. Окружающий люд — от бойца до мирного трудяги, от раба до богача — все ещё сильнее изумлялись. Обнажённые стопы Каору, чистые и мягкие кожей, были направлены пальцами вниз, и плыли по воздуху, не касаясь пыльной мостовой. Наверное, решили наблюдавшие, это означало его безгрешность и непорочность, ведь больше всего они чтили Небо и считали Землю неуклюжей пародией на светлую высь, иногда творение тверди приписывали ненавистному Амалилу, всё растущее и живущее на ней провозглашалось греховным, и способным очиститься лишь после приобщения к славе небесной, нисходящей от всесильного Господа. По части осанки Каору, опять же, как во время вертикальной левитации держался очень ровно и уверенно, что только подчёркивало его небесную красоту и непоколебимость. Слух о святом герое, сошедшем с воздушных сфер, разнёсся по всему городу, народу в самом скором времени собралось ещё больше. Охочий до чудес, простой люд шествовал за не спеша летящим красавцем в странном плаще. После выхода через парадные ворота толпа уменьшилась, далеко не всем хотелось рисковать собою. За героем последовали калеки и больные, уроды и отщепенцы, фанатики и расчётливые наблюдатели от лица высших жрецов. Попутно Томас рассказывал всё, что знал об Амалиле: — Старейшины говорили, задолго до меня приходили люди с «места сошествия святых» — судя по рисункам и описаниям, со своих миров они приносили винтовки, автоматы, может быть, даже бластеры… Но ни мечи, ни штыки, ни огнестрел в любом виде не брали Амалила, что, пожалуй, говорит о его паранормальной природе… если можно так сказать. Любая зверюга сдохла бы от копья потолще, да и не живут звери так долго — Амалил жил ещё до первых поселенцев с Юга и съедал местные племена. И он был один — без детей, сам по себе… Он не размножается, слава богу, и живёт сколь угодно долго — века! Одна от него отрада — он просыпается всего несколько раз в год и знамения об этом люди видят в ночных кошмарах, в предчувствие… Я не верю в магию, но я сам это чувствовал — эта тварь знает, что мы дадим ей еду, она хочет есть… И как-то сигналами пролезает в мозг. — И нет никакой защиты от них? — поинтересовался Каору. — У вас нет охранительных талисманов, например, в форме пятиконечных звёзд? — Пятиконечных звёзд?! — в голосе Томаса мелькнуло негодование. — Да, я помню еретика, он говорил, что такие знаки обороняют от Амалила… Но его предали мучительной казни, — рассказчик тяжело вздохнул, — во всех святых писаниях сказано: такие символы противны Небесному Господу, якобы они сотворены падшими духами… — Падшими духами? Демонами? — чуть удивился Каору. — Да… — На самом деле, — на лице Каору появился лёгкий смешок с оттенком грусти. — Всё наоборот: Первородная раса предков, они же Старшие Боги, мои могучие прародители — это они победили силы тьмы и хаоса, порождённые изначальным Азатотом, они упорядочили Мироздания, знаки-звёзды — это символы их власти, которые они вручили смертными или сами разместили там и тут, для того, чтобы уничтожать и укрощать своих вечных врагов — богов или демонов Мифов Ктулху. Вы когда-нибудь слышали об этом мифе? — Нет… Зато я слышал много других мифов — местных. Якобы Небесный Господь правил в воздушном чертоге из чистого хрусталя, порождая ветра и вдыхая в них жизнь от себя. И эти младшие небесные боги или духи — ангелы, они служили своему Отцу… Но часть из них восстала и вознамерилась править его сферой. Среди них были злейшие демоны — Озталун, Ноденс, Шалалеот, Ворвадосс, Ктанид и другие, чьи имена нельзя упоминать… кроме как в ругательствах. Тогда Небесный Господь сослал их в черноту между звёздами далеко-далеко во тьму, дабы когда-нибудь судить их… А на земле править за духов зла остался Амалил… Точнее это одна из легенд — есть версия, где Амалил был жрецом Ноденса, обернувшийся медузой с тьмой утроб… Тут много можно о чём говорить — эти замороченные расколы, церкви, ереси, деноминации любят по-разному толковать всё… — Мир глубок настолько, насколько далеко пролегает ваш взор, — вдруг отстранился от прямого диалога Каору, сделав это умное философское замечание. — Ваши люди, святые и грешники, не могут видеть дальше своего носа — потому не правы они все. Ваши боги — это самые настоящие дьяволы, ваши ангелы — демоны, и ваши же дьяволы и демоны — истинные благие боги и святые ангелы, как я. После такой уверенной декламации, переворачивающей мир вверх ногами, герой продолжил: — Я был там, где не был ни один из вас. Я видел Элизию — дом Старших Богов, видел Высших Существ из Первородных, в том числе святейшего Ктанида, я убедился в их благости. Если их Знаки изгоняют кого-то — то только демонов Мифов Ктулху. Уверен, ваш «небесный господь» — один из них, как и Амалил, ваше божество и ваш же дьявол — одно и то же. Но главное, я уже бился с демонами Мифоса и побеждал их. Так что вам повезло, что именно я появился здесь, — уверенно улыбнулся очаровательный демоноборец. Томас счёл такие толки слишком крамольными для ушей честных горожан, потому, немного сбившись, продолжил вести разговор про «медузу с тьмой утроб» — Первые поселенцы считали, земля будет благодатна им, если они будут приносить жертвы Амалилу. Они начали с людских девственниц и с первого помёта у сельских животных. Солнце, осеняющее две ближайшие полные луны, успело снизиться к горизонту вместе со своими спутниками-двойняшками. Следом за Каору усталая толпа дошла до серой пустоши, где в центре высилась куча песка и темнела большая нора. Все окрестности оказались завалены светлеющими костями — судя по пропорциям, это полегли дети — тысячи погибших детей, скормленных Амалилу! — Вот мы и на месте! — Томас указал на иссохшие останки взрослого человека, сжимавшего в руках, кажется, ржавую винтовку, рядом валялись гильзы. Каору впервые опустился и снял с черепа убитого каску. — Это знак Норфолкского полка, — сходу узнал Томас, — я тут такие не раз видел… Да, теперь ясно, куда делись эти ребята. — Это один из героев, кто боролся с Амалилом, — Каору почтенно водрузил шлем на голый череп. Он приблизился ближе всех к этому мрачному месту и сразу заметил круглые отверстия на черепах, словно их пробивали кольями. Многие скелеты выглядели разрыхлёнными и частично распавшимися в мел. Храмовый слуга затрубил в рог и на его зов из норы на кормёжку начал выбираться Амалил — тёмный и мохнатый, круглый и похожий на громадное насекомое ростом в три метра, он показался на свет божий. Сперва задом — потом он развернул тушу и поглядел на парящего Каору своей круглой головой с тремя глазами и шевелящимися хоботами. Тот понял с чем имеет дело — такие существа принадлежали к потомству Древних, то есть, действительно были демонами, они населяли Юггот, обитая в океанах планеты. Согласно словам наставника Рэндольфа, эти неприглядные аборигены происходили от Древнего Афум-Заха, один из этих отпрысков — Ран-Тегот — даже прибыл на Землю и скрылся среди разошедшихся снежных пустынь, погубивших землю Ломар и живший там арийский народ в период глобального оледенения. Эти «медузы с тьмой утроб» могли употреблять в пищу земные организмы и в случае голода впадали в анабиоз. У Амалила таких проблем не было — судя по навалу костей, откармливали его вдоволь, в крайнем случае он телепатическими силами притягивал к себе жертвы. Сын далёкого Юггота перемещался на шести очень эластичных конечностях, не имеющих костей и заполненных газом, как говорил Картер, они оканчивались подобием клешней и шипов. Туловище обладало формой шара, как уже говорилось выше, и его перед знаменовала собой голова — столь же круглая по форме и снабжённая жабрами, глаза в форме правильного треугольника напоминали рыбьи и располагались выше пучка постоянно шевелящихся хоботков — мокрых и трепещущих в предвкушении трапезы. Чудище полностью покрывал жёсткий тёмный мех, который сам шевелился. Этот вампир со множеством хоботов двигался несколько неуклюже, но уверенно, ибо давно привык к местной гравитации, каждое его движение сопровождалось хрустом детских костей. Конечно, он почуял что-то неладное — раньше в рог всегда трубили предварительно выгрузив детей перед норой, иногда связав им руки и ноги, а иногда — сломав конечности или оглушив по голове чем-нибудь тяжёлым, чтобы не разбегались, ведь Амалил всегда злился, когда надо было тратить силы на беготню. В этот раз до вопящих от ужаса детей ему оказалось не суждено добраться — наблюдатели увидели лишь опустившееся на Амалила желтоватое марево АТ-поля, и чудище разлетелось на мелкие кусочки столь быстро, что даже не осознало, наверное, что именно его прикончило. Каору измельчил кровопийцу одним лишь взглядом! Он бросил трёхглазую голову с хоботами толпе на обозрение, поражённые наблюдатели отшатнулись, жрецы начали совершать ритуальные жесты, призванные сберечь их от нечисти. Мерзость излилась на серый песок пустоши, жабры ещё подрагивали, основные ротовые хоботы рефлекторно шевелились, их концы закрывались и раскрывались, словно ещё требуя крови… — Больше оно не будет есть детей, — Каору завис прямо над головой сражённого. Он слегка надавил опущенными стопами на темя монстра, чувствуя голыми пальцами как шевелятся тёплые трубочки, которые издалека многие принимали за волосяной покров — да, вот почему Амалила величали «медузой с тьмой утроб», ибо то, что показалось мехом на самом деле оказалось скоплением мириадов и мириадов тонких хоботков, также предназначенных для высасывания крови! — Ты победил! — Томас захлопал в ладоши. И все возликовали следом, зазвучали святые гимны. Теперь ни у кого не возникло сомнений, что Каору Нагиса — святой апостол Небесного Господа, раз он столь легко сокрушил Амалила. Тут же вспомнили пророчество о том, что мессия, идущий по воздуху, сокрушит «воплощение зла» — Амалила, и вообще наступит золотой век. — Я хочу побывать на Л`ака-Ха`лан, — спокойно попросил Каору у Томаса. — Да, это близко, — тот указал направление. — Я сам слетаю туда, чтобы всё было без шума, — Нагиса окинул взором плачущих от радости детей и пляшущих жрецов. Он легко поднялся в воздух и направился к указанному месту. Пустошь Амалила быстро пропала позади и взору открылась огромных размеров свалка! Здесь покоились корабли и самолёты всех времён! Гигантская подводная лодка с торчащими винтами и отпечатком чудовищных когтей на обшивке, перевёрнутый на бок сухогруз начала двадцатого века, всевозможные самолёты, обломки парусных судов… Помимо человеческой техники ещё больше тут валялось нечеловеческой — Каору обнаружил относительно целые и разбитые в хлам образцы техники Ми-Го — с коими ему довелось воевать во время возвращения с Луны. И весь этот завал уходил до горизонта, словно его раскидал джин-ребёнок! Нагиса вспомнил легенды, рассказанные Томасом, о том, что город основали святые, сошедшие с этого места, и что сто лет назад это место объявили запретным, ибо некоторые ходившие сюда любопытные возвращались с тяжкими болезнями, у них выпадали волосы и нередко они не выздоравливали и расставались с жизнью в муках, трясясь и гадя под себя кровавым поносом. Сам Томас предположил, что это лучевая болезнь, причиной чему послужили ядерные реакторы, на которых работали некоторые аппараты, брошенные здесь — и ему самому сильно повезло не облучиться при отходе от этого опасного кладбища, ровно, как и не попасться Амалилу. Каору осмотрел летающую тарелку, где у раскрытого люка валялись иссохшие туши Старцев. Сложно было сказать, как ход времени на этой планете и как ход времени на Земле соотносятся, ясно было только то, что изменения реальности на Земле не отражались здесь. Оглядев спутник с большим помятым солнечным парусом, Каору решил вернуться к Томасу и потом через него подробнее расспросить высшее духовенство. Он уже твёрдо убедился, что Небесный Господь, кем бы он ни был, имеет доступ к Земле на самом деле — это никак не фантазии верующих в него. Также стало ясно как сюда с Юггота попал Амалил — не был он никаким космическим злом, эту зверушку просто приволок тутошний владыка бурь, одержимый безумным коллекционерством. Когда Каору и все иные возвратились в город, там ранним вечером началось празднество, солнце почти село, только погружалось оно за линию горизонта куда медленней, нежели на Земле, потому публика ещё долго веселилась в лучах заката. Потом горожане зажгли много масляных ламп. Король распорядился всё оплатить из казны. Каору вместе с Томасом, его семьёй, властителем города и его родными и свитой, с высшими жрецами, придворными сановниками, знатью и прочими важными лицами наблюдал за гуляньями с дворцового сада, что располагался на высоте. С него открывался вид на заполненную площадь и на главный собор, где велась литургия в честь «свержения дьявола и начала нового золотого века». Стражи для поддержания порядка согнали немерено, но всё равно, из-за стихийности сего мероприятия, возникли самые разные проблемы — где-то нищий народ дрался за бесплатную еду, где-то телеги не могли из-за толкучки привезти новые угощения. Верховный венценосный жрец с белой бородой, заплетённой особенно вычурно, провозгласил, что всякого, кто неподобающе ведёт себя в этот праздник постигнет божья кара. Более ли менее это утихомирило народ. Как заметил Томас, люди стремились вести себя всё-таки благочестиво, ведь гибель Амалила, чья голова была вставлена на всеобщее обозрение, и богоявление беловолосого святого чрезвычайно сильно укрепили мораль, основанную на религии. Теперь смертный люд воочию узрел чудо Небесного Господа — о многих таких чудесах голосили проповедники и много о них писали в святых текстах, теперь же и стар и млад узрел, что это правда, многие долго молились небесам перед тем, как приступить к праздничным кушаньям. — Они радуются так, словно и правда произошло что-то значимое, — говорил Томас, пробуя из кубка какой-то светлый растительный сок. — Всё дело в их мировоззрении, — философски заметил Каору, как герой дня он сидел чуть ли не выше короля, примеряя венок из благоухающий цветов. — Эти люди понимают реальность через свою религию. Исходя из такого миросозерцания, им полагается, что они понимают суть событий — они думают, это часть замысла, они, как вы сказали, подыскали пророчества, нашли стихи в своих святых книгах, они всё так интерпретировали, что я — святой, что бог послал меня победить дьявола, и теперь настанет новая светлая эра… Но я не посланник бога — я всего лишь заплутавший путник. Их дьявол — просто заплутавший зверь. Их бог… не знаю я кто их бог, может он безумный коллекционер? — Табрис чуть повёл плечами. — Со своей высоты я всё понимаю, они же не понимают ничего. — Я атеист, и я давно понял как это работает, — согласился Томас. — Люди — на Земле и здесь — называю случайности и совпадения волей божьей, у них достаточно текстов и эти тексты достаточно туманны, чтобы их можно было бы истолковать как удобно. Благо у них есть авторитеты, — господин Браун мотнул головой в сторону читающих молитвы жрецов, — эти всегда всё истолкуют как надо. Покуда он говорил, Каору охотно лакомился шариками-какашками ящеров-наркоманов, что в изобилии подавались на этом празднике. — Да, это глупость, обман… Но позволь мне побыть адвокатом дьявола — если бы не религия, представь, как бы они себя вели? — задал риторический вопрос Томас. — При всём злоупотреблении жрецов, я не могу представить себе народ без веры — узнав, что нет богов, многие решат, что им теперь всё дозволено, что им не на что надеяться. Религия утешает их души и сердца. Человеку необходимо во что-то верить. — Я не согласен с вами насчёт последнего, — возразил герой дня. — Вера — это просто убеждённость в истине того, во что ты, собственно, веришь. Но вера — не гарант истины, ведь эти люди верят, что я тот, кем я не являюсь. Напротив, вера — враг истины, ибо он предлагает удостовериться лишь предметом веры как истиной. — Каору хлебнул немного горьковатого, но приятного сока, после чего стал закусывать его жаренными пауками. — И это не касается только религии, есть люди, которые верят не в далёких богов, но в что-то другое, возможно земное, в людей, в авторитеты, в свою философию — но всё это, так или иначе, служит им истиной. Это создаёт иллюзию очевидности. Когда они смотрят на вещи, они думают — я понимаю их, но на самом деле эти вещи легко могут быть иными. Потому вера — злейший враг истины. Умный человек не верит ни во что. Томас не спешил с этим соглашаться, но он никак не мог не отметить следующего: — Я поражаюсь всё-таки, какова разница между тем, что ты говоришь… и тем, кем тебя воображают. Скажи философ-вольнодумец «умный человек не верит ни во что» — его проклянут святой и грешник, его разовьёт толпа и предаст огню церковь, ты же говоришь это спокойно — и тебя чтут за самого святого из святых! — Разве это не доказывает мои слова, что мудрому следует остерегаться веры как огня? Люди — рабы своих убеждений, — улыбнулся на то Каору, поправляя свой цветочный венок. — Ведь эти люди верят, я — святейший святой, они так видят меня через призму своей глубокой веры — и что эта вера им показывает? Мне предстало быть грешником для них, коль уж я не верю в их веру, но убеждение этих людей вводит их в самое глубокое заблуждение. Это как ни что другое должно говорить вам о недопустимости веры для человека мудрого. — Они так думают потому, что ты подтвердил это делами — да, так тебя представили жрецы, но… ты в чём-то святой, раз решил помочь нам. — Это для вас я святой, для Амалила — я сатана, — высказал на то Каору. — Потому я против приписывания мне святости. — Как скажешь… Пф! — друг надул щёки и почесал бороду. — Для этих людей отказаться от своих убеждений — это как отказаться от самих себя! — Тогда — если человек это просто скелет, на чьих костях крепятся навешанные убеждения, то — да, от такого человека и правда ничего не останется, — согласился Каору, изящно опрокидывая следующую порцию горячительного. — Вот, наверное, почему люди не отказываются от своих убеждений, даже если им разъяснили почему они нелепы. Вы читали роман Сервантеса «Дон Кихот»? Это общеизвестный роман на Земле. — Само собой — в школе. Вроде бы это комедия, но мне тогда не зашло, — припомнил Томас. — На самом деле мало весёлая история, — поделился своим мнение Каору. — В детстве читал, было жаль Кехана — безумный человек вообразил себя рыцарем и героем, он видел мир через призму своего безумия, и думал, что прав — прямо как эти люди видят нас через свою веру. — Если бы они знали правду — насколько бы им было лучше? — продолжил рассуждать Томас. — Не могу сказать, да и что считать важнее — страшную правду или красивый обман? Эти люди думают — они творения Господа, а не игрушки природы и сил, с которыми нельзя договориться. — Вы читали «Таинственного незнакомца» Марка Твена? — Что-то не припомню… — Там был эпизод, где главный герой попросил Сатану сделать пожилого священника счастливым. Тогда Сатана напустил на него безумие, священник стал думать, что он король — и радовался этому. Когда герой возмутился, Сатана возмутился в ответ, он сказал, что честно выполнил просьбу — и добавил, что только безумный человек может быть счастлив в этом мире, — пересказал Каору. — И я не могу возразить Сатане, это больше всего меня тревожит в этом вопросе [6]. — Да, знания приумножают печали… Кто это сказал, а? Не помню… — Это приписывают царю Соломону [7], — напомнил Каору. Тут к ним подошёл король в сопровождении смазливых дев, облачённых очень легко и почти открыто сверкающих прелестями. Через Томаса он передал «небесному посланцу» следующее: — Его величество надеется, — господин Браун улыбнулся, обращаясь к Каору, — вы остановитесь ночевать среди нас… и эти храмовые служительницы помогут вам разделить ваше… одиночество. Щедро одарённый оглядел отобранных для его утех дев, и ласково улыбнулся по случаю такого недоразумения: — Скажите его величеству, что при всей красоте этих достопочтенных храмовых проституток — сердце моё принадлежит сильному полу — я люблю мужчин, — Каору пару секунд подумал и добавил, — раз уж мне предлагают такое — я соглашусь, но с поправкой на мой вкус: я буду весьма признателен его светлости, если он подберёт красивых юношей для того же, для чего он подобрал этих дев — желательно вроде тех храмовых мальчиков и тех храмовых солдат. — Э… — Томас озадачился. — Понятно, я не знал, что вы… один из этих! Последнее слово он сказал с явным негодованием и даже некоторым презрением. Потом подумал как изложить это королю, и как-то это рассказал. Венценосец почесал царственную бороду и что-то распорядился, женщин убрали. — Его величество всё сделает, только не на людях… Такие вещи… гомосексуализм — это порочно среди них. — Да? — Да, жрецы осуждают этот порок, простой люд за это могут строго наказать… Хотя судьи и жрецы не трогают увлечённую этим знать. И сами они этим… балуются. Есть тут один генерал, он держит у себя молодых солдат и мальчиков. Он тебе выдаст всё, что полагается. Только посторонние не должны это видеть. Если кто-нибудь скажет, что ты — педераст, пиши пропало — еретику за такое вырежут язык. — Вот видите, как отличен я от такого образа, который они себе нарисовали… — спокойно отметил Каору. — Я сразу усёк в тебе слишком много утончённости, которую предстало иметь больше женщинам. Потому не удивлён. Наверное, ты с этим родился. — Томас не пожелал больше о таком говорить. Конечно же, как всякий нормальный человек, убеждённый в своей нормальности, он испытывал отвращение к мужеложству и обычно избегал общения с такими людьми, полагая их ненадёжными. — Ваши представления о нормальности — лишь форма веры, враждебная истине, — всё продолжал Каору за трапезой. — Очень жаль, ваши люди, виноватые лишь в не тех предпочтениях, не могут свободно отдаваться удовольствиям и просто любить друг друга. — Это развращает общество… — невнятно проговорил Томас. — Если подразумевать под развращением — разрушение пелены лжи, заблуждений и предрассудков — безусловно, это «развращение», — проговорил Каору уже куда менее улыбчиво и радостно. — Однако вам не кажется, что как раз в этом ложь, заблуждения и предрассудки находят себе роль наших врагов? Они давят на людей и вредят им. Ведь это не жрецы убивают — это убивают мысли, которые думают определённые люди. Когда религиозные фанатики кого-то жгут — жгут не они, жгут идеи, просто люди — рабы своих мыслей. Подумав об этом, Томас всё же добавил ещё кое-что о педерастии и содомии, о том, что про это говорят местные законы, мораль и обычаи: — Детей до совершеннолетия можно иметь как угодно, они до совершеннолетия считаются бесполыми и даже не людьми — просто имуществом отца, как жёны, даже отец может убить и изнасиловать несовершеннолетнего ребёнка — право отца священно и никто за это не карает, главное — чтобы не на людях. Хотя некоторые и на людях так делают. Раньше, вот, Амалилу приносили в жертву взрослых, на детей перешли только из-за их меньшей полезности. С рабами всю жизнь можно делать почти всё, кроме убийства совершеннолетних — они же нужны обществу. — А если взрослые мужчины займутся любовью? — спросил Каору. — Если об этом станет общеизвестно, содомитов могут даже казнить. Всё зависит о терпимости конкретного судейского чиновника, — рассказывал Томас. — Но, хочу заметить, к активным содомитам относятся более… снисходительно. — А что с лесбиянками? — Их не наказывают по закону, но религия их осуждает, ведь она учит, что люди созданы для воспроизводства и любые неестественные траты сил и семени — греховны. Отношения к лесбиянкам… э-э-э, считается, есть такой обычай, что если женщина не любит мужчин, а интересуется женщинами или вообще не хочет секса — её просто имеют. На силу. Обычно муж и его знакомые и прочие родственники. То же самое касается женщин, которые не могут родить — их тогда пускают через других мужчин, а если они не зачали — их приносят в жертву Амалилу, — рассказал Томас. — Мне самому не нравятся такие порядки, многим просвещённым людям — тоже, даже королю, но никто не смеет идти против них, всё это — опыт предков, тесно сплетённый с религией, предков тут почитают едва ли меньше, чем Небесного Господа! Слава рода, честь семьи — это на первом месте после веры. Особенно жуткие обычаи у сельских жителей — там такое, что лучше жить в городе. Но гуманизма и здесь не изобрели. К середине ночи пиршество приблизилось к концу, важные члены общества удалились спать или делать иные дела, простые люди тоже начали расходиться. Томас сообщил, его величество исполнил пикантное пожелание «святейшего из святых» — «голубой» генерал прислал одного своего рубаку, с коим он любил париться в бане, высшие жрецы поставили скромного юного послушника — одного из тех, кого они совратили и приучили к содомии. Каору проследовал в большой и роскошный дом, принадлежащий королевскому двору, где ему выделили обширные покои с кучей обслуги и всеми удобствами. Ганимед и Геркулес ожидали главного гостя — его глазам предстали двое юношей превосходной внешности — оба вытесанные и выбритые, чистые и скрытые минимум одежды. Молодой мальчик, как минимум лет шестнадцати, с коротенькими волосами и крайне смазливым личиком, пухленькими губами и светлой кожей стоил имени Ганимеда — любовника Зевса. Высокий молодец лет двадцати мог похвастаться телом атлета, оливковой кожей и прямыми чертами овального лица, римским носом и выразительными глазами, тонкие шрамы в разных местах и минимум волос только украшали сего античного Геркулеса. — Я надеюсь… э-э… при всём уважении, ты сможешь без меня… понять, что делать с ними? — засмущался Томас, покуда Каору любовно изучал эту парочку, призванную удовлетворить его ураническую страсть. — Не беспокойтесь, я обойдусь без переводчика в постели! — с пониманием отпустил друга Каору. Прекрасное лицо его выражало крайнее довольство и нетерпение приступить к страстным утехам. — Ну слава богу! — Томас развёл руками. — Наслаждайся! — он указал на вход в покои, куда герой дня удалился с вышеописанной двоицей. Сам Томас поспешил в библиотеку духовенства за самыми скрытыми тайнами церкви. Оказавшись в покоях, Каору, свежий, любвеобильный и прекрасный, словно Эрос, первым делом избавил себя от плаща левитации. Под ним он ничего не носил, в таком виде даже без намёка на стеснение, грациозно и открыто, юноша сам подошёл к своим будущим любовникам и размотал их повязки, чтобы они предстали перед ним в таком же виде. Его до спёртости в горле впечатлил член Геркулеса, свисающий к полу. Не меньшее одобрение вызвали и пухлые ягодицы Ганимеда, при его-то небольшом члене и маленьких яичках. Герой-любовник мигом присосался к булаве атлета, сел на корточки и взялся в своё удовольствие ласкать сей таран. Попутно он дрочил себе, поначалу сам, потом за эту задачу взялся стоящий без дела Ганимед. Оценив заботу, Каору в ответ протянул руку к его скромному причиндалу и взялся разминать оный своими длинными и тонкими пальцами с очень мягкими подушечками. Геркулес в ответ возложил накаченные ладони сосущему красавцу на мягкие пепельные волосы и надавил немного тому на голову. Каору на это дал понять, что хочет, чтобы его активно трахнули в рот — что могучий атлет с удовольствием и сделал. Он быстро возбудился, герой дня, объявленный самым святым из всех святых, смачно и с причмокиванием продолжал принимать ртом великий член, привело это к ожидаемому результату — атлет выстрелил с громким стоном, чувствуя, как горячая сперма извергается в рот и дальше в глотку. На лице кончившего Геркулеса растянулась довольная улыбка и его затрясло от захлестнувшего наслаждения. Когда Каору распрямился с колен, распробывая остатки не проглоченной спермы, мускулистый античный герой в благодарность прижал его к себе и расцеловал. Тот ответил ему тем же, попутно окончательно сглотнув всю кончу. — Превосходно… — с такими словами Каору обратил внимание на юнца с пухлой попкой, у них обоих стояло. Тогда Каору снова склонился и немного пососал у него, потом указал на это место Геркулесу. Когда тот расположился делать минет мальчишке, Каору принялся подстраиваться сзади, предварительно смазав член растительным маслом, которое Ганимед принёс с собой в сосуде. Наклонив его, рассмотрев пухлую попку ещё подробнее, чмокнув её, похлопав и погладив, Каору вставил приготовленный инструмент и взялся иметь, на японском проговаривая обрывки слов о том, как ему хорошо. Со сдержанным стоном он разрядился в горячее отверстие и после этого осыпал ягодицы поцелуями. Потом он занял место Геркулеса и после некоторых усилий получил ещё одну порцию спермы в рот. Он сравнил вкус. — Эта вкуснее… — с такими словами Каору протянулся на застеленном ложе, расположив там же своих любовников, вместе они поглаживали друг другу опушенные мужские копья и отдыхали для следующего захода… Покуда фанатики на улице всё бесновались в экстазе, объект их почитания продолжал предаваться самым пикантным наслаждениям. Особенно его радовал член высокого молодца. После того как Геркулес своими сильными руками размял ему спину, Каору снова приспособился сосать ему могучий фаллос. В промежутке между этими двумя занятиями, Каору рассмотрел задницу атлета и просунул язык в щёлку между ягодицами, затем он жестами растолковал юнцу, что следует сделать ему то же самое. Тогда они расположились так — Каору на ложе отсасывал у Геркулеса, а Ганимед сосал ему анус, не стесняясь проникать языком совсем уж глубокого, ибо так он готовил проход к принятию копья. Предельная интимность и откровенность быстро довела Каору и Геркулеса до предела возбуждения. Убедившись, что фаллос готов ко второму залпу, Каору возжелал испробовать свою самую любимую усладу — бог любви уверенно развернулся несравненным седалищем к тарану. Геркулес, наконец, овладел им, он вогнал исполина поначалу где-то до середины, позволил привыкнуть, и погрузил ещё глубже. Сжимая это оружие отверстием, Каору млел, на этом вертеле он был готов улететь на седьмое небо! — Ах-ха! Молодец! И ты подойди сюда! — неутомимый герой-любовник ухватил за руку молодого педераста и расположил его скромное достоинство перед лицом, чтобы также отсасывать во время сильной долбёжке. — «Как вкусно — я мужчина и сам принадлежу двум мужчинам!» — подумал Каору, блаженно сотрясаясь всем естеством. — Арг! Ха-ха… — Геркулес заставил ложе пойти ходуном, весь раскраснелся и вспотел, юный Ганимед даже заволновался как бы он не порвал их святого — впрочем, для Табриса, уцелевшего в эпицентре взрыва, снёсшего целый континент, всё оказалось в самый раз! — О, боги, боги, Небесный Господь, ох-у! — простонал Геркулес на своём языке. Потом он уже утратил возможность изречь нечто членораздельное — с громким стоном и чуть ли не рыком, красный и потный молодец кончил в исступлении, снова он сам испытал огромное наслаждение, и в благодарность за это в порыве страсти расцеловал спину и ягодицы любовника, хлопнув того пару раз. — Боже, ты — бог! Ты — сошедший с небес! Святой из святых! — Я тоже благодарен! Жаль, не знаю твоё имя! — пропыхтел Каору, наслаждаясь чувством горячей заполненности в потрохах. В этот момент он сам ещё не кончил, но зато стоял на пороге извержения. Сейчас ему захотелось стать любовником каждого солдата, отдаться каждому тутошнему герою и ублажить их страсти, и только после этого низвергнуться огненной молнией из своего ствола, как следует растёртого сильной мужественной рукой! Желая потянуть наслаждение, Каору сменил позу, продолжив сосать у юнца, увы, второй раз он оказался не способен кончить ему в рот — маленькие яички истощились с первого же выстрела. — Какая жалость… Тогда Каору перевернулся на живот и взялся усаживать мальчика-педераста себе на торчащий кол, он сел, опустился на этот инструмент и попрыгал. — Давай так! Он всё не терял надежду на его оргазм и тёр пальцами тонкий член. Не прошло много времени, как Каору сам с тихим всхлипом снова заполнил очаровательного Ганимеда пламенным семенем. — Умница! — Каору прижал парнишку к себе и так полежал с ним в обнимку, наслаждаясь поцелуями в лоб, потом Ганимед прильнул к мягким пепельным волосам, прямо как Синдзи…