assorted

В том далеком аббатстве, куда путь держит простой прислужник, живет именитый искусный древодел. Слава о его мастерстве гремит за тридевять земель, как и о его добром нраве. Господин Чон Хосока — старый уважаемый дворянин, наказал ему привести этого столяра. Деньги имеют свою долю власти, и умирающему старику захотелось построить храм — дело благородное, казалось бы, но тем самым увековечивать имя собственное не совсем бескорыстно. Как бы там дело не обстояло, карета въехала в нужное поселение — совсем новенький городок, раскинувшийся по левый бок кругловершинного холма, утром сверкающий в лучах восходящего солнца, а вечером утопающей в приятной тени. Карета останавливается посреди добротной дороги, выложенной гладко отполированными камнями. Неужели в этом городке одни мастера живут? — Надобно спросить, где живет-то господин этот… — говорит ему возничий, спрыгнув с седел. Хосок надевает обратно свой камзол, поправляет манжет и воротник — на ночь разделся, и не успел привести себя в порядок. — Я узнал, но его трудно застать дома сказали… — Возничий вскоре забирается обратно и уже увереннее направляет двойку лошадей, выведав, куда им надо, а у Хосока голова чуть ли не кругом идет: время слишком раннее, но в ближайших питейных лавках готовка идет всем ходом, вызывая острое желание съесть все, что предложат. Хосок тем более ничего не ел со вчерашнего вечера. Потом — обещает себе, сглатывая тугую слюну. — Бр-р-р, — зычно останавливает лошадей возничий, и тут же, спрыгнув на землю, ставит специальный стульчик перед подножкой для Хосока, и только затем открывает ему дверцу. Чон может быть лишь простой прислужник, но намного выше всей рядовой прислуги в доме его господина, поэтому его тоже обхаживают, как и других из личной свиты господина. — Ждит возле кареты. — требует, проходя к простым прямоугольным воротам, настолько низким, что свободно виден весь двор и дом. Ворота оказываются не заперты. Насколько прилично так сразу заходить на чужую территорию, раз даже садовника нигде не видно, не говоря уже о страже, особенно в такое раннее время. Звать мастера как какому-то простолюдину ему не пристало, поэтому уверенно отталкивает ворота и заходит во двор. Была-не была. Поднявшись на ступени, он стучит по двери, и встает в ожидании. Но его либо не слышали, либо проигнорировали. Уж прислуга не должна спать! — Надеюсь, меня не подстрелят за проникновение. — вздыхает тяжко, и отворяет двери в чужой дом. Внутри прохладно, внутри хочется задержаться. Везде чисто, аккуратно, пахнет сладким деревом и смолой. — Господин Пак, — зовет на пробу, ненавидя нерасторопный штат древодела. — Господин Пак? — в одной из дальних комнат раздается какой-то шум — словно уронили поднос с чайным сервизом. — Иду, — раздается низкий голос, немного взволнованный. Из смежных комнат по правую сторону появляется низкорослый молодой мужчина с иссиня черными волосами, с гордой осанкой — явно свидетельствующей о благородности (все как и говорили). Он выглядит то ли смущеным, то ли растерянным, и Хосок понимает, что застал искусного древодела за самообслуживанием. И тому наверняка стало стыдно за это. Ну, Хосок уже не очень хорошего мнения о его прислуге, поэтому суть дела не меняется. — Простите за вторжение, — склоняет голову слегка в знак искренних извинений. — Вы моложе, чем я думал, мастер Пак. — Мне это часто говорят. — еще гуще смущается, и протягивает руку для пожатий. Его ладонь жесткая, шершавая, выдает образ жизни, связанный с обработкой дорогого дерева. Пак неловко мнется с минуту, и потом машет влево. — Я Вас угощу чашечкой чая. — Я спешу. — к своему сожалению отказывается Хосок, и печально вздыхает. — Дело в том, что меня прислал мой господин. Он предлагает вам отстроить и украсить храм в его графстве… — Пак качает головой. — Почему бы Вашему господину не нанять ктитора? — Понимаю, в столице достаточно мастеров своего дела, но моему господину хочется именно вашу руку приложить. — улыбается умоляюще, надеясь проникнуть этим молодого именитого мастера. — Хотя, — улыбается ему тоже, — я как раз закончил с одной…отделкой. Можно взяться за другую работу… Как скоро нужно приступить? — Можно прямо сейчас! — выпаливает на радостях, не думавший, что тот так скоро согласится, тем более окажется свободным. — Тогда я кое-что возьму, а вы ждите меня снаружи… Вы на чем приехали? — В карете… — Отлично. Ожидайте. — Хосок послушно, на радостях вылетает, размышляя о том, как ему несказанно повезло. Господин уж точно его из простого прислужника повысит! Возможно даже до личного камердинера! Мастер Пак не заставляет себя долго ждать — бряцая серым мешочком, садится напротив Хосока, бросает мешок в дальний угол, и улыбается ему добродушно. — Давно я не был в столице. — делится, и Хосок ему понимающе улыбается. — Столица бесподобна! Так, поддерживая светскую беседу, они возвращаются обратно, вечером проезжают столицу, и ночью доезжают до усадьбы господина Хосока. Пак ведет себя с чувством собственного достоинства, держится подле Чона, показывая, что приехал сюда только ради него, и чувство гордости разрывает Хосока пополам. Еще скоро, и он лопнет от самодовольства. Только он никакого понятия не имеет, что Пак никакой не мастер, не столяр и не даже мебельщик, а тот ещё мошенник и пройдоха, проникший в пустующий дом отсутствующего настоящего дроводела Пака за его богатством....