assorted

Сокджин впервые сидит у настоящего камина, с самым настоящим потрескивающим огнем. Аккуратно разломанные дрова, выглядящие как декоративные, объяты иссиня-красным огнем, а звук, сопровождающий эту красоту, успокаивает. Сказочно, сказочно комфортно и хорошо. -Согрелся? -да, но Сокджин отрицательно качает головой. Он не насладился этом спокойствием до конца. -Стекло точно не лопнет? -в сотый раз спрашивает у Хосока, который вернулся с кухни с каким-то пахучим напитком. -Точно нет. -отвечает в сотый раз, ни разу не раздражившись. Протягивает стеклянный бокал на тонкой ножке с темно-бордовым напитком, от которого идет еле заметный пар. Пахнет чем-то горьким и неприятным. -Твое лицо кислее, чем сам напиток. -комментирует, вручая бокал. У него тоже есть, но с холодным содержанием. -Что это? -Горячее вино. Полезно для твоего горла. -Хосок садится на диван, подальше от камина — он специально для Сокджина перетащил с веранды одно из кресел-качалок, поставил перед камином и уже потом разжег огонь. Это было впечатляюще. -И вкусно. -Вот еще доверять народной медицине. -фыркает скептично, и уже думает поставить на пол, как Хосок переубеждает. -Вино я сам сделал. В прошлом году. -что же, Хосок это тебе не народная медицина, так что следует довериться. И все же с толикой недоверия делает маленький глоток, и рот тут же заполоняет вкус сладкого винограда, после отдающий чем-то терпким. -Тут ведь нет спирта? -Конечно, нет. -Хосок уверено пьет из своего бокала, подавая пример неверующим, и Сокджин уже смелее пригубляет. Огонь все также потрескивает, и градус тепла резко повышается, подогретый изнутри — Сокджин опускает со своих плеч теплое одеяло, которым его заботливо накрыли. А Хосок стягивает с себя худи и носки, оставаясь в футболке и удобных домашних штанах, затем с ногами устраивается на диване. Доливает себе винцо из стеклянной бутылки без этикетки. -Сладко. -комментирует Ким, допивая уже остывший напиток. Хосок в знак благодарности приподнимает свой бокал. -И что ты еще умеешь? -В плане? -Всего? Ты весь из себя такой деятельный — владеешь землей, управляешь садами, делаешь домашнее вино, и при этом такой образцово добрый, аж скулу сводит. -Хосок громко смеется, закинув голову назад, настолько сильно и громко, что чуть вино не разливает. -Я не страдаю ложной скромностью, так что… Еще вкусно готовлю, кушаю хорошо, мою за собой посуду и чищу зубки перед сном. Самостоятельно. -Сокджин хихикает от его слов, сказанных таким важным тоном, каким президенту докладывают о каком-то апокалипсисе в провинции. Что-то из разряда катастроф, когда сердце Ким Сокджина пропускает удар от теплого взгляда одного Чон Хосока. Или около того. -Точно! -кивает часто-часто, подыгрывая. -Ты же хороший парень. Гуд бой и все дела. -И все дела. -кивает Чон тоже. -И как гуд боя угораздило поддаться в наши края? -Голубые? -уточняет остроумно, выбивая сто из десяти. Страйк. -Просто знаю, чего хочу.- пожимает плечами, мол, никогда не страдал херней с самоориентацией, самоопределением, не боролся со всем миром из-за своей наклонности. -А твои родители? -Хосок выглядит удивленным. -А зачем им знать, с кем я справляю нужду? -он делает большой глоток. Держит некоторое время во рту, не глотая, думая о чем-то, и только потом с шумом сглатывает. -Когда решу, что все, заведу семью — то познакомлю. -Даже с парнем? -Чон на это не отвечает долго. Смотрит на Сокджина придирчиво, но мыслями словно далеко отсюда. -Только с отцом. -улыбается скупо. -Мама с меня три шкуры спустит. -Ха, -если Хосок пошел характером в отца, то тот определенно его примет. Со всеми голубыми придатками. -А мой меня не принял… Тебе наверное Намджун рассказал. -Я тебя просто дразнил. -признается Чон, ложа голову на мягкую спинку. -Я сам тут жил, помнишь? Ты просто так вцепился в то, что Намджун тебя помнит, поэтому я подтрунивал над тобой. -Значит, ты тоже все знаешь? -Лишь в общих чертах. Как и все тут. -Понятно. -Сокджин не грезил особо мечтами, понимал, что их скандалы не скрыть от любопытных соседей. И все же надеялся, что за столько лет о нем начисто забудут. Даже если вернется — то понятия не будет иметь о его проблемном прошлом с отцом. -Он пытался меня исправить. Честно, пытался. Когда слова не возымели эффекта, отец применил старую добрую физическую силу, -хмыкает недобро, вспомнив, как однажды вечером отец его ремнем выпорол. -Я сбежал, деваться особо было некуда, поэтому отправился в армию. -Сокджин до боли в глазах смотрит на огонь, не хочет видеть жалость в глазах Хосока. Или хочет? Хочет, чтоб его пожалели, сказали, что он сильный, через многое прошел еще ребенком, и что теперь достоин самого лучшего. -После армии я размяк, боль от ударов прошла, а воспоминания притупились, -улыбается зло, -поэтому наивно решил дать отцу второй шанс. Но получил еще больше побоев и оскорблений. Отец сказал, что могу возвращаться в свой мальчишеский рай — он армию имел ввиду. -Сокджин смеется громко, обиженно, не понимая, как отец мог так запросто от него отказаться. -И я ушел. -А твоя бабушка? -спрашивает Хосок тихо, боясь спугнуть чужое откровение. -Она обработала мои раны, отвезла в больницу и мне наложили несколько швов, но она тоже от меня отказалась. Прикинь — оставила в больнице с неоплаченными счетами. -Хосок ругается себе под нос, коротко, но емко. Встает под тихий скрип дивана и вдруг нависает над Сокджином, мягко кладет прохладную руку ему на щеку, и Сокджин уже от этого хочет сопливо разрыдаться. -Ты очень сильный, -шепчет, и целует его в лоб. Вот так, тепло и беззащитно, словно родной, самый близкий человек, без интима, даже намека на пошлость, разрывая сердце в клочья короткой фразой, прошептанной прямо в полыхающее лицо. -Ты был молодцом, Сокджин-а. -Угу… -Ким поспешно отводит глаза в сторону, не выдерживая ласкового, поддерживающего взгляда Хосока, и тот, не напирая, не требуя ответной благодарности, мягко проводит большим пальцем по щеке и садится обратно. А Киму становится нечем дышать. -Тебе вообще не нравились девушки? -спустя мучительно долгое время, спрашивает Хосок, дав успокоиться Киму, которого капитально развезло. -Никогда. -Даже не пробовал с ними? -Ким качает головой. -У меня даже нормальных отношений не было… С парнями намного труднее поддерживать связь, когда она изначально под запретом. -Хосок понимающе кивает. В свете огня его лицо кажется осунувшимся, — на улице уже потемнело. -А ты что? -С девушками? -уточняет, но Ким несдержанно ядовито фыркает. -Я своими глазами видел, что с девушками у тебя все ок. -вырывается против воли, и Хосок моментально краснеет. На памяти Сокджина в первый раз смущается. -Это… Сомин и я… -он торопливо его прерывает. -Знать не хочу. Честно. -и Хосок принимает его позицию, облегченно выдыхает в сторону. -У меня были отношения. -откидывается обратно на спинку, немного стекает вниз, устраиваясь поудобнее, а Сокджин мимолетом размышляет, не навернуть ли второй бокал винца. -Самые долгие…месяцев восемь? Около того. -Ого, -впечатлено присвистывает. -Она отсюда? -Это был он. -поправляет с тихой улыбкой на лице, с удовольствием наблюдая за поражеенным выражением на лице Кима. -И да, отсюда. -Намджун что-ли? -Почему тебя на нем переклинило? -смеется громко Хосок, качая головой. -Не он, отстань от него. -Чтоб ему икалось. -заражается его смехом Сокджин. -И никто не узнал? -когда Хосок высокопарно, на пофиг рассказывал об отношениях с парнями, ему подумалось, что тот не понимает о чем речь, потому что скорее всего не имеет достаточно опыта, в отличие от того же Сокджина. Но оказалось, что Хосок всего-то извлек другой урок из своего опыта. -Сомин, Намджун… Только они знают о моей ориентации. -Чон достает телефон из кармана, который в комфортной откровенной тишине начал оглушающе трезвонить. -Смени уже рингтон. -Хосок смахивает налево, сбрасывая вызов. -Давай поужинаем. Я скоро упаду в голодный обморок. -предлагает, вставая, слегка шатаясь. И Сокджин лишь согласно мычит. Смотрит на полупустую бутылку вина, и понимает, что сегодня его некому будет отвезти домой.