assorted

Хосок каждое утро просыпается с головной болью и чувством тошноты. Глаза на мокром месте уже с утра, а руки дрожат как у алкоголика, — это он даже на ноги еще не вставал. Эти признаки не от ломки по какой-то дряни, а всего-то суровая реальность. Чон Хосок, еще шесть лет назад выкупая феодальный замок в глубинке Франции, так как именно их замки считаются самым дешевым коммерческим вложением, понятия не имел, какой жизнь окажется на вкус. Его замок, Гастон, в то время сверкал всеми красками собственничества, и Хосок не замечал ни единого минуса ни внутри, ни снаружи. Получив достаточно денег от страховой компании после смерти отца, ему хватило год среди родственников и одногруппников, их глаза, полные жалости и снисходительности, быстро дали понять, какую жизнь Хосок не хочет прожить. Родных у него не осталось. Учебу пришломь бросить. А со временем он нашел утешение в новой страсти: замках. Эйфория от покупки продолжилась до первого ливня. Хосок пожалел, что купил замок летом, а не зимой или хотя бы осенью, когда каждый угол наглядно сквозит недостатками. Но это его не сломало. Точнее сломало, но не в первый же год. Хосок был без ума от своего. В коммуне, в которой тот располагался, было лишь полторы тысячи жителей, половина из которого была трудоспособной. Хосок был бы рад нанять кого-то на службу к себе, однако, оставшихся денег для обновления древнего замка и найм помощника не хватило. Ему с горем пополам удалось привести в божеский вид лишь один подъемный мост, который был необходим для въезда и выезда. Хосок мог бы вместо подъемника сделать полноценный современный мост над ровом, но это же замок. С таким же аналогичным успехом он мог не покупать землю на чужбине, а сделать капитальный ремонт в их старом доме на Кенгидо. За эти годы Хосок участвовал во всех региональных программах, тендерах, оказывающих материальную помощь в сохранении исторического наследия, а его бургундский замок 13 века, находящийся в живописной долины у кромки леса, именно таковой и являлась. Гастон одержал победу лишь три раза за эти годы. Благодаря этим деньгам, Хосок отремонтировал окна с ветреной стороны, поменял на двух из четырех башнях многовековой, ставший слишком мягким шифер. И это все. Он своими силами каждый год прорывал ров, чтобы во время ливня вода не поднялась, а дожди тут были частым явлением. У Хосока не было иного способа заработать для ухода: работая из дома переводчиком, ему платили достаточно для проживания, но никак для содержания целого замка. Хосок со стоном поднимается из постели. Он живет в южной башне, там более солнечно, менее ветрено, и вид открывается на прилагающий лес. Из этого обширного леса лишь 10 гектаров ему принадлежало, и ему совсем не хочется рубить их и сеять что-то другое. Скажем, разбить виноградник, хотя он дал бы более стабильный доход, нежели участие в конкурсах. Хосок еще знает, что многие владельцы замков открывают музеи внутри, рестораны, театры, взять громадный замок-театр Фролуа, который находится в шести километрах от него. Хосок тщательно рассматривал любой вариант. Но каждый отметал в силу разных проблем. Для ресторана тут слишком немноголюдно. Приезжих сюда ничего не привлекает, а жителям коммуны достаточно мелких кафешек в городе. Для музея Хосок недостаточно богат, а для театра — недостаточно творческий. Тем более, в лесу, на его территории располагаются развалины другого замка, от которого остались лишь стены донжона. Внешние стены почти сравнялись с землей, от трех колец остались лишь выпирающие из земли осколочные шпили фундамента, крыша донжона отсутствовала, а северо-восточная часть стен обвалилась. Шато Беарн был на три века старше замка Гастона, время полностью уничтожило его. Тем временем Хосок тщательно следит за руинами. Денег, естественно, не вкладывает, но регулярно чистит от сорняков, как и стены собственного замка, ведь именно эти вредители чаще выедают растворы между камнями. Еще ему нравится тут проводить время, и разбивать лагерь время от времени. Ему до трясучки страшно за будущее своего замка, он за столько лет научился в полной мере наслаждаться тем, что имеет, и оттого вдвойне тошно решение к которому он пришел. -Я отпущу северную и восточную башни. — лицо Намджуна, его бывшего одногруппника, ставшего ему лучшим, самым близким другом, искажается от беспокойства. Он некоторое время ничего не говорит, пережевывает услышанное, да и по лицу Хосока понимает, что тот чувствует. -Мне жаль. — не спрашивает в пустую, в порядке ли его друг. Итак очевидно, что нет. -А с остальными что? -Они в более…устойчивом состоянии. Да и зарплаты на них более или менее хватит. — отвечает ему через плечо, выключает плиту и ставит тарелку с панкейками на стол. Наливает себе кофе. — Словно от детей отрекаюсь. — кривит он лицо, и Намджун понимающе вздыхает. -Скоро сезон винограда…может стоит задуматься о собственной плантации? — Хосок без слов поднимает ноутбук, по которому разговаривал с сеульским другом, и подходит к окну. Сейчас несусветная рань, утренний туман потихоньку тает под поднимающимся солнцем, открывая взору сверкающий в капельках росы изумрудный лес. Вдали остроконечным пиком выпирал Шато Беарн, развалины донжона. -Ты прав, это плохая идея. — с придыханием соглашается Намджун. Эту тему они мусолили не раз. Намджун и сам был влюблен в земли Хосока, единолично обследовал каждый уголок, и был как ребенок рад, когда его впервые привели к руинам донжона. -Даже если я решу отдать предпочтение виноделию…у меня даже начального капитала нет. Анонимные меценаты, раз в два-три года делающие пожертвования в мою казну… — Хосок садится обратно, покачивая головой. — Стена от западной башни к южной почти обваливается. По ней уже нельзя ходить, я перекрыл смотровую площадку, на которой ты так любишь встречать рассвет. Я вызывал специалистов, они сказали, что надо по одному снять кирпичи до 2/3 всей стены и заново укладывать. -Время беспощадно. — Намджун отвлекается куда-то в сторону. Он сидит с перекинутым галстуком через плечо, в лучах полуденного солнца, весь красивый и деловой, представительный, даже когда уплетает рамен и кимчи вместо нормальной еды. У него там шумно, но Хосок не чувствует тоску по малой родине. Ему нравится его жизнь, собственный размеренный темп. Неторопливая бургундская атмосфера ему так подходит. -Переезжай ко мне. — говорит Хосок, и Намджун ухмыляется. -Я серьезно. -Ты просто хочешь лишние крепкие руки. -Они и правда не помешали бы… — он вздыхает и смотрит в окно. Панкейки, как и кофе, остыли. — Почему ты мне всегда отказываешь? -Потому что ты всегда предлагаешь. — Намджун коротко смеется, без издёвки, по-доброму, и вновь отвлекается на кого-то у себя. Время обеда, да и так умудряются его достать. Не дают нормально поесть. -Мне уже пора. Намджун поднимается и быстренько ставит остатки еды на поднос. Затем торопливо накидывает на себя черный пиджак. -Ты там не отвлекаешь на себя своих дипломатов? — игриво подначивает его Хосок, беззастенчиво рассматривая его высокую статную фигуру, упакованную в дорогой костюм. — Я прилечу к тебе во время отпуска. — обещает тот коротко и завершает звонок, не отвечая на флирт Хосока. -Это когда? — жалобно уточняет в пустоту, но ему, само собой, никто не отвечает. Проходит неделя в бессмысленных мучениях, и Намджун наконец прилетает. Без предупреждения. Хосок, кажется, впервые за столько лет позволяет себе расплакаться навзрыд, да еще и на чужой шее. Намджун его прижимает к себе сидя у теплого камина, хоть и лето, вечерами каменные стены неприлично холодят. А Хосок все плачет и плачет, то ли от радости, то ли от горя, то ли от всего разом. -Тебе было очень одиноко, да? — Намджун мягко массирует его голову, успокаивая. — Целый год один, без меня, без друзей…тебе было так трудно… Ты такой молодец, Хоба… — Намджун продолжает его нежно успокаивать, пока Хосок не начинает икать в его руках. Слезы медленно, очень медленно отступают, и Хосок нехотя высвобождается из крепких объятий. -Надолго твой отпуск? — Намджун качает головой. -Я отказался от всех предложений, кроме удаленных. Отпуск ещё не начался. — кивает на два чемодана и портфель на полу у входа. — Всё необходимое с собой, надеюсь, поделишься интернетом. Хосок снова смотрит на него огромными глазами полными слез, и Намджун с добрым смехом тянется к его подрагивающим губам и проводит большим пальцем. — Совсем устал, да? Настолько тяжко было? -Хватит быть настолько хорошим. — ворчит Хосок и отворачивается к камину, уходя от ласки. Он громко шмыгает носом, трет красный кончик и не отводит взгляда от огня. Намджун с лаской смотрит на его угрюмое лицо, осунувшееся и совсем исхудавшее. -Мне жаль, что я не прилетел раньше. Это должен был быть сюрприз, но ты поднял тему. -Это и есть сюрприз, — спорит Хосок, потихоньку расслабляясь. Из его вытянутого как струна тела выходит напряжение. — И я рад, что ты тут. -У меня на днях появилась одна безумная идея. — Хосок откидывается на спинку дивана с высокими деревянными ножками, как и большинство в этом доме, раритет. -М-м? — он закидывает руку на плечо Намджуна, словно тактильно убеждается, что всегда поддерживающий и понимающий друг сейчас с ним, и это не сон. -Вокруг ведь много замков? -Ну не прям много. -Много. — не даёт спорить Намджун, перехватывая его руку и сжимая в своей, согревая в тепле ладони. Хосок окончательно расслабляется и длинно, судорожно выдыхает. — В замок четы Фролуа приезжают много туристов, помимо ценителей театра. — Хосок лениво кивает. -Но ничто не цепляет их заехать сюда, ко мне, так как мой замок, хоть и старый, ничем не привлекает внимание. — Намджун смотрит на него со сверкающими глазами, смакует какую-то идею, настолько хорошенькую, что заставляет Хосока вскинуть брови. -Да что? Что? — смеётся тихо, нетерпеливо. — Я вижу, как гордишься своей мыслью, рассказывай. -Что, если я проложу для тебя туристический маршрут от замка Фролуа до Гастона? — Хосок непонимающе хлопает глазами. -Так, в смысле? — Намджун в предвкушении крепче сжимает его руку, чуть ли не до боли, но Хосок ничего не говорит, только садится прямо. -Я изучил местность, и подсчитал больше десяти руин, среди которых Шато Беарн более древний и сохранившийся. И всё это в дебрях леса. — Хосок всё ещё не особо понимает, поэтому Намджун терпеливо продолжает. — Нужно договориться с четой Фролуа и оставить там брошюры с маршрутом, меню кафешки, а также наших людей. -Каких людей? -Которых наймем. В перспективе. — Хосок начинает что-то понимать. -Подключим Фролуа, они не откажут в содействии, так как это и им выгодно. Остальных владельцев развалин лишь поставим в известность, им от этого ни холодно ни горячо. Но Фролуа сделаем началом маршрута, а Гастон — финишем. -И остановкой — каждые руины? — Намджун кивает. -Приезжие туристы довольствуются лишь тем, что предлагает старина Фролуа, никто не лезет в гущу леса за неизведанным. А тут мы им на блюдечке преподнесем маршрут с безопасными местами. -И в конце многочасовой ходьбы — кафе с горячей едой… -В перспективе. -В перспективе. — соглашается с ним Хосок, и заливисто смеётся, закинув голову. — Кажется, этой ночью я не усну от возбуждения, Джуна! Намджун мягко его обнимает и первым встаёт. -А я с ног валюсь. Буду спать, как младенец. -Джуна, — окликает его Хосок у дверей. Намджун смотрит на его розовое, разморенное теплом и идеальной идеей лицо, и понимает, что соскучился сильнее, чем думал раньше. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? — Ким наклоняет голову вбок и мягко улыбается. -Конечно, и я тебя.