Танец с Дьяволом

      – ААА! – пищит возмущённый омега, только открыв электронную почту.              Перед глазами Чимина во весь экран рекламная афиша с несколькими фотографиями голой девушки в разных сценах: на одной она висит, полностью обмотанная, в красных верёвках, на другой она, распластанная на кровати и прикованная наручниками руками и ногами, лежит с закрытыми красной повязкой глазами, а на третьей эта же девушка сидит спиной вперёд, с перевязанными такой же красной веревкой руками и бордовыми цветами в цвет, вставленными между узлами… Он понятия не имеет, что он увидел, но он уверен, что все эти позы открывают больше доступа.              – Всё в порядке? – сердито поднимая взгляд с бумаг на помощника уточняет Чонгук.              – Эта реклама…              Со стороны рабочего стола босса слышится искренний смешок, пока Чимин пытается собраться. Они в офисе Чон Индастрис, разбирая очередные рабочие завалы. Чон выделил помощнику место на диванчиках для гостей и журнальный стеклянный столик рядом, когда сам восседает на массивном кресле за крепким дубовым столом по центру кабинета. Его кабинет в принципе мог бы сойти за односпальную квартиру в среднем районе Лос-Анджелеса или что-то вроде, учитывая свои габариты.              – Что это вообще такое? Разве можно присылать это так, словно это рассылка о погоде?              Начальник подходит к Чимину сзади, обходя диван со стороны панорамных окон. Он кладёт руки на спинку с двух сторон от плеч помощника и наклоняется, изучая причину срыва последнего.              – Это всё бондаж, а тут и тут особая его техника – шибари, – тихим голосом поясняет старший, указывая на разные части афиши, от чего у Чимина идут мурашки по всему телу.              – Ради этого вы… нанимаете людей? – чуть оборачиваясь к Чону, спрашивает помощник, приоткрыв губы.              – Это идея Хосока. Он решил провести открытые сессии с максимальной эстетикой, – закатывает глаза. – Бондаж подходил больше всего.              – Кажется, это больно, – сморщив миниатюрный носик, тянет Чимин. Ему сложно относится к этому как к обычной работе, когда за спиной стоит отец Дохёна.              – Ты будешь шокирован тем, сколько людей хотят, чтобы их связали.              – Она не просто связана, – практически шепотом, разворачиваясь уже полностью к боссу.              – Не суди, пока не попробуешь сам.              – А вы… – прикрывает глаза, глубоко вдыхая древесный запах Чонгука, – пробовали?              – Был ли я связан? – голос Господина Чона со смешинками в интонации отпечатывается в голове. Господин Чон отталкивается от спинки дивана руками, отходя назад. – Нет.              – Я имел в виду… в общем, неважно.              Их разговор становится более неловким, отчего щёки Чимина постепенно пунцовеют. Его была уверенность в том, что он может быть личным помощником владельца секс-клуба без всего такого испаряется по секундам. Они продолжают доходить до разговоров, приводящих к подобному. Что хуже – он совершенно не понимает, когда следует остановиться.              – Я задаю слишком много вопросов.              – Это верно подмечено.              Чимин работает на Чона практически месяц, а тянет к начальнику с каждым днём всё сильнее. Возможно, всему виной его природное любопытство. Или, возможно, так он замещает раннюю утрату родителей. Вполне вероятно, что это может быть и обычной влюбленностью. Его совершенно не останавливает тот факт, что Чонгуку 38, а только добавляет баллов в анкете привлекательности в его голове.              Большинство одногодок Чимина не сталкивались с реальными проблемами, понятия не имеют как управляться с собственной жизнью и подвержены экзистенциальному кризису 20-тигодок, когда как он сам поднимает брата в одиночку, прикладывая все усилия для их лучшей жизни. Проще говоря, его одногодки – жалкие неудачники, только учащиеся жить самостоятельно без родительского плеча. По крайней мере, в его глазах.              Чон Чонгук совсем другой. Он как будто сошёл со страниц книжек как пример абсолютного совершенства. Он окружает себя только качественным и дорогим, он всегда одет с иголочки, его мышцам могут позавидовать некоторые бодибилдеры, а кожа идеально чистая. Всё, что хочется Чимину прямо сейчас – это дотронутся до маленького шрамика на щеке Чона пальцами, а потом изучить на мягкость его тёмные волосы с редкой сединой.              Кроме того, он объективно более опытен в постельных делах нежели одногодки. Всё-таки в этом деле сказывается опыт: мужчина с десятками лет опыта не может стоять наравне с теми, кто только пару лет как вытащил свой причиндал из заточения, наконец дорвавшись до свободы.              Стоп, Чимин. Остановись.              Помощник возвращает свой взгляд на экран ноутбука и думает об этой женщине не фото. Она, безусловно, очень красива: длинные волосы волнами спускаются по телу, доходя до поясницы, а тело имеет божественные изгибы. Большинство современного населения готовы бы многое отдать за такое тело, увековечив его навсегда. Чимин хотел бы обладать хотя бы львиной долей от уверенности в себе девушки с фото. Он уверен, что она не сталкивается с проблемами непринятия собственного тела или боязнью своего отражения в зеркале. В каком-то смысле он даже завидует ей: она точно знает, кто она такая, чего хочет и чего заслуживает.              Его родители говорили ему о том, что он недостаточно хорош собой: ему никогда не быть желанным омегой. Отец всё твердил, что ему следует уделять время обучению навыкам вроде готовки или уборки дома, чтобы потом ему не пришлось краснеть, когда какой-нибудь смельчак выберет Чимина в мужья. Позже… его ровесники твердили ему о явных различиях: он был пухленьким тогда, губы были слишком большими, глаза маленькими, и так далее по списку. Может быть, он бы мог реагировать не так эмоционально на все эти выводы, но он знал, что это так.              После знакомства с клубом и закадычными друзьями Чонгука, босс больше ни разу не брал его с собой. Даже если ему нужно разобраться с кем-то из директоров, он отправляет Чимина решать бумажные вопросы или в принципе переносит встречи. Так очевидно.              Чрезмерная опека босса могла бы раздражать в достаточной степени, если бы при этом она ещё и не умиляла в такой же. Справляясь со всеми проблемами в одиночку, он так не привык к чему-то подобному: он не привык, чтобы кто-то защищал его. Кажется, так поступают отцы при воспитании своих чад. Вполне возможно, что так у отцов проявляется ревность и собственничество в силу огромной любви к своим детям. Но что-то Чимину подсказывает, что его начальник проявляет подобные качества не из-за сильного родительского комплекса.              Его работа совсем не доставляет хлопот: он следит за электронной почтой босса, перенаправляя все запросы ответственным, помогает со всей документацией, получая её и сортируя по направлениям, иногда даже общаясь с настоящими помощниками Чонгука: те составляют для него отчёты постоянно, делая аналитические сводки каждую неделю к тому же, и следят выделенными отделами, направляя поручения напрямую. Ему же если и поручают отчёты, то это что-то вроде развёрнутых заметок с пересказами телефонных разговоров. А ещё он приносит ему кофе. Чимин сам не понимает, почему ему это поручили, если его начальник готовит его в тысячу раз лучше – он пробовал.              Кроме всего прочего, он взял на себя ответственность за обеды начальника: в самом начале он заметил, что тот даже не делал перерывы в постоянном мозговом штурме и оставался сосредоточенным до самого вечера. Поэтому взвалил на себя эту задачу: теперь Чонгуку приходится обедать каждый день под суровым взором пыхтящего Чимина. Тот придумывает каждый раз новое, убеждая в полезности своих порывов: всем нужны перерывы.              Он даже научился понимать все реакции своего босса на собственные наряды, которые пополняют теперь его шкаф постоянно. Сразу после того, как на его счёт пришла первая зарплата, он подыскал себе ещё парочку интересных вариантов в интернет-магазинчиках. Ладно, может, не парочку, а десятку парочек. Сути всё равно не меняет. В общем-то, у Господина Чона есть несколько реакций на внешний вид Чимина: он закусывают нижнюю губу, отводя взгляд – наряд проверку не прошёл, он делает комплименты вроде: «Ты чудесно выглядишь сегодня» – средняя степень удовлетворённости, он играет желваками, испепеляя взглядом и теребя полы своего костюма – ему очень понравилось. В такие дни Чимин ходит особо радостный, а Чонгук наоборот хмурый как грозовая туча и никуда не выпускает помощника, если они работают в офисе.              Господин Чон на самом деле часто спрашивает у него что-то, не касающееся работы: он даже несколько раз порывался расспросить помощника о семье, но получал лишь рассказы о младшем брате и его школьных проделках. Может быть, Чон и хотел бы узнать больше, но Чимина пока совсем не прельщает идея делиться с начальником чем-то таким.              А ещё он постоянно спрашивает его о Дохёне: даже его взгляд меняется в такие моменты. Чимин даже успел заметить, что подобные разговоры вызывают у Чона расстройство вперемешку с апатией и даются ему крайне сложно. Помощник даже раздумывал о том, оставит ли Чонгук его тут позже, когда осознает, что тот не собирается помогать ему в налаживании общения с сыном. Хотя, кажется, Паку выделили здесь место только поэтому: его начальник желает помириться со своим чадом и строит подобные планы. Как же он расстроится, когда поймёт всю бесполезность Чимина. По крайней мере, во всём, что касается Дохёна.              Он нажимает отправить, ставя в рассылку всех соучредителей Пристани порока, рассылая им утверждённый рекламный макет.              – Чимин, мне нужно твоё мнение, – окликает Чон, полностью увлечённый чем-то в своём компьютере. Помощник подходит ближе, практически касаясь грудью спинки стула начальника.              – Что случилось, Господин Чон?              – Вечеринка в клубе. Мне нужно определиться с костюмом, но я не могу выбрать.              Глаза Чимина, вероятно, могли бы вылететь из орбит Земли, установить связь со спутником и вернуться на место. Но они всё ещё в кабинете Чона, который ждёт от него ответа. Подумать только! Вечно идеально выглядящему, одетому с иголочки Чон Чонгуку потребовалось мнение ничем непримечательного Пак Чимина в том, чтобы определиться с выбором наряда на вечер. Если бы ему это рассказали пару недель назад, он бы в жизни не поверил. К тому же, просить его помочь с выбором всё равно что полагаться на золотую рыбку в уборке по дому.              На экране босса две ссылки со строгими смокингами, которые сидят на моделях так, будто сшили специально для них. Левее полностью чёрный с бархатным пиджаком и атласными лацканами такого же цвета и кипельно-белой рубашкой с чёрной бабочкой, а правее тёмно-бордовый с чёрными вставками и такой же чёрной рубашкой. Кажется, Чимин даже представил себе Чона в этом бордовом костюме… это будет великолепно.              Помощник с самым важным видом, словно согласовывает строительство нового офиса, изучает два варианта, при этом периодически оглядываясь на Чонгука, лицо которого находится совсем рядом. Его тёмные глаза маняще привлекательны. Только Господь, Чимин даже готов в него поверить, знает, чего ему стоит изучать босса без продолжения. Бордовый костюм выглядел бы на Чоне сексуально, но чёрный похож на самого Чонгука: глубокий цвет и неожиданная отделка. В нём начальник будет выглядеть по-настоящему волшебно.              – Вот этот, шепчет Чимин, указывая миниатюрным пальчиком на чёрный костюм, переводя взгляд на Чона. – А в чём будет ваш спутник? Или… спутница. Я думаю, что, если вы будете одеты в одной цветовой гамме, это будет выглядеть представительнее.              В понимании помощника, рядом с Чоном должна быть какая-то омега-супермодель, которой сошьют наряд специально для мероприятия, сияющая красотой и уверенностью.              – У меня его нет, – спокойно констатирует Чонгук, пока Чимин оглядывает его ошарашенным взглядом.              – Как это?              – Разве это имеет значение? – пожимая плечами, спрашивает Чон.              – Ну… вы же владелец почти что империи, к тому же это секс-клуб… Если вы будете один, разве это не будет как-то странно?              Чимину кажется, что даже если его начальник и придёт один на эту злосчастную вечеринку, то вернётся он явно с кем-то. Это как само собой разумеющееся, вроде того, что дважды два четыре. Может быть, он хотел бы стоять рядом с Чонгуком в этот момент, но он точно не подходит. Малыш заметно расстраивается, словно ему снова 5 и родители отказались купить ему ту машинку на радиоуправлении. Чонгук замечает изменения в поведении помощника и улыбается уголками губ.              – Чимин, я не беру кого-то на мероприятия просто для компании. Рядом со мной не может быть случайных людей.              – И никакого сопровождения?              – Никакого сопровождения.              – В таком случае вам нужно пригласить кого-то важного, – Чимин откидывается на спинку диванчика, пристально изучая начальника.              – Могу я… могу я посмотреть вашу руку? – спустя какое-то время спрашивает помощник, указывая пальчиком на руку Чона под изумлённым взглядом второго.              – Что?              – Ваша рука. Я, знаете ли, умею читать по ним судьбу человека. Слышали когда-нибудь о хиромантии?              – Ты говоришь как самый настоящий фанатик, – со всё ещё недоумённым лицом говорит Чонгук.              Чимин уверенно подходит к начальнику, протягивая свою ручку к его огромной. Он кладёт руку Чонгука поверх своей ладонью вверх, изучая изгибы и ответвления линий своим пальцем, аккуратно проводя поверх них. Руки Чон Чонгука такие же, как и их хозяин: ухоженные, без мозолей или шрамов. Его руки настолько мягкие, что хочется никогда не останавливать эту импровизацию юного хироманта: Чимин хочет держать их постоянно.              Пока в кабинете воцаряется полное молчание, Чон ястребом следит за действиями помощника. Тишина обволакивает, что, если бы рядом пролетело перекати-поле, звук был бы оглушающим. Чимин внимательно проводит взад вперёд, повторяя причудливые линии, от усердности даже выпячивая нижнюю губу. Чонгук же не может оторваться от наблюдений: младший очарователен. Малыш играется с его рукой, пытаясь создать иллюзию работы, хотя безбожно залипает на их соединенных руках. Рука Чона могла бы съесть миниатюрную ручку Чимина, находись те в параллельной Вселенной.              – У вас длинная линия жизни, значит, вы проживёте ещё долго, – отрываясь от созерцания, заявляет младший. – А ещё у вас есть пояс Венеры.              Чонгук не переставал наблюдать за его лицом. Его совсем не интересует, что же такого увлекательного нашёл Чимин в его руке. Хотя второй еле сдерживается от того, чтобы не стечь аккуратно и по линеечке в ноги босса от этого взгляда. Он в очередной раз напоминает себе, что человек перед ним – всего лишь его начальник, а ещё отец Дохёна.              – И что же это значит, Чимин? – лукаво улыбаясь, спрашивает Чон.              – Что вы пылкий и страстный любовник.              – Действительно, – декламирует начальник под умилительный хохот Пака, улыбаясь уже открыто.              – Ещё это значит, что вы ценитель глубоких чувств и привязанностей, – под задумчивый вид Чона, добавляет чуть позже, протягивая свою ладонь. – Смотрите, у меня тоже длинная линия жизни!              – Разве не все ценят глубокие чувства? – спокойно проговаривает начальник, пока младший пытается придумать новые аргументы для его убеждения в своей науке.              – Вы цените любовь, настоящую и искреннюю, которая будет потрясать до кончиков пальцев, манить вас полностью, меняя вашу жизнь. Любовь, когда вы будете готовы даже жить ради двоих, если потребуется, хотя в сказках все предлагают умереть вместо партнёра. Всё же, такая любовь о том, чтобы жить вопреки вместо того, чтобы не жить вовсе. Без которой дальше вы даже не будете представлять как жить. Та любовь, о которой слагают легенды и пишут песни. Вы будете задыхаться, она будет пьянить похуже вашего односолодового виски. Та любовь, которую чувствуешь и душой, и телом. Вот, что говорят ваши руки, – вдохновлённо проговаривает помощник, прикрывая глаза. Ему требуется пару секунд, чтобы взять себя в руки: надо собраться. Слёзы уже скапливаются в уголках его глаз, собираясь предать его окончательно. Ему так обидно, что приходится объяснять то, что Чонгук просто не в состоянии понять.              Он открывает глаза, сразу же натыкаясь на пристальный взгляд Чона. Он смотрит на него так, как никогда до этого не смотрел. Опасно. Его взгляд полон нежности и мягкости, так не свойственной ему. Он смотрит на него так, будто никогда до этого не видел. И Чимин боится вдохнуть лишний раз, прерывая этот особенный момент между ними.              – Ты этого хочешь, не так ли? – ему не нужен ответ, на самом деле. Он его уже знает.              – Я не готов соглашаться на меньшее.              – Хорошо, – окидывает взглядом стол, натыкаясь на ручку Чимина, сразу же беря её в свою и проводя точно также как и помощник несколько минут назад пальцами, касаясь так осторожно, словно держит слиток настоящего золота в руке. – Что тогда значат твои линии? У тебя она будет?              – Да, – с придыханием отвечает младший, судорожно выдыхая, полностью загипнотизированный картиной перед глазами.              Чонгук продолжает нежно касаться ладони, проводя своими пальцами по чётким контурам линий, а фантазия Чимина, кажется, набирает обороты. Он представляет, как начальник касается его тела, груди, аккуратно проводит по позвоночнику вниз… Между его булочками становится влажно. Он прикрывает глаза, пытаясь отогнать надоедливые мысли.              – Ваши тоже, – добавляет погодя, разрушая тишину между ними.              Их взгляды встречаются, пропуская разряды по всему телу. Этот момент настолько интимный и сокровенный, что Чимин забывает как дышать. Снова. Помощнику казалось, что таким способом он сможет поднять боссу настроение, ещё и доказав, что ему необязательно постоянно быть холодной статуей из музея. Чон способен на высокие чувства, самостоятельно отталкивая что-то хотя бы похожее на это. Но, кажется, всё пошло не по плану. Он был готов к тому, что начальник посмеётся над его выходкой или велит заняться делами. Но вместо этого в голове Чимина навязчивая мысль лишь о том, что они могли бы быть в отношениях с Чонгуком. Они могли бы быть такими, как он сказал тому ранее: любить безвозвратно и навсегда. Ему срочно следует почистить голову. Желательно, до заводских настроек. Пожалуйста.              – Что ты делаешь в эту пятницу вечером?              – Что? – выпячивая глаза, переспрашивает младший. Он прекрасно знает о том, что это день вечеринки. Что задумал его босс?              – Хочу пригласить тебя на вечеринку. С собой. Ты не против?              Сначала Чимин размышляет, что его начальник хочет взять его, чтобы решить какие-то вопросы или прикрыть отсутствие спутника. Но потом… Потом до него доходит. Только что Чон Чонгук, генеральный директор Чон Индастрис, главный партнёр сети секс-клубов Пристань порока, приглашает его в качестве спутника его. Пак, мать его, Чимина. Он не может поверить, что это выдаёт не его фантазия, подставляющая его уже который раз.              – Ты сказал, что я должен позвать кого-то важного, – видя замешательство в чужих глазах, добавляет старший. – Поэтому я приглашаю тебя.              – Вы шутите?              – Нет, Чимин, – улыбаясь во все 32, говорит Чонгук. – Я абсолютно серьёзен.              – Нет. Нет. НЕТ. – практически истерично вторит младший.              – Ладно, – отворачивается Господин Чон, явно строя из себя обиженного. Он прекрасно знает, что Чимин не вынесет этот вид и сделает, что угодно, чтобы угодить.              – Господин Чон, – пристально наблюдая за спектаклем. – Хватит. Я ваш помощник. И парень вашего сына.              – Бывший, – даже не поворачивая головы, поправляет начальник.              Слышится тяжёлый вздох Чимина. Этот несносный Чонгук даже не говорит при нём слишком много о клубе, не говоря о том, чтобы брать с собой. Он окончательно чокнулся?! Теперь он хочет не просто взять его с собой, он приглашает его на важную вечеринку в клубе в качестве спутника… ему и вечности не хватит, чтобы переварить всё это в своей голове.              – Там будут… делать всякое?              – Всякое? – разворачиваясь корпусом к Чимину, уточняет Господин Чон.              – Не заставляйте меня произносить это вслух.              – Ах, ты о сексе, – ухмыляется. – Если ты думаешь, что вечеринка – это оргия со всеми гостями прямо у входа, то нет. Это возможно, вероятно, кто-то будет заниматься сексом, но не у всех на виду, – щёки помощника горят огнём.              Кажется, Чимин никогда не научится воспринимать такое. Его начальник безбожно издевается над бедным малышом, находя в этом удовольствие. Почему он позвал его? Он может выбрать любого омегу из всех возможных. По крайней мере, в Лос-Анджелесе. Зачем ему Чимин? Он понятия не имеет, что из себя представляет сам клуб в рабочее время, как он должен себя вести, и он точно не соответствует.              – Я не могу позволить себе костюм вроде вашего.              – Оставь это на меня.              Ему хочется поспорить больше, убедив наконец начальника в тотальном провале его идеи. Но вдруг задумывается… Он только что пытался отговорить Чонгука от того, чтобы приглашать его? Его позвали на вечеринку в закрытый клуб для исключительных людей в качестве спутника… Почему он до сих пор не согласился?              – Что ж… вы умеете быть убедительным. Уговорили.              – И ты даже не будешь прыгать до потолка или хотя бы расцелуешь меня в обе щеки? – Чонгук строит самое удивлённое лицо из всех ему доступных. – Да уж, так и плещет энтузиазмом от приглашения на свидание. Запишу его в свой список лучших.              – Извините, – опускает взгляд вниз. – Я просто очень взволнован. Я… я хочу пойти, просто… это совсем не мой уровень. Ещё недавно я готовил бургеры в забытом всеми скейтпарке. И писал статьи о том, как лучше вышивать крестиком, серьезно.              – Знаешь ли, лет 15 назад я подрабатывал грузчиком в супермаркете. Предлагаешь мне продать Чон Индастрис и найти что-то своего уровня?              – Вы перекручиваете мои слова, Господин Чон.              – Чимин, не списывай себя со счетов просто потому, что поставил себе в голове рамки. Ты сам выбираешь, чего ты заслуживаешь и какой у тебя уровень. Я пригласил тебя и, значит, считаю, что ты моего уровня. Хватит забивать свою головушку разной ересью. И… говоря о вышивании крестиком, думаешь есть лидирующие техники?              – Вышивка в одну нить делает всё более художественным и аккуратным, – даже не подумав, выпаливает на автомате младший.              – Серьезно? А если, вдруг, я решу начать с нуля, я справлюсь? Всё-таки я довольно неуклюж.              Чимин хмурится. Его начальник мастерски переводит темы, путая и без того бедного помощника. Он только что заговорил ему зубы, чтобы отвлечь. Ещё и издевается! Дразнит в этой своей манере, забавляясь с этого во всю. А ещё… ещё он вдруг понимает, что всё это время они держались за руки. Его начальник уже не гладит его руку, но всё же… они держатся за руки.              Чимин молодец. Чимин умеет себя контролировать. Чимин не будет отвлекаться на это. Ему ещё нужно справиться с остроумной атакой босса.              – Знаете, Господин Чон, у всех разные способности. Например, одна моя соседка Маргарет справлялась и со сложными схемами вышивки, хотя до этого никогда подобным не занималась. Но всё же, Маргарет куда более усидчива чем вы, – окидывая холодным оценивающим взглядом в ответ. К тому же, Чонгуку совсем необязательно знать, что Маргарет 63 и она ничего не делает кроме вышивки крестиком и чтения новых обновлений бывшей колонки Пака.              – Тогда мне точно понадобится твоя помощь, Чимин. Ты же сделаешь это со мной? – в ответ помощник только закусывает губу, пытаясь состроить из своей очаровательной моськи сосредоточенное лицо.              – Господин Чон, нам понадобится много ниток мулине. Очень много… – лучезарно улыбаясь констатирует Чимин.              Это довольно забавно: перекидывать друг другу саркастические шутки, находя в этом непаханое поле для веселья. Всё же, когда-то последствия произошедшего ударяют как обухом по голове: они флиртовали. Шутки и совместные подкалывания оставили после себя лишь осознание – помощник только что флиртовал с Чон Чонгуком, который охотно ему отвечал, кроме того, они до сих пор смотрят друг другу в глаза, держась за руки.              Неловко.              Чимину как никогда ранее сильно хочется поцеловать Чонгука. Эта мысль такая явная и сформировавшаяся в голове, что ещё немного и искры начнут сыпаться прямо на пол в этом дорогущем кабинете. Может, просто проверить… Проверить, что это всё не простая и очевидная влюбленность младшего, а слепое восхищение и почитание. Может, он замещает что-то своим общением с Чоном. Или всё окажется примитивным: он хочет человека напротив. Кажется, ему уже пора что-то делать со своим рассудком и фантазией в целом, потому что он начал привязываться. Он с математической точностью уже сейчас может сказать, что ни к чему хорошему это не приведёт.              Но, чёрт, как же хочется.              Чонгук сжимает руку помощника, пока его большой палец нежно проходится по ладошке Чимина. Это выглядит как шаги до грани. Осталось чуть-чуть. Он совсем немного тянет его на себя, призывая тем самым наклониться, что подчинённый делает сразу же, оказываясь на одном уровне глаз с боссом.              Чимин чувствует дыхание начальника прямо на губах, когда всё тело кричит своему владельцу: поцелуй его. Это мгновение, и мир вокруг них замирает, теряя значимость. Они словно притянуты невидимой нитью, сближаясь, соединяя губы в запретном танце. Это не просто соприкосновение, это встреча двух душ, где каждый вздох наполнен теплотой и ожиданием.              В юной голове разбиваются мысли: нет! Нет! НЕТ! Сигнал тревоги пищит красным, распространяя запрет. Он сейчас целуется с Чон Чонгуком. Нет, он сейчас целуется с отцом Дохёна, отцом своего бывшего парня. Чимин, что ты, мать твою, творишь?              В воздухе витает аромат близости, когда два сердца забились в унисон, словно происходит магия. Их губы мягко касаются друг друга, создавая лёгкое дрожание, озаряя всё вокруг светом. Этот поцелуй – шёпот, раскрывающий все тайные и запрятанные секреты из чулана, невысказанные слова и обещания, заключенные в мгновении.              Что будет дальше? Мы займёмся сексом?              Мысли стремительно пролетают в голове Чимина красными флажками, но он не может зацепиться хотя бы за одну конкретную, полностью отдавая разум искушению. Сначала осторожно, словно боясь нарушить хрупкость момента, их губы начинают двигаться в ритме, который понятен только двоим. Затем, с каждым новым прикосновением, страсть между ними разгорается, и поцелуй становится всё более глубоким и насыщенным, как волны океана, накатывающиеся на берег.              Если они сейчас переспят, прямо в кабинете старшего, Чимину придётся искать новую работу. Вряд ли босс оставит его после такого. Возможно, ему понравится и они переспят ещё пару раз, но в конечном итоге Минни останется один и с разбитым сердцем.              Руки Чонгука скользят вдоль рук помощника, углубляя ещё больше поцелуй.              Противный писк телефонного звонка.              Гипноз, под которым они находились последние пару (?) минут спадает, растворяясь в оглушительном звонке кого-то крайне настойчивого. Чимин смущенно отводит взгляд в пол, судорожно возвращаясь на диванчик в конце кабинета.              Звонок прекращается, когда Господин Чон сбрасывает, беспокойно наблюдая за ухудшающимся состоянием младшего: если он ничего не предпримет сейчас, тот закроется. Он явно терроризирует себя в голове и это сулит проблемы.              – Чимин, – холодным тоном зовёт начальник. – Что случилось? Иди сюда, – чётко высказанный приказ.              – Это… это было глупо с моей стороны. Я-я увлекся и сделал всё не подумав. И-извините…              – Чимин! – рычит Чон, находясь в опасной грани от того, чтобы использовать на помощнике свои способности убеждения.              – Г-господин Чон, я тут вспомнил, что мне ещё нужно отсканировать договор для директора Мина. Я пойду. Извините.              – Чимин! – кричит Чонгук, догоняя младшего уже около двери кабинета и притягивая за руку к себе.              – П-правда, Господин Чон, я… Мне так стыдно. Извините.              – Чимин, – руки начальника опускаются на его лицо, заставляя смотреть на себя. – Успокойся.              – Г-господин Чон, но…              – Хватит.              – Я-я честно не хотел, мне так жаль, извините. Я… такое больше не повторится. – на одном дыхании выпаливает помощник, всё ещё пытающийся собрать мысли в голове. Их слишком много. Ему нужно идти. Срочно. Желательно, первым же рейсом улететь в Антарктиду к пингвинам, забрав перед этим только брата из школы. Да. Они переезжают. Определённо.              Чонгук видит расширенные зрачки помощника, словно они не целовались пару минут назад, а совместно употребляли запрещённое . Ему приходится выпустить успокаивающий феромон, окутывая им малыша. Им нужно поговорить. Спокойно. Позволив младшему сбежать сейчас, потом придётся искать где-нибудь на Северном полюсе.              – Господин Чон, что вы делаете? – спрашивает, ошарашенно выпучивая глаза.              – Теперь мы можем поговорить? – наконец-то выдыхая, уточняет Чон. Он уже заметил успокаивающуюся ауру младшего.              – .. Да. Думаю, да. Извините.              – Всё в порядке. Теперь ты успокоился?              – Да. Нет… Я не знаю. Кажется, всё-таки нет.              – Почему?              – Господин Чон… – укоризненный взгляд в ответ.              – Мы просто поцеловались.              – Господин Чон!              – Ты не сделал ничего дурного, чтобы извиняться или убегать. Садись.              – Извините, – понуро опустив голову, снова проговаривает младший.              Чонгук усаживает его на диван, поглаживая большим пальцем руку помощника. Он внимательно смотрит на Чимина, позволяя тому окончательно расслабиться и почувствовать себя в безопасности.              – Думаю, ты прав. Мы просто увлеклись. В этом нет твоей вины, – но остаётся недосказанным.              Чимин боится услышать но от начальника. Он панически боится разочароваться. С одной стороны, ему до ужаса в печёнке страшно даже представлять, что они могут поцеловаться ещё раз когда-нибудь. С другой… с другой стороны он так сильно желает повторения. Это совершенно неправильно. Больше всего он боится, что Чонгук его отвергнет. Даже идея об этом вызывает панику.              – Но всё это очень плохо, – добавляет младший.              – Нет, Чимин. Всё в порядке. Просто… – Чонгук пытается подобрать такие слова, чтобы его помощник–потомок убегающих при опасности страусов, не собрался убегать снова. – Просто физически увлекаться друг другом – плохая идея. Это очень плохая идея.              – Д-да, – лепечет в ответ, находя привлекательным изучать обивку дивана.              – Мне жаль, Чимин. Если тебе всё же нужно уйти, я пойму. Но я бы не хотел, чтобы ты уходил вот так.              Чимин не хочет уходить. Он хочет и дальше находится в окунающем его спокойствии, утешительных прикосновениях и тёплом взгляде. Чёрт возьми, один поцелуй и он привязался окончательно.              – Я… я останусь.              В голове помощника рождаются самоуничтожающие мысли. Он ведь и права не имел думать, что кто-то вроде него может оказаться нужным Господину Чону. Генеральному директору и так далее по списку… Чимин явно ему не подходит. Красавчик-миллионер Чон Чонгук может заполучить кого угодно, и малыш Минни даже не в списке ожидания.              Его глаза усиленно пытаются воплотить навык испепеления ткани взглядом, пока свободная рука беспокойно теребит тот же несчастный диван. Досталось же бедному. Он прокручивает слова босса ещё раз, находясь уже почти на грани слёз.              Чонгук перестаёт держать его руку, вместо этого внезапно дотрагиваясь его подбородка, и вынуждая посмотреть на него. Снова.              – Это не потому, что я не хочу тебя. Понял?              Кажется, он слишком громко думал. Или же Чон читает его как открытую книгу. Очевидный Чимин. Хотя, скорее всего, Господин Чон просто проявляет милость к нему. Чимин кивает.              Пальцы начальника мягко гладят его подбородок, пока он справляется с собственным взрывом в голове. Чонгук словно погружён глубоко в себя, серьёзно размышляя насчёт того, что сказать. Он переводит взгляд сначала на губы Чимина, после сразу же отводя его.              – Ты слишком восхитительный, Чимин.              Плечи Чимина наконец расслабляются, пока он перестаёт чувствовать иголки каждой клеточкой своего тела. Слова Чонгука охватывают его как самые тёплые объятия. Он словно по щелчку пальцев становится мягким и уступчивым, как будто его ввели в транс всего одной фразой. Он буквально готов сделать что угодно. И ему этого хочется.              Но к великому разочарованию Чимина, Чон убирает свои руки и встаёт.              – Отлично. А теперь давайте вернёмся к работе. Будем считать, что этого никогда не было.              И поскольку Чимин готов на что угодно, чтобы заслужить похвалу начальника, он это и делает.