assorted

Приморские городки отличаются собственным неповторимым колоритом. Здешняя еда, одежда, даже дома резко отличаются от всего пресно-столичного: вырвиглазные цвета идеально сочетаются с хрустящим рыжеватым песком пляжа. Вечно занятый государственными делами Ким Намджун даже загорел, не говоря о его сыновьях. Наверное в силу того, что не был знаком с характером, повадками и нравами именно старшего сына, наследник так тянулся к нему. Сонхо не был робким, напротив, был веселым, отзывчивым и шустрым. Он всей душой полюбил воду. То, с каким наслаждением ребенок нырял раз за разом… было понятно, скольких радостей тот был лишен. Бойкий пацан совершенно не был похож на холодного и неприступного отца. Хосок был прямой противоположностью их сына. " Только потому, что этот ублюдок его сын!» — последнее, что бросил ему Чимин, когда гвардейцы вытаскивали разъяренного омегу вон. Был ли прав его уже бывший супруг? Нет. Хосок никакой власти над ним больше не имеет, та непонятная тяга испарилась, словно сменилась любовью к неожиданно приобретенному сыну. И, что больше всего радует, отношения между братьями хорошие. — Мы еще приедем сюда? — укутываясь в теплое одеяло, спрашивает Сонхо. Намджун гасит масляную лампу, которая мерно покачивается в ритм двигающейся кареты. — Конечно. — Санбом, второй сын, уже спал, а самый младший был в другой карете с няньками. — Если захочешь. — Папе тут понравится. — говорит малыш, а затем судорожно вздыхает. Виновато поджимает губы, и Намджуну интересно, с чего такая реакция. Ребенку ведь не запрещают спрашивать об отце. — Но он меня бросил. — Глупости. — Намджун ложится рядом с ним прямо в одежде. — Мы говорили об этом. — много раз. Но для малыша это непонятная тема, слишком большая боль. Мальчик не может понять, почему, раз он член императорской семьи, должен отказаться от своего родного отца. — Папа тебя любит. — что что, но Намджун в этом уверен даже больше, чем в существовании солнца или луны. Он невольно сравнивает любовь двух братьев к своим детям, и сердце ноет от несправедливости. Чимин — законный супруг, воспользовался своим положением не так, как должен был. Влияние отца было пагубным, герцогское воспитание невозможно было искоренить. — Когда любят не бросают. — бубнит себе под нос мальчик. — Сонхо. — чуть более сурово, чем требовалось, повышает голос Намджун. — Это я тебя забрал. — напоминает. — Прошел год, ты мог подзабыть, но это я тебя забрал во дворец. — наверное отчаянная любовь Хосока к сыну заставляет Намджуна защитить первого. Наверное, он слишком прямолинейный, чтобы лениво сделать омегу виноватым и умыть руки. Так или иначе, в такие моменты, когда мальчик начинает восставать против отца, по которому болезненно скучает, принц приводит его в чувства. Наследник престола много раз думал разрешить омеге видеться с их сыном. Но наверное то, что Хосок больше не предпринимал попыток связаться с ними заставило медлить. Он регулярно отправляет своих людей проведать омегу: тот в полном здравии, живет в своем поместье, альфы рядом нет. Сонхо затихает, переваривая их короткий разговор, а вскоре и вовсе засыпает. Во дворец они вернулись лишь ночью, хотя планировалось, что прибудут к утру, но детей укачало, и пришлось разбить лагерь, и задержаться на весь день. Оставив вымотанных детей на попечение нянь, Намджун сразу же поднимается к себе и, сполоснувшись, засыпает как убитый. Впервые путешествуя с детьми, принц переволновался, хотя старался не подать виду. Одно дело вершить имперские дела, другое — сближаться с детьми. Следующее день был насыщен встречами и переговорами, принц настолько забегался — строго с поднятой головой и держа осанку, — что даже не пошел на поклон к отцу. Вечером отец сам прислал своего пажа с коротким требованием встретиться за ужином. Принц подозревает, что ужин, как и обычно, будет тягостным, шумным, с кучей придворных. Прошло всего лишь чуть больше месяца с момента его негласного развода, а император уже пытается найти ему нового супруга — приличного, послушного, с хорошей репутацией и богатым приданным. Второй раз на эту уловку Намджун не попадется — выше герцогского сына ему не найти, так что, больше пытаться даже не стоит. — Я приду. — как бы там ни было, отказать он не смеет. Лишь бы не устроил бал-смотрину, ударившись в старческий маразм. Паж мнется, несмотря на то, что получил ответ, стоит, неуверенно шаркая ногой. — Говори. — со вздохом приказывает, хотя слушать лепет мальчика ему не хочется совсем. — Там…герцогский сын…в гостьях. — Намджун застывает. Камердинер отступает, перестав приводить одежду принца в порядок. За столько лет он научился считывать настроение хозяина по одному взгляду. — Выйти! Всем! — отрывисто приказывает, закинув голову. Он часто дышит, пытаясь согнать с глаз пелену ярости. Как он посмел?! Как вообще посмел переступить порог его дома?! Отбросив бессмысленные попытки привести себя в ясные чувства, Намджун поддается гневу и стремительно покидает свои покои.