assorted

Чонгук знает, что про него говорят: тот самый стремный чувак, который одевается в фиг пойми что, тусуется тоже с кем, очкарик, и вся прочая банальщина. Это только в универе. Но Чонгук не привязался к этому месту, ему от него нужно образование, конечно, чисто чтобы мамочке отчитаться, на большее и не надеется. Да, он на учится на что-то умное и гениальное — программист звучит как «сын маминой подруги», но сейчас время такое, что сидя дома узнаешь намного больше. И зарабатываешь. И именно этими домашними возможностями он пользуется, вполне успешно и дорого продавая свои фотографии. Он обожает фотографировать, обожает свое тело, над которым усердно трудится, еще обожает деньги — и все идеально сошлось. А благодаря образованию еще и подчищает за собой аккуратно, не выдавая, кто именно изображен на фотках. Ему не трудно вносить ежемесячную плату на сайте фетишистов и выкладывать там свои части тела — ноги, бедра, руки, ягодицы. Чем вкуснее — тем дороже, и все в выигрыше: покупатель сладко подрочит на него, а Чонгук утеплит банковский счет. И всем хорошо. Чонгук знает, что про него говорят: тот самый стремный чувак, который одевается в фиг пойми что. Но мало кто знает, что его бесформенные вещи стоят как их ежемесячное проживание, поэтому относятся к нему как отбросу и недоноску. — Осторожнее, — восклицает его одногруппница, Пэ Дуна, когда он случайно встает на ее кроссы в кафетерии. — Очередь соблюдай, малышка. — советует, не извиняясь, и отворачивается. Дуна что-то требует, искренне надеясь, добиться чего-нибудь от него. Конфликт между ними происходит не в первый раз, — обычно инициатором его подъебов является именно эта малявка, но Чон все ей спускает, элементарно не хочет тратиться на нее. Так и сейчас — Чонгук уходит в себя, водрузив объемные наушники обратно на себя. Музыка плавно уносит его в дальние края, расслабляет и успокаивает, отдаляет от этого места и этих людей. Но что действительно удивляет Хосока, так это появление Чон Хосока перед ним. Нет, этот старшекурсник и раньше заглядывал в их аудиторию по делам, а сейчас не просто заглянул, а именно взглядом нашел Чонгука на верхних рядах, ухмыльнулся, и двинулся прямо на него. Чон почувствовал, как кровь отлынивает от лица, вызывая дрожь по всему телу — Хосок не в курсе, но он сам давно знает, что именно этот старшекурсник часто и стабильно покупает его фотографии. Да, конфиденциальность на таких сайтах высокая, но и Гук не пальцем сделан. Дойдя до его ряда, Хосок заходит в проход, опирается на спинку впереди стоящего стула и уставляется на него. Затем постукивает на собственное ухо, намекая на наушники Чонгука, и тот послушно снимает их. — Тебе не говорили, что девочек обижать нельзя? — спрашивает серьезно-пресерьезно, заставляя Чона растеряться. — В п.плане? — он конечно заикаться не хотел, но одно дело, когда видишь своего постоянного покупателя где-то вдали, а другое — когда глаза в глаза, и тот понятия не имеет, что именно за твои бедра платит такую баснословную сумму. А Хосок всегда покупает у него лишь изображение бедер. И чем больше на них выпирающих вен после тренировок, тем лучше. О господи, Чонгук знает, на что встает у Хосока, но впервые слышит его голос, смотрит так близко в лицо…и это будоражит. — Давай ты просто извинишься, и дело замяли. — Чонгук не согласен. — Почему я должен? Я даже не знаю, кого обидел. — Пэ Дуна. - о как. Чонгук улыбается неожиданному озарению, откидывается назад вальяжно, словно ему вручили все козыри разом, и улыбается. — Чего лыбишься? — А нормально при живой девушке залипать на бёдра парней? — Хосок моментально выгибает бровь и впервые взаправду выглядит заинтересованным. Складывает руки на животе, чуть прикусив губу. — Мне от папы достался член, а от мамы любовь к членам. — говорит, ни разу не дрогнув и даже не понизив голос. Внимание присутствующих, и без того сконцентрированное на них, ещё сильнее обостряется. — Но ты откуда об этом знаешь? — Чонгук моментально сдувается. Он надеялся вывести из игры старшекурсника, но тот мало того, что бесстыдно признался в гействе, так и его подловил. — Ты покупаешь мои фото. — признается нехотя, не в силах отвезти взгляда от требовательных глаз. — Какие именно? — усмехается Хосок, и Чонгук чувствует, как в него дважды выстрелили. В голову. — Не важно. — отводит взгляд, но Хосок повышает голос, возвращая взгляд на себя. — Я хочу знать. С родинкой? — гадает, и продолжает, когда Гук отрицательно качает головой. — Хм…тату? — Проехали. — Ах, тот шрамик. — улыбается шкодливо, заметив как Гук вздрогнул. Угадал. — Никогда бы не подумал, что под этим лимитированным тряпьем такое тело. — Не подумал бы? — отупело повторяет за ним Гук. — Ты до этого знал меня? — Конечно, Дуна только о тебе и треплется. — Хосок, хихикнув каким-то своим мыслям, встаёт во весь рост. — У нас с этой мегерой один вкус на парней. — В смысле… — Она моя сестра. — Твоя сестра не фильтрует речь, очевидно, потому что ничего ей не сделал. — Сводная. — поправляет себя Чон. — Давай, скажи что угодно этой стервочке, хоть к чёрту отправь, но главное с улыбкой, и я тебе завтрак куплю. — Хосок протягивает телефон, и Чонгук его оторопело берёт. — Вбей свой номер. — Завтрак? — послушно вбивает, и не долго думая записывает как Шрамик. — Ну, после энергозатратной ночи же есть надо. — поигрывает бровями, и направляется к выходу. А Чонгук чувствует, как улыбка растягивается по его лицу. У него стопроцентно будет секс. Да ещё и с кем — со старшекурсником, завтрашним выпускником, считай, взрослым мужчиной. — Пипец, — выдыхает шумно, сбрасывая с себя мандраж. В этот самый момент приходит короткое сообщение «сохрани мой номер», и Гук не придумывает ничего лучше, как записать его как Фетишист.