assorted

Намджун смотрит на свой член как на предателя родины. Прикрывает пиджаком насколько это возможно, улыбается нервно коллегам, кляня свою особую чувствительность этим днем: нетерпение отражается не только на лице, но и стоящем колом члене. 5:56 Еще четыре минуты, и он свободен. Намджун заранее снял номер в приличном отеле без пошловатых подсветок, дешевых, с кислинкой, ароматизаторов, и странных форм кроватей. Он уже скинул адрес Хосоку — тот в ответ сухо сбросил удобное для себя время, ближе к 8, так что у альфы будет время принять душ. Может, даже подрочить — кончить от одной острой улыбки до зубного скрежета независимого беты будет совсем уж позорно. Об особой подготовке и речи нет, а сырой альтернативный вариант работает лишь в теории, так что надежда на то, что Хосок не кинет его в самом начале — ничтожно мала. 6:00 Пора. Заказав в номер фрукты и дорогое вино, Намджун бегом направляется под душ — в пробке потерял драгоценное время. Он рад, что не придется слишком долго ждать Хосока, но и нервозность выедает внутренности деревянной ложкой. Член, к счастью, обмяк еще по дороге, и пока вставать в стойку смирно не собирается. Ему не хочется кончать слишком быстро, хотя, да, лишь бы кончить от прикосновений Хосока, а не собственной руки. Бета весь из себя такой колкий, острый; насмешливый взгляд выводит на эмоции, а менторский тон — на азарт; его грубость и жесткость, то, как альфа доверчиво кончил даже не прикоснувшись к себе, — это все было феерично и незабываемо. Намджуну хочется еще и больше, много властности и много прикосновений. Всюду. Под теплыми расслабляющими струями он неожиданно задумывается, а какого было тем принимающим альфам под Хосоком? Как альфам такое может понравится? Он не сомневается, что Хосок управляется с ними на раз-два, но что заставляет самих альф прогибаться? Любовь к новизне? К экспериментам в постели? Но если это эксперимент, не лучше довериться тому, кто тебе близок? Намджун с сомнением смотрит себе под ноги, не в силах представить себя на их месте. Он не настолько любит американские гонки в собственной жизни, чтоб рисковать… Но взгляд ненароком, словно провоцируя, падает на гель для душа на полке, а рука недолго думая тянется вперед да выдавливает немного жидкости на пальцы. Слишком много. Обильно так, ведь лучше, когда больше? Но все равно стремно так-то. Может, это Хосок умеет делать не странным? Присутствие беты может смягчает и спасает положение? Намджун не может представить, как его растягивает Хосок. Нет. Но может даже с открытыми глазами видеть, как погружает в бету один палец за другим, подготавливая для себя. Для своего крупного альфьего члена. -Черт… -стонет хрипло, чувствуя, как вновь возбуждается. Хосок — запретный материал, незаконное производство. Любые мысли о нем изводят, а тело моментально предает: измазанные пальцы сами по себе медленно уходят под спину, пока другая оттягивает половинку в сторону. Намджун вздрагивает, как только пальцы дотрагиваются до сжатой дырочки, и поспешно, смутившись, смывает гель с руки, будто очнувшись, обрубает на корню все экспериментальные позывы. Нет. Он не создан для такого. Звонок в дверь словно пощечина. Намджун резво выбегает вон, обернувшись в полотенце, а член кричаще топорщится, делая из него какого-то фетишиста, но разве они не ради одного — секса — собрались тут? Хосок отлично его поймет, может даже похвалит за боевое состояние. А Хосок умеет очень-очень сладко хвалить, с ласковыми прикосновениями и еле ощутимыми поцелуями, что резко контрастирует с грубым сексом. Намджун помнит их единственный раз во всех подробностях, но серьезно намерен пополнить и расширить все их совместные впечатления.