Русло

*** Если Билли — дикий, необузданный океан, безбрежный и безграничный, бьющийся об острые скалы и неустанно ранящий сам себя, то Харрингтон — широкая, полноводная река, неизменно идущая вдаль. Сначала Билли думал, что Стив подобен глубокому озеру, в которое он хотел без оглядки занырнуть с головой, достать до дна, вынырнуть, наплаваться вдоволь — и всё. Но нет. Не тут-то было. Стив — река, текучая, извилистая, и Билли потерялся в поворотах. Порой бурлящая и выходящая из берегов, взбаламученная и стремительная, не дающая покоя, строптивая и непредсказуемая, а за изломом — вдруг совершенно иная, спокойная и медлительная, расстилающаяся серебряным зеркалом сверкающей прозрачной, чистейшей воды, безмятежно катящейся по гладко обточенным камням, или по солнечной отмели, по податливому песку, в котором утопаешь по самые лодыжки. Харрингтон завлекает Билли своим неодолимым течением, затягивая в быстрину, не отпуская его. Опасная ..? О да, там есть бьющие под водой источники и внезапные водовороты, и когда течение уносит тебя, оно может затянуть под воду, безвозвратно, ты не всплывешь на поверхность. Харгроув бесчисленное количество раз пытался — до сих пор пытается порой — плыть против, противостоять могущественным силам. Он напрягает все мышцы и движется напролом, но поток преодолеть невозможно. Пересилить никак не удается, как бы Билли ни старался, а ведь вы посмотрите на его высоченные, могучие волны с белоснежной пеной на гребнях .. Но течение реки обволакивает его, струится вокруг его тела, сквозь пальцы, запутывает волосы в шелковистые нити и само же распрямляет их искусно тканым полотном, И забирает его с собой. Стив всегда такой разный, временами глубокий, временами мелкий, и солнечный свет проникает в кристальное расплавленное стекло воды, делая песок золотым, ласковым, гостеприимным. Его темные волосы подобны струящимся пресноводным водорослям, они мягкие и незаметно связывают тебя по рукам и ногам, лишая возможности двигаться, а глаза .. о боже, глаза — как две бездонные коварные заводи, никогда не знаешь, что скрывается в их глубине, там может ниоткуда возникнуть сильный водный вихрь, из которого не судьба выбраться живым, или склизкая коряга, зацепившая тебя за ногу, и ты обречен навсегда остаться в ловушке, или неведомое загадочное существо прямиком из сказки, наложившее на тебя волшебные чары, Русалка или сам водяной, Или просто спокойствие и прохлада, обманчивые или правдивые — Билли открывает это для себя каждый день. Когда Харгроув позволяет себе погрузиться в романтику и чувства, и быть уязвимым – что случается нечасто, но всё же – ему нравится прикасаться к прекрасному лицу Стива, проводить пальцами по его плавным линиям и изогнутым формам. Билли проводит пальцем по четко очерченной переносице Стива, ведет им по пышной мягкой брови, по правой, по левой – широкий разлет его бровей подобен размаху крыльев темно-изумрудной стрекозы, которая беспечно мельтешит над блестящей зеленой прибрежной травой. Веки и ресницы Стива порхают, как хрупкие бабочки, так же легко И так же беспечально. Скулы, нос, губы, подбородок – будто вода выточила их из камня, произведение искусства, как и всё в природе. И Билли просто не в состоянии оторваться. У них не всё гладко, время от времени река тащит его жёстко, швыряя из стороны в сторону, и он снова и снова ударяется о камни, пересчитывает пороги, и болит, и болеет, и хочет убежать Или река сама пытается повернуть воды вспять, Но течение не остановить и не изменить, и те же самые воды, утихомирившись, лечат Билли и забирают боль, теперь река несёт его ласково, покачивая и утешая. Она делает всё, чтобы не отпускать его, никуда, никогда, словно он сам ей так нужен, словно он часть её, ей необходима его энергия и его тело. Без него ей нет смысла бежать. Иногда они ругаются до расставания. И Харгроув вспухает, взбрыкивает прибоем, огромным усилием воли заставляет себя выйти из реки, выбраться из опутавшей его стремнины, однако, он никогда не уходит далеко. Он остаётся на прибрежных песках и смотрит, смотрит с тоской на такую серебристую, манящую воду, подернутую призрачной, прохладной дымкой по утрам. Звуки текущей воды пленяют его. Река радостно бежит по перекатам, переливчато журча, нашептывая незамысловатые тайны, и Билли хочет лежать на горячем песке и слушать эту простую песню до скончания веков. Вечно. Вечно. Река тянет его по-прежнему, туман дурманит, и спустя время Билли не выдерживает, забегает в неё, плескаясь и разбрасывая радужные брызги, или же заходит в нее осторожно, неспеша окуная себя, распробывая так хорошо незабытое. .. Стив не отпускает его, и Билли остаётся. *** Если Билли — это мятущийся океан, то Стив — глубокодонная река, которая впадает в него, наполняет его своими свежими водами, никогда не дает ему пересохнуть. Он знает это, он чувствует, что без Харрингтона — он захлебнется собой же, его высушит собственная же жгучая соль, и он превратится в выжженную прошлой болью потрескавшуюся, скованную пустыню. Река питает его. .. Полуденный сон сладок, на берегах реки под названием Стив Харрингтон. Плеск воды убаюкивает их обоих, и Стив засыпает, всё ещё находясь глубоко внутри Билли, чувствуя себя так тепло и уютно, именно там, где ему место, и Харгроув тоже дремлет, так славно укрывшись жарким одеялом тела своего парня, которое накрывает его, прижимает к постели, не оставляя ему другого выбора, кроме как быть здесь Быть вместе. В посторгазменном забытьи. Билли не в силах бежать, он настигнут, взят в плен, обезоружен. И Стив — молод, полон сил и желания, и через некоторое время он начинает мерные телодвижения во сне, поначалу пробуя, неопределенно, затем размеренно, с целью — в погоне за новым приливом удовольствия — вдавливает бедрами и вновь становится твердым, и он уже внутри Билли, его тело кристально ясно дает понять, что одного раза было недостаточно, с Билли никогда не бывает достаточно, поэтому они двигаются медленно, полусонные и в полуреальности, Всё в полутонах и полуэффектах, И оно так соблазнительно сладко и нежно, оба потеряны в восхитительном полубессознательном бреду. И Стив тяжело дышит, "Аах, черт возьми, детка, пожалуйста, просто позволь мне .. еще раз, ты такой влажный, такой мокрый от моей спермы, от твоих собственных соков .. такой горячий, такой тугой для меня, ты так крепко держишь меня внутри ты, сносишь меня своей волной, обнимаешь меня, дай мне почувствовать, как ты обнимаешь меня, пожалуйста, мне нужно .. нужно больше .. с тобой, от тебя." Стоны Билли невнятны и настолько ранимо-искренни "Стиви, малыш мой, дааа, да господи же, ещё .. ещё, вот так .. так хорошо." Дыхание перехватывает, глаза закрыты, они вдвоём уходят в этот полусон, до краев наполненные безграничной тягой друг к другу. Билли еще сильнее сжимает своего Любимого, Никогда не желая отпускать. И Стив — он тоже остаётся, вливаясь, втекая ласковым всплеском, разлетаясь мелкой рябью наслаждения, Замедляя бойкое течение, приостанавливая ход времени. Билли пьёт и не может напиться. Вода вкусная, прохладная, как из чистого ручья. Если он — необъятный, бездонный, вечно рокочущий океан, то Стив — равнинная, нескончаемая, подвижная река, И вместе они — совсем не людской волей. ***