assorted

Мастер больше не рассказывал про своих внуков. Хосоку было интересно, это потому, что больше у него нет, но боялся вновь вызвать интерес к этой теме. Мастер гонял его в три пота. Мягкие бока, ненароком появившиеся за последние месяцы практики, исчезли за пару дней, вот настолько его бичевали. Варта почти подходила к концу, осталась лишь неделя, а Хосок мечтал поскорее вернуться в дворцовые башни. С утра до ночи Хосок находился на ногах, переделывая одну и ту же работу сотни раз, только потому, что старикашка не был доволен. И если бы не снисходительные рассказы про свою молодость, Хосок точно взбунтовался. Но старикашка, оказывается, жил очень весело: жизнь в море запомнилась как сплошная черная полоса, но благодаря этой работе тот смог купить лицензию для работы в одной из дворцовых башен, и ничего, что в одной из самих крайних. Так получилось, что мастер Ю тут больше сорока лет работал, носил варту месяц через три, и при этом получал хороший доход. Но Хосоку было интереснее спрашивать именно про три месяца отдыха, про которые противный старикан намеренно умалчивал. — В том году, когда была засуха… случился пожар… Тогда было намного жарче, чем сейчас, хотя произошло в более раннюю пору. — И все сгорело? — догадался Хосок. Как тут не догадаться. Мастер Ю недовольно цыкнул. — Намного интереснее, из-за чего произошёл пожар. — Хосок, рубящий дрова на зимовку, остановился, но тут же словил красноречивый взгляд, потому недовольно продолжил. — Жарко же! — буркнул недовольно. Рубить дрова на солнцепеке, то еще удовольствие! — У тебя выносливости нет. — Говорит мне старикашка из-под прохладной тени. — процедил сквозь зубы, искренне надеясь, что его не расслышали. За последние дни Хосок невольно зауважал мастера, особенно после потасовки с задохликом-Кимом, но от этого быть противным тот не перестал, конечно же. — После академии судьба мало куда закинет. — Хосок высокомерно фыркнул, высоко задрав нос. — Я уже знаю, что буду в главной дворцовой башне. — в спину Хосока прилетел камушек, и когда возмущенно развернулся, тут же получил в лоб очередным камнем. — За что?! — К чему пустая бравада? Работай давай. — Воспитывать меня будет. — процедил Хосок, снова сквозь зубы, иначе в ход пошли бы камни потяжелее. Крепче перехватив топор, он продолжил рубку. — Так вот… тот пожар произошёл, когда одного из наших перемкнуло. Тот не смог усвоить молнии, слишком много на себя взял, и он…его перемкнуло. — Хосок замер на мгновение, не совсем понимая, что имеет ввиду старикан, а потом, когда понял и представил себе, отбросил топор в сторону, а сам сгорбился над землей. Его моментально стошнило от осознания, что человек буквально взорвался от переизбытка энергии в себе! — У-у… какой же ты слабый. — причитал старикашка, совсем не жалея паренька, которого чуть ли не наизнанку выворачивает. — Альфа должен быть с крепким животом, чтобы переваривать стряпню своей омеги. — Не говори…те… о еде…после такого… — Хосок сплюнул, морщась от горького послевкусия во рту. Держась за живот, прочищая горло от отвращения, направился к колодцу под деревом. — Сначала вымой место, где тебя стошнило. — Чон опешил. — Зачем? — Нельзя пачкать место своей работы, это дисциплина. — Хосок потерянно осмотрел двор-поляну, который сразу переходил в лес. — Можно просто другое место сделать рабочим! — Наполни ведро водой и шуруй давай. Хосок не переживет оставшуюся неделю! — Малой… — Хосок сквозь сон чувствовал, как его тормошат, но из-за сильной усталости не мог даже глаза открыть. — Вставай, малой! — Лучше расскажите про внучат… — пролепетал тот, уходя от требовательных рук. — Там гроза, ну же! — сон слетел до того, как старик закончил говорить. Подскочив, Хосок в ночной темени кое-как нацепил обувь и побежал вслед за мастером. Они действовали слаженно: громоотвод «поймает» заряд, переведет заряд в специальную капсулу под ним, а если та заполнится, нужно просто рассеивать молнию самим. И все. Чаще они даже засыпают до окончания непогоды, настолько долго заполняется капсула. Хосок уже научился делать это все самостоятельно, хотя давно не было гроз. — Не спеши. — остановил его мастер на пороге. — Чувствуешь в воздухе? Будет шторм. — Хосок, естественно, ничего не чувствовал, но спорить не стал. По привычке бросив взгляд влево, он спустился с крыльца. — Сегодня я поднимусь наверх, а ты просто следи за всем. — Ну уж нет, я поднимусь. — старик положил руку ему на плечо. — Поднимается шквальный ветер, ты не удержишься… просто наблюдай за всем, и все. Мастер неожиданно ловко для своего возраста забрался наверх. В ночи ничего не было видно, еще и грозовые тучи низко опустились. Вернувшись в дом, Хосок набросил на себя плащ, зажег лампу и вышел обратно. Моросил мелкий дождь, никакого ветра не чувствовалось и в помине. Не успел Хосок додумать эту мысль, как его ослепил белоснежный заряд молнии. Сверху раздался крик, а затем старик и вовсе кубарем скатился вниз. — Мастер! — вскричал Хосок, бросаясь к нему. Старик стонал, в темноте не видно было, что именно с ним произошло. Сев на колени, Хосок попытался его приподнять. — Встать сможете? — Но…ги… — неужели сломал? Поднатужившись, под оглушающий звук грома, что последовал за вспышкой молнии, Хосок еле-еле закинул мастера себе на спину и потащил в дом. На улице оставлять нельзя: хочет-не хочет, но Собиратель является неким маяком для молний, слабым, но все же рисковать нельзя. Когда он затащил его в дом и уложил на кровать, Хосок увидел, что мастер не ногу сломал, а ему ступни буквально оторвало от силы разряда. — Мастер… — старик был в отключке. Что делать? Что делать? Неожиданно сверху раздался жалобный скрип. Неужели…это громоотвод? Стащив с кровати простыню, Хосок разодрал ее надвое и начал торопливо перевязывать рану мастера. А после прислушался к его дыханию, низко склонившись над лицом, и только потом побежал во двор, где уже потухла оставленная лампа. Захватив каток проволоки, Хосок наощупь нашёл начало лестницы и полез наверх. Ветер поднимался, а дождь усиливался, все как и говорил мастер. Хосок, пытаясь сейчас не думать о нем, долез до верхушки. К счастью, громоотвод кое-как еще держался. Тут и там сверкалии молнии, Хосок видел, как некоторые устремляются в башни остальных Собирателей: на такой высоте было страшно и изумительно красиво такое наблюдать. Хосок то и дело бросал взгляд направо, в таком положении башня Кима находилась именно справа. Пока привязывал громоотвод обратно, он замечал, как в их башню прилетели парочка молний. Неожиданно, когда Хосок уже спускался, он заметил странное свечение с той стороны. Дождь мешал видению, но Хосок, поняв, что это такое, мометально похолодел. Буквально слетев с лестницы и разодрав себе ладони, Хосок бегом вернулся внутрь. Старик пришел в себя, и выглядел совсем дурно. Хосок почувствовал прилив радости от того, что мастер в сознании, но тревога тут же вытеснила все другие чувства. — Мастер! Мастер! Если…капсула заполнится, она будет сверкать? — Что? — мастер бросил испуганный взгляд наверх. — Наша…капсула… — старик слабо хрипел. — Не наша. — замотал головой Хосок. — Она взорвется? — мастер поджал губы. Его взгляд то рассеивался от адской боли, то становился осознанным. — Да. — наконец ответил тот. — Я скажу Намджуну, что капсула полная! А вы лежите! — выкрикнул тот, совсем позабыв, что мастер, естественно будет лежать, он ведь физически ходить не сможет. Окунув руки в ведро, чтобы хоть немного снять боль с разодранных ладоней, Хосок стремглав побежал вон, на главную дорогу. Пусть по лесной тропе ближе, но он рискует заплутать, так как не слишком хорошо знает дорогу.